***
Я сидел на нагретом осенним солнцем валуне и наблюдал, как мои выжившие подчинённые закапывают братскую могилу погибших товарищей. Внутри меня совсем ничего не шевелилось, не было той пустоты, которая часто посещает после гибели сослуживцев. Я находил не более, чем неприятностью, факт, что в моём отряде погибло уже четверо вверенных мне начальством чистокровных альтмеров. Неприятностью, из-за которой мне придётся исписать множество бумаг. И которая плохо отразится в моём личном деле. Да-да, Мастер. Ты не ослышался. Больше всего меня волновало написание множества бумаг, связанных с гибелью солдата при исполнении служебного долга. Похоронки, отчёты, объяснительные… Возможно, тебе это покажется странным, но Талмор изначально создавался как управленческий аппарат, любой юстициар — тот ещё бюрократ. Говорят, во Вторую Эру мы были куда терпимее к низшим расам, королева Айренн просто считала людей неразумными детьми, не стремилась к их уничтожению и порабощению. Но уже тогда Талмор был больше бюрократической силой, чем военной. Прошли века, много чего изменилось, но эта страсть к написанию многочисленных бумаг так и осталась в нашем начальстве. — Возьмите луки и все стрелы, которые можете, — приказал я, когда солдаты, наконец, закончили. — И найдите какую-нибудь ветошь. Тактику убийств чудовищ из камней нужно было менять, иначе я лишусь всех своих подчинённых, а то и вовсе погублю Фрею и себя. Гибель подчинённых заставит меня писать ещё больше бумажек и просто чувствовать себя ужасным, недостойным командиром. Скаалку я всё так же считал ключом к секрету обработки сталгрима, который я не мог потерять. Случись с ней чего — и Сторн может сойти от горя с ума. Эти твари не любят огонь — значит, мы будем стрелять в них подожжёнными стрелами, будем ослаблять их, а затем — добивать. Да, целиться будет менее удобно — но неужели мы промахнёмся по такой огромной туше? Источником жира послужила ещё не полностью съеденная вороньём туша убитого мной щетоспина. Ненужной ветоши же оказалось мало. За то время, что мы живём на Солстхейме, мы усвоили простую вещь: ненужных вещей не бывает. Любому хламу можно найти применение. — Командир, это всё, что мы нашли, — отчитался один из солдат, показав мне небольшую кучу тряпья. Ветоши должно хватить, чтобы получить хотя бы один полный колчан поджигаемых стрел — и я велел своим подчинённым сначала растопить сало на огне, а затем пропитать им тряпки — а сам принялся за бумажную работу. Последний этап я поручил уже Фрее. Этот колчан я буду нести сам, перед боем раздам стрелы своим подчинённым, а поджечь их они смогут и самостоятельно. Подготовка заняла у нас больше времени, чем я рассчитывал, и выдвигаться в дорогу я не видел смысла. Пришлось приказать разбивать лагерь прямо возле Камня Воды, разжигать костёр и готовить похлёбку из кабаньего мяса. Изголодавшиеся солдаты набросились на жесткое и жирное мясо щетоспина, Фрея пыталась немного остепенить их, убеждала, что им нельзя есть столько сразу — но те лишь одаривали женщину злобным взглядом, а после еды завалились спать. Я не винил их, и даже понимал — мне просто повезло, что моя воля оказалась сильнее, и мне не пришлось работать без отдыха эти четыре дня. Сам я поддался зову любопытства, решил внимательнее разглядеть древний менгир — от которого так и веяло древней, могущественной силой. Кто построил его и для чего? — Я боюсь твоих воинов, — призналась мне Фрея. — У них нет клыков или рогов, зла тебе они не причинят. Зачем их бояться? Скаалка промолчала — будто не знала, как лучше ответить. Неужели мы чем-то испугали её? — Ты же не боишься меня? Она помотала головой. — Не бойся и их. Они ведь такие же альтмеры, как и я — разве что волей слабее, — я решил перевести тему. — Лучше расскажи мне об этих Камнях. — Эти Камни — наша связь со Всесоздателем, с его дарами. С их помощью можно восстановить нарушенное равновесие в природе — или наоборот, ускорить его разрушение. Хотя ещё никто не был настолько безумен, чтобы использовать их во зло. Кроме Мирака. — А кто их построил? — Мы не знаем. Они были здесь ещё до того, как наш народ поселился в этих краях. Наши легенды говорят, что даже снежные эльфы и гномы уже застали их здесь. Кто же тогда поставил их? Легендарные эльнофеи? Или кто-то другой? — Как они связывают вас с дарами Всесоздателя? — Прикоснись к Камню, — попросила женщина. — Не бойся. Я несмело потянулся к узорам, покрывавшим этот камень. Через меня прошла волна странной, но тёплой энергии, сравнимой с целительными заклинаниями. Я словно купался в тёплом море в хорошую солнечную погоду. — Чувствуешь, как тебя наполняют воды жизни? Чувствуешь их тепло? — Да. — Всесоздатель поделился с тобой частичкой своей силы через этот Камень, теперь