Прости болтливого альтмера, Мастер. Отвлёкся.
В поясной сумке убитой немёртвой женщины я нашёл ключ — возможно, от той двери в зале со Стеной. Если же нет — возможно, получится какими-нибудь ещё, пусть даже варварскими методами открыть замок.
Я уверенно направился к двери, миновал догоравшую огненную ловушку, оказался на пороге этой тесной камеры. Стена больше не звала меня, голоса молчали, и я, наконец, смог разглядеть эту комнату получше. На первый взгляд — обычная камера в нордском могильнике, как и многие другие, что мы увидели в этом храме. Но, подняв глаза чуть выше, приглядевшись к светильникам, я понял — что-то с ними не так. Они напоминали головы рыб, которых некий шутник решил надуть так, что глаза страшно выпучились. В их пасти торчали неестесвенные треугольные зубы.
— Фрея, мы же раньше не видели такие статуи, верно?
Мой голос звучал боязливо, испуганно — но, посмотрев на скаалку, я понял, что женщина пребывала в таком же недоумении и страхе перед неизвестностью.
— Нет, не видели. Я даже не знаю, кого пытался изобразить тот, кто строил этот храм.
Я тоже не знал, что это за существо — но однажды видел подобное ему в своих снах. До сегодняшнего момента все чудовища из них казались мне порождением моего разума, измученного недосыпом, холодами и постоянным чувством надвигающейся опасности, но теперь я начинал сомневаться даже в этом.
— Ладно, пока это неважно, — я открыл дверь и, приготовив заклинания, ворвался в следующую комнату.
На наше счастье, мертвецам, сидевшие за столом в ожидании чего-то уже не суждено было подняться — и мы смогли пройти в столовую, которая вновь казалась тупиком.
— Здесь где-то должен быть рычаг, — предположила Фрея. — Поищи в той стороне, а я здесь посмотрю.
Рычаг я заметил почти на самом видном месте, в окошке, стоило лишь немного протянуть руку. Но что-то заставило меня пройти за перегородку — очевидно, в место, бывшее кухней. Алхимическая лаборатория, множество посуды, колбы, в которых обычно хранят яды… разум отчего-то застопорил внимание на тех мертвецах, что сидели за столом возле входа, на их позу, столь естесственную и спокойную. Отчего тех людей не захоронили, как остальных их товарищей? Не отравили ли их специально за обедом и не оставили на месте гибели? Только для чего?
— Вот он, на самом видном месте! — воскликнула скаалка.
Где-то сдвинулась каменная плита, открывшая потайной ход.
— Анкарион, ты идёшь?
Я продолжил изучать кухонное помещение: различные соли, аккуратно рассыпанные кем-то по небольшим ёмкостям, успевшие сваляться за много тысяч лет. И снова — светильники в виде чудовищ из моих снов. Чем же на самом деле является этот храм? Кто такой Мирак, и почему он заставляет нордов и данмеров Солстхейма поклоняться себе?
— Ты нашёл что-то интересное?
Фрея, казалось, была удивлена не меньше моего.
— Может, ты, наконец, объяснишь мне, кто такой Мирак?
Я надеялся, что привычные для меня жёсткие нотки в голове не отпугнут скаалку, что она не уйдёт от вопроса или просто не нагрубит мне в ответ.
— Он — Предатель, первый в своём роде, кто обладал силой драконов, но обернувшийся против них. Его замыслы раскрыли, Страж сразился с ним и пленил, а затем драконы свершили правосудие. Как видно, не до конца.
Обладавший силой драконов. Могло ли это значить, что именно Мирак, а не Алессия был первым, кого коснулся дар Ауриэля?
— Он — Драконорождённый? — решился спросить напрямую; вдруг дикарям знакомо это слово. — Благословлённый Ауриэлем?
— Да. Он Драконорождённый, если называть его по-вашему. А теперь пошли. Здесь открылся проход, посмотрим, куда он ведёт.
Мы спускались всё ниже в глубины храма, и всё чаще мы натыкались на фигуры чудовищ. В самом храме мы не находили ни скрижалей, ни свитков, лишь остатки уничтоженных книг. Кто-то хотел скрыть правду об этом человеке, стереть все важные упоминания о нём, оставив его в народной памяти Предателем. Было это сделано в назидание другим мятежникам, или Мирака просто-напросто так сильно боялись? Перевести бы надписи на той стене, узнать, что означают те символы — но, кажется, язык, на котором они были сделаны, давно мёртв.
