Птичья песня

Это было даже трагичным, думала Санса, блуждая по квартире, как ей не нравилось находиться здесь одной. Ей бы не следовало нуждаться в Петире рядом, следовало быть благодарной за пару часов без него, без его манипуляций, кривых улыбок и грязных комментариев. Но она не испытывала за это благодарности. Ей было скучно. После часа или двух она, наконец, продвинулась дальше кухни и гостиной. Кабинет Петира был закрыт, она знала, где он держал ключ, и, если бы захотела, то смогла бы украсть его. Но кто знает, что он сделает, если узнает? Санса усмехнулась, когда потянула за ручку двери в спальню и она тут же открылась. — Высокомерный мудак, — пробормотала она сквозь горький смех и покачала головой. Конечно, он не запирал спальню. Он ожидал, что она станет приходить к нему после того, как он перестал пробираться к ней в комнату ночью. Она не знала, рассчитывал Петир на её любопытство или действительно думал, что привлекает её, но, в любом случае, не могла поверить в столь непрекрытую самоуверенность. Потому что она никогда не захочет сама. Нет, никогда. И если ей приходил в голову вопрос, отчего он не возьмет, что хочет, без её поощрения (в конце концов, раньше ему было на это наплевать), то только потому что она была уверена, что он планирует что-то и нужно быть к этому готовой. Лишь от того, что её не мутило каждый раз, стоило ему взглянуть на неё, вовсе не означало, что Санса хотела с ним спать. Лишь от того, что ей начинали нравиться их разговоры, вовсе не означало, что мысли о нем не давали ей уснуть всю ночь. Лишь от того, что она изредка ловила проблески Петира, была заинтригована и немного сочувствовала, вовсе не означало, что она забыла о том, что сделал Мизинец. Первое, что увидела Санса, открыв дверь, вызвало усмешку. Черное шелковое постельное белье, само собой, чем ещё ему покрывать кровать? Одеяла были аккуратно заправлены и лежали идеально ровно. В этом, опять-таки, было нечто больное. Изредка она замечала такое в его поведении. Второе, кровать была огромной. Намного больше, чем в комнате Сансы. Она думала, что он выбрал этот размер с определенной целью, что он хотел, чтобы она ощущала холод и одиночество, лежа в одиночестве. Но почему он делал то же самое с самим собой, оставалось загадкой. На прикроватном столике стоял небольшой черный будильник. Петир не рисковал и не мог позволить себе опаздывать. Рядом с будильником стояла нетронутая бутылка воды. На полке чуть ниже лежали две книги — одна о финансах и фондовой бирже, а другая без описания на старой потертой обложке. С любопытством Санса взяла её в руки и открыла на месте закладки. Она была почти уверена, что он не оставил пометки, где закончил чтение, — слишком любил секретность, чтобы так быстро выдать хоть крупицу информации. Хватило и пары строк, чтобы узнать роман. Улыбка изогнула её губы. Она не могла бы выбрать книгу более подходящую. Его гардероб состоял из одних только костюмов, чёрных лакированных ботинок и аккуратно сложенных рубашек разных цветов: белого, черного, серого, темно-зеленого, темно-синего. Цветными были лишь галстуки, а самой повседневной из найденной одежды были джинсы и стопка футболок-поло. Всё это стоило дорого, и было качественно сделано. Санса ухмыльнулась, вспоминая Джейме, дядю Джоффри, который постоянно шутил над тщательным выбором наряда Петира (хотя и сам он одевался в вещи, стоявшие, может, только чуть меньше). В галстуке он, наверняка, выглядит, как павлин. А потом начнет носить плащи. Или шляпы, кто его знает. Санса задумалась, стоит ли испытывать вину за то, что она шарила по его вещам, но, в конце концов, решила, что у неё есть на это право. Следующая находка оказалась гораздо более неожиданной. В небольшом стенном шкафу она обнаружила множество книг, которые точно не думала здесь найти. Беллетристика, в основном классика: «Дракула», «Парфюмер», «Над пропастью во ржи», полное собрание сочинений Шекспира и несколько сборников поэзии, «Убить пересмешника» (это её рассмешило сильнее, чем должно было). Тут было даже несколько иностранных книг — парочка французских, нечто, напоминающее русский, и что-то из немецкого, с трудом догадалась она. Её уроки проходили так давно, что она ни за что не прочла бы даже заголовки. К своему ужасу Санса обнаружила, что не может ничего вспомнить из курса французского. Сердито нахмурившись, она взяла самую тонкую книгу с полки и положила её на кровать, надеясь, что Петир не скоро обнаружит пропажу. Никогда в жизни она не позволила бы Ланнистерам забрать её знания, которыми она так гордилась. Может, стоило даже попросить Петира о словаре, когда он вернется. Позади книг были спрятаны старые пластинки, расставленные в алфавитном порядке. Санса с удивленной улыбкой взяла одну наугад. Ван Хелен. Очень смутно она помнила, что слышала их много лет назад по радио. Быстро осмотревшись, она пришла к выводу, что проигрывателя нигде не было, поэтому пришлось подняться и отправиться на его поиски в гостиную.

