Знакомьтесь, Булаткины!

На следующий вечер

Егор Некоторые вещи в жизни хороши. Понимаете? А некоторые вещи – не очень. Параноидальные сны, в которых десятилетние мальчики танцуют под каторжные песни, а Тимур Юнусов мне в спину двенадцатисантиметровые каблуки, украденные из шкафа Кэтрин. А некоторые вещи так совсем полный ужас. Утренное осознание после умопомрачительной ночи с Хейз: нет ни одного способа победить Георгия Романова. Я труп. Однако у меня имелся в запасе один вариант. Я мог уехать. Жизнь будет не сладкой: постоянно озираться, надеясь, что Джордж либо забьёт на меня, либо напрочь забудет. Если быть с собой абсолютно честным, то ничто из этого, по всей видимости, со мной не случится, но ведь никогда не знаешь. Всегда есть Альцгеймер. Иногда имеешь то, что можешь. Я немного утешился, отойдя ото сна, что Кэт была в моих объятиях. Она не сбежала прояснить голову – это что-то да значило. Может, она вымоталась, осознав, что её отец мёртв, или от разрушения своей спальни, или от принятия душа в полной экипировке, а затем от вымещения расстройства весьма и весьма уязвимым способом, но, честно, я думал, что, может, я наконец-то стал ей нравится. Может быть. Знаете, выгравировал имя на её сердце. Запал глубоко ей в душу. По крайней мере, этим я убеждал себя. Вот, что со мной творила кареглазка. Меньшее, что я мог, отплатить этой женщине. Верно? Как бы там ни было, я надеялся. Я вытянул шею, поцеловав тут часть лица девушки, до которой мог дотянуться, не вызвав у себя судорогу. Она встрепенулась. Мне придётся крепче держаться за эту соломинку. В последнее время таков был мой рефлекс на неё. А вы бы что сделали? – Кать… – прошептал я, убирая несколько прядей волос с её лица, но не получая от девушки ответа. – Кэтрин… Ничего. Я стал перебирать в памяти имена, подыскивая идеально подходящее брюнетке. – Кэти… Точно нет. На горизонте послышался лёгкий стон. – Екатерина Недюжина … – Я растягивал последнюю букву, немного приподнял бровь, изгибая губы вниз. – Это хорошо звучит. – Замолчи, Егор, – буркнула она, не открывая глаза. Я слабо улыбнулся, пытаясь избежать любого конфликта на тему, как я тут оказался, после того как ей сообщили о смерти отца. – Как ты? – потом я мысленно отругал себя. Как ты? Боже, я идиот. Хейз немного сменила позу: – Лучше. Я решил, что кареглазая просто не в настроении ёрничать надо мной. И это при том, что она так и не смотрела на меня, но хотя бы разговаривала. Хороший знак. – Я тут подумал… Снова. Раздался очередной стон, затем девушка опять улеглась на спину, закидывая руку себе на лицо. – Ты слишком много думаешь, Булаткин. Я совсем крохотулечку хихикнул: – Кто бы говорил. А потом задумался, а не права ли моя напарница. Но всего лишь на пару секунд задумался. Я даже не понимал, стоит ли мне заговаривать об её умершем отце столь скоро после, его смерти. Однако люди вроде нас с "жёнушкой" не могли позволить себе время на оплакивание. – Как бы там ни было… раз теперь твой отец… мёртв… – Переговорщик из меня никакой. – Что действительно херово. Боже, как ужасно. Иногда я такой уёбок. – Мне кажется, Романову больше нечем тебя шантажировать. Она затихла. – Я к тому, что если… мы ищем положительный аспект всей ситуации. Я уже говорил, что я идиот, верно? Однако зерно истины было в моих словах. Оно всегда там есть. Кэт села, схватила кое-какую одежду, направилась в ванную. Я оставался на месте, потому что не совсем понимал, что будет дальше. Сломанное стекло. Кипяток в душе с одеждой… Что… Спустя пару минут она вернулась, села на край кровати, затем повернулась ко мне. Хейз по-прежнему молчала, так что я наделил себя честью в надежде убрать слабые звенья из нашей нестабильной цепи сопротивления. – Он же ничем больше не может повлиять на тебя, не так ли? – Егор. Кэтрин отвечала на мой вопрос. Или начинала тираду? Я не знал. Как и то, хотел ли знать. Это ведь могло стать