— Посмотри: снова и снова эти статуи, — заметила Фрея. — Чем дальше мы заходим, тем чаще они попадаются.
Я снова промолчал, не стал говорить ей о своих снах.
— Они выглядят так, словно в любой момент оживут, — продолжила скаалка. — Не нравится мне это место. Оно… слишком тихое.
Да, тишина этих залов угнетала, зажигаемое мной пламя в каменных чашах разгоняло темноту, но огонь в этих жаровнях совсем не успокаивал, а наоборот, ещё больше пугал. С другой стороны, у тишины и полутьмы есть одно для нас преимущество: она делает нас невидимыми и может вовремя предупредить об опасности.
— Пусть таким дальше и остаётся, — посоветовал я.
Казалось, мы снова упёрлись в тупик, но рукоять, на сей раз лежавшая на виду, открыла ещё один потайной лаз. Этот храм всё больше и больше напоминал мне крепость. Или место, где кто-то решил что-то спрятать и предать забвению. Лестница вела ещё ниже, пока мы не упёрлись в обычную для нордских руин дверь.
Мы переглянулись. Я кивнул Фрее. Она ударом ноги распахнула створки, я призвал волшебный светлячок, и мы ворвались за порог. По бокам никого не было, впереди я заметил ещё одну жаровню, тут же зажёг её. Пламя осветило ещё один драконий череп, подвешенный словно военный трофей. Жестами я велел скаалке подождать меня, оставил ей лук, а сам решил тихо прокрасться вглубь камеры. Я крался вдоль стены мимо колонн, освещая себе путь призванным светлячком. Почему я в своё время не уделил должного внимания Школе Иллюзии и занятиям алхимией? Заклинание или зелья, позволившие бы мне видеть в темноте, сейчас значительно бы облегчили мне задачу. В проходе я видел блестящие могильным голубым светом глаза драугров, надеялся, чтобы эти твари не заметят ни меня, ни Фрею.
В полутьме вновь показались фигуры чудовищ, служившие светильниками. А стоит лишь зацепиться за выступ на шее статуи и встать на небольшую площадку — и можно будет поджечь жаровню. Огонь перекинулся на соседний светильник, каким-то образом зажег и подвесные жаровни на потолке, полностью осветив камеру и предъявляя на обозрение скульптуру в виде чудовища с клешнями и несколькими глазами. Хермеус Мора, что твоя статуя делает здесь?
Послышался щелчок, крышка гроба отделетела, и из своей могилы вылез ещё один драугр в рогатом шлеме. Мертвец так неудачно повернул на меня голову, набрал в грудь воздуха и вот-вот его заклинание сшибёт меня с моего укрытия. Не знаю, как мне удалось оттолкнуться и прыгнуть точно в проём между стеной и колоннами, но в следующее мгновение я уже бежал в наше укрытие, даже не успев призвать атронаха себе на помощь. В случае чего нужно будет взобраться на верхние уровни этого храма — это позволит нам сбрасывать всё, что можно поджечь, этим мертвецам прямо на головы. Недалеко от меня стрелы, выпущенные из луков, сталкивались с каменной стеной, я бежал, прикрывая голову и всё же найдя в себе силы укрепить своё тело заклинанием. Где-то недалеко противно скрежетали и метались из стороны в сторону подожжённые драугры — Фрея догадалась начать их отстреливать, в ответ в неё саму летели стрелы. Вниз покатились камни, сбивавшие мертвецов с ног, более слабые скелеты расспыпались под их массой и больше не представляли опасности — возможно, в суматохе драугры случайно привели в действие какую-то ловушку и сами себя под ней погребли.
Мы прятались за колонной, отстреливаясь от наступающих драугров, на заклинание испепеления уходили почти все мои магические силы — но на драугра в рогатом шлеме они будто не производили никакого воздействия. Он выкрикнул что-то, в нас полетела небольшая снежная буря, за которой я едва успел спрятаться за стеной.
— Нужно как-нибудь отвлечь того, в шлеме с рогами, — предложил я.
— Поняла.
