***
Драко сердито слонялся по гостиной. Грейнджер опаздывала. Было десять минут двенадцатого, и она опаздывала. Что же могло её задержать? Ему захотелось что-нибудь разбить. На глаза попался некий предмет, и Малфой уже было двинулся к поблёскивающей вазе, как вдруг услышал за дверью шаги. Быстрым, напряжённым шагом он достиг двери и в предвкушении распахнул её. Возле двери околачивались Грейнджер да Поттер. Глаза Драко сузились, когда он увидел, что этот шрамоголовый держит руку Грейнджер в своей. Девушка зарделась, однако подбородок был поднят, и она пристально посмотрела на парня. С момента второго посягательства сейчас они впервые толком увидели друг друга, и оба старосты поняли, что ни один из них не позабыл о случившемся. — Ты опоздала. Его кулаки были сжаты. Он старался не смотреть на их соединённые ладони. — Я в курсе, Малфой. — Она повернулась к Гарри, и Драко увидел, как черты её лица смягчились. Гермиона обняла гриффиндорца, затянув момент на долю времени больше, чем следовало бы. — Спокойной ночи, — пробормотала девушка тому на ухо. — Спокойной ночи, — прошептал он в ответ. Он захотел чмокнуть её, но не осмелился на поцелуй в присутствии Малфоя. Слизеринец выглядел весьма разозлённым и отталкивающим, а Гарри был не в настроении ругаться сегодня. Он улыбнулся девушке и бросил подозрительный взгляд на Малфоя, прежде чем повернуться и направиться вниз по коридору. Гермиона не стала терять ни секунды времени. Повернувшись на каблуках, она пошла в сторону подземелий. За ней последовал Драко — подозрительный и сердитый. Что это ещё такое было с Поттером? Что-то изменилось между ними, и Малфою это не понравилось. Она поведала Поттеру о том, что он сделал? Она не могла, иначе Поттер не ушёл бы без стычки. Она выжидала или же тайно рассказала директору и уже ждала, пока тот примет меры? Он размышлял о втором поцелуе. Хоть он и не жалел о нём, Драко всё же сетовал, что не смог контролировать себя лучше. «Вот, что она сделала с тобой, — сказал парень самому себе. — Она загубила тебя». Спустя некоторое время они достигли подземелий, каждый потерявшись в собственных мыслях. Стараясь не идти рядом с Малфоем, Гермиона размышляла о бале и о Гарри. Честно говоря, она не ожидала, что её кто-нибудь пригласит, даже Гарри. Девушка не думала о том, чтобы пригласить его пойти как друзья или же что-то большее, тем не менее, она предположила, что он бы вообще не попросил бы её пойти в качестве друзей, поскольку, как правило, они всё равно оказывались вместе на большинстве мероприятий, посещаемых ими. Драко же раздумывал о своей миссии. За последнее время он добился существенного прогресса со шкафом. Если парень будет продолжать в том же темпе, то он доделает его где-то к весне. Его мысли перескочили на предстоящий бал. Драко пригласил Дафну Гринграсс. Естественно, она согласилась. По правде, ему было плевать на неё, но он нуждался в паре на бал да в хорошем трахе, так что он пойдёт туда и убьёт двух зайцев одним выстрелом. Его интересовало, появилась ли уже пара у Грейнджер. Произошло ли это прямо вот? Неужели Поттер обрёл мужество, чтобы пригласить её? Грейнджер, придерживаясь дистанции между ними, быстро шла вперёд, проверяя каждую щель и каждую дверь. Драко со злостью взирал ей вслед. Чего это она, захотела побыстрее завершить патрулирование, дабы суметь снова убежать и спрятаться от него? Нет, он лишит её данной возможности. Кожу Гермионы покалывало, и легчайшая дрожь пробегала по её телу. Он наблюдал за ней. Ускорив темп, девушка стиснула зубы и устремилась вглубь подземелья, желая скрыться от его холодных глаз. Здесь, в