началом прощания, так что я решил опередить её. Не с прощанием, просто, ну понимаете, опередить. – Я всерьёз говорил об уходе. Барахтаясь, я всё же решительно, напрямик высказал это девушке, и она немного потупила взор. – Знаю. – Мне нахер не нужна такая жизнь. – Знаю. Дыши. – Я стопроцентно, совершенно и непоколебимо серьёзен. – Я… – Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Катя посмотрела на меня, немного запнувшись: – Я знаю. Я понятия не имел, что отвечать на такое. Я выложил ей всё, как испорченную колоду карт, которую чересчур много раз тасовали. В довольно типичном для неё стиле, когда мне показалось, что тема наглухо закрыта, брюнетка заговорила. Только отвечала не мне. И не собиралась сказать, что уйдёт со мной. Она пыталась что-то объяснить. – Знаю, ты не думаешь, что я не чувствовала нападки Георгия, в отличие от тебя. Но я чувствовала. Я пытался вновь утешить её, потянувшись рукой, но девушка отдёрнула руку, будто боялась, что её укусит ядовитое существо. Я немного наморщил лоб. – В колледже. Мой первый курс. Я должна была помогать Романову продвигать незаконное оружие через братства, с которыми тот сотрудничал… Оружие. – Ты... – Я кое с кем познакомилась. Следовало ожидать. Хейз поняла моё выражение лица и уточнила: – Я не любила его, но... разозлилась, сказав Джо, что в кои-то веки хотела побыть настоящей девчонкой, понимаешь? С читальнями и свиданиями, с кино и глупыми звонками на ночь глядя, и... – Парнем. Она кивнула. – Я не любила его, – несколько тише повторила Катя. – Я даже не знала, что такое любовь. Я просто... – Полагаю, Босс не дал тебе даже попытаться. – Ты хотел знать, почему я никогда не стреляла из пистолета... Так как я знаю, что они делают. – Ты говоришь загадками, Кать. – Знаю. – Может, прекратишь уже говорить это? – Романов убил того парня, – протараторила напарница. Внезапно я вновь ощутил себя ужасным человеком за то, что пилил её за выбор слов. – Он убил его? Она кивнула, смотря вниз непонятно на что. Затем до меня дошло. Георгий не просто убил этого парня. Нежданно-негаданно Сара вновь оказалась в авангарде моих мыслей. Любопытно: она вообще села на самолёт с тем парнем? – Он убил его на твоих глазах. Кэтрин потёрла свою ладонь. – Он не любит неповиновение, Егор. Я поймал себя на том, что говорю те же слова, которые просил не повторять каргелазке, встал и, обойдя её дурацкую кровать-громадину, притянул её в объятия. – Знаю. Я обнимал девушку, надеясь, что мои бездарные руки неведомым образом уймут её вину и боль, но мне ли не знать. Не важно, сколько раз тебя обнимают, – такие воспоминания из памяти не стираются. Я ещё больше возненавидел Романова за то, через что он заставил пройти её. – Этот парень умер из-за меня, – прошептала мне в грудь Кэт. Возможно, она впервые позволила себе проговорить это вслух. Этот парень мёртв. Затем я понял, что делала девушка. Ненавидела себя. Я немного отодвинулся от неё. – Он умер из-за Джорджа, Кать. Не забывай об этом. Она не отвела взгляд. Не поникла, не осела, не заплакала. Она просто ответила: – Как я могу? Я отпустил тему, с десяток секунд подержал Хейз, пытаясь прояснить ситуацию, однако у понимающей женщины свои демоны, с которыми ей разбираться на своих условиях. Сколько бы я ни убеждал её, бесполезно, пока она вбила себе в голову что-то. После мы демонстративно избегали соседей, особенно Юнусов. Я пристально наблюдал за машиной Стина, отчего не заметил подкравшуюся ко мне брюнетку, которая предложила свою идею. Назовём этот вариант «Хрен с два». – Мы могли бы остаться. Я отвёл взгляд от улицы, на которой Тимур коротко да шумно пообщался с Лизой, садясь вместе со своей подругой Шишковой в свою машину. – Что? – Я к тому... Романов ведь не сказал, что против нас... Знаешь... мы могли бы... Катя, в самом деле, размышляла над тем, чтобы мы совокуплялись на условиях Георгия до конца своих дней? Я едва не