Я не видел в глазах этой женщины обреченности или страха, она без колебаний выскочила из укрытия и бросилась на единственного оставшегося драугра, словно поняв, что я хочу сделать. Скаалка ловко перепрыгивала камни, как могла, уворачивалась от ударов топора мертвеца. Наконец, драугр оказался спиной ко мне, и я снова сотворил заклинание испепеления. Огненный шар полетел в немёртвого, поджёг остатки его меховой накидки и поддоспешника. Я устало сполз на пол, наблюдая, как тварь с противным скрежетом сгорает.
— Ты в порядке?
Фрея подбежала ко мне и помогла подняться на ноги.
— Да, — на собственное удивление мой голос звучал слабо и беспомощно. — Мне просто нужно отдышаться.
Чары робы культистов помогли быстрее придти в себя, и последние ступеньки я уже преодолевал без поддержки скаалки.
— Знаешь, чья это статуя?
— Херма Мора, — с благоговейным страхом ответила Фрея.
Мы вновь перекинулись взглядами, словно наши мысли пошли в едином русле.
— В наших легендах именно он соблазнил Предателя, пообещал могущество и заставил пойти против драконов, — продолжила скаалка.
В моей голове начала складываться кое-какая картинка. Возможно ли, что Хермеус Мора и дал Мираку силы стать равным драконам? Да, но как даэдрический принц сумел создать дар Ауриэля, даже если предположить, что всё же Алессия была первой? Боги не стали бы заимствовать столь тёмный и нечестивый дар, не стали бы выдавать эту тьму за свой свет. Может, сама святая Алессия обратилась за помощью к Хермеусу Море, а не к богам? Нет. Даэдрический принц не стал бы дарить этой женщине Амулет Королей, и не стал бы велеть ей возжигать Драконьи Огни, державшие барьер между Обливионом и Нирном закрытым.
— Вам известно, кто сделал Мирака Драконорождённым?
— Наверняка — нет, — скаалка действительно будто бы понимала ход моих мыслей. — Хотелось бы верить, что Всесоздатель, но кто знает, как далеко зайдёт коварство Хермы Моры.
Но Мирак определённо тайно поклонялся даэдрическому принцу, прельстившись обещанными знаниями — иначе зачем бы ему ставить в глубинах своего храма статую Хермеуса Моры. Возможно ли, что именно поэтому все книги и скрижали здесь были уничтожены, что древние норды боялись знаний, предлагаемых Принцем?
— Почему твои предки не разрушили эту статую, раз Хермеус Мора для вас — зло?
— Злой дух или добрый — нельзя разрушать то, что в честь него построено. Это может навлечь беду на всех.
Я едва заметно усмехнулся: мы разрушаем все святилища Талоса, какие только сможем найти, но отчего же этот "могущественный бог" не мстит нам и отчего же не навлекает на нас никаких бед?
Фрея направилась вглубь ещё одного коридора. Я последовал за ней, и мы уткнулись в небольшую круглую комнату, освещаемую магическим огнём под полом. Жар раскалявшейся решетки чувтствовался через тонкую подошву форменных сапог, я пытался держаться от жаровни подальше — но странная книга, лежавшая на пьедестале, так и манила к себе. В голове зазвучал шепот, велевший мне взять эту книгу, открыть и прочесть её. Крепкий, сделанный будто бы из дерева переплёт отдавал холодом, но в тоже время и обжигал, как огонь. Моё сознание расплывалось всё больше, я уже не мог себя контролировать, подошёл ближе, взял в руки фолиант и открыл первые страницы.
Я не обратил внимание, что было написано на этих страницах; что-то начало душить меня, лишать сознания, я провалился в пустоту, но тут же пришёл в себя на металлической площадке, раскинувшейся над зелёным мертвенным небом — как в моих снах. Передо мной стоял тот самый норд в золотой маске, что-то с важным видом вещал уродливым чудовищам с щупальцами на лице и несколькими тоненькими ручками, а позади стоял дракон — но какой-то уродливый, лишенный рогов на голове, больше похожий на змею с крыльями.
— Что? — норд повернул голову.
В его руках блеснули искры, и вскоре меня пронзило множество обжигающих колючих молний. Я рухнул на пол и не мог пошевелиться.
— Ты — Мирак?
