POV Сиеры
Дождь. Одежда стала тяжелее, а волосы вызывали табун мурашек, когда касались шеи. Я вошла в комнату, захлопывая дверь. Полки немного пошатывались: видимо, хлопнула слишком сильно. Дождь. Периодически мелькает молния и слышатся раскаты грома. Я дрожу, и только одному Богу известно почему. На улице мерзко, но даже сейчас там суетятся солдаты. Что-то делают, бегают. Стекло запотело, и я провела ладонью, чтобы хоть что-то разглядеть. Вон рыжая голова Бланш — ее волосы потемнели. Она что-то кому-то кричит, но, видимо, ее не слушают. Стук в дверь. — Войдите, — получилось грубее и жестче, чем я планировала. В помещение входит Зое; она тоже промокла, но не так сильно. — Сегодня мы идем за новичками: кадеты учебу закончили. Ты с нами? — я взвешивала все за и против около минуты, но в итоге покачала головой, давая понять, что мне это не интересно. — Нет. Останусь тут, а Смиту скажи, что приболела, — я расстегнула пуговицы рубашки: это же Зое, чего тут стесняться? — Как знаешь, — она пожимает плечами и отдает мне теплую кофту, которая лежала на моей кровати. Я ей благодарна: сейчас любое движение дается мне с трудом. Все тело болит, особенно спина. — Ты как? — с заботой спрашивает женщина. Меня всегда поражало, как такой безумный и озабоченный титанами человек может проявлять такую заботу и сопереживание. Конечно, все мы люди, но Ханджи была не как все. Уникальна. — В норме. Тебе стоит задать этот вопрос Риваю, — с некой агрессией иронично протянула я, кривясь, когда рукой прикоснулась к левому боку. Да, меня бесило, что она с ним общается. Меня трясло, когда она его защищала: как с этим человеком вообще можно общаться? Она нахмурилась и подошла чуть ближе. От нее пахло чем-то приятным. — Вы ведете себя как дети. Очень жестокие и озлобленные дети, — недовольно качает головой. — Ты знала, что не справишься с ним в рукопашном бою, но все равно полезла. Что пыталась доказать? — а и правда: что я хотела доказать, кому? Лишний раз упала в дерьмо лицом, ибо грязь — это слишком мягко сказано. Надо же, меня просто избили на глазах у половины отряда. — Не знаю, Ханджи, я уже ничего не знаю, — я устало осела на пол, и она присела рядом. Ривай Аккерман — жуткий человек, он пугал; от его взгляда хотелось спрятаться, уши хотелось заткнуть, когда он начинал говорить. Сукин сын, откуда он вылез такой?! — А я знаю. Ты его терпеть не можешь, да и характер у тебя сложный — ты сначала делаешь, а потом думаешь. Сиера, ты просто знай, что так тебе не выжить, тем более за стеной. А с Риваем вам нужно найти общий язык: иметь врага в его лице — не лучшая идея, — она подмигнула мне и встала на ноги. Я согласно киваю и только через секунду понимаю, что согласилась с ней. — Вернее нет; я хотела сказать, что не собираюсь с ним мириться. Этот урод на девушку руку поднял — за одно это ему голову отрубить можно. Да и мы друг на друга ножи точим уже не первый год, ты же знаешь, — я улыбнулась уголками губ, давая понять, что пора привыкнуть. Весь разведкорпус был в курсе нашей взаимной неприязни. Но если я выражала это открыто, то он молчал, предпочитал не трогать. До сегодняшнего дня. Признаю, я сама виновата. Не стоило в душу лезть, в такой манере тем более. Я и не заметила, как Зое ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. Мне кажется, Ривай Аккерман легко вырежет весь детский дом, если ему прикажут. Да, таким хладнокровным и жестоким я его видела, и мое мнение никто и ничто не изменит. — Надо же, ну и потрепал, — я стояла у зеркала, смотря на свое лицо. Разбитый нос, — кровь уже не шла, — появились лишь отеки под глазами. На подбородке разодрана кожа, правда, это уже не он, а моя неуклюжесть. Повезло же грохнуться на землю, когда он сделал подсечку. Я мигом забыла все, чему меня учили: забыла, как уклоняться, куда смотреть, забыла все нечестные приемчики. От чего-то мне казалось, что даже они бы не спасли; Ривай это все знал, я так думала. На теле тоже были синяки, разбитое колено запачкало мне брюки. Я медленно стянула их, смотря на кровоточащую ранку. «Следует принять душ», — я именно с этой мыслью прошла в душевую и смысла с себя всю грязь.***
Вечер. Народ ушел. Не знаю в чем причина, но я задумалась на тему «что было бы, если бы титанов не существовало?». У каждого из нас были бы родители, а потом и своя семья. Я почему-то рассмеялась, когда мне в голову пришла мысль, что Ханджи влюбится. Я могла представить в роли родителей кого угодно, даже Аккермана. Его особенно: он бы был холодным, властным и грозным отцом. А рядом с ним молодая, покорная и любящая женщина. Стоп, какой из Ривая отец? Да он скорее тираном будет. Господи, что за бред в моей голове? Я тряхнула ею, отгоняя ненужные мысли. Поесть я решила в комнате и пообещала вернуть тарелку чуть позже. Ближе к вечеру меня начало клонить в сон, но я убеждала себя, что еще рано ложиться. Надо было дождаться прихода разведчиков. Ради интереса хотя бы: узнать сколько мальцов к нам пришло. Я знала, что половина тех, что останется, умрет в первой же вылазке. Одно дело — подготовка на безопасной территории, где есть только макеты, и никто на тебя не прыгает, не пытается засунуть себе в рот. Но думаю, что тройка лучших из десяти справилась бы. Хотя не факт, что хоть кто-то откажется от Королевской Полиции ради разведкорпуса. Они тоже не дети уже, да и Эрвин им сообщит всю информацию, чтобы потом не рыдали и не скулили, как щенки, просясь их отпустить на более безопасную службу. Помню прошлый выпуск: из всех кадетов к нам примкнуло только девятнадцать человек. В этом списке были Готье и Питер. Ну, насчет рыжей я была уверена. Она справится: уж больно ярко сверкали ее глаза от желания вырезать титанов, уж больно уверенно она отдавала честь и обещала приносить пользу человечеству. А насчет Питера… я до сих пор не понимаю, что он тут делает: этот паренек никак не вяжется у меня с разведотрядом. Ему бы на поле работать, народ прокармливать. Однажды я ему об этом сказала, думала, обиду затаит, но нет. Он улыбнулся и выдал: «Я знаю, что все солдаты обо мне такого мнения. Но я с детства хотел биться с титанами, помогать людям. Поэтому, если я умру за стеной, это будет для меня честь. Королевская полиция живет скучно», — и все, этим убил. — Капитан! — из-за громкого крика Арнольда я вскочила прямо с вилкой в руках, смотря на запыхавшегося и немного напряженного юношу. Он резко поднял свою голову и произнес, слегка заикаясь: — Мы там это… Командир Смит отправил меня сообщить, что Ваш брат… Он жив, он все это время был в сто четвертом наборе… — после сказанных слов я выронила столовый прибор из рук и села на стул, чуть упав. «Армин жив».