His Little Bird

В гостиной старост в местечке у окна удобно устроилась Гермиона, увлечённая вязанием шапки из пряжи глубокого сливового цвета. Её распущенные волосы рассыпались по плечам и груди. Каштановые локоны сверкали при свете солнца, лучики которого будто бы взаправду окрашивали каждую прядку волос в медово-блондинистый. Драко хотел вцепиться в них и услышать её вскрик. Его пристальный взгляд медленно спустился к её фигуре — девушка надела маггловскую одежду, которую он не замечал раньше: простенький тёмно-зелёный вязаный джемпер и тёмные джинсы. На ногах же длинные разноцветные носки и какие-то массивные ботинки. Оставалось полчаса до ужина; он сидел за их общим столом и писал письмо матери, но, отвлёкшись, теперь наблюдал за Грейнджер. Давно уж как. Коварная, словно сирена, она завладевала его вниманием всегда, когда была рядом; ну, а кто он такой, чтобы сопротивляться сладкому зову? Был ли он достаточно силён для этого? Снова и снова ответ оказывался отрицательным. С тех пор, как они перешли к этому «перемирию», Драко держался подальше от неё, полагая, что это к лучшему, но мало-помалу девушка манила его к себе, и даже с почти иссякшим сопротивлением он продолжал поддаваться этому соблазну. Так что же он узнал из всех своих наблюдений? То, что она была удивительно похожа на птицу: вокруг неё витала атмосфера хрупкости, но в то же время силы и чрезвычайного ума. Каждое её телодвижение было грациозным — её густые кудри танцующе подскакивали при малейшем повороте головы, а при ходьбе её руки двигались — завораживающе. Её смех он сравнивал со звоном колокольчиков: высокий и красивый. Каждый раз, когда Драко слышал его, он хотел завладеть им, как только звук вылетал из её белого горлышка, и припасти его только для своих ушей. Он знал, что порой она понимала, что он наблюдает за ней; она напрягалась и замирала, как и любая другая птица, реагирующая на присутствие постороннего. Она была непостоянной. Всегда в движении, никогда толком не утихомириваясь. Её ножка выстукивала тихий ритм по полу, пальчики подёргивались, а губы то и дело изгибались в таинственной улыбке. Будучи вечно занятой, она расхаживала всегда сконцентрированно, но в минуты беспечности, заметил Драко, она теряла сосредоточенность в глазах и с восторгом пялилась на потолок, стены, да на что угодно, будто бы впервые всё увидела. Будто бы впитывала деталь каждой минуты. Будто бы раскрывала удивительные секреты всего вокруг. А ещё немаловажной была её музыка. Драко был уверен, что это самое сладкое и безупречное звучание из всех тех, которые он когда-либо слышал. Звуки, издаваемые её губами, затрагивали его так сильно, что ему всегда жаждалось подпеть, однако он всегда сдерживался, позволяя маленькой птичке петь свою песню. Даже когда Грейнджер не было рядом с ним, она всегда прослеживалась в своей песне. Куда бы он ни пошёл, ему казалось, что он слышит её, её музыку, вьющуюся вокруг его ушей, словно подстёгивая его словить её. Его выбивало из колеи то, что он хотел её. Хотел запускать свои руки в её кудри, целовать её, каждую её частичку и заклеймить Грейнджер как свою собственность. Хотел слышать это блаженное подтверждение из её собственных уст. Иногда её голос посещал его во снах. Встряхнув слегка головой, он оторвал взгляд от неё и выглянул в окно. Шёл сильный снегопад, алмазными снежинками обрамляя по периметру оконное стекло, что позади девушки. Не напрасно ли надеяться на бурю? В моменты умиротворения минуты бежали быстро. Щёлканье её алюминиевых спиц убаюкало Драко, и тот, закрыв глаза, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, вытянув ноги перед собой. Незаметно для себя слизеринец уснул. Гриффиндорка услышала тихое похрапывание и оторвала взгляд от своего творческого занятия. Она удивилась, увидев, что