Парадокс

      Я стояла неподалеку от Эрвина и двух солдат; те что-то говорили ему, но я не слышала. Надо же, видимо не только зрение портится. Присев на траву и взглянув в небо, я поняла, что с самого начала эта экспедиция была провалом: у нас никогда и ничего не шло гладко. Я ожидала чего угодно, даже того, что Эрен потеряет контроль, что Микасе придется его убить, хотя вероятность того, что она смогла бы, мала; я даже предполагала, что Армина могут сожрать титаны, но чтобы все обернулось так… Нет, до такого моя больная фантазия не дошла. — Капитан Арлерт, ну хотя бы вы! Иван же вас так уважал и всегда выполнял поручения; неужели он не заслужил быть похороненным?! — от крика солдата я вздрогнула. Обернувшись и посмотрев на парнишек через плечо, я поняла, что отступать они не собираются. Молоды еще, служат недавно, в них кипит кровь — они не понимают, что иногда приходится отказываться от чего-то ради лучшего. — Я ничего не могу сделать, — не скрою, что мне самой хотелось бы доставить ВСЕХ погибших солдат за стены, но этого нам не светит. — Да и вы слышали приказ командующего, ослушаться право не имеете. Это все, — блондин сжал руки в кулаки, отворачиваясь. Эрвин произнес еще что-то, и они с Аккерманом двинулись вперед. О, я Ривая и не заметила — он держится… — Эй, в вас двоих хоть капля человечности осталась?! — парень крикнул это вслед моим сослуживцам. На моих губах появилась усмешка, которая выражала скорее печаль. Человечность? А она вообще в этом мире существует? Мы бросаем людей на гибель, чтобы спасти свою жизнь, мы жертвуем кучей солдат для достижения цели. У меня порой возникает мысль уйти из разведки, сбросить с плеч этот груз, раз и навсегда расстаться с титанами. Ведь это неплохая мысль: сдать амуницию, последний раз отдать честь и уйти. Найти себе хорошего мужа, родить детей и жить счастливо, пока титаны в очередной раз не пробьют стену. Хах, пожалуй, я предпочту умереть на поле боя, чем быть прибитой крышей своего же дома. — Капитан, Лукас… Вы знали, что он погиб? — ко мне подошла Бланш и присела на корточки рядом. Я кивнула — Лукаса разорвал напополам аберрант, как мне сказали. Его верхняя часть сейчас лежит в повозке вместе с Петрой, Гюнтером, Эрдом и Оруо. Лукас был молодым парнем, недавно двадцать исполнилось. Они с Готье хорошо дружили, очень хорошо. — Вот как… Мэм, а можно я сама сообщу его сестре и брату, что он погиб? — наверное, на моем лице читалось крайнее удивление, раз рыжая резко переменилась в лице и тут же добавила: — Он сам меня просил… Перед выходом за стену сказал, что если умрет, хочет, чтобы о его смерти сказала именно я. А я… Послала его, — тяжело выдохнув, я все-таки согласилась. Это будет тяжело, и она знает: говорить близким, что их родные погибли, безумно больно и тяжело. Однако за годы службы я стала относиться к этому как к само собой разумеющемуся: видеть горы трупов стало так привычно, что иногда от самой себя мерзко. Кажусь себе тошнотворно холодной и эгоистичной. Я и была такой — до появления Армина.