***

К тому времени, как Санса услышала знакомый щелчок двери, оповещающий о возвращении Петира, она прослушала уже треть его коллекции. Некоторые песни были просто ужасны, некоторые она узнавала, некоторые ей нравились. Пластинки с последними она складывала на журнальный столик. Петир вошёл в комнату со слегка шокированным взглядом серо-зеленых глаз, но, взяв себя в руки, он растянул губы в своей обычной пустой улыбке. — Нужно сделать немного громче, золотце. Нет смысла слушать эту песню так тихо. Санса только усмехнулась. — Не хотела тревожить соседей. Он рассмеялся и положил пиджак на спинку дивана. — Соседей? Я мог бы пристрелить тебя здесь, и никто бы не услышал. — Очень убедительно, — пробормотала она, закатывая глаза. — Тебе нравится эта песня? — спросила она осторожно чуть погодя и медленно двинулась в направлении обложки пластинки, которая сейчас играла. — Я годами их не слушал, Санса, — безразлично ответил Петир, на что Санса только покачала головой. — Они выглядят использованными. И винил весь поцарапан. Его улыбка стала чуть более реальной в этот раз. — Я купил их на свой первый заработок. Наверное, мне нравилось, как они подшучивали над моими подростковыми проблемами. Санса почти рассмеялась, потому что именно об этом подумала, слушая одну из песен, — о том, что текст, казалось, насмехался над беспорядком, который могли учинять её мать, Петир и дядя Брэндон. — Это немного странно. — Ты просто не привыкла к хорошей музыке, милая, — снова однобокая ухмылка. — Погоди минуту, — Петир ушёл на какое-то время, а после вернулся с двумя другими пластинками. — Эти понравятся тебе больше. Он провёл по винилу предельно аккуратно, чтобы никак не испортить его. Санса улыбнулась самой себе — кажется, он говорил, что ему плевать на музыку. Заигравшая мелодия была намного спокойнее и медленнее. От неё почему-то хотелось грустить. Пару секунд Санса вслушивалась в голос певицы, а после пробормотала, стараясь, чтобы слова не звучали, как вопрос: — Не могу представить тебя подростком. К её удивлению он пожал плечами и ответил: — Кудрявые, спутанные волосы и странные вещи из восьмидесятых. Не лучшее было время до утонченных костюмов, но зато даже отброс мог выглядеть круто. Санса ухмыльнулась. Это она могла представить. — В плане? — Быть панком было модно, и им удавалось показать, что они не такие как все. Поэтому если я чувствовал себя не в своей тарелке, то мог сказать, что это делало меня круче, чем Талли. Не все, само собой, придерживались этой точки зрения, — Петир закатал рукава рубашки и сел на диван. — Мы творили всякое, чтобы казаться крутыми, Эд и я, когда нам было по пятнадцать. В основном, воровали. Сигареты, пиво, машину Бриндена Талли… — Он узнал? — Если бы да, меня бы здесь сейчас не было, — сухо ответил он, избегая встречаться с Сансой взглядом. В песне начался припев, и вдруг она вспомнила, отчего мелодия казалась такой знакомой. — Мама слушала это. Бейлиш улыбнулся, но улыбка его не была веселой. Скорее, ностальгической, с каплей горечи. — У неё всегда был вкус лучше, чем у её сестры, — на этих словах он встал и поменял пластинку. — Хотя эту Кэт ненавидела. Санса нахмурилась. — Это звучит ещё более странно. У него было нечитаемое выражение лица, когда он протянул ей руку. — Иди сюда. — Зачем? — Хорошая музыка. Как давно ты не танцевала? Она с недоверием уставилась на него. — Прости, что? — Потанцуй со мной, — был ответ, а его рука по-прежнему оставалась протянутой. — Кажется, один танец тебе бы не помешал, милая. Продолжая хмурить брови, Санса встала и осторожно вложила свою ладонь в его. — Ты не можешь танцевать под эту песню, — пробормотала она, избегая его взгляда. Не сработало. — Разве я не могу? — Петир ухмыльнулся и положил руку ей на бедро, и Санса к своему удивлению обнаружила, что он действительно мог танцевать под эту песню.