Малфой, сидящий за их столом, спит непробудным сном. Девушка выглянула в окно и с изумлением заметила, как же на улице стемнело. Гермиона проверила, сколько времени, и, отложив в сторону рукоделие, размяла руки. Скоро ужин, и если она быстренько отужинает, то у неё появится ещё время довязать. Она засунула почти готовую шапку в тряпичную сумку через плечо и медленно подошла к спящему слизеринцу. «Он выглядит таким мирным, — подумала она. — Стоит ли будить его?» Его лицо было расслабленным и спокойным, на скулах покоились бледные ресницы, и если бы девушка как следует пригляделась, она едва ли смогла бы различить все морщинки на его лбу, проявляющиеся в моменты, когда он насмехался или хмурился. Его грудь плавно вздымалась и опускалась, а на глаза ниспадала прядь платиновых волос. Она подкралась ближе, неуверенная в том, как же ей поступить. Учитывая обстоятельства, в последнее время всё складывалось хорошо. Большую часть времени Малфой держал холодную дистанцию, за исключением тех случаев, когда они вместе выполняли обязанности старост, но она особо и не возражала. Они говорили друг с другом только, когда это было необходимо, или же в моменты, пока кому-то из них не становилось скучно от нависшей тишины, и они прерывали её попыткой диалога, что обычно не заканчивалась хорошо; хоть у Малфоя и не случалось больше вспышек гнева, и Гермиона должна была довольствоваться этим, всё-таки она осознавала, что он ни разу не извинился за то нападение. Между ними стало меньше споров, однако радоваться было нечему — ни один из них по-прежнему не чувствовал себя комфортно в обществе друг друга. Гермиона не раз ощущала направленный на себя гнев, который кипел в слизеринце. Она зачастую чувствовала, как Малфой наблюдает за ней, и она не знала, что с этим делать, но пока не происходит ничего вроде повторения того поцелуя, девушке удаётся полностью игнорировать его взгляды. В их башне старост он проводил куда больше времени, чем она. Гермиона посещала гостиную Гриффиндора так часто, как могла, когда не была занята учёбой, предпочитая компанию самых близких друзей Малфою, который, по обыкновению, неприветливо встречал её, как будто негодовал от её присутствия в их гостиной, что, впрочем, так вероятно и было. Ранее они опять повстречали Дамблдора, и тот был рад услышать об их «прогрессе». У Гермионы не хватило духу сообщить ему о том, как всё обстоит на самом деле. Даже если всё и было не так плохо, как в первые несколько дней, то всё равно почти не было шанса на то, что что-либо изменится. Черты лица переменились, и Драко нахмурился, а на лбу выступили небольшие капельки пота. Дыхание парня участилось, и он начал что-то бессвязно бормотать, а что именно — Гермиона совсем не могла разобрать, но звучало это срочно. Девушка наклонила голову и, осторожно ступив ближе, протянула руку, дабы разбудить его, однако серые глаза внезапно распахнулись, и Малфой, не раздумывая, схватил Грейнджер за руку и с рыком повалил её спиной на стол. Это произошло так молниеносно, что гриффиндорка не сумела даже вскрикнуть, когда спиной впечаталась в деревянную поверхность, и она знала, что позже на коже появятся синяки. Её спина пульсировала от боли, и девушка, ловя ртом воздух, пыталась восстановить дыхание. Он сжимал её руки и тяжело дышал, его глаза всё ещё были затуманены ото сна, ярости и ещё от чего-то, что ему приснилось, и тут, несмотря на тревогу, ведьме всё-таки удалось заговорить: — Малфой, хватит! Отпусти! — слизеринец замер при звуке её голоса, глаза его прояснились, и он, опустив на неё удивлённый и разгневанный взгляд, слегка приоткрыл чувственные губы. Отступив, он оттащил её от стола, однако так и не отстранив её от себя. Она воззрилась на него выпученными глазами, но в них было больше беспокойства, нежели