ты сможешь поделиться этим теплом со всеми, кто будет рядом с тобой. Ты укрепишь их жизненные силы, исцелишь от всех ран и болезней. Раньше я бы в голос рассмеялся, сказал, что я несколько пренебрёг изучением Школы Восстановления, да и редкий её знаток способен на такое. Однако я действительно чувствовал это тепло, оно переполняло меня, овладевало мной, готовилось в любой момент вырваться наружу по первому моему желанию. Теперь я могу хоть чем-то помочь своим подчинённым, если в следующем бою кого-то из них тяжело ранят. Я смогу исцелить себя сам, если вдруг мои собственные магические силы иссякнут, и я не смогу применить на себе те несложные лечебные заклинания, что я освоил. — Другие камни тоже могут… сделать нечто подобное? — поинтересовался я. — Да. Камень Ветра научит тебя в трудный час призывать снежную бурю. Камень Дерева на короткое время позволит тебе черпать силы от самой природы. Камень Солнца даст тебе силу ослепить и даже сжечь твоих врагов. Камень Зверя пришлёт тебе на помощь духа медведя. А Камень Земли на некоторое время сделает тебя неуязвимым для мечей и стрел. Говорят, Камни Судьбы в Сиродиле так же способны на короткое время одарить всех, кто прикоснётся к ним, своим благословением. Возможно ли, что эти Камни Всесоздателя и Камни Судеб — частички какой-то единой древней магии, что у них единый строитель? — Их сила может иссякнуть? Мой вопрос, возможно, был глуп — но ни один сиродильский учёный не может объяснить природу Камней Судеб, чтобы у его коллег не оставалось вопросов. — Их сила связана с равновесием в природе. Если равновесие пошатнётся и сила Камней иссякнет, это будет значить, что Жадина победил. — Такое уже было? — В наших легендах говорится, что да, было. Но нашёлся смелый мальчик по имени Эйвар, который вернул Дары. Тогда Всесоздатель говорил с ним через эти Камни и давал советы, как поступить. Никогда не считал себя любопытным — но я не решался перебивать рассказ скаалки и даже поймал себя на мысли, что легенды скаалов по-своему интересны. Мы с Фреей так и сидели возле костра — пили чай из снежных ягод, шутили, я расспрашивал её обо всём, что придёт мне в голову, она с удовольствием отвечала на мои вопросы. Тебя когда-нибудь интересовало, как на что сгодятся шкуры и бивни хоркеров, какими способами можно добыть огонь, можно ли есть волчье и лисье мясо и как уберечь себя от простуды, если всё же угораздило сильно замёрзнуть или намокнуть? Всё это — часть жизни скаалов, порой даже вопросы их жизни и смерти. Замечая, с каким дружелюбием Фрея относится ко мне, столь малознакомому ей, я поклялся себе, что научу своих подчинённых быть с этим народом очень вежливыми, воздерживаться от высокомерия и колкостей в их присутствии. Этого требовали от меня хотя бы правила приличия. Солнце всё ниже садилось за горизонт, всё больше мне хотелось спать — но я боялся, что кошмары вернутся, что Мирак снова ворвётся мне в голову и начнёт снова докучать мне. — Ты можешь попросить своих предков охранять мой сон, как ты сделала это в прошлый раз? — попросил я. — Попробую. Я забрался в спальный мешок. Фрея прикоснулась к моей голове и начала напевать заклинание. Последнее, что я осознал перед тем, как провалиться в сон было то, что мне нравились её прикосновения. Следующим утром после завтрака мы отправились в путь. Скаалка вела нас по побережью, по её словам, так быстрее дойдём до Вороньей Скалы, и действительно — за поворотом уже можно было разглядеть пепельную пустошь. — Приготовьтесь к бою, — посоветовала она. — В тех руинах могут жить разбойники. Я приказал своим подчинённым на некоторое время сбросить рюкзаки с провизией и спальниками и построиться. Мы спрятались за каменным выступом. Я пытался разглядеть число противников: трое лучников — но, возможно, на другой стороне этой башни есть ещё, двое громил в костяной данмерской броне и с приличными мечами, остальные — в дешёвых куртках из варёной кожи, вооруженные чем попало. Подал лучнику жест занять позицию. Ничего не подозревавший до этого момента разбойник неудачно повернул голову… — Тревога!.. Бандит всё же сумел поднять всё логово до того момента, как стрела вонзилась ему в горло. Мы с Фреей укрепили тело заклинаниями, я прятался за камнями, пытался убивать данмеров заклинаниями, двое моих солдат по моему приказу последовали в атаку за скаалкой. Мне лишь оставалось надеяться, что нордская броня достаточно крепкая, а заклинание продержится достаточно долго — и Фрея не пострадает. И что мои подчинённые не опозорятся перед ней. Молния лишила разбойника в костяной броне возможности соображать, но не убила — крепкий попался. Ещё одна — и он потерял сознание. Я предпочёл добить его ещё одним заклинанием и заняться лучником на башне. Затем