Знакомьтесь, Булаткины!

На следующее утро

Егор Знаете это миг? Между сном и явью? – Поспи, Егор. Я люблю тебя. Большинству людей этот момент не нравится. Обитель галлюцинаций и ужаса, беспорядка и чудищ – девяносто процентов мировой популяции не понимает, как очнуться или сменить пытку на фантазию или… на что угодно. Это место, на котором Уэс Крэйвен основал любимый во все времена фильм ужасов «Кошмар на улице Вязов». Нам всем известно, чем он закончился. Я же? Мне нравилось в той реальности. Мне хотелось там остаться. Вот почему я так долго откладывал процесс пробуждения, когда мной стала овладевать знакомая острая боль, именуемая потоком сознания. Однако, полагаю, всё хорошее рано или поздно кончается. А конец моего сна начался с яркого, просачивающегося в окно света и газующими вдалеке двигателями газонокосилок, напоминающих мне, где я. – Ой. Я не считал себя мёртвым. Мне было больно. Я не приравнивал боль к жизни после смерти, разве что я в Аду, что, если смотреть правде в глаза, вполне возможно. Я потёр глаза, затем заставил себя сесть, ойкнув «чёртовски больно». Я потянулся к руке и заметил бинты. Сколько же сейчас времени? Очень, очень светло, так что, как минимум, я проснулся на следующий день. Интересно, Хейз отвезла меня в больницу, а если так, то что сказала врачам? Если Юнусов уже очнулся, знал ли, что я был тем злоумышленником? И что самое главное: почему мы до сих пор в грёбаной Флориде? Как только мне удалось присесть и всё обдумать, как я тут же пожалел об этом. Не то чтобы эта кровать была неудобной, но у меня болела голова, ноги, плечо горело, а я желал хотя бы минуту на осмысление происходящего. Так и сидел, опёршись на локоть, наклонясь вперёд, придерживал голову, гадая, могу ли я вообще встать. Потеря крови стала отрицательно сказываться на мне. Уверен, у брюнетки не завалялась для меня капельница с физраствором, так что я решил: восполнение жидкости в организме, вероятно, должно стать моим главным приоритетом. Я осмотрелся по сторонам, осознав, что сижу голышом. Одежда со вчерашнего дня лежала окровавленной кучей на полу, на прикроватном столике стоял стакан с водой и, слава тебе, Господи, с таблетками. Пару секунд я смеялся, думая, что проснусь с кареглазой, сидящей у меня под боком, держащей меня за руку, промокающей мне лоб прохладной влажной тканью со словами: «Ты выдержишь, Егор». Потому что рядом с водой и таблетками лежал стикер, гласивший: «Ты идиот, я скоро вернусь». Я выпил лекарство от головной боли, выдул всю воду, затем потопал искать мою не совсем с юга красавицу. – Катя! – позвал я. Я острил, мои слова эхом пронеслись по дому, пока я спускался. Оказавшись внизу, я, не удержавшись, выглянул наружу – вдруг там Тимур или Джаспер, или полиция или люди Романова, но ничего подобного. Снаружи никого не было видно. Я выдохнул, испытывая временное облегчение, и прошёл на кухню, найдя кофейник ещё тёплым, и проверил задний двор. Девушка не могла уйти далеко. Верно? Посчитав, что кофеин не повредит, я изо всех сил постарался дотянуться до шкафчика с чашками, не потревожив руку, когда услышал «жёнушку». – Хорошо, что ты проснулся. Деловитый голос поприветствовал меня с порога. Слава богу, она в порядке. – Это ты сделала? Я указал на бинт на своём плече и девушка кивнула. – Вообще-то у меня есть опыт лечения огнестрельных ран, – подколола она, забирая у меня чашку и наливая кофе. – Спасибо. Кэтрин взглянула на меня, серьёзнея: – За то, что залатала тебе рану или за кофе? – За всё. Я сделал первый глоточек этой вкуснятины, когда заметил свирепо смотревшую на меня напарницу. Будто она вспомнила, что