His Little Bird

Драко Малфой шёл по мрачным коридорам, сопровождаемый звуком собственных шагов, отдающихся громким эхом. Час стоял поздний, коридоры были пустынны и угрожающи в своей новообретённой пустоте, а атмосфера казалась угнетающей. В его поле зрения не было ни души, все студенты часами ранее разбежались по кроватям. Драко провёл рукой по волосам, устремляя взор в пол. От крайней усталости его глаза налились тяжестью, голова раскалывалась, а ноги болели из-за того, что он всю ночь без сна простоял на ногах, — пришлось быть начеку, и всё в целях того, чтобы его не застукали в этом месте. Крэбб и Гойл уже утопали, сердитые и ноющие из-за того, что им привелось превратиться в младшекурсников, чтобы стоять на шухере. Слизеринец ухмыльнулся уголком губ да продолжил идти вперёд. Он посчитал старую комнатку чрезвычайно полезной — особенно старый шкаф, который, юноша знал, сможет починить для своей миссии. Однако эта штуковина была изрядно повреждена. Потребуется некоторое время, возможно, месяц, чтобы хотя бы исправить поломки и скорректировать его под свои цели. Обескураживающее задание для студента, однако Малфой верил в свои способности и знал, что способен выполнить его. Достигнув портрета, он пробормотал пароль и вошёл в тёмную гостиную. Прошла уже неделя после того случая с пропажей света в комнате. До сих пор не было ответа, почему или как это произошло. Драко это не сильно заботило. Миновала неделя и с того момента, когда он в последний раз прикасался к Грейнджер, поэтому в течение последующих дней его одолевала жажда новой дозы прикосновений. Погружённый в размышления, он рассеянно провёл пальцами по заживающим красным царапинам на левой руке, которые гриффиндорка оставила ему, и прошёл мимо её комнаты, напрягая слух. Он не расслышал ничего, кроме потрескивающего огня, и этого было достаточно, чтобы удовлетвориться тем, что она там, а не в компании кого-нибудь, а кого именно — да без разницы. Ревность становилась проблемой. Драко претило видеть её, сидящей с неизменной парочкой друзей. С ними Гермиона была полна энергии, счастья — она была самой собой. А когда девушка возвращалась к нему, то она будто бы надевала маску на ту сторону своей личности. Пред его взором представала лишь деловая Грейнджер. Та, которая прекратила говорить «доброе утро» и «спокойной ночи», та, которая улыбалась только тогда, когда он высказывал замечание, которое она намеренно опровергала. Драко знал, что она иногда чувствовала его враждебность, и поэтому, — стараясь держать себя в рамках, — временами вовлекал её в разговор, однако она не проявляла значительного интереса, а если он сильнее настаивал, то взирала на него своими умными, проницательными глазами, что в итоге он прекращал — из-за страха быть прочитанным как отрытая книга, а она вскоре находила пристанище в своём святилище. Однажды он уже тайно наблюдал за ней в библиотеке. Просто так, дабы увидеть, чем она занимается. Ничего примечательного не случилось, однако Драко ушёл оттуда с чувством, будто он непреднамеренно забрал что-то у неё, и в этот раз, — как и во время всех предыдущих инцидентов, которые происходили между ними, — слизеринец не почувствовал ни капли раскаяния. Её друзья не заслуживали её. Грейнджер глубоко заботилась о них, о чём свидетельствовали её советы и замечания, которые она всегда им делала, когда те показывали себя не с лучшей стороны, что происходило, в принципе, почти каждый день. Уизли, самый упрямый из троицы, закатывал глаза на её упрёки да частенько выманивал лестью у неё исправление ошибок в своих заданиях. Драко ненавидел то, что девушка всё время жалела этого попрошайку, а он благодарил её и возвращался к еде или продолжал валять дурака. Но вот затем, двумя днями позднее, он как-то грубо выскажется в её адрес, а та повелит ему заткнуться и прервёт разговор уходом в свою обитель, закрывшись в комнате. Поттер же, в свою очередь, защищал девушку и по-видимому слушал её, хоть иногда и делал это с неохотой. Драко видел то доверие между шрамоголовым и его подружкой, которое они не разделяли с Уизли, хотя и было очевидным, что два парня были ближе друг другу, когда её не было рядом. Он задавался вопросом: «Знает ли она?» Да должна знать. Также были ещё все эти сплетни, которые повелись с четвёртого курса, во времена Турнира Трёх Волшебников, — все эти статьи в «Ежедневном пророке». Теперь же в газетных выпусках многое являлось чистой воды халтурой, однако в кое-чём газетчики оказались правы — в точном определении отношений Поттера и Грейнджер. Между ними что-то происходило, между этими двумя, и Драко знал это, хотя, скорее всего, даже сами эти двое пока не