***
Малфой впивался взглядом в портретную дверь. Грейнджер задерживала его. Он прождал её уже пять минут. Драко прислонился к стене и задался вопросом, какого чёрта, она могла там так долго делать? Была бы его воля, он бы уже давно пошёл без неё, и пускай она бы одна патрулировала замок. Но в каком-то идиотском правиле было написано, что они должны делать это вместе. Драко подозревал, что это тоже одна из проделок старого дурня. — Чего ты ждёшь? Глаза Малфоя злобно сверкнули. Он был настолько занят своими мыслями, что даже не заметил, что Грейнджер уже вышла. Она не стала дожидаться его ответа и просто-напросто решительно зашагала по запланированному ранее маршруту. Кивнув патрулирующей паре слизеринских старост, которые просто проходили мимо, Малфой в одночасье догнал девушку. — Грейнджер, — позвал он, но она не отозвалась, продолжая свой путь. Драко окликнул ее ещё раз. Полный игнор. Драко схватил девушку за запястье и резко дёрнул её на себя. Но тут, к его удивлению, он неожиданно почувствовал обжигающее заклинание на своей руке, что заставило его отпустить гриффиндорку. — Ради Мерлина, Малфой! Я не какая-то кукла, с которой ты можешь вытворять что-либо! Я тебе не принадлежу! — прошипела она, направляя свою палочку прямо ему в лицо. — Может, если бы ты сразу мне ответила, мне не пришлось бы прибегать к физическому контакту, моя дорогая, — протянул Драко, изогнув бровь при виде палочки, которую она направила ему между глаз. Она медленно опустила палочку. — Не называй меня «своей дорогой». Я не твоя. Он ухмыльнулся. Гермиона развернулась и быстрым шагом направилась к следующему коридору. Драко шёл в своём свободно заданном темпе. Длинные ноги быстро несли его дальше, и он даже не пытался догнать Грейнджер. Рано или поздно она выдохнется, и ей придётся замедлиться. Было немного забавно; она практически убегала от него. Гермиона шла вперед, заглядывая в каждый пустой кабинет и закоулок тёмных коридоров, чтобы убедиться, что ни один ученик сейчас не находится не в своей постели. Ей не нравилось то, что Малфой считал, что он может запросто дёргать её и распоряжаться ей так, как ему вздумается, будто она его собственность. По спине пробежали мурашки, когда она вспомнила о том недавнем происшествии. Гермиона никогда не думала, что Малфой может опуститься до того, чтобы на самом деле причинить кому-то вред. Девушка знала его довольно долгое время, но никогда не видела его таким. Малфой, которого она знала, всегда прятался за спины своих телохранителей Крэбба и Гойла или запугивал всех пустыми угрозами, которые обычно включали в себя его отца. Этот же Малфой был другим. И это выбивало её из колеи. С этого момента Гермионе следовало бы следить за своими действиями в отношении слизеринца; ей не хотелось бы повторить произошедшее тогда в коридоре. Кроме того, у неё на шее до сих пор не сошёл ожог от его палочки. Гарри заметил его во время урока Чар. Она запаниковала и спрятала ожог под шарфом. Ей не хотелось, чтобы друзья беспокоились за неё; она в состоянии сама о себе позаботиться. Что бы сказали люди, если бы узнали, что Гермиона Джин Грейнджер – самая выдающаяся ведьма столетия и всякое такое, – не смогла дать отпор какому-то школьнику? Но ведь она могла дать ему отпор, и она это прекрасно знала. Гермиона Грейнджер не называлась старостой девочек и лучшей ученицей школы просто так. Поэтому в следующий раз, когда он попытается что-нибудь выкинуть, она ему как следует задаст, чтобы тот точно усвоил урок. Малфой внимательно наблюдал за ней. Вот она замедлила шаг; небось опять задумалась над чем-то сверхважном. А когда она откинула волосы назад, её каштановые кудри заструились вниз по спине и стали раскачиваться в такт её ходьбе. Драко хотелось достать свою палочку и срезать эти кудри с её головы. Годами, каждый раз, когда она была лучше него в школьных предметах, он хотел подойти к ней и хорошенько дёрнуть за эти грёбаные волосы, чтобы только услышать её крик. Она всегда была костью в горле, эта Грейнджер. Школьная знаменитость, Золотая