сильно злилась, – как по мне, разительно другая реакция, а не та, что должна быть, принимая во внимание, что я выжил после огнестрельного ранения. Может, она ярится, что едва не потеряла меня. – Что? Затем она накинулась на меня. – Ты не представляешь, каково мне было этой ночью. Было бы приятно знать, что, чёрт подери, случилось, чтобы потом не прикрывать наши тушки. Ладно, может, не из-за этого. Я совершил чрезвычайно тупую попытку защититься. – Ты не получила мою смс-ку? Кэт изогнула бровь: – Ты о «У императора Стамбула есть шнитт-лук»? Это сообщение? Я уже говорил это ранее, скажу и сейчас, посмеиваясь: – Грёбаное авто-исправление, да? Она выгнула бровь. Моя выгибулечка. Та самая, когда считает, что у меня крышу сорвало окончательно и бесповоротно. Судорога. Я откашлялся: – Я не пытался рассказать тебе, когда ты выхаживала меня? Затем подмигнул. На что Хейз закатила глаза: – К тому моменту тебя вырубило. Я удивлена, как ты вообще добрался домой. Ты бубнил что-то о Джимми Чу, который подставлял тебя, и как ты однажды отомстишь ему. В моём смехе присутствовали остатки ночного бреда. – Что ж, это… странно. Судя по всему, девушку не интересовало толкование моего бормотанья. Нет, её гораздо больше интересовало понимание моих действий до этих невнятных предобморочных россказней. – Почему ты просто не застрелил его? Если он крот, тогда… – Не знаю, – прервал я её на полуслове. Я словно ждал, что она задаст мне именно этот вопрос. Дьявол, да и я задавался этим вопросом, но чёрт. Полагаю, я просто не мог заставить себя ранить вероломного, подлого, лгущего, обманывающего, крадущего соседа. Хотя я не проронил ни слова, Катька вскинула руки к виску. Видно, у неё головная боль. Имя ей Егор Булаткин. – И какие черти заставили тебя отнести безвольное тело Юнусова к нему домой? Я не мог не взвеселиться. Ну как тут не позабавиться раздражённой "жёнушки"? Даже если типичным раздражителем был… я. – Как ты… – Потому что вчера вечером я уходила из дома, Егор. После того как вынула пулю из твоей руки, забинтовала её, затащила тебя на кровать, я ушла прибраться за тобой. Ты знаешь, что оставил пистолет Тима на месте преступления? Видите? Умилительно, верно? – Понимаешь, я туго соображал… огнестрел всё-таки, – констатировал я очевидное. Она тряхнула головой, разволновавшись пуще прежнего. – Да ты знал об этом? – ни с того ни с сего брюнетка взмахнула руками, ухватившись за кухонный стол. – Чем, чёрт возьми, Джордж думал, привлекая тебя к работе. Тогда-то я отведал частичку собственной всполошённости. – Я не просил об этом или чём-то подобном. Я не хочу находиться здесь, Кать. Я гаркнул на неё, и, кажется, её немного ошеломили либо мои слова, либо мой тон. В любом случае я обидел её, так что сбавил гонор. – Я не подразумевал, что не хотел быть здесь с тобой… Я… – Заткнись, Булаткин… – Нет, правда, я… – Ох, моё кровоточащее сердце. – Порой девушка сочилась сарказмом,– Прибереги свои сказки для других, хорошо? – Ладно. Она переводила дух, а я едва не приуныл, не получив от неё колкий ответ. – Ты знаешь, чем Тимур занимается сейчас? Шныряет по округе, – Кэтрин ткнула одной рукой в пространство, другой подбоченилась. – Ищет подозреваемого. Он знает, что подстрелил его, то есть тебя, и не думает, что тот мог далеко уйти. – Ужас – Ужас- ужаснейший, Егор. А он и не подозревает, что ты у него под носом! Потом я вспомнил, что не посвятил девушку в свои находки, ну и ляпнул: – У него на нас досье. С минуту кареглазка держала глазами закрытыми, сложив губы буквой «о». Сейчас ей явно не до смеха. – Ч…что? Я кивнул: – Подробные досье. Не знаю, чем