страха. Проклятая гриффиндорка. Драко, глубоко вздохнув, притянул её ближе к себе — хоть та и пыталась вырваться из его хватки — и медленно, вдумчиво заговорил: — Даже и не знаю, как же родители-магглы воспитывали тебя, но тебе не следует беспокоить кого-либо, кто спит, — его голос был немного хриплым ото сна, но серьёзным, как никогда. Гермиона поборола сильное желание закатить глаза на его претензию и взглянула ему прямо в глаза. — Казалось, тебе снился кошмар. Я просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. Малфой выглядел немного ошеломлённым. — Мне не нужна твоя помощь. Моё правило всё ещё в силе. Не трогай меня. Гермиона покачала головой. — Дико извиняюсь, Ваше Высочество. Я запомню это на будущее, — она сделала насмешливый реверанс и направилась к двери. — Ужин начинается через три минуты. И я была бы тебе очень благодарна, если бы ты перестал относиться ко мне так, будто я чем-то хуже тебя, — отрезала она. — Независимо от наших родословных, в нашей крови есть магия, что делает нас равными. Она ушла, хлопнув дверью чуть сильнее, чем требовалось. Малфой проводил её сердитым взглядом, а затем набросил на плечи мантию. «Казалось, тебе снился кошмар…» Действительно, и что же ему тогда снилось? Сон позабылся в ту секунду, когда он дотронулся до гриффиндорки, так что бесполезно сейчас попытаться вспомнить. Подхватив письмо, Драко нацарапал последние одну или пару строчек, поднялся и стремглав покинул гостиную старост, направляясь в сторону совятни. — Письмо для матери? — Блейз присоединился к Малфою, быстрым шагом догнав его. Драко кивнул. По узким ступеням они поднялись на небольшую башню. Около двери стояла ласкающаяся юная парочка, которая, завидев вошедшего в открытую башню Малфоя, уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Вон, — рявкнул Драко. И те убежали. — Ты всегда знал, как вселять страх в их маленькие сердечки, — отметил Блейз, посмеиваясь. Драко пожал плечами. Он жестом подозвал девственно-белую сову. Та спрыгнула, и парень прикрепил письмо к лапке. — Моей матери. Ты знаешь, где она, — пробормотал он. Сова ухнула и взлетела. Он наблюдал за тем, как улетает птица, проводя глазами по белоснежному пейзажу. — Ты проводишь ужасно много времени с грязнокровкой, — заявил Блейз, поглаживая сову, сидящую рядом с ним. Драко напрягся. — Нужно ли мне напомнить тебе о том, что я староста мальчиков? Она староста девочек. Хочу я того или нет, я вынужден проводить много времени с ней. Ты вообще не должен сетовать. Судя по слухам, ты был слишком занят с Пэнси. Блейз ухмыльнулся, пожав плечами. — Я и не сетовал. Она симпатичная — для грязнокровки, пора бы заметить. Уже пытался затащить её в постель? Драко закрыл глаза, медленно выдохнул, ощущая, как холодный воздух окружает его, и покачал головой. Внезапно всплыли образы и тела Грейнджер — двигающегося по его телу, и рук Грейнджер — в беспокойстве трогающих его лицо, и дня — когда Грейнджер схватила его за руку, а он поцеловал её. И того дня, когда он впечатал её в стену недалеко от кабинета Дамблдора сразу после того, как девушка врезала ему. Впоследствии она и во снах стала появляться. — Раз или два такая мысль всплывала. Каждую ночь в твоей кровати. Каждое утро, когда ты слышишь, как она просыпается. Блейз усмехнулся. — Так что же останавливает тебя? Драко послал другу презрительный взгляд. — Она грязнокровка, Забини. Трахнув её, я бы запятнал себя. Весьма симпатична, но не стоит того. Его друга, кажется, это не волновало. — А я вот трахал таких. Знаю, что и у моей матери было несколько любовников-магглов. Никого из нашего рода, кажись, на самом деле не волнует это. При условии, что не женишься на ней или она не забеременеет. Чёрт, да даже Пэнси проделывала это, а ты знаешь, какая у неё семья. Это просто секс. — Да, а пытать