знали, что именно. Если бы не староста девочек, то эти два оболтуса едва бы выдержали трудные времена в школе. То, что она посвятила столько времени и сил на спасение их задниц, говорило само за себя. Но иногда Драко интересовало то, что, может, Грейнджер остаётся с ними только потому, что полагает, что у неё нет никого, к кому она могла бы пойти, если решит наконец, что, всё, хватит с неё. Чёрт, да он же поступил так с Крэббом и Гойлом, и ему только лучше стало. В чём смысл держать их рядом, когда он стал сильнее и научился защищать себя лучше их? Не было дальнейшей нужды в них, так что он счастливо отправился своим путём, а они так и остались неразвивающимися и бестолковыми. У Драко не было группы постоянных друзей, да он и не хотел. Большую часть времени он предпочитал одиночество, но никогда не отказывался от горячей ведьмочки или диалога с отдельными личностями своего факультета. В общежитии, которое он разделял с Грейнджер, всё ещё обитало их напряжение. Её настороженность по отношению к нему также не прошла, но, поскольку она не была отнюдь невыносимой, Драко решил, что он не очень-то и возражает. Сам Малфой нередко пребывал в скверном настроении; его страсть к Грейнджер и то, как он самого себя заставлял сохранять дистанцию, — было лидирующей проблемой. На самом деле, прослеживалась схожая линия поведения. Даже когда им удавалось ладить, всё равно чувствовалось напряжение в их поведении по отношению друг к другу — что в её, старающейся сохранять хладнокровие и вежливость; что в его — борющимся с постоянным желанием поцеловать её. По утрам она в основном просыпалась намного раньше него и имела привычку напевать под нос, попутно собираясь. Каждый раз он просыпался под её звуки: струй воды и её голоса — немножко громкого, неотчётливого, но успокаивающего. Время от времени он ловил себя на мысли, что она делает это нарочно, просто так — поиздеваться над ним. Девушка должна узнать, какое влияние она оказывает на него. Поддавшись мысли, он повернул ручку и открыл дверь настолько тихо, насколько возможно. Раздался тончайший скрип — и он замер в ожидании, а когда Грейнджер так и продолжила дремать, он медленно вошёл, разувшись у двери. Комната освещалась огненно-красным свечением, которое, исходя от пламени, озаряло юную девушку, что крепко спала на огромной кровати с пологом на четырёх столбиках, расположенной напротив камина. Его бледные глаза жадно пробежались по её внешнему виду: по ресницам, прижатым к скулам, по её прямому задорному носику, по этим розовым губам, слегка задевающим подушку с каждым девичьим вздохом. По изгибу её бедра да в целом по телу, запутанному в толстом бордовом пуховом одеяле; по её ногам, выглядывающим из-под него и по рукам, спрятанным под подушку. Отметил, что тёмно-каштановые кудряшки завязаны в небрежный хвостик, однако несколько непослушных завитков выбилось из причёски, обрамляя лицо и ниспадая на шею. Драко встал и в восхищении уставился на то, как девушка потянулась и перевернулась, выставляя ему на обозрение свою спину. Она вздохнула так тихо, что этот звук почти заглушил треск огня. Слизеринец, преодолев пространство между собой и кроватью, освободился от джемпера и рубашки, сорвал с себя галстук и с помощью магии отправил одежду на пару с туфлями в свою комнату. Соблюдая осторожность, дабы не побеспокоить Грейнджер, он заполз к ней в кровать, и девушка шевельнулась, слегка нахмурившись, поскольку начала просыпаться. Малфой стремглав вытащил свою палочку и заклинанием ввёл Грейнджер в глубокий сон, пронаблюдав за тем, как гриффиндорка, становясь безвольной, почти безжизненно падает обратно на кровать. Он протянул руки, упругие мышцы которых напряглись, и обвил их вокруг девушки, прижав её вплотную к себе. Жар, исходивший от девичьего тела, заставил Драко содрогнуться. В паху уже затвердело — её голова утыкалась в грудь парня, а губы слегка касались его ключицы. Юноша снова вздрогнул, ведь волна удовольствия пробежалась по телу, после чего притянул Грейнджер ещё ближе, зафиксировав её ноги своими сильными, и обернул её руки вокруг своей шеи. Она ещё раз легонько вздохнула — и вновь тихонько, и её теплое дыхание словно проникло под его кожу. Соприкосновение… Наконец-то. Как же приятно это чувствовать. Он крепко стиснул её в объятиях, будто испугавшись, что девичья плоть враз превратится в ничто иное, как в образ, сотворённый его мечтами. Её грудь мягко прижималась к его грудной клетке. Её кожа была гладкой и усыпанной родинками. Драко поцеловал её плечи, её шею. Он насчитал четыре на руках и две на шее. Парень заснул, думая о том, сколько же ещё родинок скрыто под её розовой ночной рубашкой.