подземельях, по мере её продвижения становилось всё темнее и темнее, поэтому она применила Люмос Максима. Свет от палочки едва позволил ей увидеть свою же руку. Почему-то казалось, что тьма здесь слишком тяжёлая. Гермиона чувствовала, как она скользит по шее и, надавив на плечи, продвигается вниз по рукам, а после обвивает талию. Секунду погодя, девушка неожиданно осознала, что действия и вовсе не принадлежали темноте. Она попыталась поднять кисть, но не смогла, потому что кто-то удерживал её руку мёртвой хваткой. И этим «кто-то» оказался Драко Малфой. Мерлин, как он провернул это? И где ж была-то её палочка? В руке её уже не было. — Отцепись от меня, — прорычала девушка, пытаясь высвободить свои руки из его хватки. Его ладони соскользнули к её запястьям, болезненно сжав их. Она прерывисто вздохнула от боли, однако со всей силы выдернула запястье и крикнула: «Депульсо!», ожидая заклинание, которое откинет его подальше от неё. Ничего не произошло. — Что... Как это ты? И ответ пришёл к ней — произнесясь слизеринцем ей на ухо: — Невербальные заклинания, Грейнджер. Гриффиндорка отчаянно боролась вырваться, но он только ужесточил хватку — прямо в тот момент, когда она злобно попыталась выдернуть свою руку из его захвата. Она вывихнула плечо — он почувствовал это под своими пальцами. Гермиона с трудом задышала и постаралась не закричать. Она сжала зубы, и из глаз выкатилось несколько слезинок от страданий. Девушка глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Отпусти меня, — прошептала она. — Мне больно, Малфой. Отпусти меня сейчас же, — её голос, хоть и ослабленный от боли, был полон гнева. — А зачем мне отпускать, Грейнджер? — прошептал он ей на ухо. Она вздрогнула, когда его губы дотронулись до местечка прямо под самым её ушком, оставляя краткие поцелуи на её разгорячённой коже. — Чтобы ты могла побежать и доложить всё своим драгоценным дружкам? — Да, именно т-так! Мне нужно в Больничное крыло! Она говорила сбивчиво, потому что пыталась оттолкнуть его от себя с помощью здоровой руки, телодвижениями оттесняя другую руку, пульсирующую от боли. Малфой утихомирил её протесты тычком палочки и поволок девушку обратно к гостиной. На протяжении всего пути Грейнджер сопротивлялась ему, царапая парню руки и едва волоча ногами по полу, однако не смела пытаться вытянуть вторую руку из его хватки. Драко пробормотал пароль к двери и втолкнул Грейнджер внутрь, а затем подорвался, чтобы поймать её, когда та ринулась в сторону своей комнаты. Он грубо усадил её на диван и взмахом палочки пригвоздил к месту. Её карие глаза вперились в него ядовитым взглядом. Малфой проигнорировал девушку и потянулся к её плечу. Она зашипела, когда слизеринец положил свои руки на её больное место, и попыталась воспротивиться заклинанию. Гермиона наблюдала за ним с нарастающим страхом, когда он держал её за плечо, мягко прощупывая её плоть своими пальцами. На протяжении всего процесса его лицо не выдавало ни единой эмоции, кроме сосредоточенности. — Это будет больно, Грейнджер. Приготовься, — вполголоса предупредил Драко и дёрнул её за руку. Она всхлипнула и зажмурила глаза, прикусив губу. Девушка не знала, зачем он помогает ей, но пускай лучше так, чем пойти к мадам Помфри и придумать какую-нибудь ложь о том, как она получила такую травму. Так что Гермиона сильнее закусила губу и начала мысленно переводить руны, перечисляя их в уме на французском так усердно, как только могла, поэтому она не почувствовала, когда её плечо с помощью магии вернулось на своё место. Лёгкое прикосновение к щеке вернуло её в реальность, где лицо Малфоя всего в нескольких дюймах