он занимался, пока Романов не подмял его под себя, но у Тима есть доступ к информации, о которой даже я ни сном ни духом. И я всё никак не возьму в толк, почему он не раскрыл нас, разве что… – Разве что у него инструкции наблюдать или ещё лучше… – Убрать нас. – Да чтоб меня. – Твои слова. Мы одновременно развернулись и прислонились спиной к кухонному столу и несколько минут размышляли. Я первый разразился идеями. – Нам нужно свалить с задания. И похрен, что скажет Георгий. – Мы не можем. – Прикрой меня. – Нет, Егор. Джо сказал не высовываться до дальнейших его указаний. Он не хочет, чтобы мы навлекали на себя подозрения, местные уже хорошо нас знают. Её слова обухом треснули меня. – Погоди. Он знает? – Разумеется, знает, – заявила Кэт. Она права: конечно, Босс в курсе событий. Ведь напротив нас живёт его частный сторожевой пёс. Что напомнило мне: – А почему ты раньше не предупредила меня вчера вечером? Думаю, внезапная смена темы заставила "жёнушку" запинаться. – Что? – У меня было не больше пяти секунд до прихода Юнусова домой. Что случилось? Брюнетка выдохнула, а я ждал оправданий, не совсем ожидая, что они будут касаться действительно важных для неё событий. – Я пыталась дозвониться до отца, – тихо выдохнула Катя, расстроившись на себя. – Я не ожидала, что Тимур так быстро возвратится, он ведь только что уехал, поэтому я пыталась отследить отца, а затем… – Ты связалась с ним? – Что? – Виктор. Ты его нашла? Похрен на другую проблему. Хейз опять смягчилась, отводя взгляд к окну. – Нет. Не знаю, что думать сейчас. Я засомневался, стоит ли задавать следующий вопрос, но ведь кто-то должен его задать. – Думаешь, Романов забрал его? – Я не знаю, Егор. Кэтрин до сих смотрела на задний двор, вертя в руках подаренный мной кулон, и, несмотря на мои обстоятельства, я улыбнулся, что девушка носила его. Затем я заметил выражение её лица, позу, ёрзанье, сказывающееся беспокойство. Всё навалилось на нас. – Ладно, смотри, – я потёр лицо. – Я много об этом думал. Не знаю, как Катя воспримет дальнейшее. – Я ухожу. – Ты… – Кэт едва не поперхнулась от этой мысли, и её голова рефлекторно повернулась в мою сторону. – Ты не можешь уйти. – Ещё как могу. – Да, Джордж лучше убьёт тебя, чем ты не будешь работать на него, Егор. Разве он не предельно ясно выразился? Я стоял на своём. Я решился на уход. Мои варианты вовсе не сумасбродны. – Что ж, тогда, полагаю, смерть. Лицо кареглазой перекосилось от боли… или, может, от замешательства. – Как ты можешь пойти на такое? – На что? – Просто… – Она пропыхтела, затем принялась раздувать из мухи слона. – Послушай, я не совершаю безумных поступков, из-за которых могу попасться… Я подумывал прервать её тут, мне нужно, чтобы напарница знала: я не предам её, но затем она распалилась: – …Или ещё лучше! – Ей завладело нарочитое волнение. – Романов выяснит, что я обманываю его, а затем убьёт меня! У меня в груди защемило от этих слов. Мне не нравилась мысль о гибели девушки. В последнюю очередь я хотел этого. Однако я не подвергну её риску. Только себя. – Может, иногда смерть за правое дело перекрывает спасение собственной шкуры. Кареглазка снова оскорбилась: – Кто бы говорил. – И что бы я сказал? Она затрясла головой: – Мне нужно связаться с папой. Дай мне убедиться, что с ним всё в порядке, затем мы поговорим о том, чтобы ты прошёл психологическую экспертизу, но в данный момент нам нужно понять, как закончить эту работу. До неё не доходило. Катя помешалась на своём отце. Я мог её понять. Иногда, но не всегда. – Ладно, давай попытаемся отыскать твоего отца. Кэтрин нахмурилась. – Ты… помогаешь