***
Последний месяц Томми был совсем плох. Почти не вставал с постели, плохо спал, плохо ел. В семье не было принято распространяться о том, чем болен дед, об этом говорили только кузен Томми Абеле, на которого временно пало бремя ведения семейных дел, и врач. Все понимали, что Томми отплясал прекрасную яркую жизнь и сам устал. Ему пора было на покой, поэтому никто не проявлял особенных грустных эмоций по поводу происходящего. Только Марчелло не находил себе места, бросаясь из крайности в крайность. То убеждал себя, что он взрослый и у него много дел, заказывал самолёт до Лос-Сантоса, но в последний момент отменял его и мчал к постели старшего Версетти. То страдал от неумолимости приближающейся смерти и представлял, как изменится его жизнь после кончины деда, а потом резко брал себя в руки и шёл руководить частью семейного бизнеса. То, что жизнь не будет такой, как прежде, было очевидно. Томми говорил об этом не раз, готовя Марчи к чему-то не очень приятному, но мало определённому. Место дона в семье Версетти не наследовалось прямым потомком дона. В своё время Томми создал совет банд и семей, чтобы обезопасить себя в случае проблем с наследником. Только совет на основании завещания Томми мог решить, одобрить кандидатуру, предложенную Томми, или нет. Конечно, каждый мог бы попытаться пропихнуть своего кандидата, но семья Версетти за почти 50 лет своего существования стала настоящим несдвигаемым монолитом в Вайс-сити, так или иначе провернуть махинацию было сложно, семья была у всех на виду. Томми хотел видеть во главе семьи Марчелло, но с каждым годом, что мальчик рос, становилось понятно, что ему не до криминальных дрязг. Он хотел путешествовать, петь, думал о чём-то своём, а не о клане. Это расстраивало деда, но он поклялся себе и покойной жене, что не будет давить на мальца и позволит ему жить ту жизнь, которую он захочет. Почему волшебная жизнь Марчелло могла стать сложнее, если деда не станет? Потому что его родной отец был таковым только биологически. За всю жизнь Марчелло он ни разу не проявил должной активности и интереса, между отцом и сыном не было привязанности, сложно было говорить о любви. Марчи сначала тянулся к Джеки, но годам к семнадцати совсем опустил руки и просто обходил его. Джеки никогда не выражал своего мнения по поводу сына, он не любил говорить о нём и с ним. Никто точно не знал, что творится в сердце Джеки, может, он тайно обожал сына, но по какой-то причине сторонился? Даже Томми не мог ответить на этот вопрос, потому что он никак не препятствовал общению родственников, а они всё равно не общались. Чем больше удалялся Джеки, тем больше обязанностей отца брал дед. И Марчи привык, что отец у него номинально есть, но лучше о нём не думать и не говорить, а то начинало щипать глаза от необъяснимой обиды. Защитить как-то Марчи не мог ни Абеле Версетти, ни другие члены клана, Джеки имел абсолютную власть в клане после Томми, только дон этого не замечал. Женщин в семье тоже не было. Дед с бабкой с материнской стороны принесли свёрток с ребёнком к двери особняка Версетти. Томми взял мальчугана на воспитание, потому что Джеки был просто неспособен этого сделать: ему едва исполнилось 17 на тот момент. Девушке по имени Виталия было 16, когда она разродилась и, подарив миру Марчелло, умерла. В её дневнике было всего две записи: о том, что она безумно любит Джеки Версетти, и о том, что она хочет, чтобы родился мальчик, которого назвали бы Марчелло. Никто и никогда ничего не рассказывал о Виталии, а найти родственников по материнской стороне Марчелло никак не мог. Джеки приходил в бешенство, если Марчелло заговаривал о матери. Скоро