засмеялся: – Егор... – Послушай. Не имеет значения, что мы делаем, говорим ему, или он нам. Босс всегда будет использовать нас друг против друга, чтобы мы плясали под его дудку. Он никогда не отпустит нас. Я не собираюсь так жить. – Но он... – Он никто. – Как ты можешь... – Я больше не дам ему управлять собой. Если это значит смерть, то пусть я умру, но, по крайней мере, на своих условиях... умру своей личностью. Хейз выкинула другой трюк. – А что насчёт твоих денег, я думала, ты хотел... И от этого я легко отбился. – Мне плевать на деньги. Я забочусь о тебе... и себе. И всё тут. Кэт заколебалась, и я задумался о своих словах. – Тебя волнуют деньги? Она сгримасничала: – Нет, Егор, меня не волнуют деньги. Я сомневался, что ей удалось убедить себя в этом, так что я решил вывести её на чистую воду. – Тогда решено. – Но... – Я устал, Кать. Чертовски давно устал. От этой жизни, от Романова, от громадного мешка с ложью, которым являюсь. Я жизнь хочу. Пускай короткую. Роскошные губы девушки перекривились, шестерёнки закрутились в этой тормозной головке. А вот насчёт чего крутились, я не знаю. Только то, о чём она спросила меня: – Ты ведь не отступишь, верно? – Вероятно, нет. Определённо нет. – Ну ладно. Что? – Ладно? – Да, просто... скажи, что мне сделать. – Сказать. Тебе... что сделать... – Ага. – Кать... Она выгнула бровь. Моя бровка, и не мог не спросить девушку: – Что изменило твоё мнение? Спустя некоторое молчание, решая, говорить мне или нет, она сообщила мне: – Я не хочу потерять тебя. Её глаза не врали. Моё сердце верило в эту правду. А голова надеялась, что два к одному – это норма, с которой можно жить. После этих слов я наклонился к ней, целуя её, давая нашим языкам слегка соприкоснуться, но не затмить смысл моих реплик. Иногда Кэтрин была такой мягкой. Женщиной, готовой добровольно отдать своё сердце. Точно первая любовь, а в другие времена... я даже не знал, кем она являлась. Легко, подумал я, когда мы разомкнули поцелуй. Сравнительно говоря: Хейз, здравомыслящая, упрямая женщина, и я, особенно не колеблющийся, сварганили план. – О нет. – Я запротестовал, когда она намекнула, что пойдёт со мной на конфронтацию с Романовым. – Ты и близко не подойдёшь к этому парню. Встреть меня здесь Я написал адрес. – Зачем тогда ты идёшь? Он так же опасен для тебя, если не больше. Я всунул клочок бумажки ей в руку. – Мне важно встретиться лицом к лицу с ним, Кать. Я не могу объяснить это... Просто так должно быть. – Может, тебе следует переосмыслить эту идею. – Может, – но я не стал. – Ты идиот. – Знаю. Отсюда ситуация, в которую я попал изначально. – Ты не обязан... Я прервал брюнетку на полуслове. Правда, бессмысленно отговаривать меня. – Я за машиной, а потом мы отправимся в Россию. У меня есть знакомые в Пензе Наконец, девушка взяла этот долбаный листочек. – Я пойду за машиной, в которых у тебя отвратительный вкус, – настояла она, полагаю, пытаясь разрядить обстановку. Я поддержал её в этом, дразня в ответ: – Да я без ума от тебя за это. Её улыбка мне показалась печальной. Уголки её губ поднялись кверху, всё на позитиве, но вот глаза... улыбка не коснулась их. – Всё в порядке. Я выкручусь. А затем приеду за тобой. Катя кивнула, а затем инициировала поцелуй. Он отличался от предыдущего. Словно напарница хотела, чтобы поцелуй длился вечность, водя руками по моей талии и хватаясь за меня, будто желая взять частичку меня с собой. Её слёзы остались на моих щеках, а когда разомкнули объятия, я снова пообещал ей, на этот раз слегка подкорректировав свои слова в более вероятный исход. – Со мной всё будет в порядке. – Знаю. Мы упаковали вещи. Необходимый минимум, Кэт взяла «бимер», когда на улице было спокойно. Её краткосрочный план заключался в том, чтобы сбагрить машину до прибытия в нашу точку сбора. Затем ждать. Если она напишет мне – Георгий сразу узнает о её местонахождении, так что мы решили, что