***

Гермиона зашевелилась с первыми лучами солнца, угодившими в неё через щёлку в шторах, что было странным, так как она не припоминала, чтобы оставляла их в таком виде перед тем, как лечь спать. Сбросив всю вину на домовиков, девушка начала потягиваться и почти сразу же остановилась. Чувствовалось что-то необычное. С её губами, если уж на то пошло. На ощупь — будто опухшие и мягкие, а её собственная кожа показалась Гермионе странной, как если бы девушка тесно соприкасалась своим телом с чужим всю ночь, или же кто-то бы ласкал её лишь несколько мгновений назад, пока она спала. Встревожившись, Грейнджер вылезла из постели и обвела взглядом комнату на какие-либо признаки чужого пребывания. Её острое зрение не нашло ничего, что могло бы привести к ответам. Кроме штор, всё остальное осталось таким же, каким и было до её ухода ко сну. Гриффиндорка попыталась успокоиться, но всё тщетно. Вокруг неё витал неотчётливый запах слабого, нераспознаваемого мускуса и свежескошенной травы. Хвои. Тщательно принюхавшись, Гермиона так и не смогла ответить, имела ли она представление об этом запахе или нет; он был настолько слабым, что казалось, будто бы вот-вот исчезнет, — вот и всё, о чём она была осведомлена. Растерев гусиную кожу на руках, девушка сняла с себя ночнушку и направилась в душ.

***

Драко находился в Большом зале на завтраке, нарезая зелёное яблоко, пока Блейз клевал носом в своей каше. Пэнси сплетничала с Дафной и Асторией, бросая непристойные взгляды на каких-то хаффлпафцев в другой стороне помещения. Светловолосый слизеринец отрезал средних размеров кусочек от яблока, сок которого стёк по его пальцам, и преподнёс плод к губам ровно в тот момент, когда в дверях показалась староста девочек. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на него: её гладкая, божественно мягкая кожа, её тёплое тело, прижатое к нему, её голова, уткнувшаяся в его грудь, её руки на его шее. Девичьи груди мягко упирались в его твёрдую грудную клетку с каждым сделанным ею вздохом. Проснулся он с болезненной эрекцией. Его руки крепко обвивали её талию. Вглядываясь в её спящее лицо, он фантазировал, какая реакция была бы у Грейнджер, если бы она проснулась именно в этот момент. Член, мгновенно затвердевший до боли, тыкался между её сомкнутых бёдер, но парень продолжал держать себя в руках. Без всяких сомнений, глупая негодница закричала бы или предала бы его забвению; Драко повезло, что девушка всё ещё находилась под сонным заклинанием. Он больше не мог терпеть, поэтому прижался губами к её, овладевая ими так же, как и в прошлый раз. Грейнджер выдохнула ему в рот, и больше всего на свете Малфой захотел выебать её прямо здесь и сейчас — но не стал. Не столь упоительно было бы. Ведь он хотел, чтобы она была в сознании, и не важно, отдаваясь ему против воли или же нет, просто сейчас был немного неподходящий момент. Ему нужно было принять душ и одеться для предстоящего школьного дня, да и гриффиндорка вечно спать не могла. Предпочтя оставить её на потом — в качестве своего персонального «лакомства», Драко быстро встал и немного приоткрыл шторки так, чтобы при наступлении рассвета солнечные лучики наткнулись бы прямо на спящую фигуру Грейнджер. Затем вернулся обратно к девушке и, схватив её за горло, запечатлел жёсткий, собственнический поцелуй на её губах и ушёл, завершив действие сонного заклинания, как только за ним закрылась дверь. Драко позаботился о своей проблеме уже в душе: обхватил член дрожащей рукой и почти яростно задвигал по нему вверх-вниз. Юноша, с трудом придя к разрядке, тяжело задышал, ловя губами горячий пар, — с мыслями об образе спящей девушки. И вот сейчас слизеринец, устремив серые глазища на гриффиндорку, изогнул губы, смакуя моменты того, о чём она понятия не