мне? – Естественно. – М… Кажется, она смутилась, но затем либо, признав поражение, либо одобрив, – да и не важно – приняла моё предложение. – Ладно… давай… Хейз не договорила, почесала к двери, я – на хвосте, обрадованный, что наконец–то услышал от неё. И улыбнулся. Пока мы не вышли на улицу, столкнувшись нос к носу с уродом Юнусовым. Но я держался как ни в чём ни бывало. - Брат, – я указал на его запёкшийся синяк, – что, случилось с твоим лицом? Боже, как неловко. Потому что с той информацией, которая была у него сейчас, ситуация изменилась. Сосед знал, кто я. Кто Кэт, как и то, что днём ранее в его дом вломились. Принимая во внимание, что это я вломился к нему, и всё же… Единственным моим преимуществом было: Тим не знал, что я знал, что он знает, кто мы и кто он, и всё ещё вёл себя по-соседски. Кеми мы не являлись, и я с трудом притворялся, что могу с кем-то просто потрепаться. О земляных клопах и прочем. – А разве Катя тебе не сказала? – так по-дружески сказал он. – Ко мне вломились. Я преследовал, но… – Тимур слегка помрачнел, – но мало что помню, после того как мне съездили по лицу чем-то тяжёлым. Я пристально посмотрел на "жёнушку". – Нихера… это… У нас не особо было время на болтовню, мы… Я искал веский предлог, когда в разговор вклинилась девушка. – Срочно поехали в продуктовый. – Вместе? Мы с неё кивнули. – Нам так нравится… Это… сближает. Лицо парня исказилось, и мне казалось, что я слышу, как роботоподобным голосом он говорит «не складывается», как если бы пытался объяснить чувства или… любовь. На мгновение повисла тишина, Хейз взяла меня за здоровую руку, таща за собой. – Что ж, нам пора… – Егор! Грёбаная Элиза Стин. – Вот, блять , – буркнул я. Брюнетка вопросительно воззрилась на меня, Юнусов скрестил руки на груди, до сих пор ошалевший, что двое женатых людей будут вместе закупаться в продуктовом. Он догадывался, в чём дело. Сохраняй хладнокровие. Я улыбнулся, когда Лиза засеменила к нашей троице. – Спасибо, что вчера предостерёг меня. – А что было вчера? – встрепенулся бородач. – Всё хорошо, Лиз, нам пора, – добавил я, пытаясь бесследно убежать. Слишком поздно: она принялась пояснять: – О, вчера вечером Егор нашёл земляных клопов в моей траве. Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись! – Вчера вечером? Я кивнул, потея. Кэтрин чуть округлила глаза. Я запаниковал, захотелось схватить напарницу и броситься со всех ног. Но больше всего хотелось заткнуть соседку и засунуть её в шкаф. – Ты вчера гулял? Видел что-нибудь? Кого-нибудь? Я помотал головой. – Ничего… странного. Тим почесал голову, а мы с брюнеткой снова пошли прочь. – Что ж, – усмехнулся я миниатюрному возмутителю спокойствия, – всегда рады помочь, Элиза, нам, правда, пора… – Эй, Булаткин, – Парень остановил меня. Снова. Да что ж тебе неймётся? – Да? – я чуть вскинул бровь. – Знаю, вы занятые ребята, но нам бы пригодилась ваша помощь. Я к тому, что вы же состояли в соседском дозоре. Он так сказал это. Не знаю. Неужели Тимур узнал меня вчера? Да ни за что на свете. Он не рассмотрел меня в доме, в котором не было камер слежения, а снаружи было темно хоть глаз выколи. Не говоря уже о том, что я всё время отрывался от него; несмотря на то, что этот мужик – хороший бегун, а я чертовски сильно превосходил его в скорости. – Без проблем, всё, что нужно, – изо всех сил ухмыляясь, я снова стал удаляться с Катей под руку. Она не бросала меня, чему я радовался. – Спасибо! – проревел он, затем хлопнув меня по плечу. По моему больному плечу. Сильно. Прямо между дельтовидной мышцей и той, куда залетела пуля. Я стиснул руку девушки, и она поморщилась. Я едва не