никакой связи, пока я не доберусь туда. Если по самой безумной причине я не объявлюсь, Хейз едет в Пензу, связывается с моим знакомым и валит с глаз долой на долгое время. Одна. Мне оставалось только надеяться и молиться – кто бы там ни слышал меня, – что Босс не доберётся до неё раньше меня. Как только задние фары машины "жёнушки" исчезли из виду, я связался с Джо. – Егор! А он, казалось, был так рад услышать меня. – Как у вас с моей Екатериной продвигатся дела с мистером Стином? – Мне нужно кое о чём переговорить с тобой, Джордж. – Да? И почему он всегда казался таким удивлённым? Он насмехался надо мной? – Да, не по телефону, лично. Сегодня, если возможно. – Ты хочешь увидется со мной? – Да. – Серьёзное дело, однако, мой старый друг. – Так и есть. А сейчас Седовласый заговорил более серьёзно: – Ты уверен, что осознаёшь свои действия? Зачем ему спрашивать меня об этом? Неужели оно уже обо всём знал? Словно он... Тогда я заметил. Записка от моей руки, лежавшая на столике в коридоре. Я взял её, изучая взглядом. – Егор? Мне следовало незамедлительно повесить трубку. Бежать сломя голову и бежать, пока не упрусь в тупик, но, честно говоря, это не мой стиль. – Я уверен, Георгий. Он нарочито громко выдохнул, будто сильно опечален моими словами. – Ладно, встретимся сегодня возле парка Республики. Местечко «Peche». На Пятой улице, мы можем дать тебе указания, если... У меня внутренности сводило. – Я знаю, где это. – Отлично, мой старый друг, увидимся около восьми, а затем поговорим. Закончив звонок, я с минуту сидел. Я до сих пор держал в руке листок со своими записями и таращился на него, словно если буду буравить его взглядом, то он, в конце концов, всё прояснит. После всей это чертовщины. После всех задушевных разговоров, доверия, секса и страсти... неужели я настолько туп? Неужели меня водили за нос? Неужели я ничему не научился со времён Сары? По-видимому, нет. Я старался логически смотреть на этот листок. Вполне вероятно, что Катя просто запомнила адрес на память, не хотела, чтобы его нашли вместе с ней в момент её безвременной кончины. Верно? Верно. Хотя также было вполне вероятно, что у неё не было никаких намерений встречаться со мной потом. Может, она планировала смотаться в одиночку. Может, в конце концов, в её сердце для меня не нашлось места. Может, я грёбаный идиот, которому нравится, что каждые десять лет его избивают до полусмерти Феликс со своими шаромыжниками. Я стал выдыхать, затаил дыхание и надул щёки на пару минут, пока стало невтерпёж. Затем встал, собрал дорожную сумку, похандрив с пару минут по очень даже настоящем свидетельстве о браке, подписанном, запечатанном и врученном нам Элизабеттой на следующий день после нашей с Кэтрин фиктивной свадьбы, а также десятке баксов, которую я сохранил с нашего первого пари, когда мы с ней ещё ненавидели друг друга. Я засмеялся. – Она бы не стала дурить меня, – решительно сказал я купюре. Убрал её подальше и направился к двери. А прежде накарябал пару слов для Джаспера на блоке для записей. Я бы не пережил, если бы после всего ему нанесли неожиданный удар. После всего сказанного и сделанного моя душа лежала к «хаммеру». Приятные были поездочки. Хотя я не сомневался, что Романов легко смог быть отыскатть его, так что перечеркнул идею оставить машину себе. Как бы там ни было, в место, куда мы с девушкой направлялись, машины не поместятся. Я немного повозился с ключами, немного согнул записку и уже стал пересекать улицу нашего ненастоящего округа, когда меня окликнули с тротуара. – Ты там в порядке, Булактин? Я остановился как вкопанный. – Я немного в напряге, Джаспер. Поразительно, но как меня тянуло на честность с этим парнем. Она была антонимом, к которому мне следовало стремиться. Я изумлённо хохотнул. На что курчавый пытливо воззрился на меня. – Насчёт чего? Я запихнул записку к себе в карман. Ради всего святого, я не планировал отдавать