имела — о том, что спала с ним накануне. Заметила ли девушка что-нибудь неладное? Староста девочек присела рядом с Уизлеттой, подарив той солнечную улыбку, когда потянулась за тостом. Распущенные волосы Грейнджер ниспадали вьющимся каскадом, обрамляя её красивое лицо. Драко вложил в рот ещё один кусочек фрукта, пока девушка разговаривала с рыжей подругой в перерывах между укусами тоста, а затем, перебросив кудрявую гриву через плечо, привлекла тем самым внимание нескольких близ сидящих парней. Его хватка на ноже усилилась, отчего кожа Драко побелела от напряжения. Глупая девчонка даже не ведала, насколько же она прекрасна. Его взгляд скользнул по залу и остановился на нескольких типах, глазеющих на Грейнджер. Внутри слизеринца забурлил гнев, поднимаясь к груди и вынуждая ещё крепче сжать нож, вдавливая его глубоко в плоть. Он почувствовал, как давление и боль от столового серебра вонзаются в его ладонь, и смутно осознал, что по его руке стекает тёплая кровь, перемешиваясь с яблочным соком. Как только Грейнджер, прижимающая к груди множество книг, направилась к выходу из Большого зала, Малфой, со стуком выпустив нож, обернул ладонь носовым платком и выскочил из-за стола, запихнув по пути ещё одно яблоко в карман. — Доброе, — кратко поздоровалась Гермиона, даже не взглянув в его сторону. — Хорошо спалось? — поинтересовался слизеринец, а дьявольская ухмылка сама собой возникла на его лице. Он засунул руки в карманы, пока они поднимались по лестнице. Нахмурившись, она подняла глаза на него, и он узрел небольшую складочку, залёгшую между её тёмными бровями. — Тебе-то какое дело? Пожав плечами, он возвёл глаза к потолку и приподнял брови. — Просто невинный вопрос, нет никакой надобности запускать заклятием в меня из-за него. Её плечи слегка расслабились. — Я спала просто прекрасно, — ответила она, кинув на него подозрительный взгляд. — Ты что, прошлой ночью пускал фейерверки в нашем общежитии? Зачем интересуешься? — Поумерь свой пыл, Грейнджер, — сказал парень. — Я ничего подобного не делал. На самом деле, я провёл прекрасную ночь в компании очаровательной ведьмочки. Мне было очень жаль оставлять её этим утром. — Фу. Забудь о том, что я спрашивала, — Гермиона покачала головой, но секундой позже призадумалась. — Подожди, это что, происходило в нашей общаге? Драко закатил глаза. Он и забыл об её правиле. — Не стоит свои пёрышки распускать, — спокойно произнёс он. — Я и моя ведьма провели ночь в общежитии Слизерина. Девушка прищуренно посмотрела на него. — Для собственного же блага, надеюсь, ты говоришь правду. — Поверь мне, Грейнджер, — серьёзно заявил он. — Я даже и мечтать не мог о том, чтобы привести ещё одну ведьму в нашу общагу. Не тогда, когда маленькая птичка зазывает так сладко. Его улыбка была безусловно волчьей. Малфой пытался смутить её? Гермиона отвернулась от парня. — Пока ты придерживаешься моих правил, и я не слышу о твоих похождениях, мне плевать на то, чем ты занимаешься. «Дело сделано», — подумал Драко. — Эта тема смущает тебя? — он с намёком приподнял брови. — Едва ли, — бестрепетно оглянулась она. — Я лишь считаю, что крайне неуместно говорить о своих интимных отношениях с кем-то, кого едва знаешь. — Но мы определённо не чужие друг другу люди, Грейнджер, — слизеринец вынул порезанную руку из кармана, чтобы укусить своё драгоценное яблоко. — Ладно, пусть мы и не чужие друг другу люди, но уж точно не друзья, — отрезала девушка, пристально смотря на него. Её взгляд наткнулся на его окровавленную руку, и она поморщилась. — Что случилось с твоей рукой? Он равнодушно посмотрел на свою рану, затем обратно на Гермиону — с толикой гнева в глазах. — Небольшой несчастный случай с ножом. Исправлю это, как только доберусь до гостиной. Она не могла оторвать глаз от