мальчик понял, что матери у него нет и быть не может. «У такого, как ты, не может быть любящей женщины, придурок. Ни матери, ни любовницы, ни жены», – злобно процедил однажды Джеки, а Марчи ходил с этой мыслью ежедневно, то лелея её, потому что считал, что отец сказал истину; то люто ненавидя, потому что мысль эта делала больно и погружала в ещё большее одиночество. Так продолжилось не долго, ведь Томми был женат. Жена его – донна Меланья – была неродной матерью Джеки и бабушкой Марчи. История рождения Джеки была примерно похожей с той, как появился в семье Марчелло. Кто-то просто положил свёрток с ребёнком к двери, его обнаружил Абеле. Томми плевался ядом, потому что не мог понять, кто из его любовниц мог поступить так подло. Но всё же раскошелился на ДНК-тест, который доказал, что Джеки – его сын. Мальчика оставили, но не стали выяснять, кто его мать. Томми презирал всех, с кем спал, до того момента пока не встретил Меланью. Она были иммигранткой из Европы, жила небогато в большой семье. И знала, что клан Версетти опасный, а Томми – самый безбашенный головорез. Но когда её брат попал в беду, по своей, конечно, глупости, она в дождь ринулась на порог особняка Томми и стала молить о помощи, чуть ли не целовать его кроссовки. И это как-то расшевелило эмпатию Томми, он вдруг увидел во всём это что-то милое, даже святое. Девушка у его ног молит спасти её брата и спрятать её семью от каких-то бандитов, приехавших в город не так давно. Таких придурков Томми лично убивал пачками, не считал их за людей, а она тряслась всем телом и боялась, бледнела о мысли, что её настигнут. Это возвышало и без того почти ничем не ограниченную силу и власть Томми в его же глазах. Он почувствовал себя практически богом, когда осознал, что помочь этой девушке будет легче простого, что для него на тот момент не было ничего невозможного. Версетти решил лично расправиться с обидчиками милой дамы, лично отвёз её на лодке на небольшой остров, где прикупил себе дом, лично отпоил её чаем с виски и лично согрел в постели на третий день знакомства. Он помог, как и обещал, а потом спонтанно принял её брата в клан, а за Меланьей стал ухаживать. Она не верила, что у Томми серьёзные намерения, но вскоре поддалась. И он сделал ей предложение. Свадьба была громкой, кичёвой и самой дорогой в истории Вайс-сити. На тот момент Джеки было уже четыре года. Он прекрасно понимал, что эту чужую женщину любят больше, чем его, и не принял мачеху, хотя она правда очень старалась быть хорошей. Своих детей у Томми и Меланьи не было, всю родительскую любовь они подарили Марчелло, поскольку он, в отличии от Джеки, умел её и принимать, и давать. Меланью убили, когда Марчи исполнилось 11 лет. Томми был в трауре около десяти лет после этого. И Марчелло было тяжело, но он проще перенёс потерю. И вот он снова ощущал это странное чувство тревоги и безысходности. Скоро не станет и дедушки. И он останется один? Совсем один в огромном клане Версетти.***
Все всё чувствовали и знали, но как только Томми не стало, клан словно ослеп и оглох, никто не знал, что делать и как быть. Джеки Версетти взял всё в хладнокровные руки и воплотил все планы, которые заранее простроили Абеле и Марчелло. Все похвалили сына дона, только Марчи думал, что всё это потому, что отцу совсем не жаль своего отца. Джеки не переживает горечь утраты, потому что ему всё равно. Это было лишь предположение, с которым Марчи ни с кем не делился. В день похорон процессия состояла из трёх автомобилей. В первом, где находился гроб, хотел ехать Марчелло с Абеле, во втором – Джеки, а в третьем – приятели дона. Но в последний момент Джеки всё