Since we were eighteen

У Югема раскалывалась голова. Он практически чувствовал, как она потрескивает, расходясь на две половинки. Он прислонился лбом к прохладной парте, прикрывая глаза, и едва сдерживал зудящее в груди раздражение. Почему все такие громкие? Боже, почему им именно сейчас нужно обсудить последний фильм марвел, новый альбом Super Junior и то, какой цвет сейчас в моде? Югем выдохнул сквозь зубы, жалея, что не взял с собой таблетки. Риск не дожить до конца дня — или даже урока — рос с каждой секундой. В кабинете было душно, словно воздух застыл, Югему казалось, что он может его потрогать, — настолько он был плотный и тяжелый. Кто-то заикнулся о том, чтобы открыть окно, но одна из девчонок — не зря Югем ее терпеть не мог — запищала, что простудится. Да чтоб ты сдохла, яростно проклял ее Югем, но новая вспышка головной боли отвлекла его внимание, и он едва не застонал, прижимая дрожащие пальцы к вискам. Боль давила на череп изнутри, грозясь его разорвать. Или превратить мозг Югема в кашицу. Югем был согласен на что угодно, лишь бы боль прекратилась. Он ненавидел такие дни. Стабильно раз в две недели один день он был абсолютно недееспособным из-за этой горячей, болезненной пульсации в голове. — Ты как? — заботливо спросил только пришедший Марк, стараясь потише класть на парту учебники. — Хен, — Югем приподнял тяжелую голову и страдальчески взглянул на друга. — Умираю, хен. — Я таблетки принес, — прошептал Марк, когда в класс зашел учитель, и протянул на раскрытой ладони Югему два белых круглешка. — Положи под язык. Зачем в школу сегодня пришел? Югем пожал плечами, промычав что-то в знак благодарности, и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза. — Предчувствие. — У меня предчувствие, что ты сейчас откинешься, — хмурится Марк, беспокойно глядя на младшего. — …новенький, — закончил свою речь учитель, и Югем вздрогнул, не открывая глаз и склоняясь к другу. — Что он сказал? — Прослушал. Но Югему было уже неважно. В класс ворвался свежий осенний ветер — прелые листья, пропитанный дождем воздух, тяжелые облака, хотя на улице была середина июня, и еще минуту назад все окна в кабинете были плотно закрыты. Он резко распахнул глаза и подался вперед, тут же морщась из-за вспышки головной боли, но это отошло на второй план. На первый план вышло тонкое, растерянно-веселое лицо парня, стоящего сбоку от учителя. — Называйте меня Бэмбэм, — звонким голосом представился новенький. — Позаботьтесь обо мне! Запах осени хлынул на Югема, и он втянул носом воздух, цепляясь пальцами за угол стола. — Югем? Все в порядке? — словно сквозь вату доносился до него голос Марка, но он все смотрел и смотрел на новенького, впитывая в себя сладковатый, свежий аромат. Его любимый аромат. — Этого не может быть, — одними губами проговорил он, а Бэмбэм прошел мимо, сел сзади, и Югем совсем забыл о боли в голове. Он на секунду обернулся, и Бэмбэм неловко улыбнулся ему, а потом Югем с каким-то глупым удивлением подметил, что за окном поют птицы, а листья зеленые, не переливаются всеми оттенками красного. И ему просто интересно… Интересно, Бэмбэм чувствует то же самое?