— Да. Я — Мирак. Ну, а ты, эльф…
Я вновь почувствовал на себе пронизывающий взгляд, по спине пробежали странные мурашки.
— Удивительно. Ты не должен быть Драконорождённым, но я чувствую в тебе ту же силу, что есть и у меня.
Одарил своего мучителя взглядом, каким я обычно успокаивал потерявших чувство дисциплины подчинённых, но ответом мне был презрительный смешок из-под глухой маски.
— Узнаю этот взгляд. Так же смотрели и твои собратья перед тем, как наши клинки вонзались в их плоть. Вы, эльфы, все одинаковые — надменные и самоуверенные. Знаешь, некоторые из тех, что я убивал на жертвенном алтаре, до последних мгновений сохраняли такой взгляд, но затем… затем он сменялся недоумением, они до последнего не могли понять, как это какой-то человек — грязь, мелкая букашка, животное — ухитрился пленить их и убить.
Хочет позлить, заставить меня пойти на глупый поступок, что ещё раз унизить и затем посмеяться. Хочет поиздеваться. Нет, такого удовольствия он не получит.
— Почему же тогда ты приходил ко мне во сне?
— Считай это любопытством, — ответ Мирака звучал небрежно. — Сколько же я не видел золотокожего эльфа? Кажется, с тех самых пор, как я отъехал на этот остров. Да, всё верно. Знаешь, ты и твои воины — лишь тень вашего прежнего величия, но гонора в вас так и не убавилось. Не смотри на меня так,
эльф. Ты сам понимаешь, что вам далеко до прежнего величия ваших предков — но куда ты зайдёшь ради своей цели? Куда приведут тебя все эти глупые попытки?
Снова хочет разозлить меня, заставить совершить глупый поступок. Зачем он это делает?
— Но довольно болтовни, — норд развернулся ко мне спиной и направился к своему дракону. — Пусть он подождёт моего возвращения вместе с остальными жителями Солстхейма.
— Ты не ответил на мои вопросы,
норд!
Мирак сделал вид, что не слышит меня, оседлал дракона и улетел прочь, а надо мной склонились двое существ с щупальцами и принялись бить меня какими-то заклинаниями, причиняя невероятную боль...
— Что с тобой произошло? — испуганный голос Фреи неожиданно успокоил и ободрил меня; что же, по крайней мере, эти твари не убили меня, хотя на какое мгновение я был уверен в обратном. — Книга у тебя в руках, а потом вдруг… тебя как будто бы здесь не было, ты был где-то там, далеко.
— Я не знаю, — признался я. — Эта книга перенесла меня куда-то, где я увидел Мирака.
— Всё опять сходится, — вздохнула скаалка. — По легенде, Херма-Мора куда-то унёс Предателя в самый последний момент перед его смертью. И значит, всё это время Мирак был жив и лишь копил силы для нового удара. Пошли, мы должны рассказать всё моему отцу! Книгу не забудь!
Пришлось взять тяжеленный фолиант в охапку и, перехватывая его, бежать вслед за Фреей. Она вновь открыла какой-то потайной ход — на сей раз ведущий наружу. Холодный свежий воздух ударил прямо в легкие.
— Вон, посмотри на то зелёное свечение. Это осквернённый камень Ветра. Там мой народ работает против своей воли. А там, — Фрея махнула рукой в сторону пика Фрукт, — Застава Сиринга. Мы с тобой отправимся туда завтра утром.
Кажется, я понимал, о каком месте говорила воительница — я уже был там, видел такую же Стену, как и в храме Мирака. Возможно ли, что GOL взялось в моей голове оттуда?
— Ты говоришь о древних руинах со стеной, на которой высечены непонятные символы?
— Да. Ты уже был там?
— Был. Я не знаю, как это объяснить тебе, но там меня впервые посетило видение, о котором я говорил тебе. Стена говорила со мной, а когда я убил дракона, в моей голове зазвучало слово.
Я намеренно не стал ничего утаивать от скаалки: всё равно она единственная, кто хоть как-то воспринимает мои рассказы всерьёз, и кто не спешит объявлять меня сумасшедшим. Хотя бы это успокаивало меня — и неважно, насколько низко я пал, раз готов делиться такими вещами с дикаркой. Я — не сумасшедший. И приятно, что хоть кто-то считает так же.