нависало над её собственным. — Твоё плечо восстановилось. Она съёжилась под его взглядом. — Это всё твоя вина. Я же говорила тебе оставить меня в покое! Он ухмыльнулся ей в ответ: — Вот тебе и благодарность. Тем не менее, ты мне должна. Гермиона глянула на него с опаской. — Я ничего тебе не должна. Всему виной ты, так что вполне справедливо, что именно ты исцелил плечо. Инцидент исчерпан. Драко невесело улыбнулся. Он взмахнул своей палочкой, и девичье плечо вновь явно вывихнулось, рука её обмякла, и девушка потеряла чувствительность в больном месте. Гермиона судорожно охнула и посмотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ненависти. — Серьёзно, в чём твоя проблема? — прошипела она, вцепившись в своё плечо здоровой рукой. В её глазах виднелись слёзы. — Где моя палочка? Отдай её, крысёныш! Он протянул руку и весьма болезненно сжал её предплечье. Гермиона закусила губу и уставилась на него. Обхватив палочку пальцами словно перо, он приставил древесный кончик к коже девушки. Почему-то острие палочки по ощущениям напомнило ей небольшое лезвие, и она испустила крик ужаса при виде того, как оно прорезает её плоть. — Что ты творишь? — на выдохе проговорила гриффиндорка. Её разум плыл от боли, которую причинял слизеринец. — Преподаю тебе урок, необходимость в котором назрела уже давно. Боги, она чувствовала себя ужасно. Чем больше она боролась, тем сильнее он удерживал её, и что, чёрт возьми, он там вырезал на её коже? Гермиона взглянула ему в глаза — сосредоточенные на её руке — в поисках ответа, хоть какого-то объяснения. Он что, на самом деле свихнулся? Её тело забила крупная дрожь, и она попыталась пнуть слизеринца, но её удержало заклинание обезноживания, и девушка практически застыла. — Мерлин, Малфой, остановись, — умоляла она. — Что бы ты ни делал, прекрати! Драко не сводил прицельный взгляд с её белоснежной кожи, на которой в данный момент выступали капли крови. Её грязная кровь — такая же чистая, такая же красная и такая же на вид, как и его собственная. Его накрыла волна замешательства, но он и не собирался останавливаться. Через несколько минут он закончил и вытер кончик палочки о свою мантию. Гермиона была на грани потери сознания, она испытывала головокружение и слабость от раны, её зрение то появлялось, то исчезало. Она чувствовала, как по её руке стекает кровь. Бежит вниз ручьём, ведь слизеринец просто взял и вырезал ей что-то на сгибе локтя. Тошнота подобралась к горлу. Если и было что-то, что она ненавидела (помимо Малфоя), то это кровь. Перед глазами заплясали расплывчатые цветные пятна. — Тебя исключат за это! Я клянусь, я засажу тебя в Азкабан, ты, мерзкий… — на этом её слова оборвались, так как он довольно резко подорвался с места, взяв с собой палочку. Малфой возвышался над девушкой, созерцая кровавую «М», которую он вырезал на девичьей коже, будто бы не мог поверить в то, что только что наделал. Но продлилось это лишь секунду, ведь спустя миг он поднял глаза на запуганную ведьму, которая потихоньку теряла сознание, и произнёс: — «М» означает «Малфой». «М» означает «Моя». Услышала она его или же нет, юноша не знал. Всё ещё держась за своё плечо, девушка закатила глаза и ускользнула в темноту. Драко снова восстановил ей плечо, затем взял Гермиону на руки и отнёс в её комнату, осторожно положив её на кровать. Разум казался ему странно пустым, почти умиротворённым. Его руки — красные — покрыты её кровью. Драко на мгновение изумлённо уставился на них. Из любопытства он поднял палочку и разрезал свою плоть в локтевой части, закусив язык, чтобы удержаться от хриплого вздоха. Вмиг потекла кровь, и