кого-то Круцио — это просто магией щекотать. Блейз излучал любопытство: — Как считаешь, она уже подумывала об этом? — Я знаю, что нет. Я бы поставил целое состояние на то, что Грейнджер скорее натравит на меня соплохвоста, и с ней я бы сделал то же самое. Блейз засмеялся. — А я уже и забыл об этих отвратительных штуковинах. Тем не менее, я тебе не верю. Думаю, если бы она пришла к тебе и попросила, ты бы вмиг возбудился. — Она бы сделала это только в том случае, если бы кто-то наложил на неё Империус. — Возможно, если бы ты не был таким троллем, она бы и в самом деле подумала над этим, — сказал Блейз, хихикая. Драко уставился на него, пока тот не перестал смеяться. — Что ж, если Грейнджер когда-нибудь надумает, то обязательно приударь за ней прежде, чем Поттер или Уизли уведут её. «Удивительно, что они до сих пор этого не сделали, — подумал Драко. — Такая ведьма, как она…» — Если твоя миссия пройдёт удачно, то Тёмный Лорд, возможно, отдаст её тебе в качестве подарка. Он и раньше так поступал. Драко разглядывал за окном окружающие школу горы и леса, не слишком всматриваясь в пейзаж. Его миссия. С последними событиями и всем остальным, он почти позабыл о ней. Эта миссия была тем единственным, про что его отец талдычил всё лето; стала для Драко той самой честью восстановить славу имени Малфоев и значила то, что именно он был главной надеждой Волан-де-Морта. Кожу на левом предплечье, казалось, слегка жгло, когда он думал об этом, и он неосознанно прижал руку к каменной опоре, которая поддерживала арку в башне, и слегка вздрогнул, когда холод пробрался сквозь одежду. Грейнджер в качестве подарка… Идея была слишком заманчивой. Драко проигнорировал внезапный прилив нахлынувших образов. Но ему придётся тщательно потрудиться, дабы обеспечить успех, соберись он попросить её. Тёмный Лорд точно не наградит провал. — Немного прохладно на улице, не так ли? — для пущего эффекта Блейз потёр голые ладони. Драко кивнул и отвернулся. — Пошли поедим.

***

— Гермиона, почему МакЛагген волком на тебя смотрит? Что-то не так? — тихонько поинтересовался Рон над плечом Гермионы, откинувшейся в кресле с «Историей Хогвартса» на коленях. Они находились в гриффиндорской гостиной, сидя у камина. Было поздно, и только маленькая группка людей всё ещё кучковалась. Гермиона глянула туда, куда пялился Рон, и, конечно же, Кормак, сидевший на столе у входа, отвернулся не секундой позже, и хмуро уставился на лестницу, ведущую к спальням мальчиков, поняв, что его подловили. — Не совсем. Лишь пригласил меня на свидание, а я отказалась. Полагаю, он всё ещё в некоторой степени расстроен из-за этого, хотя я понятия не имею, почему, — ответила Гермиона, переворачивая страницу. Гарри дремал в кресле напротив девушки — в слегка скошенных набок очках да с кусками пергамента, медленно сползающими с его колен. — МакЛагген звал тебя на свидание? — Рон в изумлении посмотрел на неё голубыми глазами, расширившимися в неверии, но удержался от того, чтобы открыть рот, из-за взгляда, который Гермиона послала ему поверх своей книги. Он оглянулся на субъект их беседы, чья челюсть дернулась от гнева. — Не нравится мне это. Он выглядит более чем расстроенным. Может, мне стоит разбудить Гарри, и мы поговорим с ним… — Рон взволновался, его кулаки слегка сжались, когда он навис над ней. Довольно, решила Гермиона, резко закрыв книгу. Девушка встала и усадила друга в то кресло, с которого сама только что поднялась. — Рональд, всё в порядке. Я могу сама о себе позаботиться, ты же знаешь. Я не хочу, чтобы вы с Гарри беспокоились об этом, когда у вас, несомненно, есть куча заданий, над которыми стоит поработать, да ведь? Давай заканчивай свою письменную работу по Чарам, а я спать пошла. Увидимся завтра на завтраке! — прощебетала она и, подхватив книгу под