его руки. — Но у тебя же до сих пор кровотечение! Я могла бы остановить его, если хочешь. Грейнджер протянула к нему руку, вытягивая другой палочку и намереваясь произнести Эпискеи, как вдруг Малфой буквально отпрыгнул от её прикосновения. — Помни моё золотое правило, Грейнджер. Ко мне — не прикасаться. — Он помчался дальше, а она последовала за ним. — Я просто хотела остановить кровь, Малфой. Ты весь пол уже закапал. — Это что, так бы поступил «чужой человек» и «не друг»? — Ты можешь занести серьёзную инфекцию, если оперативно не перевяжешь рану, ты же знаешь! — Я исцелю её сам. Не надо трогать меня своими грязными лапами. Гермиона догнала его. — Тем не менее, твоё маленькое правило не остановило тебя от того, чтобы прикасаться ко мне. Если не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе, то почему только и занимаешься тем, что вжимаешь меня в стены и целуешь? Не потрудишься объяснить? Она покраснела, но смущение не помешало ей и дальше проводить допрос: — Или это одностороннее правило? Ты, значит, можешь домогаться до меня сколько угодно, а я не могу даже до плеча твоего дотронуться. Ты мерзкий лицемер, Малфой. — Нужно ли мне напомнить тебе, Грейнджер, что тот поцелуй предназначался лишь для того, чтобы ты заткнулась. Тебе, вправду, стоит задуматься о том, чтобы периодически держать свою пасть закрытой, иначе в один прекрасный день твой маленький ротик принесёт тебе большие неприятности, — он искоса поглядывал на неё, пока говорил. — Признаю, возможно, я и потерял самообладание на более, чем один раз, но не забывай, что в первую очередь именно ты провоцируешь меня, грязнокровка, так что прекращай строить из себя чёртову жертву. — Ты так и не ответил на мой вопрос! — Оставь меня в покое, Грейнджер. Я не обязан тебе ничего объяснять. — Чёрта с два, как обязан! К тому времени они уже достигли гостиной и вошли туда в гробовом молчании. Гермиона, прошествовав, уселась перед камином и возобновила вязание, сердито застучав спицами параллельно потрескиванию огня. Драко сдержал фырканье и ушёл в ванную, чтобы перевязать рану. Парень задрал рукав и засунул левую руку под кран, из которого полилась чистая горячая вода прямо на рану, а, пронзив его плоть острой болью, теперь уже алой потекла в водосток. Стиснув зубы и сохранив молчание, он сосредоточенно пронаблюдал за тем, как вода стала прозрачной, затем закрутил вентиль, и вокруг него от воды поднялись клубы пара. Ладонь болезненно ныла, разрез в плоти резко саднил, но Малфой проигнорировал боль и, наведя палочку на рану, пробормотал сначала очищающие чары, а уже потом заживляющие, после чего рассеянным взглядом смотрел на то, как плоть срастается, оставляя нечёткую розовую линию на ладони, будто бы он просто поцарапал ту пером. Слизеринец простоял так мгновение, опираясь о раковину и взирая на себя в затуманенном зеркале. Серые глаза глядели в серые, рот сжимался в прямую линию. Пряди блондинистых волос падали на лицо, но ему было всё равно. Он думал только о своей миссии и о девушке, что в соседней комнате, что желавшей заполучить ответы, которые он не мог ей дать. Когда Драко возвратился в гостиную, он остановился в дверях, наблюдая за ней. Вязание было отброшено на пол, а сама рукодельница погрузилась в потрёпанный учебник — глаза устремлены в текст, но его не читают. Грейнджер хмурилась, недовольно надув сладкие губки, которые навеяли Драко воспоминания об их вкусе, и тот облизнулся. Тяжёлый глухой стук вернул его обратно к девушке, которая захлопнула книгу и позволила той свалиться на пол. Она встала, как будто приняв некое решение, и вздрогнула, заметив, что Малфой уже находится в гостиной. — Что? Забыла, что я приходил? — Вообще-то, я забыла, что у меня скоро урок. Он состроил удивлённый вид: — Бьюсь