девочка, самая умная и любимая всеми профессорами. Её надоедливый, всезнающий рот и командирский тон заставляли его хотеть применить непростительное на ближайшем человеке. Он вспомнил, когда впервые встретился с ней и уже подумывал подружиться с ней. Она выглядела умной и, наверное, могла бы стать хорошим другом. Он застал будущую гриффиндорку в её купе за практикой некоторых заклинаний; уже тогда Драко точно мог сказать, что она что-то представляет из себя. Продлилось это ровно до того момента, пока он не узнал, что она уже спуталась с Поттером и Уизли, да и к тому же девочка оказалась магглорождённой. «Какая жалость», — подумал Малфой, а после осознал, что только что повторил фразу, сказанную его отцом. Но это была правда – его отец действительно был прав. Она стала и впрямь хороша, но Драко никогда бы не признался в этом кому-то. Даже себе. Её губы были розовые и пухлые, а нижняя была чуть больше, чем верхняя. Драко не раз слышал, как его однокурсники обсуждали, каково это было бы – поцеловать их. Глаза Грейнджер были олицетворением ума, а их тёмно-коричневая глубина завораживала многих, кто смотрел в них. Эти глаза бросали вызов ему очень часто; его тайным удовольствием было насмехаться и дразнить её, а потом смотреть, как раздражение и злость заполняют радужку Грейнджер. Её волосы, несмотря на то, какие они были раньше, сейчас были по-своему очаровательны и, конечно, были аккуратнее, чем все привыкли их видеть на младших курсах. Каждый раз, когда он смотрел на неё, её бледная кожа заставляла его думать о крови, и Драко понятия не имел почему. Этот взгляд, знания и навыки могли сделать её самой лучшей женой, если бы она не была магглорождённой. Он бы вырывал её когтями и зубами из лап других парней, чтобы она стала следующей леди Малфой-мэнора, который он вскоре должен был унаследовать. Но она была грязнокровкой, к тому же они постоянно соперничали, и она никогда не умела во время закрывать свой рот. Эта девушка имела талант заставлять его хотеть сломать что-нибудь, и именно её саму. Драко неслышно вздохнул. Какой-то громкий капающий звук исходил отовсюду, раздражая старост; в коридорах также было темно, холодно и чертовски очень тихо. Малфою необходимо было отвлечься. Здесь не было никого, кроме самого слизеринца и объекта его мыслей, к превеликому сожалению. Поэтому он подобрался к гриффиндорке и решил завести небольшой разговор, ну или то, что он считал «разговором», предназначенным для такой грязнокровки, как Грейнджер. Драко заметил, как она напряглась и отошла, когда почувствовала, что он неожиданно возник рядом с ней, так что ради забавы Малфой подошёл только ближе. — Никогда не думала постричь волосы, Грейнджер? Или вообще побриться на лысо? Если быть честным, то я бы предпочёл второй вариант. — Мне нравятся мои волосы, и мне абсолютно без разницы, что ты о них думаешь, — сказала Гермиона, закатив глаза и убрав со лба мешавшую кудряшку. Драко презрительно посмотрел на копну волос у неё на голове, вертя в руках палочку. — Разрешишь мне обрезать их? — спросил он. Она посмотрела на него с раздражением и кратко ответила: «Нет». — Не было никаких побочных эффектов от заклинания, которым я тебя покалечил? — К счастью, нет. — Хорошо. Мне не нужно, чтобы ты пыталась натравить своих бешеных дружков на меня. — Я не могу контролировать их, — спокойно ответила она. — Но даже, если мне и придётся разбираться с тобой, то я смогу это сделать и в одиночку. — Ты мстительнее, чем пытаешься казаться, — заметил Драко. — Ты даёшь мне веские причины, чтобы быть такой. — Не думаю, что могу отрицать это. Они завернули за угол. — Мы не установили правила относительно башни старост, — сказала Гермиона. — Я бы принял стандартные правила. — Это само собой, но я думаю, что мы должны установить ещё несколько. — Просто дай мне своё расписание, — скучающим тоном сказал Драко. — Я попытаюсь не попадаться тебе на глаза. — Не только это, — ответила гриффиндорка. — Мы должны привыкнуть к тому, что обязаны хоть иногда находиться в обществе