переиграл и сел в машину с гробом, выгнав всех. Марчелло был вне себя от ярости, ругался, но Абеле попросил всех успокоиться и проявить уважение к усопшему. Тогда Марчи подумал, может, всё-таки отец будет скучать по Томми? И хочет проститься? Пусть посидит один, подумает об утрате… Перед тем, как процессия тронулась, Марчи показалось, что кто-то сел в машину к Джеки, но парень всё списал на нервы и желание в чём-то уличить отца из-за злости. Некому было туда садиться. Поначалу всё было хорошо (насколько можно сказать применительно к похоронам), но вскоре что-то произошло. Сначала процессия резко остановилась, а потом Марчелло подумал, что слишком уж всё подозрительно, только хотел открыть дверь, но не успел. В их машину кто-то въехал, смяв переднюю часть, из-за чего водитель заорал и заглушил всех. Марчи отбросило на Абеле, а тот ударился головой об окно и потерял сознание. Осколки падали крошкой в руки парня и резали их, было больно, ориентация в пространстве потерялась. Кто-то явно хотел запугать или даже убить их, но остальные из клана вовремя среагировали. Марчелло кое-как вылез из машины, вытащил за собой Абеле. Водителю было уже не помочь, вызвали скорую. Джеки побледнел, приводил в чувства Абеле, потом долго расспрашивал Марчелло о его самочувствии. Кажется, отец отработал за все годы, когда ему было абсолютно плевать. Марчи отделался легко, ударился правой рукой, порезал ладони да немного лицо. Всех быстренько подлатали, машину увёз эвакуатор, водителя – в морг. Марчи наотрез отказался пропускать похороны и поехал с Абеле на арендованной машине. По пути они долго молчали, но потом обоих прорвало. — Может, кто-то захотел передать «привет» деду на тот свет? — Вряд ли, Марчи. Семья Сиприани хорошо вложилась в эти похороны, они прислали даже своего представителя. Может, конечно, другие банды… Будем разбираться. Мне кажется, тут дело не столько с Томми связанно, сколько с теми, кто был в машине. То есть с нами. — Кто-то хотел убить тебя? — Или тебя, парень. Марчелло не ответил, сконцентрировавшись на дороге. Ему не нравилась мысль о том, что он мог перейти кому-то дорогу, что кто-то желал ему смерти. Он уже однажды думал, что чуть не умер, хоть и был абсолютно ни в чём не виноват. Неужели опять?***
Никто не смел входить в комнату Марчелло без стука. Он жил на втором этаже особняка в правом крыле, у него был свой отдельный вход, ключи, всё, как полагается. Конечно, ему больше нравилось жить в своей квартире недалеко от острова, но дед часто просил остаться. И после похорон Марчелло решил, что Томми снова бы сказал: «Мальчик мой, куда ты торопишься, останься здесь». Но в эту ночь кто-то ворвался в комнату без стука и начал будить Марчелло. Он недовольно забурчал и кое-как раскрыл глаза. Это был бледный Абеле. Ни кровинки не было у него на лице и в руках. Марчи сначала подумал, что ему снится кошмар, в котором Абеле тоже умер. Но нет, ощущения были вполне реальны. — Марчелло! Скорее, вставай! Абеле приподнял парня, чтобы тот сел, и продолжал его тормошить. — Абеле? Что случилось? — Мальчик мой, мой хороший, – так Абеле причитал обычно тогда, когда всё было как нельзя плохо, – нужно срочно, слышишь, СРОЧНО собираться! Марчелло встал и стал одеваться, хотя так и не понял, зачем. — Я что, школу проспал? — Не болтай, одевайся, потом собери все свои документы и необходимые вещи. Марчелло натянул футболку, накинул лёгкую кожанку, обулся, скинул в рюкзак документы и телефон, бумажник с картами. — Картами не пользуйся, возьми кэш, – Абеле протянул Марчелло пачку денег. Налички парень давно не видел, даже усмехнулся. — Это розыгрыш какой-то? Я делаю