её Стину лично. Насколько мне известно, узнав мою подлючую натуру, он вытащит ствол сорок пятого калибра и застрелит меня. Внезапно я стал бороться с собственной глоткой, в конце концов желая признаться ему во всём. – Просто... понимаешь... Я пожал плечами, точно восьмиклассник, которому читают лекцию о лжи и божьей воле. Затем слегка вздрогнул, вспомнив лекцию в своём приюте. – Катя? Ты и представить себе не можешь, Стин. – Типа того. – По чашечке чая? – предложил он. Я усмехнулся: порой этот мужик был чертовски добродетельным. – Нет, спасибо, но... – Я вытащил записку из кармана и вручил её Джасперу, помрачнев и тыкнув пальцем в неё, когда он её взял. – Не читай её сейчас. – Это типа записка с благодарностью или типа того, Егор? – Типа того. Спустя пару неловких минут я распрощался с ним. Несколько резче, чем хотел: Юнусов парковался у себя перед домом. – Уверен, что не... – Мне пора, Стин. Его фамилия. Полагаю, обращаясь к нему по фамилии, я предпринял последнюю попытку быть откровенным с ним. Давая ему понять, что я вовсе не такой, каким он мог меня считать. Я уже сел в «хаммер» и выезжал, когда пришлось дать по тормозам, чтобы не переехать долбаного вероломщика. Не то чтобы мне не следовало, но вы ж понимаете. Я перевёл машину в режим парковки, коротко махнул Тимуру, который обошёл мою машину. Затем он жестом попросил меня опустить стекло. Меня будто за превышение скорости остановили. Ты спокоен, как удав, Булаткин. Спокоен. Как. Удав. Я нажал кнопку стеклоподъёмника, оставляя зазор максимум для пальца. Пушку не просунет. – Что такое, Тим? Тот едва не залился смехом. – Куда-то собрался, Егор? Я ткнул наобум. – Да вот по делам надо. Он глянул внутрь, будто искал моих попутчиков. – А где Катька? – О, она... – Где ж она? – У неё сегодня теннис, – усмехнулся я. – Теннис? – Ну да. Как по заказу, грянул гром. – Погодка вроде не та для занятий спортом на улице, не думаешь? Я гоготнул: – Да, полагаю, она скоро вернётся домой. Ну всё, мне это надоело! Я рефлекторно газанул. – Торопишься? – Типа того, – я нервно постукивал пальцами по рулю. – Нужна компания? Перестал стучать, рывком поворачиваясь к нему. – Нет! Парень нахмурился. – Я к тому, что нет, спасибо. – Булаткин... ты уверен, что в норме? Какой-то ты бледноватый. – Я в порядке, правда, но мне действительно пора. Очень даже вероятно, что позже мы увидимся у Романова. Я сдал назад, отъезжая от Юнусова, пока он не вякнул что-нибудь ещё, затем в зеркало заднего вида я заметил, как он достал мобильник, кому-то звоня. Вероятно, Георгию – сообщить, каким встревоженным я казался. Предупредить его, что я отчаялся. Да настолько отчаялся, что готов грохнуть человека, помимо всего прочего воспитавшего во мне жулика. Я попытался успокоиться, следуя в деловой центр Флориды, чтобы не показаться напуганным до ужаса подростком, готовым на всё, лишь бы избежать смерти. Подъехав к клубу – бару, чем бы ни было место, предложенное Боссом для встречи, я понял, почему он выбрал это место. С виду в пределах квартала живой музыки и в то же время достаточно далеко, чтобы скандал остался незамеченным. Чересчур не замеченным. Близко к парку. Ну вы понимаете: на случай, если ему нужно будет зарыть тело. Моё тело. Хотя не думаю, чтобы Джордж... нет. Он не станет. Я так не думаю. Казалось, минули часы, пока я коротал время в «хаммере», ожидая, когда ж, блин, наступит восемь часов. Должно быть, я с сотню раз подумывал свалить, затем – ещё большее число раз – понял, насколько смехотворна эта идея. К тому моменту, возможно, люди Романова уже заняли свои позиции, наблюдая за мной. Так что я вытащил сумку из багажника машины, спрятал её между зданиями и только потом направился в клуб. Бар. Да какая разница. Играла приятная музыка. Не то чтобы я сомневался в этом. Флорида – столица мира живой музыки. Однако звук акустической гитары мне показался странным, пока я продирался