Unveil

— Ясуо, черт бы тебя побрал, — шепчу я, отправляя сотое сообщение за сегодня. Закинув телефон в сумку, поворачиваюсь к Цукияме, сидящему за большим дубовым столом. Он как раз заканчивает просматривать документы, которые я принесла ему. — Значит, северный фронт, — говорит он, откинувшись в кресле. — Да. Там подозрительно много активности, нужно разобраться. — Я думал, тот яйцевод уже не действует. — Сюрприз, — развожу руками, глянув в сторону панорамного окна. Отсюда хорошо видно здание, построенное уже наполовину. Оно станет вторым корпусом главного управления ТКБ. Его решили возводить, когда стало ясно, что нам нужно больше места для всех отделов, потому что количество сотрудников возрастает с каждым днем. Да, CCG больше не существует. Глупо было бы называться Управлением по борьбе с гулями, когда эти самые гули заседают здесь в каждом втором кабинете. Ладно, в каждом третьем. Теперь у нас есть ТКБ или Токийский комитет безопасности, который очень плотно сотрудничает с гулями. Следователей мы переименовали в миротворцев, а гули образовали организацию Объединенный фронт и очень плотно работают с ТКБ. Именно поэтому нам нужно второе здание. — Сузуя уже видел это? — спрашивает Цукияма, отрываясь от созерцания пейзажа. — Я отправила ему бумаги, но он их пока не прочитал. У него сегодня выходной, он занят с близнецами. Маруде сказал, что вопрос с северным фронтом будет обсуждаться на сегодняшнем собрании. Плюс, — я указываю на бумаги, — там видели недавно Шикорае. — Нужна будет повышенная осторожность, понимаю. Да уж, мягко говоря. Сожрав тела отпрысков, Шикорае, бывший член Аогири, превратился в крайне опасную какуджу. Наши отряды сильно пострадали во время последней встречи с ним. — Ладно, я пойду. — Поднявшись, сгибаюсь в поклоне. — До завтра, господин представитель Объединенного фронта. Цукияма мученически вздыхает. Да-да, я буду делать это до конца дней своих. — До завтра, ma cherie. Выйдя в коридор, чуть не сталкиваюсь с девушкой, которая куда-то тащит кипу документов. Обхожу ее и направляюсь к кабинету директора ТКБ. Даже стучусь. Получив разрешение, вхожу и кладу на стол объемную папку. — Господин директор, — радостно начинаю. — Сгинь до завтра, — хмуро просит Маруде-сан, двумя пальцами приподнимая обложку папки. — Есть, сэр! Отдаю честь и спешу выйти из кабинета до того, как меня пошлют в не самые радужные места. Изменился ли Маруде Ицуки после вступления в должность директора ТКБ. О, да! Над ним разве что молнии не бьют. Когда я уже выхожу из здания ТКБ, мой телефон наконец оживает. Выхватив его из сумки, отвечаю на вызов: — Где тебя черти носят?! — Не ори на старших! — весело отзывается Джо. На заднем фоне что-то грохочет, раздается отборная ругань. — Что у вас там происходит? — Праздничный бедлам в вашу с Сузуей честь! Опять взрывы и крики. Я прижимаю трубку к уху, взволнованно спрашивая: — С вами все в порядке? — Со мной да. Эй, Коори! С тобой все в порядке? О, он меня послал. Значит, нормально. Не парься, детка, мы… Ого, твою мать! На этот раз взрыв гремит такой громкий, что мне приходится отвести телефон подальше. — Короче, все отлично, — запыхавшись, сообщает Джо. — Мы прячемся. — Придурок, не ори ты, — слышится злобное шипение голосом Уи. — Да они и так знают, где мы. Не обращай внимания, детка, местные гули не оценили наших попыток привить им культуру мира и согласия. — Я больше с тобой не поеду! — злится Уи. — Да пригнись же ты! Очередной грохот. Да что они там делают вообще?! — Ладно, детка, мне тут надо парочке идиотов конечности поотрывать. Не переживай, мы вернемся к завтрашнему дню! Судя по скрежету, раздавшемуся следом, мобильник свое отжил. Ругаясь сквозь зубы, засовываю трубку в сумку и направляюсь на автобусную остановку. Если эти гады опоздают на нашу шестую годовщину свадьбы, я их лично под кустом прикопаю. К сожалению, наши идеи с ТКБ пришлись по вкусу далеко не всем, но мы стараемся их по возможности продвигать. Хотя несколько префектур и вовсе не хотят нас пускать. Людям и гулям тяжело осознать, что можно и не воевать. Но мы стараемся. Пока жду автобус, отправляю сообщение Канеки о том, что завтра мы ждем их с Тоукой и малышкой Ичикой у себя в шесть. В памяти снова мелькает тот жуткий день, когда Кена достали на поверхность чуть ли не по частям. Понадобилось две недели, чтобы хоть немного откачать его. Поежившись, отгоняю от себя воспоминания. Сейчас уже все нормально, насколько это возможно. Оставшиеся яйцеводы продолжали производить отпрысков, но они были уже не ядовитыми. Впрочем, их агрессивности отсутствие яда не мешало. Их назвали драконьими сиротами, и теперь уже они стали общим врагом для людей и гулей. Как по мне, дурацкое название. Я слышала теорию о том, что когда-то тоже произошло нечто вроде нашей Драконьей войны, в результате чего появились гули. Доказать это пока не удалось. Я уже собираюсь сесть в подъезжающий автобус, когда мобильник снова звонит. Стоит мне ответить, как Абара сбивчиво просит меня поскорее приехать в больницу. Неужели подействовало?.. Рванув подальше от автобуса, ловлю такси. На метро, конечно, было бы быстрее в это время, вот только есть одно «но». Ближайшая станция — подземная. А спускаться под землю я больше не могу. Когда-то я свято верила, что приключения в катакомбах прошли для меня безболезненно, но потом оказалось, что нет. При попытке спуститься вниз, в одну из отремонтированных станций, меня накрыла дикая паника. Как-то раз я попробовала сесть в поезд на той станции, что находится на третьем этаже торгового центра, но тоже не смогла. Потому что отчетливо представила, как дальше путь будет проходить под землей. Бабушка сказала, что ничего удивительного или страшного в этом нет. У ветеранов войны часто бывают такие триггеры. Я долго не могла понять, при чем тут ветераны войны, пока уже под вечер дома меня не осенило. А я ведь одна из них. Встрепенувшись, звоню бабушке и уточняю завтрашнее время. Она говорит, что все отлично знает, и ласково обзывает меня параноиком. Вот только я отлично знаю, что в последнее время кратковременная память ее подводит. Мы с дедушкой уже насторожились и ищем способы помягче намекнуть ей о том, что надо бы обследоваться и принять меры. Недавно к нам присоединился и папа. Пока она от нас отмахивается и угрожает, что когда близнецы научатся использовать кагуне, то попросит их дать нам по подзатыльнику. Ах да, близнецы. Мальчик и девочка. Исаму и Рэйко. Мы нашли их спустя полгода после свадьбы, случайно. Только зарождающийся Объединенный фронт активно помогал детям, оставшимся сиротами после бесчинства Фуруты и Драконьей войны, а я работала вместе с ними. Близнецам тогда было всего полтора года. Решение было принято единогласно. Папа и бабушка какое-то время находились в священном ужасе, пока Ками в перерывах между учебой в обновленной академии миротворцев ТКБ радостно играла с новообретенными племянниками. Первой, как ни странно, оттаяла бабушка, заявив, что дети есть дети и неважно, к какому они виду принадлежат. После чего пригласила нас к себе на выходные. Судя по всему, между ней и близнецами случилась любовь с первого взгляда. Папа позже принял наше решение, но иногда в его взгляде еще можно заметить настороженность. Уже перед тем, как такси останавливается возле больницы, отправляю Сейдо сообщение с приглашением на завтрашнюю годовщину. В ответ меня привычно посылают. Что ж, стабильность. По крайней мере, он жив и иногда обращается за помощью. В приказном формате. Напоминая каждый раз, что я с ним и после смерти не расплачусь, так что "Живо!". Я, запыхавшись, влетаю в здание больницы и сразу мчу на третий этаж. Здесь находится экспериментальное отделение, специализирующееся на новом методе лечения. Клетки, полученные от драконьих сирот, дали неслабый толчок и положили начало развитию так называемой регенеративной операции. Этот метод уже помог во множестве ранее неизлечимых случаев, а также вернул в строй миротворцев, которые пострадали недавно. Во многих странах нас осудили за подобные эксперименты, но ТКБ не стал сворачивать исследования. Пусть судят. Они не были в нашей шкуре. — Что случилось? — выдыхаю я, остановившись возле нашего отряда. — Что-то пошло не так? Он не… — Шика? Замерев, так и поворачиваюсь ко входу в палату с открытым ртом. Изрядно постаревший и измученный Шинохара Юкинори удивленно смотрит на меня с больничной кровати. Рядом на полу сидит Джузо, опустив голову. Его плечи мелко потряхивает. Видеть его в таком состоянии невыносимо, и это отрезвляет. Я медленно подхожу к нему, опасаясь, что спустя шесть лет после войны меня накрыли еще и галлюцинации. — Шинохара-сан? — тихо спрашиваю, положив руку на плечо Сузуи. — Шика, — облегченно выдыхает мужчина, улыбаясь. — Вы все еще вместе. Джузо сжимает мою ладонь и встает, будто мое прикосновения вернуло ему силы, но даже не пытается стереть слезы, текущие по щекам. Я сплетаю с ним пальцы и робко сообщаю: — Да мы женаты, вообще-то. — Женаты? — изумленно восклицает Шинохара-сан. — Вы же… Вы… Ох, дети… — И дети есть, — киваю я и шагаю к кровати, потянув Сузую за собой. Не сговариваясь, мы заключаем наставника в объятия, и теперь реву уже я. А потом долго и сбивчиво мы рассказываем, как сильно нам его не хватало, как было плохо и тяжело, как мы победили, как мы чуть не поженились, стоя по колено в грязи возле останков Совы, но не поженились, потому что Джузо потерял слишком много крови, и ему надо было в больницу, как Сузуе присвоили звание Драконьего генерала после войны, а я осталась рядом, сбежав с командной должности, как сама стала участвовать в последующих расследованиях и заимела напарника, который шляется сейчас неизвестно где вместе с Уи, как усыновили близнецов и… И столько всего еще. — Я знал, что вы будете держаться друг за друга, — говорит наставник, потрепав нас по макушкам. Этим же вечером я захожу в огромный лекционный кабинет в академии ТКБ. На трибунах полно народу, и позади всех можно заметить уставшего Джузо, который показывает мне оттопыренные большие пальцы. Рядом с ним сидят и остальные члены отряда, кроме Кейджина. После опасных ранений он больше не вернулся на фронт и теперь преподает в академии. Именно он уступает мне место у микрофона. Поклонившись ему, сажусь за стол. — Меня зовут Сузуя Шика, и сегодня вашу лекцию проведу я.