В нашу с тобой тайну вложу всю гамму своих чувств хрупких

Недзуми, рвано озираясь, нёсся домой. Чёртова Инукаши. Собачница... Она застукала Ива, когда тот вытачивал (любимым кинжалом!) из дерева фигурку, и не могла промолчать. И в этот раз таки довела до белого каления, царапая по самому больному. «Пха, Крыс завёл себе человека? А кто-то говорил, что нельзя привязываться?» Недзуми зашёл за угол, прижавшись к стене. Пахло – нет, точнее сказать – воняло сыростью и гнилью. Какая-то нотка во всем этом зловонии подсказывала, что где-то кто-то сдох. Ив поморщился. Достал из широкого кармана брюк фигурку. Сделанная неопытным Крысом, она была проста и высечена словно не из дерева, а камня. Грубовато. Зато с душой. Парень вздохнул. Сейчас хотелось вышвырнуть её к чёрту, туда, откуда несёт чьим-то далеко не свежим мясом(суровый западный блок), но остановил себя ещё в размахе. Что за дурь. Сделай же ты хоть что-то хорошее! Чертова гордость. Упрямство, черствость. Нельзя так. Ведь.. У Сиона день рождения. – Завёл человека... – прошептал губами, задумался. Почему, собственно, задумался? Это всего лишь то, что вякнула Инукаши в попытке ужалить побольнее. Он давно пропускал все её слова мимо ушей, кроме тех, что были ему нужны, конечно. И это было то, на что также следовало забить, но почему-то зацепило, заставило задуматься. Да что это вообще значило? Завёл человека... В какой-то прострации, несвойственной вечно напружиненному и осторожному Недзуми, он дошёл до своего с чудиком подвала. В сыром тоннеле витали ароматы ужина и откуда-то взявшейся выпечки. Рикига притащил продукты? И от кого этот старый хрыщ знает о дне рожденья? Ив подозрительно прищурился. Лишь бы не встретить старика в своём доме. Иначе вечер окажется испорчен. Он уже представил, как выскочит из помещения под предлогом воняющих сигар Рикиги и вышвырнет наконец поделку. Подошёл к двери. Замявшись, постучал. С чего бы... В его характере было бы нагло вломиться, расшвыряв по углам вещи. Сион не открыл. С чего бы... Обычно, встречает. Крыс осторожно вошёл. Тишина. Однако, откуда-то действительно потягивало едой. Недзуми на цыпочках пробрался к стеллажам, надеясь застать парнишку врасплох, но обломался. Чудик, распластавшись животом вниз на узенькой твёрдой софе, сладко посапывал и пускал слюни. На книжном столике одиноко догорала свеча. Ив, хмыкнув, удалился, прикрыв за собой дверь. Устало раскинувшись на диване, не заметил, как прикорнул. – Угадай, кто! – ну что за глупый вопрос. Неужели непонятно, что эти тёплые ладони, прикрывающие сейчас глаза, можно узнать из тысячи? Но, впрочем, ничто не мешает подыграть. – Кто же ты, о таинственный похититель? – сыграл дурачка, надрывно скосил под Офелию. За спиной хихикнули. – Я – человек! – в голосе сквозил смех. – А я крыс. – чересчур серьёзно. Попроще бы. – Ах, быть может, права Инукаши... – спросонья потянулся. Встал. Выдохнул. – Сион, это... С днём рождения. – неуклюже протянул фигурку. О Эльюриас, только не краснеть, не краснеть. Что за день такой. И эти его губы. Растянулись в такой счастливой улыбке. Эти его губы. Хорошо, что не выбросил фигурку. И эти его руки. Казалось, только что они сжимали деревянную скульптуру – мышь с цветком в зубах. И эти его губы.