всё, что ты сказал, объясни, нахрена? Абеле выдохнул, поскольку видел, что его двоюродный внук уже почти готов. Он сел на кровать и закрыл лицо руками. — Я так не хотел, чтобы это произошло, Марчелло, правда! Ты же знаешь, я всегда желал нашей семье мира и счастья. Прости меня! — Да за что? — Лишь завтра, слышишь, завтра приедут представители совета и будут решать, кто возьмёт правление кланом Версетти на время, а потом и насовсем. Утром. Мало времени… Джеки решил стребовать завещание Томми сегодня. Он перевернул весь кабинет, но ничего не нашёл. И поехал в банк. Но… Чёрт… Марчелло забеспокоился не на шутку, но держал себя в руках. Он присел рядом с Абеле и положил руку ему на плечо. — Но?.. — Но в банке нет завещания! Оно было в особняке. В кабинете. А его там нет!.. Горе, какое горе! — Его кто-то переложил? — Его украли, Марчи, милый мой мальчик, украли! — Так надо искать. Скажи об этом отцу. — Да он как с катушек слетел после смерти Томми. Он уже считает себя доном, хотя ничего ещё не решено. Марчи, ты будешь первым, на кого подумает Джеки, когда поймёт, что завещание пропало. — Что? Да мне оно меньше всего нужно, я сто раз говорил, что не буду доном. Я уже всё решил. И дед поддержал. — Марчи, ты, кажется, не понял. Джеки нужен всего лишь повод. Даже если это будет сказка, выдумка, где ты будешь виноват, он ухватится. Чтобы убить тебя. Марчи всплеснул руками. — Он мой отец, какого хрена ты говоришь? В такое было сложно поверить. Да, у них не самые лучшие отношения, никакие, скорее всего, но чтоб убивать!.. — Я знаю, знаю… Марчелло, ты же не был с ним близок, так? — Да, но я не делал ничего такого, чтобы он хотел меня убить!.. Абеле выбежал, принёс свой планшет, включил. И показал, что транслируют камеры из квартиры Марчелло. Джеки рвал и метал, крушил всё вокруг, отыскивая завещание и там. Угрозы из его рта сыпались разные, все жуткие и страшные. — Он не будет ждать совета. Он просто убьёт тебя, а утром скажет, что тебя убил вор, который вытащил завещание. В это нельзя было верить. Но здесь и сейчас, в реальном времени Марчелло видел, как неуважительно отец обращается с его жильём. Вопросов было много, например, с какого чёрта у Абеле доступ к его камерам, как Джеки попал в квартиру, почему такая неразбериха с завещанием, но Марчелло не мог и слова произнести. — Я знаю, это тяжело, но, пожалуйста, встань. И иди за мной. Я помогу тебе покинуть Вайс-сити. Ты разберёшься. И вернёшься с доказательствами невиновности. — Это ерунда какая-то! Если я сбегу, то это будет словно доказательством для отца, что я виновен. Я сам себе мину подложу. Я не поеду никуда и поговорю с ним! Абеле буквально стёк на пол и заплакал. Марчи помог ему подняться и сесть. — Я обещал Томми, что ты будешь жив! Я обещал! Мне почти 70, прошу, не доводи меня до приступа, Марчи! Пожалуйста, уходи, молю. Иначе будет худо и мне, и тебе. Марчелло стало жалко старика. Действительно, тому оставалось несколько лет или ещё с десяток годков пожить, а он практически никогда не жил для себя. Какую бы хрень, по мнению парня, он ни говорил, надо было выслушать. — Что ты предлагаешь? Каков твой план? — Я знаю, кто украл завещание. Это точно был он, чёртов гад. Перед смертью Томми его навещал старый… эм-м-м… друг? Партнёр по бизнесу? Я не знаю, кем он приходился Томми, знаю, что этого хрена зовут Кен Розенберг, юрист. Он уже старый хрыч, примерно, как я, но он доёбывался до Томми начиная с 86-го года. Мы никак не могли от него отделаться. И вот недавно он навестил Томми, потом слонялся тут. На похороны его не пустили. И после пропало завещание. Этот хрен знал тайные проходы особняка, Томми