об заклад, для тебя такое впервые. — Прошу меня простить, но опаздывать я не намерена. Гермиона мигом накинула сумку на плечо и подошла к портрету, однако Драко как раз вовремя поравнялся с ней и встал напротив двери, преграждая ей выход. — Я ещё не простил тебя, Грейнджер, — облокотившись на высокую дверную раму, безмятежно проговорил он, тем временем осматривая свои руки. Глаза Гермионы сузились, и, убедившись, что она не привлекает его внимание, девушка вцепилась в свою палочку, медленно вытаскивая её из кармана. Невозможно было предсказать, что взбрело в его голову. — Дай пройти, Малфой. Я не собираюсь пропустить занятия из-за тебя. Она попыталась промчаться мимо него, грубо задев его плечом, но парень даже не шелохнулся. Вместе этого, когда Грейнджер было миновала его, он поймал её, обхватив за талию, после чего девушка всполохнулась, намереваясь вырваться из его хватки. По всей комнате стали вылетать заклятия из её палочки — яркими струями и искрами различных цветов. Малфой, игнорируя её гневные и протестующие крики, выставил руку и резким взмахом выбил палочку из рук Грейнджер. — Да что с тобой не так? Она и ругала его, и кулаками била по его груди, рукам, но он не отпускал. Её запах обволакивал юношу дымкой лаванды и цветками вишни, одновременно и возбуждая, и опьяняя его. Он крепче прижал сопротивляющуюся ведьму к своему телу, зарылся лицом в её шоколадные локоны и глубоко вдохнул. Грейнджер разом успокоилась. Однако смятение и тревога вызвали у неё напряжённость. За доли секунд гриффиндорка невербально призвала к себе с пола волшебную палочку. Его рука опустилась на её щеку, и Драко грубо прижал девушку к двери. Их взгляды встретились. Гермиона задрожала. — Нет. — Экспеллиармус. Её палочка вырвалась из рук и вышвырнулась в другой конец комнаты. Гермиона ошеломлённо уставилась на Драко. Как она это допустила? Другой рукой обхватив её за шею, парень сильнее вжал тело девушки в дверь. Её пробрал холод, когда она поняла намерение слизеринца. Ледяная пустота в его глазах была как завораживающей, так и пугающей. Он не собирался отрывать свой пристальный взгляд от неё. Её сердце до того оживлённо колотилось, что гриффиндорка испугалась, что оно может взорваться в грудной клетке. — Малфой, я не хочу этого. Прикосновение его руки, обвитой вокруг её шеи, как будто бы вжигалось в её кожу. Драко придвинулся ближе, прожигая взглядом её глаза. — Я тоже не хочу. Когда он поцеловал её, девичьи руки машинально поднялись, чтобы толкнуть его в грудь, но юноша предупреждающе сдавил её горло, и девушка, хныкнув, замерла, в страхе зажмурив глаза. Малфой со стоном вдавился в неё. Его эрекцию невозможно было не заметить. Грейнджер ахнула и попыталась отвернуть лицо, которое залилось пристыженным румянцем. Его руки продолжали удерживать её на месте. Чужие губы захватили в плен её губы. На этот раз он был более нежным, чем в их первый поцелуй, однако усугублял всё угрозой своей ладони, обхватившей девичью шею, отчего положение его руки никак иначе оказывало травмирующее влияние на неё. Драко зажал между пальцами, расположившимися на затылке Гермионы, прядь её волос и наклонил её голову так, чтобы ему было удобнее её целовать. Рывком схватив его за плечи, она стала тормошить их с целью утихомирить его. Он лизнул её нижнюю губу, укусив ту достаточно сильно для того, чтобы заставить девушку ахнуть громче. Его вторая рука, блуждая по девичьей спине, миновала поясницу и сжала за задницу — Грейнджер издала поражённый вскрик, отстраняясь от его руки. Малфой рывком притянул её ближе, сильнее сжав за шею. Широко раскрыв глаза, Гермиона изо всех сил пыталась дышать. Драко провёл губами вдоль её ключицы, и девушка содрогнулась от отвращения, машинально толкнувшись руками в его грудь, и