— Значит, ты уже начал овладевать той силой, какая есть у Мирака, — ободрила она. — Пожалуйста, попробуй с её помощью освободить мой народ. Умоляю, просто попробуй. Я не могу больше смотреть, как они страдают.
Фрея жалобливо смотрела на меня, прижав руки к груди. Я зажмурился и недовольно вздохнул: я ненавидел, когда передо мной унижались и умоляли меня о чём-то. Возможно, иному юстициару это доставило бы извращённое удовольстве, но к их числу я не принадлежал.
— Фрея...
— Я понимаю, ты можешь сказать, что тебе плевать на мой народ. Но тебе ведь надо освободить и своих воинов. Ты сможешь проверить, поможет ли тебе в этом твоя новая сила.
Трезвые рассуждения скаалки подкупили меня: с помощью Камня Ветра я мог узнать, что произойдёт, если я произнесу то странное слово.
— Хорошо. Я попробую.
***
— Тогда ты Крикнул в первый раз? — Арнгейр позволил себе перебить меня.
— Да.
Это был очень странный опыт, Мастер. Я даже не догадывался, что означало это слово, не понимал, что я вообще делаю, на какое мгновение мне хотелось рассмеяться над собой же. Я — офицер армии Альдмерского Доминиона, достигший хороших результатов в изучении заклинаний нескольких школ, мой народ живёт и дышит магией, даже у полукровок сохраняются задатки к её изучению, но я абсолютно не представлял, как должно сработать это странное заклинание и что мне вообще нужно с ним делать! Но в тот день я впервые осознал, что именно значит быть Драконорождённым, какие именно силы мне даровал Ауриэль или кто-либо ещё. Ты говоришь, что у обычных смертных уходят десятилетия, чтобы их дыхание стало огнём или ледяной бурей, а мне для этого достаточно убить одного дракона или же немного помедитировать. Мизерная цена для такой силы.
— GOL, значит, — многозначительно повторил Седобородый. — И ты до сих пор не знаешь, что означает это слово?
Замотал головой.
— «Земля». Оно означает «земля». Твой Крик воззвал к ней и помог скинуть проклятие. Хотя, возможно, я ошибаюсь. И что случилось после того, как ты Крикнул?
***
Постройки, сделанные руками пленных скаалов, покрылись трещинами — такими же рыжими, ржавыми, как и слово. Люди будто воспрянули от долгого сна, но когда постройка обрушилась и из ниоткуда появилась ещё одна тварь из моих снов, никто не понимал, как лучше поступить. Часть из них пыталась напасть на чудовище, другая убегала и пряталась.
— Фанари, уводи людей!
Фрея, укрепив своё тело заклинанием, набросилась на чудовище, пытаясь перерубить ему ноги. Её соплеменница тем временем приказала своим людям уходить, уводила всех куда-то. Тем лучше: не будут мешаться.
Тварь пыталась уворачиваться от ударов, норовила пинком отбросить воительницу на камни, тем самым серьёзно ранив её. Я принялся отвлекать чудовище молниями, оно мерзко пищало, пыталось дотянуться до меня своими длинными уродливыми руками-щупальцами. Скаалка, наконец, ухитрилась перерезать твари сухожилия на ногах. Чудовище плюхнулось на землю.
— Подожги её!
В очередной раз Фрея подкинула мне хорошую идею — мощный огненный шар поджёг склизкую кожу. Тварь пищала от боли и вертелась, пока не превратилась в угольки.
— Не ранена?
Я не знаю, отчего мне стало интересно состояние моей союзницы — она ведь всего лишь человек, всего лишь дикарка, с которой я, к тому же, знаком лишь несколько часов. Тут же одёрнул себя — Фрея в любом случае стала важна для меня, ведь она может стать ключом к открытию секрета обработки сталгрима и моим билетом с этого острова.
— Нет. Всё хорошо, — скаалка с благодарностью подняла на меня взгляд. — Спасибо.
— Да не за что, — изобразил простодушную улыбку. — Знаешь, из нас, кажется, получилась неплохая команда.
Фрея рассмеялась, и я впервые поймал себя на мысли, что она была весьма хороша собой.
— Странно слышать это от тебя. Но приятно.