через толпу подвыпивших посетителей к задней части бара, где увидел парочку точно отштампованных близнецов-переростков, стороживших двери, которые, вероятно, вели к помещению наверху. Частному залу. Место, в котором, возможно, важные люди собирались вечерком, дабы избежать запруженного надымленного пространства внизу. Может, парочки хотели уединения для... похождений. Кто знает, однако сегодняшний вечер был посвящён прерыванию связей и ослаблению хватки одного сумасшедшего над человеком, который когда-то мечтал и надеялся, как и другие. Может, у него даже были эти мечты и надежды. – Он ждёт тебя, – обратился ко мне один из громил, открывая дверь к узкой лестнице. Я вежливо кивнул, гадая, знал ли этот парень, чью именно дверь он сторожил, был ли тем парнем, которым Джо умеючи манипулировал. Или, по крайней мере, привык манипулировать. Не стану врать: пока поднимался по этой лестнице, в груди щемило. Последний шанс сбежать, сказал я себе, но, правда, куда бежать-то? Нет. Так лучше. Я не был уверен, что верил себе, говоря Кэтрин, что со мной всё будет в порядке, да и с чего ей верить мне? Может, поэтому она ушла без адреса. Может, она знала, уже тогда... Я всё перебирал в памяти варианты, когда стиснул дверную ручку, повернул, открыв дверь в тихое помещение, где меня ждал Босс. Я не знал, чего именно ожидать от той комнаты. Оружия. Приспособлений для пыток. Мешков для трупов. Последней трапезы. Ничего из этого я не застал, только людей. Немного, и они скучающе ждали. Первым делом я, конечно же, увидел седовласого. Феликс находился возле него с кучкой обалдуев, которые распределялись по помещению. Вокруг меня. – Ах! Булаткин! Посмотрите, друзья мои, это Егор. Пришёл сказать своему старинному и самому преданному другу, что более не желает состоять в нашем братстве. Он знал. В его голосе не было злости, но я чувствовал её. Несмотря на комок в горле, я решил мужаться. – Я не хотел проявить неуважение, но мы оба прекрасно знаем, что я больше не создан для этого... – Это уважение? – рассмеялся он. Мне становилось не по себе. Романов повысил голос: – Это уважение? – Георгий... – Ты не можешь прийти ко мне... – он оглянулся по сторонам, следя взглядом за взмахами своих рук. Люди расступались перед его беспорядочными движениями. – В мой заработанный тяжёлым трудом бизнес и плевать мне в лицо, Булаткин, опять, не тогда... А затем у меня в голове будто сработал переключатель, я сорвался, ядовито обрывая мужчину: – Плевать тебе в лицо? Наконец-то я решился высказать этому старику, что я о нём думаю, и похрен на последствия. – Ты убил мою мать, Романов! Так что формально это ты плюнул мне в лицо! Вот оно. Ясно как день. Суть в том, что никуда он не делся, вися, словно последняя листва перед приходом зимы. Гнев Джорджа на мгновение утих, мужчина кивнул; сожаление в нём тщетно пыталось просочиться наружу. Затем он заговорил: – Да. Я убил,Егор, но это было... – Георгий, – заткнул я его, – если ты, блять, скажешь, что ради моего же блага, клянусь богом... Слёзы грозились политься, но я поборол их. Я не доставлю ему такого удовольствия. Феликс тут же оказался возле меня, положив лапищу на моё раненое плечо, безмолвно говоря мне, что под его надзором я не устрою фокусов против главного здесь. – Я не ожидал, что ты поймёшь мои поступки, мой старый друг, но они необходимы для процветания бизнеса. Я сжал челюсть, слушая его неубедительные отговорки, затем с бухты-барахты задал мужчине вопрос: – Это же ты сказал Виктору Недюжину? На секунду мы сцепились взглядами, и я получил ответ даже без признания Босса. Может, он и не убивал отца Кати лично, но приложил руку к случившемуся с ним. Меня заворотило. Мне стало... – Это так? Мне стало реально дурно. У меня дёрнулсь голова в направлении голоса, поддержавшего мой вопрос, когда в поле моего зрения появилась женщина, занявшая место рядом с Романовым и ждавшая его