***
Тэхен с порога бросается на шею Хосоку, вжимая того в стену, а Юнги удивленно смотрит на мрачного Чонгука, входящего вслед за другом. — Что это с ним? — он кидает многозначительный взгляд на прилипшего к Хосоку Тэхена, а Чонгук только пожимает плечами. — Он увидел в отражении Хосока, — в этот момент Тэхен втягивает Хосока в поцелуй, а тот, наконец отойдя от шока, крепко обнимает его руками. Юнги закатывает глаза и тянет Чонгука за собой на кухню. — Что ж, этого следовало ждать, — говорит он, включая электрический чайник, пока Чонгук устало оседает на стул. — Хосок очень долго терпел. — Зачем? — спрашивает Чонгук, хотя ему все так же все равно. Ему нет дела до других, когда у самого в груди — большая дырка. У него нет предназначенного. — Боялся, что Тэхен отвергнет его, испугается или еще что, — отвечает Юнги. — Боялся навредить. Люди, у которых есть предназначенные, так глупеют. Чонгук становится еще мрачнее — кажется, над ним вот-вот появится туча и засверкают молнии. — Мелкий, а ты что в зеркале увидел? Чонгук поднимает на хена потемневший взгляд.***
Хохот Сокджина слышит весь чертов Сеул, Чонгук уверен. Намджун на другом конце гостиной передразнивает его, но так, чтобы сам Сокджин не услышал. — Клянусь богом, если бы ты очутился в саванне, прайд львов принял бы тебя за гиену, — язвит Юнги, уставший от этих жутких звуков. Сокджин захлебывается смехом. Хосок тоже улыбается — он бы, возможно, заржал в унисон со старшим, если бы не боялся получить от Тэхена. Все-таки Чонгук его лучший друг, а он не любит, когда над его лучшим другом смеются. Чонгук сидит на полу, переводя убийственный взгляд с одного идиота-хена на другого, и ему откровенно хочется показать каждому из них, чему он научился на занятиях каратэ. — А говорят… — Сокджин едва переводит дыхание, вытирая уголки глаз. Юнги поглаживает его по спине. — А говорят, что я самовлюбленный… Предназначенный Чонгука… Тут он снова срывается в хохот, а Чонгук искренне недоумевает — что в его ситуации такого откровенно смешного? Еще ему интересно, как Юнги вообще Сокджина терпит, но это уже второй вопрос. — Предназначенный Чонгука — он сам, — выдавливает Сокджин и ржет еще громче. Намджун не выдерживает, поднимается с кресла и идет к выходу, утешающе хлопнув Чонгука по плечу. — Такого же не может быть, — прерывает смех Сокджина сидящий у Хосока на коленях Тэхен. — Как он мог никого не увидеть? Зеркало ведь пошло рябью. — Может, рябь пошла из-за тебя, — предлагает Хосок. — Ты ведь тоже в зеркало смотрел. Тэхен поворачивает к нему лицо, и его глаза тут же наполняются бесконечной нежностью, взгляд смягчается. У Чонгука нет сил на них смотреть, но он все же задумывается на секунду, как Тэхен мог так долго не замечать точно такого же взгляда Хосока, направленного на него самого. — Нет, — качает головой Юнги, похлопывая по спине начавшего икать Сокджина, — рябь видит только тот, кто должен увидеть предназначенного. Для остальных зеркало не меняется. И это только сильнее все запутывает.***
Чонгук смотрит с балкона вниз на горящий Сеул, и ему так одиноко, как не было еще никогда в жизни. Он впервые чувствует себя так, словно он в этом огромном городе совсем один — у каждого из его лучших друзей есть кто-то важнее него, а у него самого в сердце абсолютная пустота. Так бывает с теми, кого природа лишила родственной души. Он сотню раз прокручивал в голове образ, который может показать ему зеркало, он думал о том, каким будет этот человек, какими будут его руки, его голос, веселым он будет или тихим, умным или легкомысленным. Чонгук заранее этого человека любил. Он никогда даже не думал, что