***
Коридор заставлен коробками так, что негде и шагу ступить. Чонгук укладывает самые важные вещи в большой рюкзак — фотография Тэхена, тонкий браслет Тэхена, mp3-плеер Тэхена, любимые духи Тэхена. Компас. Чонгук сползает на пол, до побеления сжав в ладони маленький железный прибор. Стрелка на нем заснула мертвым сном, потеряла ориентир в тот момент, когда Тэхен ушел под землю. Чонгук помнит тот день до последней секунды. Они с Тэхеном попрощались, и Чонгук уже пошел в сторону своей работы, но в последний момент обернулся, чтобы проследить, что Тэхен перешел дорогу — это беспокойство в нем, наверное, уравновешивало полное его отсутствие у Тэхена. Тэхен обернулся тоже, — боже, зачем, з а ч е м? — и все, что успел сделать Чонгук, это рвануться вперед. Но этого не хватило. Если бы он только обернулся на мгновение раньше, он бы успел, он бы оттолкнул Тэхена, оттянул его, лежал бы сам в мягкой, почти пушистой, только вскопанной земле, и Тэхен клал бы ему на могилу белые лилии, и слезы бы текли по его щекам, но он был бы жив, ж и в… С тех пор Чонгук не вытаскивал компас. В этом ведь нет никакого смысла. Он так боялся, что компас будет указывать в сторону кладбища, где лежала часть его жизни, навсегда улыбающаяся, навсегда молодая. Но компас просто замер. Стрелка не двигалась. Чонгук много слышал про потерю своего соулмейта, но думал, что их это не коснется. Он думал так, прижимая его к себе ночами, целуя его на кухне, готовя ему кофе. Он думал так, когда обнимал его на прощание, прежде чем обернуться и в последний раз увидеть отблеск жизни в больших, красивых глазах. Он думал так… Никакие слова не смогут передать его боль. Это то же самое, что потерять смысл, когда вся твоя жизнь превращается в существование — ты пьешь, ешь, спишь, но не знаешь, зачем тебе это. Смысл жизни Чонгука был в Тэхене. В его немного безумной улыбке, в его привычке натягивать на пальцы рукава свитеров, в его выжженных краской волосах, поцелованной солнцем коже, в его смехе, его грусти, его объятиях. Чонгук поднимается, кладя компас в рюкзак, подавляя в себе желание сжечь его, выбросить, раздавить к чертям собачьим. Он вытаскивает из кармана билет и в последний раз смотрит на время отправления. «21:35 Сеул/Кванджу». Билет в один конец. В их с Тэхеном квартире Чонгук сходит с ума.***
Чонгук снимает небольшую квартиру рядом с парком, работает днем прямо из дома, а вечерами ходит гулять. В его груди вместо сердца колючая пустота, ему иногда кажется, что сквозь него можно увидеть солнце. Чонгук заставляет себя не сдаваться, но смотрит перед сном на фотографию Тэхена, и почти чувствует, как его обнимают его руки, как его губы замирают у него на виске, как Тэхен что-то шепчет, улыбается, приглушенно смеется, и истерика накрывает его с головой. Он ломается, скребет пальцами по груди, по ребрам, чтобы добраться до сердца, которого днем будто не существует, но ночами оно болит так, что его хочется вырвать к чертям. Вместо Тэхена вокруг него пустота. Второй раз компас он достает через два месяца после переезда в Кванджу. И почти кричит, когда видит, что стрелка оживает. Он не может — не хочет — верить в то, что это правда. Такого не бывает. Нет. Нет.***
Чонгук смотрит на худого, изящного, похожего на вырвавшуюся из плена человеческих рук бабочку, парня, и колючая пустота в его сердце начинает зарастать. Он забывает обо всем, впитывая в себя каждое его движение, вроде случайное, легкое, но в которое, на самом деле, вложено столько усилий. Он не может поверить, что этот парень — реальный. Парень останавливается, когда заканчивается музыка, тяжело дышит и смотрит прямо на Чонгука, широко улыбается. В его улыбке Чонгуку чудится что-то безумное. Что-то очень напоминающее ему Тэхена.***
Чонгук не знает, зачем делает это, но он идет туда, куда указывает безумно дрожащая, словно испуганная своим внезапным движением, стрелка компаса. И он не знает, удивляется ли тому, что она замирает в тот момент, когда он подходит ближе к уличному танцору. Возможно, он догадывался. Еще в тот момент, когда увидел его впервые. Музыка обрывается, но Чонгук все смотрит и смотрит на свой компас, словно силясь осознать реальность. Реальность, подарившую ему еще одного соулмейта. — Я думал, что ты никогда меня не найдешь, — раздается прямо перед ним голос, и стрелка просто сходит с ума так же, как с ума сходит Чонгук. Голос у парня хриплый и низкий, точно такой же, какой был у Тэхена. Он поднимает голову и видит ослепительную улыбку. Такой же улыбался ему Тэхен с могильного камня. — Этого не может быть, — срывается с губ Чонгука, и улыбка парня меркнет. — Меня зовут Чон Хосок, — произносит он, доставая из кармана компас, стрелка которого указывает на Чонгука. — И я твоя родственная душа. Он делает шаг вперед и обнимает Чонгука. От него пахнет любимыми духами Тэхена. Чонгуку становится плохо от того, насколько ему хорошо.