руку, быстренько ретировалась из гостиной, обойдя Кормака стороной прежде, чем её друзья успели бы возразить. В ту секунду, как она вышла из комнаты, девушка издала слабый вздох и поспешила в гостиную старост, пересекая несколько коридоров и поднимаясь по нескольким лестницам, пока не достигла своего места назначения. — Танцующие гиппогрифы, — прошептала она портрету и заскочила в комнату, как только тот распахнулся. А внутри-то всё как смоль — черным-черно; Гермиона дважды споткнулась, пока не положила руку на стол, в который она и врезалась в темноте. В гостиной было настолько темно, что аж глаза разболелись, так как те лихорадочно двигались в поисках света. Девушка даже не могла видеть собственные руки перед собой. Она положила книгу на то, что она приняла за стол, и быстро повернулась, почувствовав движение у окна. Гриффиндорка ахнула, как только увидела силуэт стоящего у окна человека, фигуру которого очертил слабый уличный свет. Она точно могла сказать, что он не был повёрнут к ней лицом. Скорее всего, он смотрел вниз, на пришкольную территорию; его левая рука была над головой, опираясь на деревянную раму окна. — М-Малфой? — девушка прокляла себя за то, что это прозвучало так испуганно. Прочистив горло, она вновь обратилась к нему: — Почему здесь так темно? Почему свет не работает? — Она подпрыгнула, как только Драко ответил, медленно поворачиваясь к ней: — По всей видимости, Пивз вмешался в чары, размещённые здесь, Грейнджер. Либо же кто-то сыграл с нами небольшую шутку. Его слова прозвучали холодно и отстранённо, как и всегда, что не удивило её. Но было что-то ещё. Лёгкое напряжение в его голосе, будто он испытывал некую малую боль или же удерживал себя от того, чтобы что-то сделать. Это напрягло её, однако Гермиона осторожно пролавировала к месту, где, как она предполагала, располагался камин, и вытащила палочку. — Люмос! Ничего не произошло. Гермиона нахмурилась. — Это не работает, я уже пытался. — Она чуть ли не ощущала, как он стоит позади неё, как его холодное дыхание шевелит её волосы. — Ладно, а ты пробовал рассказать кому-нибудь? Дамблдор знает? Филч? — Слизеринец ответил отрицательно. Девушка издала негромкий звук нетерпения. Пятница же! Она не собиралась провести остаток своих выходных в темноте со странно ведущим себя Малфоем! — Директор отправился по неведомым делам, а Филчу плевать. В данный момент он слишком занят охотой на Пивза. — Драко вдохнул немного глубже, чем было необходимо, а, учитывая, что он стоял как раз прямо позади неё, Гермиона почувствовала, как крошечные волоски на руках встали дыбом. Малфой сделал шаг вперёд, и его твёрдое тело слегка прижалось к девичей спине. Её кожа вмиг сделалась гусиной, и внезапно девушка ощутила, как же холодно было в комнате из-за исчезнувшего огня. Она была уверена, что смогла бы увидеть собственное дыхание, если бы свет появился. Гермиона, мигом развернувшись лицом к Драко, попятилась спиной в сторону двери, которая вела в её комнату или, вернее, туда, где, по её предположению, находится её спальня. Её остальные четыре органа чувств неожиданно обострились, когда она услышала его приглушённые шаги по толстому ковру. Девушка не могла лицезреть парня, но, будь она проклята, если же заблуждалась. Он следовал за ней. Возможно, если она прикинется, что не замечает… чем бы он ни руководствовался, он должен прекратить это. — Я иду спать, Малфой. «Только вот сперва отыщу эту проклятую дверь», — поморщилась Гермиона. Девушка дюйм за дюймом продвигалась спиной вперёд, заведя руку назад в поисках стены. Если она нащупает её, значит, сможет направиться к комнате. Его голос донёсся из окружающей темноты: — Как пожелаешь, Грейнджер, если только сможешь найти свою комнату. Это что, угроза? Да что с ним? Гермиона вздрогнула, крадясь по