Я наблюдаю, как судьба, которую ты продала, Превратилась в сияющие золотые узы.

Дразнящая искорка появилась в его зеленых глазах.

Я буду обведён вокруг пальца, Я буду обведён вокруг пальца.

О, Санса видела, отчего ему так нравилась эта песня, загадочные тексты доносились будто бы с соседней улицы, а мелодия гипнотизировала. Кроме того, он был прав — прошла куча времени с тех пор, как она в последний раз танцевала. Ну, ладно, иногда она танцевала с Джоффри, но он был не самым лучшим танцором. В последний раз Санса по-настоящему танцевала с кем-то, хоть немного способным, было в её последнее Рождество с семьей. С Роббом. И хотя многое можно было сказать о Петире Бейлише, двигался он прекрасно. Их танец был медленным, а Петир, оставаясь собой, находился чересчур близко, и его цепкий взгляд не хотел её отпускать… На его губах виднелся намек на улыбку, когда он немного крутанул Сансу, и та презирала себя за то, что ощущала пустоту, когда он отпустил её. Он развернул её обратно, и Санса потеряла баланс и слегка оступилась, ещё ближе оказываясь к нему. Несмотря на то, что её дыхание застряло в горле, она не могла не заметить, как изменился его взгляд от её внезапной близости. Это волнует его, поняла она, я волную его. Санса почти улыбнулась. — Ты расскажешь мне о себе и маме? Она никогда не говорила о своем детстве. Петир взглянул на неё, а глаза его затуманились.

Я обращу твое лицо в гипс

— Мне вообще не нужно было ничего рассказывать тебе, милая, — пробормотал он. — Ты на всех оказываешь такой эффект или только я такой дурак? Петир выглядел почти беспомощным. У Сансы закружилась голова, его взгляд не отпускал её, а музыка продолжала звучать.

И тогда ты обнаружишь, что твой слуга, на самом деле, — хозяин.

Она сильнее сжала его плечи, чтобы не потерять опору. Боже, всё вокруг не переставало вращаться… Если она была права… если ей удавалось оказывать такой эффект на него… это, наверное, никак не меняло того, что она в его власти. Но это значило и то, что он тоже в её власти. Это меняло всё. Оборачиваясь назад, может быть, ощущение победы ударило ей в голову или музыка, всё-таки, загипнотизировала её. Объяснения, почему она подалась вперед, стиснула между пальцами его рубашку, не представляя, что делает, и поцеловала его, не было. Сначала Петир никак не отреагировал, оставаясь на месте, словно её действия шокировали его, лишив способности двигаться. А после он прошелся пальцами по её волосам, притянул ближе, слишком сильно сжав её плечо. Между ними не оставалось ни миллиметра, и где-то на задворках сознания Санса все равно была недовольна, так как этого было недостаточно. Ей следовало оттолкнуть его, часть её желала этого. Но вместо этого, Санса запустила ладонь в его темные волосы, мягкий стон заглох на её губах, и на секунду она отстраненно подумала, может ли Бейлиш слышать болезненное биение её сердца. Кончики её пальцев блуждали по коже его шеи, но Петир, похоже, был не против. Она никогда не целовала его так, и он тоже, черт возьми, никогда не целовал её так.

И я обведу тебя вокруг пальца

Хуже всего, Санса наслаждалась этим. Даже слишком.