***

— Играем в футбол, — хлопнул в ладони тренер, и парни тут же возбужденно загудели. — Капитан первой команды — Джексон, капитан второй команды — Югем. Югем поднялся под одобрительный гул одноклассников и встал слева от тренера. По правую сторону встал Джексон. — Первый будет выбирать Югем, — провозгласил мужчина, и Югем задумчиво оглядел взволнованных ребят. На него умоляюще смотрел Марк, которому страшно не хотелось быть в одной команде с Джексоном, и с губ Югема почти сорвалось имя лучшего друга, но он скользнул взглядом дальше и с дрожью поймал ответный взгляд Бэмбэма. Меж его бровей пролегла складка, а губы были обеспокоенно поджаты — он был не очень спортивный и боялся, что его никто не выберет. — Бэмбэм, — наконец произнес Югем и полной грудью вдохнул повеявший из ниоткуда осенний ветер, когда парень подарил ему широкую, счастливую улыбку и встал рядом. Джексон вполне ожидаемо назвал Марка, и тот почти испепелил друга взглядом, когда вставал на сторону Джексона — как можно дальше от самого парня. Югем с трудом подавил улыбку, потому что так смешно было наблюдать за тем, как друг пытается избежать ухаживаний Джексона, но словно сама судьба постоянно сводит их вместе. Когда Югем называл последнее имя, Бэмбэм прижался к нему ближе и взволнованно зашептал на ухо: — Югем, честно, я не очень хорош в футболе. Когда Югем обернулся, Бэмбэм виновато улыбнулся, словно заранее извинялся за то, что он недостаточно хорош. Югема словно прошило током, он смотрел на красивое лицо новенького и думал — боже, плевать на футбол, ведь ты действительно классный. У него сердце так и замирало, когда их взгляды встречались, словно он маленькая глупая первоклассница. Но Бэмбэм пах осенью — тем, что Югем любил больше всего на этом свете, и ошибки быть не могло. За окнами середина августа, и запах дождя и прелых листьев явно шел не с улицы. Правда потом он все же пожалел о своем выборе — Бэмбэма в принципе нельзя было выпускать на поле. Буквально через десять минут он упал, подвернув себе ногу, и Югем испуганно смотрел, как он морщится, пытаясь скрыть наполнившиеся едкими слезами глаза. — Югем, веди своего подопечного в медпункт, — повелел тренер. — Остальные, продолжим игру. Югем помог Бэмбэму встать, крепко придерживая за руку, но, едва они вышли за пределы видимости, тут же подхватил его на руки, подавив в себе дикое смущение. Бэмбэм оказался легким, как пушистое перышко, и чуть менее стеснительным — он обхватил Югема руками за шею и уткнулся носом ему в плечо. — Прости, — пробубнил он, пока Югем пытался справиться с головокружением от резкого, сильного запаха дождя. Он на секунду задумался о том, что его безумно колотящееся сердце сейчас почувствует крепко прижатый к нему одноклассник, но потом забил на это, пытаясь сосредоточиться на мерных шагах. — Я говорил, что я не очень хорош в футболе. — Ты не говорил, что можешь споткнуться на ровном месте, — улыбнулся Югем, и Бэмбэм обиженно засопел.

***

После медпункта они сели на одну из скамеек во дворе, и Югем все еще пытался собрать летнюю погоду и терпкий осенний запах в одно. — На самом деле, — неуверенно начал Бэмбэм после продолжительной тишины, — мне очень стыдно. Я так обрадовался, когда ты выбрал меня, потому что ты мне сразу понравился. А потом я так облажался… — Что? — вскинул голову Югем, пристально вглядываясь в профиль парня. — Нравлюсь? Мир вокруг вдруг остановился, звуки исчезли, ветер застыл в ветвях деревьев, и Бэмбэм как в замедленной съемке повернул голову. Его глаза были серьезными, хоть на губах и играла легкая улыбка. — Да. Ты мне очень нравишься. Я даже мог бы подумать, что ты мой соулмейт, но… Югем поледенел с головы до ног, не в силах оторвать от Бэмбэма взгляда. Сейчас он скажет «но ты не пахнешь тем, что я люблю», и все вокруг Югема рухнет и погребет его под собой. — Но я не чувствую запахи с рождения, поэтому не могу быть уверен, — улыбка Бэмбэма стала виноватой, и он пожал плечами, отводя взгляд. — А ты вроде и не показываешь никаких чувств, так что я подумал… Югем кончиками пальцев взял его за подбородок и развернул его лицо, пристально глядя в глаза. — Ты пахнешь осенью, — прошептал он, и глаза Бэмбэма удивленно расширились, но Югем не дал ему ответить, подаваясь вперед и выпивая терпкую осень до дна с полных, по-девичьи чувственных губ.