друг друга, поэтому нам не следует приглашать других людей в нашу гостиную, когда мы будем находиться там вместе. — Твои друзья входят в это правило? Если да, то я только «за». — Конечно, они входят в это правило. Они же так жаждут общения с тобой, как и я. Тот случай на прошлой неделе тому показатель, и я не хочу повторения произошедшего. — Жаль, — он усмехнулся. — Если мне придётся делить с тобой гостиную целый год, то должен же я как-то развлекаться. Она строго посмотрела на него: — Вот сам и развлеки себя. — Мне можно будет хотя бы иногда выходить из своей комнаты? — с неприкрытой иронией в голосе спросил Малфой. — При условии, что ты будешь вести себя как нормальный человек, — Гермиона, сделав задумчивый вид, приложила указательный палец к щеке, - то тогда можно, наверное. — Мерлин, — он засмеялся. — Следует ли мне после этого называть тебя «Надзиратель»? Она проигнорировала его слова, и потом они свернули в другой коридор. Гермиона вошла в открытый кабинет, где внутри горел свет. Комната была пуста, но битые баночки чернил, лежащие на полу, были вещественными доказательствами скуки Пивза. Она быстро убралась в классе, пока Малфой ждал снаружи. — Ты можешь почитать мои книги, если захочешь. Всё о чем я прошу, это чтобы ты бережно к ним относился и возвращал на место, — неожиданно произнесла Гермиона и повернулась лицом к Драко. — Меня не интересуют твои книги, но я приму к сведению, — безразлично ответил он. — Я просыпаюсь и иду спать рано чаще всего. Я не возражаю, если ты будешь шуметь, но постарайся не выходить за рамки, — продолжила Гермиона. — Никаких проблем. — Из-за наших обязанностей мы теперь живём вместе. Так что пока мы, — гриффиндорка немного запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, — общаемся и разделяем обязанности, всё должно проходить спокойно. — Хорошо. Гермиона выжидающе посмотрела на своего собеседника: — У тебя что, нет никаких пожеланий относительно нашего совместного проживания? — Не трогай меня или же мои вещи, не беспокой меня без надобности и стучи перед тем, как войти в мою комнату. Ничего сложного. — Ладно, — согласилась Гермиона. — Хотя, я думаю, что первое твое правило должно быть немного изменено. Я не хочу, чтобы твои друзья вообще когда-либо входили в мою башню старост. — Нашу башню старост, — она нахмурилась. — Я буду держать их подальше от твоих вещей. Пока вы не будете выводить друг друга из себя, ничего плохого не должно случиться. — Грейнджер, — строго сказал Драко и выразительно посмотрел на старосту. — Я не хочу, чтобы они там вообще находились. Того, что я живу с тобой, и так достаточно. Я не хочу, чтобы и эти двое сделали моё существование ещё невыносимее. — Я уверена, что мы решим как-то эту проблему, — сказала она. Драко остановился. Раздражённая Гермиона повернулась и кинула на него недовольный взгляд. — Они мои друзья, Малфой. — У тебя есть остальная часть замка, чтобы общаться с этими кретинами, Грейнджер. Не будь жадной. Она открыла рот. Он прервал её: — Я не хочу, чтобы они находились у нас, и я не собираюсь менять своего решения. — Ладно, — недовольно протянула девушка. — Но тогда те же условия и для твоих друзей. — C удовольствием, если это означает, что мне не придется иметь дело с твоими. Они завершили свой обход без прочих инцидентов, к счастью, и прошли множество лестничных пролётов, для того чтобы вернуться в свою гостиную. Гермиона проскользнула через вход, как только произнесла пароль, не беспокоясь о том, чтобы придержать дверь для Малфоя. Она села за огромный стол и вытащила свою сумку из-под него, выкладывая на твёрдую поверхность свиток пергамента и перо, аккуратно раскладывая. Малфой наблюдал за тем, как гриффиндорка готовится писать письмо. Он потянулся на диване, подавляя зевок. — Письмо домой? — протянул он, скрещивая руки за головой. Гермиона глянула на него через плечо, сузив глаза: — Не твоё дело. Драко закрыл глаза и ухмыльнулся, уголки его пухлых губ взметнулись вверх. — Передай привет от меня своим родителям. Она усмехнулась и, забыв