темноте, как вдруг ей едва удалось уклониться от некоего тяжёлого предмета. Походил он на какой-то дорожный сундук или горшочное растение. Девушка ощутила приближение слизеринца, и её сердце забилось чаще, руки задрожали, а, как только она попыталась сменить направление, её ноги запутались в чём-то, валяющимся на полу, — длинном и несколько холодном. Слабо вскрикнув, она упала, приземлившись боком на ковёр. Боль, пронзившая левую руку и плечо, вынудила её выронить палочку с мягким стуком куда-то на ковровое покрытие. Пытаясь сдержать слёзы, она суетливо приподнялась, дабы нащупать около себя свою палочку, как вдруг ощутила присутствие Малфоя, опустившегося на колени перед ней. Гермиона ахнула, почувствовав, как его руки обхватывают её лодыжки в чулках, и, дабы защититься, начала брыкаться ногами, пытаясь стряхнуть с себя его руки и грёбаную вещь, из-за которой она упала. Он выругался: — Да чтоб тебя, Грейнджер. Я всего лишь пытаюсь помочь. Однако это не сильно походило на то, что Драко помочь пытался, поскольку, как только тот закончил предложение, его хватка на лодыжках усилилась, и он резко дёрнул её ближе к себе. Гермиона, проехавшись задницей по полу, протянула руки, чтобы оттолкнуть его ручища от себя. — Отпусти меня, ты, придурок! — Гермиона нащупала его руки, взбешённая его низким, гортанным смехом. Она с нажимом провела ногтями по тыльной стороне его ладони и услышала шипение от боли перед тем, как оказаться лежащей спиной на ковре из-за Малфоя, пригвоздившего её руки и ноги к полу своим телом. — Я же сказала, отпусти! — её голос сделался высоким и пронзительным, но девушке было всё равно на это, лишь бы он отошёл от неё на приличное расстояние. Сердце колотилось, кожа покрылась мурашками. Ей нисколько не понравилось это вторжение в её личное пространство. Извиваясь и толкаясь, она пыталась сбросить волшебника с себя, но это была чрезвычайно сложная задача. Малфой просто-напросто был слишком тяжёлым; он был намного сильнее её, в чём она неоднократно убеждалась, и не видела необходимости напоминать себе об этом снова. Он перенёс тыльную сторону пораненной ладони на её скулу, линией размазав свою собственную кровь по её коже. Она отвернула лицо от его властной руки и попыталась укусить его пальцы, поскольку те вскользь задели её губы. — Чёрт бы тебя побрал, глупая девка. Я только пытался помочь, а теперь гляди, что ты наделала. Не можешь и на мгновение отодвинуть в сторону свою гордость, не можешь, да? — прорычал он и скользнул рукой вниз, просовывая её в пространство между их телами. Гермиона уже было открыла рот, чтобы ответить, но резко выдохнула, когда почувствовала, как его холодная рука проделывает путь вниз лишь в паре миллиметрах от её мантии. Она снова начала отбиваться, слова вышли несвязными: — Нет! Что ты творишь! Убери свои руки! Тут её рука впечаталась в челюсть слизеринца, оттолкнув его и ногтями поцарапав его щеку. Малфой выругался и распутал шарф на её ногах. Она продолжала наносить удары, пытаясь отделаться от него, но остановилась в тот же момент, когда он выпрямился в спине и бросил шарф ей на грудь. — Э-это мой шарф? — прошептала она, несмело протягивая руку за ним. — Будь более внимательной со своими вещами, ладно, Грейнджер? — Прежде всего, Драко не счёл нужным объяснить девушке, что её шарф делал на полу, он просто встал и ушёл, оставляя её лежать там, с этим проклятым шарфом на груди. Она услышала, как он закрыл дверь своей комнаты, и внезапно, почти ли не чудо, появился свет. Гермиона вздрогнула и сощурила глаза, так как сила света ослепила её моментально. Она нечётко расслышала треск огня, будто тот горел всё это время. В смущённом состоянии да в спешке Гермиона встала и швырнула шарф в его дверь. — Это было не смешно, Малфой! Ответом ей послужило лишь молчание.