слизеринец замер. — Не надо, — прошептал он угрожающе и выпрямился, намереваясь снова поцеловать её. Его движение, по-видимому, заставило её опомниться — Гермиона злостно оттолкнула его и, как только тот отшатнулся назад, бросилась подобрать свою палочку, найдя её ровно в тот момент, когда Малфой восстановил равновесие и подошёл к ней. Она направила палочку на него. Он остановился. Собрав все силы, гриффиндорка протянула руку и ударила слизеринца по лицу. Вздрогнув, Гермиона попятилась от него, становясь за столом. Приходилось прилагать усилия, чтобы дышать ровно. Её глаза были на мокром месте. Он же лишь взирал на неё, а на его порозовевшей щеке виднелась небольшая отметина от её руки, затем он медленно двинулся к ней, но остановился, когда она снова наставила на него палочку с готовым сорваться с губ заклятием. Казалось, они простояли так целую вечность, ни один из них не шевельнулся. Драко оставался бесстрастным, неизменно каменным и со взглядом, не покидающим лицо Гермионы. Её красивые карие глаза сияли от слёз, а щёки покрывались алыми пятнами румянца. И вот, из её рта вырвались слова — так стремительно, что Малфой не сумел расслышать их, а следующим, что он осознал, оказалось то, что его щёки запылали от боли — сначала левая, потом правая. Юноша был вынужден податься назад от силы ударов. Горячая кровь потекла по его лицу, и он почти изумлённо коснулся болезненных порезов кончиками своих пальцев. — Никогда больше ко мне не прикасайся! Её настолько всю трясло, что она едва смогла набраться отваги схватить сумку и пойти по широкой дуге, огибая его, дабы достигнуть двери, и всё-таки кое-как ей это удалось. Когда она уходила, Драко не повернулся к ней лицом, а лишь стоял на месте, впиваясь взглядом в стену перед собой. Как только Гермиона покинула гостиную, она неторопливо зашагала, но, лишь завернув за угол, перешла на бег. Уронила сумку и помчалась, даже не ведая, куда направляется, пока она не толкнула дверь и не оказалась в туалетной комнате Плаксы Миртл. Мигом поблагодарив всех Богов за то, что Миртл не решила снова устроить потоп в уборной, Гермиона издала небольшой всхлип и заперлась в ближайшей кабинке. Она смутно осознала, что прозвенел колокол на урок, на который она, однако, не пошла. Ей не хотелось. У неё была идеальная посещаемость; несомненно, профессора не будут возражать, если она прогуляет занятия. Содрогнувшись, Гермиона обняла себя, не позволяя слезам скатиться, но те проигнорировали её. Хватка ужесточилась, когда мысли и вопросы вихрем пронеслись в её голове. Губы саднило, а слёзы продолжали капать. Голова болела; девушка оперлась на стену кабинки и присела на крытое сиденье унитаза, притянув колени к груди.

***

Коридоры были заполнены, киша сотнями студентов, направляющихся на следующий урок. Заправив непокорный локон за ухо, парень ускоренно шёл на своё следующее занятие. День выдался для него не шибко хорошим. Его зелье взорвалось, когда он добавил необходимый ингредиент, но не в верном количестве, результаты его экзаменов оказались низкими и так далее. А сейчас юноша был на пути к своему самому нелюбимому уроку, который проходил совместно с ней, как вдруг он почти споткнулся обо что-то. Восстановив равновесие, он чертыхнулся и подошёл поближе к чёрной вещи. Определённо что-то не живое. Выглядело, как кучка ткани. Или школьная сумка. Парень присел и поднял вещицу, удивившись изрядному весу, которым та могла похвастаться. Сумка казалась смутно знакомой, но он не мог точно выяснить почему, пока не взглянул внутрь и не увидел на именной бирке знакомый почерк Гермионы Грейнджер. По его ощущениям, день внезапно стал в миллион раз лучше. Кормак уменьшил сумку с помощью палочки и, сунув находку в карман, удалился лёгким, пружинистым шагом.