про письмо, развернулась на своём сиденье, поворачиваясь к Драко. — В таком случае, и тебе следует послать своим родителям «привет» от меня. Я уверена, что они будут очень рады. Драко приподнял бровь и сказал: — Насчёт этого я не уверен, Грейнджер. Малфои не спутываются с грязнокровками. Однако твоя семья была бы в неземном восторге, если бы кто-то с такой же чистой кровью, как моя, мог бы когда-либо связаться с такими отвратительными созданиями, как ты. Гермиона покраснела и собрала все свои вещи со стола. Внезапно она бросилась к месту, где лежал Малфой, её глаза сверкали от злости. Несмотря на то, что только два или три дюйма разделяли их в росте, он всегда был выше, но в этот раз девушка одерживала преимущество. — Как раз таки наоборот. Моя семья знает всё о тебе, Малфой, и смею предположить, что они бы ужаснулись, если бы узнали, что это я когда-нибудь могла бы связаться с такой свиньёй, как ты. — Гермиона развернулась, чтобы пойти в свою комнату, но Драко так быстро остановил её, что она едва ли заметила, как он уже стоял прямо напротив неё. Лицо слизеринца было бледным и разгневанным. Его аккуратные блондинистые волосы спали на глаза, как только он придвинулся ближе к онемевшей ведьме, возвышаясь над ней. — Единственная свинья в этой комнате – это ты, грязнокровка. Грязная, незначительная, самонадеянная. Расхаживаешь по школьным коридорам, будто они все тебе принадлежат, будто ты слишком хороша для всех остальных здесь. Ты – омерзение магического мира. Ты хуже, чем грязь, и твоя семья получила бы огромную, блять, услугу, если бы я когда-либо захотел тебя, — прошипел он прямо в её оскорблённое лицо. Глаза Грейнджер были огромными, щёки пунцовыми, но её челюсть была решительно стиснута, а сама Гермиона не собиралась отступать. Это привело Драко в полное бешенство, их прошлое перемирие было забыто. Она должна бояться его, глупая девчонка. Она сделала резкое движение, доставая палочку, но он инстинктивно, отдельное спасибо тренировкам по Квиддичу, во время перехватил её запястье, притягивая ближе к себе. — Что ты делаешь? Отпусти меня! — она ахнула и начала вырываться. Он не сделал ничего из того, что она просила. Драко пихнул Гермиону в ближайшую стену, прижимая её бёдра к своим и расположив руки по обе стороны от её головы. Наконец, она была напугана. Ощущение Грейнджер, дрожащей от страха перед ним - Драко Малфоем, доставляло ему больше удовольствия, чем он хотел признавать. Карие глаза округлились, губы слегка приоткрылись, а сама девушка стала вырываться активнее. — Прекрати! Ступефай! — прокричала Гермиона, но его сильная хватка не дала ей использовать заклинание верно, поэтому красный луч просто ударился в потолок. — Да отпусти же ты меня! Её руки и ноги тряслись, ситуация, в которой она находилась, была абсолютно нереальна. Её запястья пульсировали от боли, она едва могла двигаться. Гермиона продолжала держать свою палочку, но не могла использовать ни одно заклинание против слизеринца. Все, которые бы она произнесла, не попали бы в цель. Около её бедра ощущалось какое-то давление, и она совершенно не хотела думать о том, что бы это могло быть. Разум Гермионы стал таким затуманенным, что у нее возникло такое чувство, будто она сейчас могла даже заплакать. Гриффиндорка продолжала толкать его в грудь, требуя, чтобы он оставил её в покое, но он не сдвинулся с места. Глаза Гермионы встретились с глазами Драко. Его взгляд оставался полным злости. Штормовой, затуманенный серый над бледно-голубым. В его глазах было что-то ещё, нечто, что она не могла понять, но это «что-то» доставляло ей огромное неудобство. То, как он смотрел на неё прямо сейчас. Гермиона вжалась в стену, вынуждая его покинуть её личное пространство. Он придвинулся ближе, ледяные глаза сверлили тёмно-карие, а потом спустились вниз и остановились на её приоткрытых губах. Невольно его пальцы дёрнулись и откинули волосы на её висках. Она замерла; казалось, сердце билось в горле. А потом он исчез. Она почти сдалась, когда давления его тела больше не