Вы имели неосторожность.

      — Гермиона, всё хорошо? Ты весь день избегаешь меня, — она поворачивается и глубоко вдыхает, а потом:       — Гарри... прости меня. Я... Просто прости.       — Да что случилось, Герм?       — Нет, я не могу сказать. Ты... Ты сам всё узнаешь, — я хмурюсь, смотря на поспешно удаляющуюся Гермиону и направляюсь в Большой Зал на ужин.       Здороваюсь с Роном, Невиллом, Симусом и начинаю за обе щеки уплетать курочку.       — Гарри, с тобой всё хорошо? — спрашивает Невилл.       — Да, конечно, — отвечаю я с улыбкой.       — Мистер Поттер, — подходит сзади профессор Макгонагалл, — Как Вы себя чувствуете?       — Хорошо, профессор, — улыбаюсь ей, но мне уже начинает это не нравиться.       — Отлично, возьмите, — она протягивает мне пергамент и посылает страдальческую улыбку. Я озадаченно хмурюсь.       — Доброго вам вечера, мистер Поттер, — она удаляется.       Разглядываю пергамент, перевязанный зелёной ленточкой. Слизерин.       — Я... Мне нужно... Отойти, — говорю я, вставая из-за стола.       — Но... Ты же ничего не съел! — кричит Рон мне вслед.       Выхожу из Большого Зала и направляюсь в пустой класс. Там я быстренько разворачиваю пергамент и вижу две строчки, аккуратно выведенные тем самым почерком: "Мистер Поттер, жду Вас в семь часов вечера в моём кабинете. С. С."       Что за..? Хмурюсь ещё больше и сворачиваю пергамент. Выхожу из класса и сморю на настенные часы, которые показывают без пятнадцати семь. О, чёрт. Я опаздываю.       Когда наконец я, запыхавшись, останавливаюсь возле кабинета Снейпа, я готов умереть. Ведь добраться от Большого Зала, до кабинета слизеринского декана, находящихся в глубине подземелий, за 14 минут — это стоит золотой медали. Стучу в массивную деревянную дверь и слышу приглушенный из-за этой двери голос: «Входите».       — Добрый вечер. Вы... Вы звали меня?       — Да, мистер Поттер, присаживайтесь, — Снейп указывает рукой на кресло напротив своего, а сам подходит к шкафам.       Я же быстро подхожу к креслу и утопаю в мягкости обивки.       — Зачем Вы меня звали, профессор? — вдруг спрашиваю я. Он открывает дверцу шкафа и достаёт оттуда огневиски.       — Если кто-нибудь узнает, что я хочу напоить ученика... — невнятный шёпот.       — Что? — глупо спрашиваю я.       — Вы когда-нибудь пили, Поттер? — он ставит на стол бутылку и два стакана.       — Я... Эм... Сливочное пиво, сэр.       — Замечательно. Пейте, — он протягивает мне стакан, на четверть наполненный ярко коричневой жидкостью. Сам быстро, не поморщившись, выпивает свою порцию. Я же откладываю стакан в сторону.       — Что происходит? — я уже начинаю раздражаться.       — Поттер... Вы влюблены в меня, — не вопрос — утверждение.       Кажется, я перестал дышать. Этого не может быть. Откуда?       Я подрываюсь и бегу к двери. Пару раз дёргаю ручку, чтобы удостовериться, что она заперта. Снейп одним движением хватает меня, переворачивает лицом к нему и вжимает в тяжёлую дверь. Мои руки зафиксированы над головой, и я ничего не могу сделать.       — Вы влюблены в меня, Поттер, — кривая усмешка. Господи, его лицо так близко.       — Да с чего Вы взяли? — хрипло спрашиваю я.       — Потому что я считаю ваш пульс. Сейчас. Учащённый, дыхание сбивчивое, — соблазнительно шепчет зельевар.       — Потому что я боюсь вас! — в панике полукричу я.       — Неееет, Поттер... — он резко вдавливается своими бёдрами в мои, выбивая из меня прерывистый стон. — Ты возбуждён, — его губы находят мочку моего уха и резко прикусывают её.       — Чёрт, — сквозь зубы говорю я, — Чёрт, перестаньте.       Я больше не выдержу. Его сильное тело настолько близко, дыхание при каждом выдохе опаляет мою кожу, губы прихватывают чувствительную кожу, и посасывают. И я сдаюсь, шепчу:       — Возьми меня... умоляю...       Резкое движение — и мои руки оказываются на его плечах, а ноги обвиваются вокруг его бёдер. Несколько секунд —  я оказываюсь на кровати слизеринского декана, а он сам ласкает кожу на моей шее и ключицах, попутно ловко снимая с меня одежду.       — Мерлин, — шепчу я каждый раз, когда его руки касаются только что оголённых участков кожи; каждый раз, когда губы проходятся по выемке в ключицах, прихватывают мочку уха, ласкают чувствительные точки.       В голове вдруг всплывают обеспокоенные слова Гермионы, и потом до меня вдруг доходит:       — Это из-за проклятия, — я не собираюсь сейчас злиться, нет. Мне слишком хорошо.       Он на секунду останавливается, но я безмолвно прошу его продолжить, выгибаясь всем телом.       — Из-за проклятия, — всё же соглашается он.       Мне уже всё равно.       Осознаю, что на мне остались лишь боксёры, когда его язык погружается ласкает мой пупок.       А скоро я оказываюсь совсем обнажённым. Северус тоже.       Один палец входит в мой анус, и я выгибаюсь из-за небольшой вспышки боли, которая не очень заметна из-за непрекращающихся ласк.       — Прости, — шепчет он, добавляя второй.       — Это... Хорошо, — почти отвечаю я.       — Ещё бы, — довольно усмехается он.       Третий палец.       Чёртово чувство наполненности не сосредоточится на боли.       — Сейчас, сейчас я тебя возьму, — шепчет он.       — Конечно, ибо если ты этого не сделаешь — я тебя убью, — отвечаю я.       Северус входит медленно, ласково, позволяя привыкнуть к новым ощущениям.       — Мерлин, какой ты узкий, — кажется, он задыхается.       А потом мир исчезает. Он делает толчок, который выбивает из меня дух и заставляет чёрные точки плясать перед глазами.       — Хорошо? — спрашивает он, уже зная ответ.       Второй. Третий. После каждого толчка кажется, что вот-вот, и ты взлетишь.       Ещё, ещё...       Он входит последний раз, невозможно глубоко, сильно и резко задевая ту самую точку. И я бурно кончаю. Так, как никогда раньше.       И он кончает за мной, ослабляя хватку и давая моим рукам обвить его.       Мы вымотаны. И вскоре засыпаем.