умер от боли, но улыбнулся чёртову человеку. – Непременно. – Пойдём, Егор. Увидимся позже, Тим, – настояла кареглазая, затем повела меня, держа за здоровую руку. Когда мы оказались в безопасном салоне «хаммера», я закрыл глаза и попытался дышать через боль. – Едрить его за ногу… – Ты в порядке? – Должно быть, он знает, что это я. Не знаю, почему придуривается, но знает, что в его доме был я. Могу поспорить, он умышленно это сделал и сейчас ржёт где-нибудь. – Егор… Я всплеснул рукой, стукнув по рулю. – И он по-прежнему ведёт себя, словно… – Я спародировал его, заводя машину. – Привет, я Тимур, твой милый соседушка, который расскажет тебе о травяных клещах, заставит смеяться над какой-нибудь хернёй, расслабит тебя, вынудив поверить, что вы друзья, и всё такое… – Прекрати, а. – Что? – Он не твой друг. Оглянись вокруг. – Хейз разглядывала людей, слоняющихся по улицам нашей псевдонастоящей округи. – Никто из них тебе не друг. Я повернулся к девушке. – Ты пытаешься убедить меня? Или себя? Я не был стопроцентно уверен. Несмотря на свою злость к соседу, я до сих пор ощущал его положительный настрой. Что бесило меня ещё больше. В этот самый момент Катя наклонилась ко мне и поцеловала. Может, это чтобы заткнуть меня, чтобы увести от неприятной для неё темы. Она хороша в этом. В смене темы. Зато спустя пару мгновений мне уже было наплевать. Это сводило меня с ума. Брюнетка сводила меня с ума. – Прости, – «жёнушка» отстранилась в итоге, усаживаясь на своё место и натягивая ремень безопасности. – Они наблюдают… Не хотела, чтобы у них возникли подозрения. Я неприметно осмотрелся по сторонам. – Да неужели. – Ну да, – Кэтрин смотрела прямо. – Не вижу, чтобы кто-нибудь подсматривал за нами. – Правда? Она немного повертела головой по сторонам. – Правда. Поколебавшись, произнесла: – Моя вина. Иногда мне сложно было сказать, была ли эта женщина такой же похотливой, как и я. Ребёнок, запертый внутри взрослой женщины или наоборот. Кареглазая замыкалась от меня – уверен, дело было в её беспокойстве об отце, нежели в её чувствах ко мне. Какими бы те ни были. – Ты в порядке? Она кивнула: – Поехали уже. Я подумывал надавить на неё. Сломить её или раскрыть – одно из двух, но сейчас не самые удачные обстоятельства, чтобы делиться информацией о пропавших отцах, так что мы поехали. Неизвестно куда, но я решил, что вскоре узнаю; есть план. В конце концов, это её отец. Она возила меня по специфическим местам Флориды, о которых, должно быть, ранее знала, и которые могли помочь. Расспрашивала людей, владел ли кто-нибудь какой-нибудь информацией, но люди либо не знали, либо молчали. Может, оттого, что Романов дал указания не трепать языком. Может, потому что я был с ней, чужаком, которого они не знали и не хотели знать. Да и не важно, поскольку, по существу, невзирая на причину, толку от этих связей не было. Кэт не дрогнула за целый день. Ни разу не всплакнула, не дала слабину, не умоляла никого дать больше, чем они могли или не могли дать. Это просто не в её стиле. К моменту возвращения в наш бутафорский домик по некоторым признакам – словам или действиям, можно было сказать: она вот-вот развалится. А для пущего веселья соседский дозор был в самом разгаре, теперь смены по двое патрулировали улицы. – Это всего лишь вопрос времени, – размышлял я. Кэтрин качнула головой. – Чисто, Егор. Не стану врать, я задышал легче, подметив и пересчитав присутствующих на улицах возле домов. Почти каждый внёс свою лепту. Однако Джаспера нигде не было. Ни дома, ни на работе, согласно его жене, – она вообще не понимала, где тот может быть. Меня осенило: я не видел Джаспера