***

Драко сидел на уроке, и лицо его до сих пор саднило от ран, полученных из-за Грейнджер и совсем недавно излеченных Мадам Помфри, которая просто сочла, что слизеринец ввязался в драку. К счастью, порезы оказались недостаточно глубокими, чтобы оставить шрамы. Он задавался вопросом, замышляла ли гриффиндорка их появление. Самой же Грейнджер на уроке не было. Конечно же, все её однофакультетнички беспокоились, периодически мельком поглядывая на пустое место. Поттер и Уизли продолжали бросать на него подозрительные взгляды, но он не обращал на них внимание и выполнял своё задание, нисколечко необремененный угрызениями совести. Его интересовало, куда она отправилась. И разболтает ли она? Малфой искренне надеялся, что нет. Он планировал снова её поцеловать, и если его исключат, то, скорее всего, ему больше никогда не представится ещё один шанс. То ощущение её губ, маленький вскрик, который она издала, когда он лапал её, извивающуюся и вращающуюся, чтобы выбраться из его объятий, её изумительный страх… Возбуждение грозило захлестнуть его, но с некоторым усилием Драко подавил его, и, к счастью, никто ничего и не заметил. Он глазами блуждал по пустующему месту старосты девочек и гадал, где же она и сможет ли он увидеть её этой ночью.

***

Гермиона очнулась спустя некоторое время — с сухими и сонными глазами от случайной дремоты. Все конечности побаливали и были онемевшими от того, что она пробыла в одном и том же положении такое долгое время. Пошатываясь, Гермиона встала и устремилась к мраморной раковине вымыть руки и уставшее лицо. Девушка понятия не имела, который час, но ощущения подсказывали, что уже поздно, и она поняла, что за сегодня пропустила все уроки. Вообще, гриффиндорке не следовало бы об этом беспокоиться, однако, не помня себя, она уже пулей выскочила из уборной и опрометью побежала в Большой зал, пока не вспомнила, что оставила свою сумку где-то между туалетной комнатой Миртл и гостиной. Мчась обратно, её волосы развевались в разные стороны, и она не увидела парня, поэтому пришла в шок, когда налетела на что-то большое и тяжеловесное. От удивления Гермиона слегка взвизгнула и сразу же отступила назад с бешено колотящимся сердцем. — Я ужасно сожалею, — извинилась девушка, взглянув на Кормака МакЛаггена, который улыбался ей сверху с блеском в глазах. — Не переживай, Грейнджер. Ты это искала? — Он торжественно вытащил наружу сумку девушки и с помощью магии вернул её к первоначальному размеру. — Спасибо, — поблагодарила она, улыбаясь своей самой лучшей улыбкой. Её глаза были красными, и она поняла, что встревожится, спроси её Кормак о причине слёз, однако вопрос от него так и не последовал. — Уже пора ужинать. Не желаешь ли спуститься вместе со мной? — он улыбнулся ей, протягивая руку. Гермиона замешкалась на секунду или две, но, в конце концов, приняла его руку, позволяя увести себя в Большой зал. Когда МакЛагген предложил свою руку, Гермиона на мгновение взволновалась. Не похоже, чтобы он снова приглашал её на свидание, так ведь? Она не очень хотела спускаться с ним вниз, но он нашёл и отдал ей сумку, так что она не могла возразить ему, не могла же? Она рассуждала об этом, пока они продвигались вдоль по коридору. Девушка чувствовала себя достаточно спокойной, по сравнению с предыдущим состоянием, и испытала огромное облегчение, когда обнаружила, что старосты мальчиков нет на ужине, не ведая о том, что после уроков слизеринец отправился искать Грейнджер у её окна в библиотеке и затем в общежитие. А в настоящий момент Драко Малфой сидел в гостиной, дожидаясь её возвращения.