Парадокс

      Со всех сторон послышался гул и страшный топот. Майк сообщил, что к нам бегут титаны. Ривай все также продолжал стоять на гигантессе, даже не собираясь слезать. — Аккерман, уйди оттуда! — сама не поняла почему крикнула я, прикусывая язык. Ривай наградил меня секундным взглядом и рванул на тварей. Титаны понабежали со всех сторон, при этом не обращая на нас внимания. Эрвин приказал идти в атаку. — Ребята, берите на себя мелких, не давайте им добраться до нее! — солдаты кивнули и кинулись вниз, вырезая титанов. Не знаю, сколько времени прошло, — несколько минут или часов, — но они приходили и приходили: с севера, юга, запада, востока. И нам с ними справиться не удастся — это стало ясно после первой волны. До ушей донесся приказ отступать. Тела монстров испарялись, мешая рассмотреть дорогу. Нужно было быстрее уходить, пока они не обратили внимания на нас. Спрыгнув вниз, все оседлали лошадей, все, кроме Ривая. Он остался с некоторыми солдатами пополнять запасы газа и обновлять лезвия. Эрвин, Ханжи, Майк и я двинулись вперед, отряды поскакали за нами. Сердце колотилось как бешеное. А еще неприятно ныла, — даже нет, — болела спина. Готье, которая ехала позади меня, ныла по поводу того, что хочет в душ, чтобы смыть с себя противную кровь. — Эй, Эрвин, зачем ты приказал Риваю остаться? — Зое поправила очки, а я навострила уши. Смит немного помолчал и начал рассказывать о своих догадках. Все оказалось намного хуже. Если Эрену не всегда под силу трансформироваться, то эта девка-перевертыш может еще и легко передвигаться. На мой взгляд, мы сильно рисковали, делали ставки на солдат. Да, неудача, но ничего с первого раза не выходит. — Я не понимаю одного: зачем ей нужен Йегерь? — смолчать я просто не смогла, и продолжила ехать, ожидая ответа. Желательно, удовлетворительного. — Понятия не имею; если бы она не сбежала — узнали бы. Однако, у меня есть предположения, что им нужна сила Эрена, — мы с Зое переглянулись. — Ты хочешь сказать, что они попытаются переманить его на свою сторону? — мужчина кивнул. Дальше мы ехали молча; каждый думал о своем, размышляя на данную тему.

***

       Новички перетаскивали трупы солдат в повозки. Многим становилось плохо от запаха и они бежали подальше, чтобы, не стыдясь, выпустить все наружу. Их можно было понять: тяжело своими руками трогать трупы людей, с которыми ты еще вчера спал в одной казарме. Когда на горизонте показался Аккерман, я рванула к нему: нужно было спросить кое-что. Остановившись в паре шагов от него, я внимательно осмотрела лицо мужчины. Оно было как никогда мрачным, взгляд пустой — сейчас там не было ни холода, ни раздражения, ни чего-либо другого. И это мне совершенно не нравилось. — Ривай, а где Петра? — он замер, так прошло несколько минут. С ответом я его не торопила, но внутри возникло неприятное чувство. Страх. Он поднял руку и указал куда-то в сторону, мой взгляд скользнул вправо. Мне кажется, или он указал на укрытые тканью тела? Брюнет больше ничего не сделал, просто пошел вперед. Лишь сейчас я увидела, что он держал что-то в руке.        Каждый шаг давался с трудом, ноги стали ватными и тяжелыми, будто на них надели цепи. Опустившись рядом с трупами, я поежилась, тело покрылось мурашками, а к горлу подступил ком. Дрожащая рука отдернула окровавленную ткань, а дальше все было словно в тумане. Я просто не могла отвести взгляд: все вокруг плыло, все, за исключением лица. Бледная кожа, рыжие волосы и ничего не выражающие глаза. Петра лежала на земле бездыханно, все лицо было перепачкано кровью. Внутри все сжалось в тугой узел, тело затрясло, словно я заболела лихорадкой. Почему? Почему именно Петра сейчас тут? — Ты же обещала… — одними губами прошептала я, касаясь тонкими пальцами ее щеки. Холодная. Ее синие губы были слегка приоткрыты. Я всеми силами пыталась сделать вдох, но просто не получалось. Воздух заметно потяжелел, а легкие сдавил невидимый груз. Больно… Слишком больно, чтобы сдерживаться. Я бы предпочла стерпеть боль, нанесенную титаном, чем такую. Я бы предпочла быть съеденной заживо, но не видеть этого. Шея Петры была неестественно выгнута вперед: видимо, позвоночник сломан. Я осела на землю: стоять на корточках я устала. Я провела рукой по ее шелковым волосам; такие янтарные и солнечные глаза больше не излучали доброту и искренность. В них было пусто, также как и в глазах Аккермана. Но только у него, на самом дне, было видно — он жив; в ее же глазах ничего нельзя было увидеть. Ее последний вздох забрала сама Смерть. Я перевела взгляд чуть дальше: рядом с Ралл лежал Бозард. Несложно было понять, кто находился дальше. — Петра, родная… ну открой глазки, прошу, — я легонько сжала ее шевелюру, и зажмурилась. Из глаз покатились слезы, вызывая неприятные ощущения при соприкосновении с кожей. Я прикрыла свободной рукой рот и начала просто трястись, содрогаться от нарастающей истерики. Она просто не могла умереть, она не могла. Я слышала, как ко мне подходит Саманта и спрашивает, все ли хорошо. А потом, потом у меня заложило уши от собственного крика, я кричала просто от безысходности. На душе скреблись кошки, показывая мне, какая же я никчемная. Я не могу сделать ровным счетом ничего, я просто бесполезна. Моя голова уткнулась девушке в живот, я согнулась, сжимая в руках ее куртку.        Я потеряла счет времени, не понимая, сколько уже находилась у ее тела. Мне стало так жаль, что в последнее время мы почти не общались, ведь у меня элементарно не хватало времени. И от этого стало еще больнее, я ведь не думала, что все так обернется. Я считала, что у нас все впереди, мы сможем по-прежнему сидеть, обсуждать дела и делиться мыслями. Но нет, теперь ни одна из нас не скажет то, что ее тяготит, не поделится своей бедой. Больше не будет ничего.