уже пару дней, с тех пор как мы вернулись из мальчишеского приюта. Невольно я забеспокоился о парне, ведь если Джордж узнал о моей стычке с Юнусовым его доме, то, может, им овладевало отчаяние, может, он готовился силой заставить Стина работать на себя. Мне не нравился такой исход. А что станет с теми детьми? Всё летело в тартарары быстрее, чем я успевал выносить план. Нехорошее предчувствие зародилось внутри, но мне не стоило удивляться этому. Казалось, Босс всегда был на шаг впереди остальных. Кем бы те «остальные» ни были. Опять же, я всё больше набирался смелости, чтобы уйти… сбежать, да как угодно. Предпочтительнее с Катей. Знал, что есть способ сделать её заодно в побеге, но сейчас не время. Она наверняка уже вбежала в дом, чтобы попытаться позвонить Виктору, когда меня остановил ещё один занятой сосед. – Привет, Егор. Можно мне постричь твою изгородь? Она выглядит заросшей, а мне нужны деньги для… – Не сейчас, Сань. Ноль терпения у меня на этого парня. Любой другой нормальный подросток просёк бы, что к чему, и свалил от меня. Но он… Нет… – Катя в порядке? Она выглядит расстроенной… Я постарался вновь отвязаться от него, идя к парадной двери. Решай дела миром, Булаткин. – Она в порядке. – О, хорошо… – Я думал, он уйдёт после этого, но он проводил меня до самой двери. – Так как насчёт изгороди? И тут я сорвался. Весь скрываемый мной нрав вылез наружу. – Саш. Сейчас у меня нет времени на твою херню. Иди домой к своим чёртовым родителям. Дёрнувшись, он остановился. – Конечно, Егор. Энтузиазм в нём поугас, парень вздрогнул. Я тут же пожалел, что так грубо обошёлся с этим пацанёнком, но когда я развернулся извиниться, он уже далеко ушёл. Мысленно обматерив себя, я потащился в дом, застав девушку сидящей в изножье лестницы. Она растирала виски. Я сел рядом с ней. – Есть причина, по которой он может не брать трубку? Она отрицательно покачала головой. – Он сказал, что в любом случае ответит… Я не понуждал её докончить мысль. Догадался. – Я должна была полететь на море с ним в этом году, однако я понадобилась Романову, а затем он втянул меня в это дело, а… время словно всегда ускользает от меня. Похоже, Хейз одновременно смотрит в никуда и на всё одновременно. Стеклянным, рассеянным взглядом. – Всё наладится. – Не лги. – Я не… Когда зазвонил телефон, по которому Кэтрин общалась с отцом, поначалу она испытала облегчение, но, достав телефон, она просто пялилась на экран, ответила, вставая. Я последовал примеру. – Что? Что не так, это он, да? – Нет, не он. – Романов? – Нет. – Тогда кто? Она наконец ответила: – Алло? – немного сглотнула. – Это Катерина Недюжина, его дочь. На её лице проступала боль. – Что это значит? Он же… Борясь со слезами, шевеля бровями, кареглазая выслушивала звонящего, а я только мог что стоять и ждать, пока не закончится этот чёртов звонок. – Конечно… нет. Я не могу, но… ладно, – она схватила ручку и нашла клочок бумаги на коридорном столике, записывая. – Нет… буду, хорошо, спасибо вам. Завершив разговор, она с минуту стояла очень тихо, убрала телефон в карман куртки, вытащила его, смотря с чувством, похожим на ненависть, затем швырнула в мусорную корзину. – Кать? Её взгляд упал на пол возле меня. Я не знал, что делать. Мне не хотелось толкать её на крайность, поэтому я ждал. Собравшись, брюнетка сказала мне: – Он мёртв. – А… – Не знаю, причастен ли к этому Георгий, – понимающе ответила девушка. – Из больницы позвонили мне, поскольку я значусь контактным лицом в случае экстренной ситуации. Они сказали, сосед обнаружил его, у него… что-то насчёт инфаркта… Хейз давилась словами, а я застыл. При