***

       Мы должны были скоро оказаться у стен. Повозки с телами ехали последними: лошади быстро уставали, поэтому сбавляли скорость. Эрен ехал рядом с нами в телеге без сознания. Его тоже потрепало, но он хотя бы жив. Микаса же держалась молодцом; меня всегда поражало, как столь юная девушка управлялась со своими эмоциями — у нее есть чему поучиться. — Титаны! — все разом обернулись. За повозками гнались двое титанов не ниже семи метров. Я сбавила скорость, чтобы оказаться ближе к тварям. Я уже собиралась вытащить клинки, чтобы разобраться с титанами и спасти людей, которые ехали в повозке среди умерших. Но приказ Смита кардинально отличался от моих планов. — Сиера, держись рядом; если титаны догонят новичков, им будет необходима помощь. Не смей вступать сейчас в бой, — я только открыла рот, чтобы возразить, как он поднял руку, приказывая умолкнуть. Ривай двинулся к тварям, а я уже было подумала, что он собрался их убить. Мы ехали так быстро, как могли. Оказывается, он поступил иначе: Аккерман приказал просто выкинуть мертвых, как мусор, оправдывая это тем, что от монстров другим способом не уйти. Хорошая отмазка, но неужели он как сильнейший из солдат не мог убить тупорылых людоедов?       Когда ворота начали открываться, я спрыгнула с лошади и подошла к Эрвину с Риваем. На лице первого была гримаса сосредоточенности, злости и печали. Леви же ехал с своим привычным выражением лица, разве что его глаза были пустые, но не такие, как обычно. На его лицо падала тень ненависти, только к кому? К титанам или самому себе? И только сейчас я поняла, что Аккерман не бесчувственный чурбан, каким я его считала. Он в первую очередь человек, у него тоже есть душа, ему тоже бывает больно. Просто у кого-то в жизни было столько дерьма, что показывать это людям больше не хочется. Он никогда не проявляет эмоций, он слишком хорошо спрятал свои чувства. Я так не умею: если что-то идет не так, как мне надо, я демонстрирую это, и не всегда приятным способом. — Ривай, в какой повозке Петра? — он остановился. Стало как-то слишком тихо, казалось, я слышала, как шевелятся ветки на деревьях от ветра. — Ее тут нет, так же как и остальных, — я сделала шаг назад, наступая попутно на ветку и ломая ее. — Что, прости? Не говори мне, что среди трупов, которые были оставлены за стенами, был и твой отряд… — не хотелось в это верить. Как можно было так поступить с людьми, которые тебе доверились, которые служили под твоим начальством и в любой момент могли пожертвовать собой, если бы ты только приказал? Он спрыгнул с коня и подошел ко мне. — Так и есть. Сиера, не делай такое лицо; ты прекрасно знаешь, что если бы мы так не поступили, титаны бы убили других, живых солдат, — я издала нервный смешок. И он так спокойно, так холодно об этом говорит? Черт возьми, ведь там и Лукас был. Там и Бекс была. — Аккерман, неужели ты правда думаешь, что это для меня оправдание? Ты же самый сильный боец в разведке, неужели страшно стало? Я не поверю, что ты не смог бы разрубить этих тварей. Просто скажи мне, как я должна буду сообщать родителям моих солдат о том, что их детей выкинули из повозки. Я что, скажу, что их просто швырнули под ноги титанам?! Там же и Петра была! Господи, чем вы с Эрвином думали? Почему вы всегда идете через самый легкий путь?! — он нахмурил свои тонкие брови и, схватив меня за левое плечо, дернул на себя. — Арлерт, ты правда думаешь, что это был легкий путь? Мне вот интересно: ты бы предпочла сдохнуть за стенами и лежать среди тех, кого мы сбросили? — попытавшись вырваться, я потерпела поражение. Ривай был силен не только духом, но и телом. — Я бы предпочла спасти тела тех, кого раздавили эти твари… — прошептала сквозь зубы. — Тебе что, совсем мозги отшибло? Мы были на открытой местности, а титанов было слишком много. Иногда приходится жертвовать мертвыми ради живых. Я думал, что хотя бы это ты должна была понимать, — он отпустил меня и, взяв лошадь, пошел вперед. Глаза начало щипать от подступающих слез. И давно я стала такой? Возможно, он и прав, если мыслить с холодной головой и смотреть на результат его поступка. Но мне не дает покоя то, как он мог скинуть Петру и других. Я бы не смогла: силы духа бы не хватило, просто не подумала бы над этим.       Мы ехали вперед не останавливаясь. Бланш отбилась от меня, спрыгивая и направляясь куда-то в сторону. Видимо, она решила исполнить просьбу Лукаса как можно скорее. Крики и причитания народа действовали на нервы. Кто-то начал заикаться про то, что мы слишком быстро вернулись или обвинять в том, что все их деньги пустили на ветер, но никто не смотрел на трупы людей — близкие этих солдат не в счет. Армин шел рядом с каким-то парнишкой, вроде бы его Жан зовут. Рядом с ними Райнер Браун — с ним я успела познакомиться, такой тип людей мне нравился. Краем глаза я заметила, как к Аккерману подбежал какой-то мужчина. Сердце больно сжалось, когда я узнала в чертах его лица Петру. Я очень надеялась, что это не окажется правдой, и что это не ее отец, о котором она мне так много рассказывала. Мне бы следовало подойти к нему: я, как никак, очень долгое время знала его дочь, и она стала мне как младшая сестра, которую я не смогла спасти. Однако я не решилась, оставив его на Ривая. Единственное, что меня беспокоило, это состояние Аккермана и то, как именно он сообщит, что Петра мертва. По спине пробежался холодок, когда я услышала крик женщины, которая громко произносила имя «Лукас». Черт. Я спрыгнула с лошади и подошла ближе к Готье и матери погибшего. Она подняла на меня свои заплаканные глаза и тихо спросила: — Где тело моего сына? Вы же его привезли? — мы с Бланш переглянулись. — Простите, но нам не удалось его доставить… — она громко всхлипнула и закрыла лицо руками. До моих ушей донесся крик гражданских, которые проклинали разведку и требовали объяснений от Смита. Но он не остановился, он продолжил ехать вперед. И так было всегда. Мы всегда ехали вперед, оставляя за собой проложенную трупами дорожку.