ответа. Я едва вымолвил её имя: – Катя. Не знаю, откуда она появилась, но она явно целенаправленно стояла вне поля зрения. Оказывается, не всё так просто было с самого начала. – Что ты... – Ты убил моего отца? – потребовала она, вконец игнорируя меня. В отличие от меня, она не парилась насчёт слёз, которые крупными солёными шариками катились по её щеке, видной мне. Я с трудом мирился с присутствием Кэтрин на этой встрече. Да и не хотелось мне знать почему, так что я стоял на своём. – Катерина, мы позже это обсудим. Нам нужно закончить дело с Булаткиным, не так ли? Но эта девушка не отводила взгляд от убийцы, который улыбался ей, как сочувствующий отец. Она буравила его взглядом, и я страстно желал, чтобы она въехала ему по достоинству, как тогда мне, когда я разозлил её. Казалось, это было давным-давно. Затем меня осенило. Слова Джо. – О каком деле ты говоришь,Романов? Брюнетка, наконец, повернулась ко мне, будто только что заметила меня, и я уловил в её глазах нашу общую боль. Я наверняка покачал головой из стороны в сторону. Девушка казалась не в себе, и я не о том, что она узнала, что Георгий Романов убил её отца, – там было нечто другое. Будто внутри неё загорался или выключался свет. Я переключился на седовласого: – Что ты с ней сделал? Как я начал, так, разумеется, Феликс за меня и закончил. Меня пригвоздили к месту, а болваны ещё ближе подошли к нам. – Уверяю тебя, Егор, она пришла сюда по собственной воле, – заверил меня он. – Не так ли, Екатерина? Я не купился на это. Пока нет. И попытался вывернуться из хватки Феликса. – Ты лжёшь! Фиаско такое фиаско. Я глянул на неё. Она мучилась. Однако её не держали против своей воли, не приковали наручниками или типа того. – Катя, – взмолился я, – скажи ему, что он... Мой голос надломился: – Скажи ему, что он врёт, – выплюнул я, давясь. Слёзы, которые, как я думал, исчезли после известий о смерти её отца, снова навернулись на давно полюбившихся мне карих глазах. – Скажи ему сейчас! – Мне так жаль. – Жаль? – Я бился в истерике, не подслащивая горькую пилюлю. – Тебе... жаль? Я рассмеялся. Точно вся эта работа для меня была каламбуром неудачной шутки. Катя, её грёбаное мастерство, Джаспер с теми детьми, Юнусов и его... Я замешкался. Смех немного стих. Кстати, где он? Должно быть, я так зациклился по прибытии сюда, поскольку впервые заметил маленькие туфли, стоящие в углу и тихонько наблюдающие за всем. Погодите. Что-то не так. Я немного покрутил головой, хмурясь: – Сашка? Он махнул рукой.И улыбнулся: – Пр...ривет, Егор. Газонокосильщик оказался тем самым кротом? Тогда всё сходится. И как я не понял этого раньше? Но тогда мне, возможно, не хотелось. Как мне не хотелось видеть, судя по всему, настоящую Кэтрин. Как и сейчас, впрочем. – Что вообще тут творится, Романов? – Прощай, мой друг, – только и сказал он. Мне явственно почудилось, что ему вправду грустно было прощаться со мной. Вот оно. Я занял свою позицию, вложился в наши с Кэт «отношения». Я поставил на них. И проиграл. Из-за моей спины послышался голос Феликса: – Приятной жизни, Булаткин, – усмехнулся он, добавив: – Что от неё осталось. Я ощутил острый укол в шею, не успев толком разгадать головоломку, как в глазах немного помутнело. – Где Юнусов? – Кто? Я пытался бороться, пытался вырваться к своей, как я ещё верил, напарницу, выдернуть её из цепких лап злодея, как пытался понять, почему она толком не боролась за меня. Она просто стояла, смотря, как я падаю на пол. И всё же она выглядела немного огорчённой, хотя это больше напоминало жалость, нежели убийственное горе. Без лишних отступлений – это больше не имело значения, поскольку я отключился. Скорее всего, я скоро буду плавать с рыбами, так как, не сомневаюсь, что после этой выходки Джо вряд ли прикажет Феликсу довести меня до смерти, а потом дать мне начать всё с нуля. Нет, он закончит начатое десять лет назад. И на этот раз окончательно.