нормальных обстоятельствах правильно было бы обнять её, дать выплакаться, дать понять, что я рядом, но эта чертовка, разумеется, нормальной не была; даже я не знал, что значилось под «рядом». – По крайней мере, я знаю, верно? – она пошла к себе. – Тебе что-нибудь нужно? Я хватался за причину держать Кэт ближе к себе, и почувствовал себя уродом. Даже в худший момент жизни я был эгоистом. – Мне нужно побыть одному. Угроза слёз прошла, замещённая гневом. – Ты уверена, поскольку с виду тебе бы не помешала выпивка. Ещё как не помешала бы. Может, даже с десяток рюмок. Однако любые признаки боли и муки, казалось, исчезли из её голоса. – Мне бы не помешала пара минут, чтобы переварить ситуацию, Егор. Со мной всё будет в порядке. – Он твой отец. – Ты прав. Он был моим отцом. Её голос отражал моё отвращение к конкретному человеку, которого мы оба знали и ненавидели. Или, может, я надеялся, что так и есть. Может, позволил эмоциям одолеть разум. И всё же… Кареглазка всё шла, чему я не препятствовал, раздумывая, преследовать ли её или Романова или вообще удрать отсюда, забыв обо всём. Только вот я знал, хотелось мне то признавать или нет, я никуда не уйду. Не без Кати. Я прошёл к себе в спальню, чтобы попытаться упаковать вещи. Их было немного, а меня всё равно прервали. Разбившимся стеклом. Очень, очень много разбитого стекла. – Кать? Я попытался открыть дверь в её комнату, но она была… заперта. – Катя. Я стучал, не добившись ответа. – Хейз, открой чёртову дверь, или я вхожу. Ноль реакции. Я немного отступил, твердя себе игнорировать предстоящую боль, затем поднял ногу и вышиб дверь. Она открылась, я озирался в поисках напарницы, которой не было в спальне. Но не в ванной. Я перешагнул разлетевшееся по полу стекло, обращая внимание на осколки, разбросанные повсюду. Затем я проделал тот же трюк с ногой на двери между мной и кареглазкой. Душ был включен, и его звук показался мне странным, заглушаемый лишь бесконтрольными, болезненными всхлипами. В комнате стоял густой пар, но я смог разглядеть Кэтрин, полностью одетую, кучей лежавшей на полу, а струи горячей воды обстреливали её. Она утопала в собственной боли. Я подошёл к ней. Потянулся к ней. – Катя. Она отбивалась от меня. – Оставь меня, Егор! – Нет. – Убирайся! Брюнетка потянулась за шампунем и запустила им в меня, истерично крича. Бутылка ударила мне прямо в грудь, но я не уходил. – Нет. Она зашвырнула в меня ёмкостью с жидким мылом, промазав. – Я не уйду, Кать. Я снова потянулся к ней, на этот раз она безуспешно отбивалась. Я схватил её за руки и крепко держал, пока в ней не осталось сил сопротивляться. Затем я подтянул её на себя, обнял, игнорируя чрезвычайную боль в своём повреждённом плече, и ждал. Крики мучили, я едва терпел их, целуя её в макушку в слабых попытках утешить. Я ласкал её волосы и мягко целовал ей волосы, пока она не стихла немного, затем потянулся вниз, поднял с пола, вынося из ванной. Когда я поставил её на ноги, брюнетка стояла без движения, словно зомби. Я нежно снял с неё мокрую одежду, пытаясь не вспугнуть девушку, затем накинул одеяло ей на плечи. Потом девушка посмотрела на меня влажными глазами – не только после душа, а я стёр все её слёзы большими пальцами. Не могу сказать, что я знал, что говорить. От меня обычно подбадриваний не дождёшься. Вдобавок я только что сказал ей внизу, что всё будет в порядке, став отменным лжецом. Поэтому я просто целовал её лоб, а когда решил оставить её… привести мысли в порядок, миниатюрная рука остановила меня. – Не уходи. Я втянул воздух. Не стану врать. Мне очень нравилось слышать такое. Эти слова. Уверен, эти слова