такого человека — его человека — может просто не существовать. И ему становится так нестерпимо грустно, что ноет под сердцем. Такую боль сигаретами не заглушишь, поддержка друзей эту боль не излечивает, особенно когда у каждого из друзей есть кто-то ближе. Чонгук просто хотел быть для кого-то на первом месте. Он хотел быть у кого-то в мыслях последним перед сном и первым по утру. Он хотел, чтобы кто-то нуждался в нем, любил его больше всего на свете. Он хотел быть не запасным вариантом, а единственным. У Тэхена теперь есть Хосок, у Юнги Сокджин, у Намджуна Чимин. А у Чонгука теперь есть только бесконечное одиночество. Он щелчком отправляет тлеющую сигарету в свободный полет, и ему кажется, что вниз летит его сердце.***
Чонгук распахивает дверь и ему очень хочется этой дверью съездить по наглой ошалевшей роже Тэхена. — Тэхен, ты дебил? — наивно спрашивает он, хотя вопрос уже давно риторический, и ответ ему давно хорошо известен. — Быстро! — вопит Тэхен, заталкивая его в квартиру и подталкивая в сторону ванной. — Скорее собирайся, выходим! — Иди к черту, семь утра, совесть имей, — вопит Чонгук в ответ, а потом Тэхен пихает его под ледяной душ, и голос Чонгука взлетает до писка. — Да ты больной! Но получилось действенно — Чонгук тут же просыпается окончательно. Злой, как черт, он натягивает на себя свободные светло-голубые джинсы и белую футболку, влезая в свои любимые ботинки, и уже подходит к входной двери, когда замечает застывшего Тэхена, не спускающего с него ошарашенного взгляда. — Какого хрена ты застыл? — шипит он, и Тэхен тут же сбрасывает с себя наваждение, выскакивая за дверь первым и утаскивая за собой младшего, беспрерывно что-то вереща по дороге к остановке. За несколько метров до нее он замирает, схватив Чонгука за запястье и пристально глядя в его глаза. — Я увидел его случайно и попросил не уходить, потому что я, кажется, все понял. — Кого — его, а? Что понял? — раздражается все сильнее Чонгук, и голос Тэхена понижается до едва слышного шепота. — Твоего двойника. Из-за остановки появляется фигура парня, и Чонгук медленно поднимает взгляд. Черт возьми.***
— Я не могу в это поверить, — качает головой Чонгук, не отрывая взгляда от своего отражения. — Я, если честно, тоже, — улыбается отражение в ответ, и от этой улыбки внутри у Чонгука все превращается в мед. — Когда в зеркале увидел самого себя, подумал, что сошел с ума. Его отражение одето в белую футболку, светло-голубые джинсы и тяжелые ботинки песочного цвета. У его отражения темные волосы и проколы в ушах — ровно столько же, сколько и у него. У его отражения такие же глаза, такая же улыбка, даже рост такой же. Ну, возможно, отражение чуть выше. Только голос отличается. — Боже, — Чонгук прикрывает глаза ладонью. — Боже, это какой-то анекдот. — Точно, — смеется отражение, и смех у него мягкий и приятный, совсем не как у Сокджина. — Стоило встретить тебя, чтобы понять, что мы совсем не похожи. Ты намного красивее. Ты просто прекрасный. Чонгук убирает ладонь и с улыбкой смотрит на парня напротив. — А я хотел сказать, что ты прекрасен, — он смеется тоже, не в силах отвести от парня взгляд. — Какое совпадение, что мы выглядим почти как близнецы, — шутит он, но его смех гаснет, когда Чонгук подается вперед, замирая в паре миллиметров от его лица. — Югем, — шепчет он едва слышно, и глаза у Югема становятся серьезнее, он неотрывно смотрит на Чонгука, и в его взгляде Чонгук видит столько же обожания, сколько было во взгляде Тэхена, когда он смотрел на Хосока. — Я так люблю тебя, Югем. Оставшиеся миллиметры сокращает уже Югем, вжимаясь губами в губы Чонгука и улыбаясь в поцелуй.