вместе с ним делал частичный ремонт. Я уверен, это Розенберг за что-то мстит Томми. — Блять… И как найти этого Розенберга? — Я не знаю, честно. Последнее из того, что Томми рассказывал, было то, что этот Кен жил в Лас-Вентурасе и работал в каком-то казино с Кентом Полом. Марчелло не знал никакого Кена Розенберга, никогда не слышал ни про какого Кента Пола, но старался запомнить эти имена на будущее. — Ты найдёшь завещание и принесёшь его совету, тогда они точно будут знать, на чьей ты стороне. Без доказательств они не поверят Джеки, пусть он и будет с пеной у рта доказывать, что ты виноват. Я смогу убедить совет, (не обещаю, что Джеки тоже) что ты рванул из чистейших побуждений помочь клану. — Совет знает что-то, чего я не знаю, так? «Да, совет видит, что Джеки тебя ненавидит. Все видят. А ты – нет». — Нет, что ты, ничего такого. Просто они в таких вопросах более объективны. Избегай любых контактов с кланом Версетти, ищи помощи на стороне, не светись сильно. Ты очень скоро удостоверишься, что мало кому можно доверять. Документы тебе помогут сделать уже сегодня, деньги на первое время есть. Свои документы спрячь в надёжном месте, когда-нибудь они снова тебе понадобятся. «Надеюсь, что понадобятся». — Ты вот так просто гонишь меня и говоришь отказаться мне от имени, от своих планов, от денег и искать невесть кого? — Да, прошу, поверь мне, это лучше, чем получить пулю в лоб. На улице послышался визг шин. — Чёрт, он приехал! Твою мать, твою мать… Боже! Бежим, Марчи, скорее! — Где этот мелкий ублюдок, я сейчас вытрясу из него всю дурь. ГДЕ ЗАВЕЩАНИЕ? Голос, который это сказал, был настоящим рыком, словно он шёл из недр земли и поднялся на поверхность с максимальной концентрацией ненависти и злобы. Марчелло никогда не слышал этого голоса, но почувствовал себя в опасности. Джеки и вправду не шутил. А когда он начал палить из пистолета, разбивая вазы и статуи, скрупулёзно скупаемые Томми, стало понятно, что они засиделись. Раздумывать было некогда, желание поговорить сразу же отступило. Абеле вышел из комнаты и запер её. Марчелло вылез в окно, осторожно прошёлся по карнизу, отгоняя все мысли. Он несколько раз чуть не упал, но вовремя за что-то хватался. Ладони сильно потели от напряжения. Вскоре он залез в гостевую спальню через окно, там открыл потайной люк и через него спустился вниз – в винный погреб. Теперь Марчелло понял, почему эту гостевую все посетители любили больше, чем остальные. Через погреб он вышел в подвал, оттуда двинулся к бассейну. Охраны почти не было, все кинулись к разъярённому Джеки. У лодочной пристани уже стоял Абеле и один из солдат клана. — Мальчик мой, садись скорее в лодку, Чез тебя довезёт докуда нужно. Там тебя встретит доверенное лицо и довезёт до аэропорта. Будь осторожен, Марчелло. — Мы сможем как-то контактировать или увидеться? — Я не знаю, мальчик мой, не знаю… Не уверен, что буду жив после сегодняшней ночи, но если у меня как-то получится, я дам о себе знать. — Это всё похоже на какой-то кошмар, сон. — Это правда кошмар. Не думал, что после смерти Томми всё превратится в это, не думал я, что у нас был настолько сильный культ личности… Марчелло уселся в лодку и смотрел на удаляющуюся фигуру сгорбленного Абеле. Ночь в Вайс-сити, как и многие её летние сёстры – вчерашние и завтрашние, была нежна. Фиолетовое небо без туч готовилось встречать рассвет, а Марчелло не знал, что ждёт его дальше, лишь лихорадочно, до боли в висках и в зубах стискивал челюсти, чтобы не заплакать. Он и не подозревал, в какой иллюзии порядка и безопасности жил эти годы, пока культовая фигура Томми Версетти скрывала его от всех невзгод.