чувствовалось. Её лёгкие разились вот-вот лопнуть, и Гермиона выдохнула, сама не зная о том, что вообще задерживала дыхание. Облегчение было захватывающим. Девушка наконец смогла свободно двигать своими руками, одна из которых до сих пор сжимала палочку в твёрдо сжатом бледном кулаке. Он стоял, отвернувшись от неё, проводя рукой по светлым волосам. Гермионе вернулось её хвалёное самообладание, и она почти выплюнула следующие слова: — Что это вообще было такое? Это твоя новая привычка - толкать меня в стены и без разрешения вторгаться в моё личное пространство? Малфой! Она кричала ему вслед. Он внезапно развернулся и пошёл в свою комнату, даже не взглянув на неё. Разъяренная и расстроенная, она побежала вслед за ним. Она быстро догнала его и, схватив за руку, повернула к себе лицом. — Ответь мне! Драко резко развернулся и, больно сжав плечи Гермионы, впился своими губами в её. Рот девушки был приоткрыт то ли из-за неожиданности, то ли из-за вопроса, который остался не заданным. Плевать. Он целовал её жёстко, проскальзывая языком в рот, заглушая её крик, прижимая ещё ближе к себе, когда она пыталась оттолкнуть. Гермиона уронила свою палочку, чувствуя как все мышцы слабеют. Она могла чувствовать, как он целует её, но не могла полностью воспринять это. Её разум полностью затмился. На вкус Грейнджер была божественна. Её запах наполнил его ноздри, и у него чуть ли не слюни потекли от того, как же шикарно она пахла. Драко сильнее сдавил её губы, получая почти садистское удовольствие от того, как она задыхалась от боли и шока. Его рука зарылась в её волосы и оттянула голову назад, как только Гермиона попыталась вырваться. Он жадно кусал губы девушки, её приглушенные крики от боли и злости только ещё больше заводили его. Слизеринец не заметил слезу, которая скатилась по её щеке. В тот момент, когда он поцеловал её, Гермиона полностью окаменела, но через несколько секунд она снова начала вырываться как разъярённая кошка и била его в грудь так сильно, как могла, выкрикивая возражения в его губы, которые оставались не услышанными. Драко терзал её рот. Его языку не нужно было разрешение, чтобы проникнуть в рот гриффиндорки и теперь дотрагиваться до её языка, не давая Гермионе сказать ни слова. Это было самой последней вещью, которую она могла ожидать от него. Глаза Драко были закрыты, и Гермиона наблюдала за тем, как он целовал её. Его, причиняющая боль, рука на её плечах заставляла глаза девушки слезиться, другая рука была зарыта в её кудряшки, удерживая её так близко к нему, что она могла чувствовать, как твёрдые части его тела впивались в неё. Кричать или вырываться было трудно из-за его губ, он бы только впился ещё сильнее. Кто знал, что целоваться может быть так больно? Ей не хватало воздуха, и сердце в груди билось с бешеной скоростью. Уши девушки были полностью заполнены звуками его лихорадочного дыхания и её сдавленного протеста. На губах Гермионы должно быть появятся трещины от его острых укусов. Это могло быть просто её воображение, но Гермиона была полностью уверена в том, что на её языке была кровь. Малфой ещё раз больно укусил её губу, и Гермиона ахнула, грубо толкая его плечи, руки, грудь. Все было бесполезно. — Малфой! Поцелуй разорвался. Драко открыл глаза и увидел её, ошеломлённую, разъярённую и опустошённую. Осознание того, что он натворил, навалилось слишком резко. Они оба тяжело дышали. Гермиона до сих пор дрожала и смотрела на него красными испуганными глазами. Его буквально ударило от мысли о том, что он хотел бы сделать это снова. Поцеловать грязнокровку. Неожиданно Драко оттолкнул гриффиндорку, и она, та, что так отчаянно хотела вырваться, бессильно свалилась на пол, больно ударившись спиной о твёрдую стену. Он смотрел на неё с непроницаемым лицом. Она была настолько удивлена, что до сих пор смотрела на место, где он стоял всего минуту назад, но через несколько секунд её взгляд прояснился, а рука дотронулась до распухших губ. Её глаза взлетели вверх, чтобы встретиться с его. — Ч-чт, — она запнулась. — Какого чёрта