значили больше, чем она вкладывала в них смысл. – Не уходи. Она повторила, когда я не откликнулся. Её ладошка переместилась… в другое место. – Кать, ты не в том состоянии для подобного. – Я хочу, чтобы ты остался тут со мной... Я не мог сказать, собиралась ли Кэт заканчивать предложение, или она действительно хотела меня, но затем она уронила полотенце, и я дал ей себя раздеть. Сначала она сняла с меня футболку. Губы кареглазки касались меня так, как не описать мне словами. Словно она хотела сказать что-то, но не могла, позволяя действиям говорить за себя. И уж как они говорили. Опускаясь, девушка принялась за мои джинсы. Её руки двигались целенаправленно, и всё же девушка уделила достаточно внимания областям, привлёкшим её внимание. Закончив, она плавно проскользила руками вверх по моим ногам, бёдрам, животу, к груди, затем, привстав на цыпочки, поцеловала меня в губы. Я обхватил ладонями её лицо и поцеловал. А потом мы переместились на кровать. Тем вечером Кэтрин двигалась неторопливо. Не то чтобы она спешила, словно выполняла задание. Это медленное, мучительно приятное задание, включавшее меня или отдельную часть меня, чувствовалось в каждом её движении. Она усадила меня на край своей огромной двуспальной кровати, не дав полностью лечь. Она хотела, чтобы я находился в вертикальном положении, а я не собирался спорить с этой женщиной насчёт поз, вот и сидел, когда она примостилась у меня на коленях. Затем на умышленно, намеренно умеренной скорости брюнетка опустилась на меня, вбирая в себя каждый дюйм моей плоти. Она закрыла глаза, откинув голову назад. По правде говоря, я бы целую ночь вот так смотрел на неё. Затем я решил поучаствовать в процессе, а не сидеть идиотом, который не знает, как обращаться с женщиной. То есть я не знал. Я не представлял, что происходит между нами. Честно сказать, в данный момент я просто увлёкся. Но, по меньшей мере, мог отплатить той же монетой. Пока меня не занесло, и я не прошляпил чудесный момент нашего единения. Пока мы не прошляпили. Раньше я не мог заняться с ней сексом, показав Кате, что она самое красивое создание на планете Земля и что я умру в попытках защитить её от интриг Романова. Я любил её. Хейз неразборчиво шептала в пространство, вращая бёдрами, а я переместил рот на её шею. Девушка схватила меня за волосы, приказывая замолчать, потом коснулась губами моих губ, языком говоря мне то, что я хотел, но осмеливался спросить девушку. Она дала всему этому случиться. Я безумно хотел хотя бы раз знать её мысли. Без преград, алкоголя или нависшего над нами дамоклова меча. – Кать, – прошептал я. И она снова меня заткнула. Кэт, похоже, не возражала. Подстёгивала меня всё сильнее. Насладившись нашей связью, она стала двигаться более требовательно, и я ускорился, чтобы продержаться дольше. Я привязался к ощущению быть в ней, в то время как она чувствовала мой приближающийся пик, пока моя голова покоилась на её груди. Мы оставались в таком положении, пока не выровнялось наше дыхание, затем мы залезли под простыни, и кареглазая, не проронив ни слова, скрутилась клубком возле меня, обнимая за талию, пялясь на неизвестную точку в спальне. Она не просила меня уйти и не пыталась принизить случившееся между нами. Я был благодарен ей, что она, по крайней мере, попыталась держаться за настоящее. Она хотя бы настоящая, и мне этого достаточно. «Я могу дать ей это», – думал я, когда меня осенило. Я дам Кате всё, что в моих силах. Обязательно. Отдам себя, своё сердце, душу, жизнь – что угодно, лишь бы она пережила это чувство потери. На столь долго, сколь ей необходимо. А затем я увезу нас отсюда.