Драко, резко дёрнувшись, расположил своё вытянутое предплечье рядом с её рукой, вплотную к её месту, из которого всё ещё продолжала капать кровь, но в меньшем количестве. Их кровь была одинаковой. Он поднёс свою ладонь к её руке и провёл кончиками пальцев вдоль красной струйки, после чего преподнёс их к своим губам, прежде чем суметь остановить себя. Никакого ужасного или отвратительного вкуса. Совсем не грязная. На вкус как обыкновенная кровь. Вкус меди заполнил его рот, и слизеринец поспешно сглотнул. Как такое вообще возможно? Драко взмахнул палочкой и пробормотал несколько заклинаний, и теперь они оба были чистыми, с зажившими ранами и без каких-либо следов крови. Ещё раз взмахнул — и её одеяния сменились на гриффиндорскую пижаму, а сама девушка зарылась под простыни. Оставалось ещё кое-что. Не позабытые страдальческий голос и угрозы Грейнджер. Драко не был настроен на исключение или заключение под стражу. Он подошёл ближе к ведьме и направил палочку на её лоб. — Обливиэйт. Обеспокоенное выражение лица Гермионы кануло в небытие, и Драко, наклонившись вперёд, запечатлел поцелуй на её руке — в том месте, где кожа была как новая из-за маскирующих чар, которые он наложил на свежее клеймо, — а затем ещё один на её губах. Парень без оглядки покинул комнату гриффиндорки, выключив свет и закрыв дверь как можно тише.***
Шёл сильный снегопад, агрессивный ветер грозил повалить с ног Гермиону, пока та пробиралась по сугробам. Девушка возвращалась из магазинов, неся покупки в ярких пакетах. Остановившись, чтобы перевести дух, она их все уменьшила и бережно переложила в большую сумку через плечо. Ветер развевал растрёпанные локоны в разные стороны, жалил ей щёки и щипал кожу. Гриффиндорка, выпрямившись, поправила свой шарф и, поёжившись, потопала дальше в «Три метлы». Колокольчики звякнули, как только девушка вошла в помещение, в котором воцарилось молчание, а затем нарушилось весёлыми приветствиями отовсюду, когда посетители узнали Гермиону. Девушка улыбнулась и помахала однокурсникам, а, увидев того, кого искала, она направилась к его столику. Гарри протянул Гермионе сливочное пиво, как только та присела, разматывая шарф. — Жуть на улице, не так ли? — спросил парень. — Ещё какая. Надеюсь, я не простужусь, — ответила Гермиона и сделала глоток. Почти сразу же пряный сладкий напиток согрел её изнутри, даруя ей приятное и бодрящее чувство. — Удалось найти, что искала? — поинтересовался Поттер. — Да, и как раз вовремя. Нам придётся вскоре уйти, если мы хотим суметь возвратиться в замок. На поиск платья у неё ушло так много времени и сил, но она была очень рада найти что-то стоящее. Если бы одиннадцатилетняя ведьма увидела себя нынешнюю — взволнованную из-за платья, то презрительно покачала бы головой и прочитала бы лекцию на тему того, почему наряды и внешность не имеют значения. Но сейчас Гермиона имела на этот счёт другое мнение. Да, она до сих пор любила всем сердцем и книжки, и учёбу. Но как бы сильно она не пыталась, к ней подкралась сторона женственности и застала врасплох. Всё началось ещё на Четвёртом курсе. В библиотеке за ней повсюду следовал Крам, добивающийся её внимания. Девушка удивлялась, но втайне радовалась тому, что кто-то в самом деле заинтересовался ею. В тот далёкий день она нервничала из-за бала, выстраивая со своим платьем отношения из разряда «любовь-ненависть», и беспокоилась о том, что, как только окружающие увидят её в этом платье, подумают, что она отошла от своих принципов, что теперь она стала какой-то жеманной идиоткой, помешанной на мальчиках, как Лаванда или Парвати. На балу она почувствовала себя эффектной