ты это сделал? Вот и она. Злость. Он мог видеть, как она недобрым огоньком полыхнула в глазах Гермионы, отодвигая замешательство на задний план. Он тупо уставился на девушку и стоял так секунду или две, перед тем как резко развернуться и вихрем понестись в сторону своей комнаты. Гермиона посмотрела ему вслед, неуверенная в том, что ей стоило бы сделать. С одной стороны, она хотела последовать за ним, открыть дверь и наслать на него смертельное проклятие. Но с другой, она просто хотела заплакать. Девушка осторожно прижалась кончиками пальцев к своим губам. Она до сих пор могла чувствовать его вкус. Эта мысль заставила ее задрожать от отвращения. Гермиона, взяв себя в руки, медленно встала и прошла в свою комнату, плотно закрывая за собой дверь. Малфой поцеловал её. Малфой. Этот расист и высокомерный ублюдок поцеловал её. «Он украл мой первый поцелуй!» Стеклянная ваза на комоде разбилась, и Гермиона подскочила от страха. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она не должна была крушить каждую вещь в своей комнате, хоть и звучало это весьма заманчиво. Она должна понять, что только что произошло. «Он поцеловал меня». Но почему? Знал ли он, что Грейнджер не хотела этого? Разве он не слышал, как она просила его прекратить? Ладно, может быть просьбы и были не слышны из-за его губ (она опять вздрогнула), но девушка толкала его и пыталась вырваться! Гермиона ясно давала ему понять, что этот поцелуй был последней вещью на Земле, которую она бы захотела. «Видишь ли, его это не совсем заботило», — сказала она самой себе. Это не было похоже на него. Это было очень не похоже на него. Этот Малфой слишком сильно отличался от того, кого она привыкла видеть. И это пугало её. Множество вопросов пролетали в её мыслях в то время, как она переодевалась в пижаму и чистила зубы, тщательно промывая рот. Если ей нужны были ответы, ей придётся столкнуться лицом к лицу с ним завтра. Слёзы обожгли её глаза, и она заснула, крепко сжимая свою палочку под подушкой.***
Драко был возбуждён. Ярость и удовольствие завладели его умом и телом, и на данный момент он был рабом своих чувств. Он поцеловал её, и это было восхитительно. Но почему он сделал это? Да что за проклятье заставило его поцеловать магглорождённую гриффиндорку? Драко быстро расхаживал туда-сюда по своей комнате, иногда пиная школьную сумку. Огонь в камине был единственным источником света, дающим его комнате тёплое свечение. Он, Драко Малфой, поцеловал грязнокровку. Он должен был чувствовать отвращение, но, к его удивлению, даже намека на такое чувство не было. Чувствовать её было прекрасно, даже несмотря на то, что Грейнджер толкалась и отворачивалась, ему понравилась каждая секунда этого поцелуя. Он был так близок к тому, чтобы поцеловать её ещё раньше, когда он прижал её к стене, но вовремя взял себя в руки. И тогда, когда глупая девчонка побежала за ним, приказывая ответить, он просто больше не мог сдерживаться. Маленькая дурочка должна была подумать хорошенько, прежде чем толкать его. Видя пламя ярости в её глазах и бледное лицо, смотрящее на него с такими сверкающими глазами, он не мог не сорваться. Эти пухлые губы, раскрывшиеся от шока, этот дерзко приподнятый вверх подбородок, который упирался ему в шею, и, ох. Его тело опять отзывалось на воспоминания. Пошло всё к чёрту. Он провёл рукой по волосам, крепко сжимая зубы от раздражения. Так, он чувствовал физическое влечение к этой грязнокровке. В любом случае, что это вообще значит? Он не был влюблён в неё, ему просто на просто нужно было хорошенько потрахаться, вот и всё. «Для грязнокровки на вкус она слишком прекрасна», — подумал он. Его холодные глаза наблюдали за язычками огня в камине. Она была… чистая… не грязная. А потом его буквально парализовало от отвращения. Как он вообще мог думать о таких вещах? Он напомнил себе, почему ненавидел её и все те разы, когда она унижала его вместе с Поттером и Уизли. Он почувствовал облегчение, когда по венам заструились знакомая ненависть, которую необходимо было выплеснуть наружу.