и красивой, тайно трепеща от того, как у всех буквально отвисли челюсти, когда она сделала первый шажок в помещение. Крам многократно называл её красивой, и в ту ночь девушка парила на седьмом небе от счастья. Даже Малфою не удавалось омрачить её настроение. Он шипел оскорбления в её адрес каждый раз, когда она проходила мимо, но Гермиона высоко держала голову и не соизволивала даже взглянуть на него. Что касаемо Рона, то тот, конечно же, ревновал и, задев её слабое место, смешал её с грязью на глазах у всех. Ей потребовалось несколько дней, чтобы понять, что Уизли повёл себя так грубо, потому что ревновал, и хотя это не оправдание тому, что он заставил девушку исстрадаться, её немного утешило то, что он на самом деле не ненавидит её, как она того боялась. Несмотря на опасения Гермионы, сегодняшняя буря быстро утихомирилась, так что они провели время после полудня в пабе, болтая друг с другом и перекидываясь парой фраз с кем-нибудь, кто подходил поздороваться. Рон и Лаванда ненадолго к ним присоединились, после чего снова ушли вдвоём. Прежде чем самой покинуть бар, Гермиона наложила на себя и Гарри утепляющие чары, после чего ребята начали прокладывать свой путь обратно к замку. Гриффиндорцы вошли в школу и, наложив Эванеско на свои ботинки, поплелись в Большой зал, где уже начинался обед. — Я скоро вернусь, Гарри, мне нужно разложить вещи. — Не дождавшись ответа парня, она вылетела из Большого зала и рванула по коридору, поднимаясь по лестнице настолько быстро, насколько могла. Гермиона в рекордные сроки достигла гостиной старост, захлопнув за собой дверь своей комнаты. Порывшись в сумке, она вытащила из неё несколько пакетов и, вернув им первоначальный размер, разложила их на кровати. Девушка подняла самый увесистый пакет и вынула из него свёрток, обёрнутый в тонкую обёрточную бумагу. Гриффиндорка распаковала его и радостно возликовала, развернув платье, по длине достигающее пола. Мягкая ткань прошуршала, коснувшись пола, талию подчёркивал блестящий пояс, концы которого завязывались на пояснице пышным бантом. Гермиона осторожно положила платье на кресло; у неё ещё будет время, чтобы по возвращению надлежащим образом повесить его, а сейчас она умирала с голоду.***
Драко не заморачивался по поводу обеда, ведь в его кармане уже лежала пара зелёных яблок, которых вполне достаточно для него. И без того сыт по горло волнением. Парень достиг крупного продвижения в деле со шкафом, тот уже практически заработал. Малфой сидел в древней, всеми забытой комнате и хрустел яблоком, озираясь по сторонам. Так много потерянных вещей. Как они тут оказались? Как появилась эта комната? Кто-нибудь вообще возвращался, чтобы что-нибудь забрать? Он бездумно пнул сломанный стул и отпрыгнул назад, когда тот рухнул на пол, обрушив огромную кучу коробок. Некоторые из них раскрылись при ударе об пол. Во многих хранились книги, в других же затхлые поношенные мантии да шапки, но за кое-что его взгляд зацепился. Маленькая, по сравнению с другими, вещица тускло поблёскивала в свете люстры, которую он починил несколько месяцев назад. Оказалось, это шкатулка для драгоценностей — старенькая, но красивая. Юноша слегка провёл пальцами по замысловатому дизайну тёмно-зелёного изделия с жемчужинами, вделанными в него, и нащупал застёжку, удерживающую шкатулку в закрытом состоянии. Она не поддалась, поэтому Драко быстро пробормотал Алохамору, и застёжка со скрипом отворилась. Он поднял крышку и заглянул внутрь. Скептическая ухмылка сама собой возникла на его лице. Слизеринец защёлкнул коробочку и засунул к себе в карман. Пожалуй, вещица ему ещё пригодится.