следовало невысокую скалу, перебраться на другую сторону этих руин, и убить лучников уже там. — За мной! — приказал я. Мы с солдатом взобрались на небольшое возвышение, обогнули скалу и бегом спускались по пологому склону вниз, я запнулся обо что-то, потерял равновесие, кубарем скатился вниз. От боли моё внимание рассеялось, первые несколько мгновений я плохо соображал, что происходит. Раздавшийся крик немного привёл меня в чувство, я увидел, как лучник рухнул со своей площадки вниз и разбился насмерть. Я оглядел поле боя: разбойники были мертвы, часть их них валялась с отрубленными головами или разбитыми черепами, нескольким распороли живот, лучники на башнях пали или от моих заклинаний или от стрел. Внимание привлекало к себе пятно золотого шлема из лунного камня; я кинулся к лежавшему на песке солдату. В его горле торчала стрела, кровь пачкала воротник поддоспешника, стекала на землю, впитываясь в золотистый песок. Золотистые глаза безжизненно смотрели на затянутое низкими облаками небо. Этому мужчине уже ничем не помочь, радовало лишь, что смерть была быстрой, что он не страдал. Я злобно сморщился, ладонью закрыл его веки и вздохнул. Ещё одна жертва. Ещё одна похоронка. — Командир! Подбежавшие солдаты поняли всё без лишних слов, устало направились к башне в поисках лопаты или хотя бы мотыги — готовить могилу для ещё одного товарища. — Ты не ранен? — добро поинтересовалась Фрея. Я скупо усмехнулся: последнее, о чём мне следовало думать — это мои собственые ранения. — Я серьёзно — голова не болит, не кружится, не тошнит? — Со мной всё в порядке. Спасибо. Солдаты вернулись из разрушенной башни с парой лопат и принялись рыть могилу для своего товарища. — Ты чувствуешь вину за его смерть? — неожиданно поинтересовалась скаалка. — Нет, — спокойно ответил я. — Наверное. Моей прямой вины в гибели пятерых чистокровных альтмеров не было: я не знал, что трое из них не придут в себя перед тем, как заживо сгореть, я не думал, что один окажется столь неудачливым, что будет сброшен неизвестным мне чудовищем (возможно, младшим даэдра?) с обрыва, и что одного настигнет разбойничья стрела. А если так, то зачем укорять себя в чём-то? — Ты ведь владеешь магией, — заметил я. — Почему ты не знаешь хотя бы простых заклинаний из Школы Разрушения? Фрея с недоумением смотрела на меня, не понимала, о чём я говорю. Конечно, откуда ей знать о делении всех заклинаний на пять Школ! — Ты не умеешь убивать врагов молниями, льдом или огнём, — пояснил я. — Я не знаю, почему мои предки не обучились этому, — призналась скаалка. — Возможно, им это было просто не нужно. Шаманы скаалов обычно защищали себя, призывая на помощь духов волков или медведей. — Хочешь, попытаюсь научить тебя новым заклинаниям? Фрея задумалась. — Пожалуй, это будет интересно. Я заметил, как солдаты уже выкопали яму для своего товарища, завернули его тело в какую-то рогожку, опустили в землю и встали неподалёку. Теперь, как командир, я должен провести эту скромную похоронную церемонию. Во второй раз. Я поднялся на ноги, подошёл к ним. — Ауриэль, прими и упокой эту душу. Зачерпнул горсть песка и бросил в эту импровизированную могилу. Некоторое время мы просто стояли и молчали, даже Фрея не решалась задавать вопросы или просто говорить что-либо, словно понимала всё. Затем я жестом приказал своим подчинённым закапывать и отошёл подальше. — А остальных? — поинтересовалась скаалка. — Не стоит тратить время, — мой голос звучал холодно, возможно даже, немного жестко. Над свежей могилой возвысился небольшой курган, обложенный камнями. Что же, по крайней мере, тело этого несчастного не склюют вороны и стервятники и не съедят голодные звери. Его родне скажут, что он погиб во благо Альдмерского Доминиона и заверят, что он достойно и храбро исполнял свой долг. В мой разум закрадывались сомнения: а действительно ли эти альтмеры погибли во благо своей страны, во имя возвышения величия нашей расы? Что нам даст этот секрет обработки сталгрима? Научимся изготавливать броню и оружие? Да, но мы втроем будем единственными, кто владеет этим навыком. Придётся написать руководство для других ремесленников, затем — обучать их на практике, это всё займёт время. Зачем его тратить, если мы можем изготавливать прекрасные стеклянные или легированные ртутью доспехи? Усилием воли я прогнал эти мысли. Думать так — стоять на пути к предательству. Предательство — самое тяжкое преступление, виновные должны понести самое суровое наказание и лишиться своей жизни, а их головы должны быть выставлены на всеобщее обозрение, в назидание другим. — Заберите хорошее оружие и ценные вещи, какие найдёте, — приказал я. В Вороньей Скале я надеялся продать находки, и на вырученные средства остановиться в местном кабаке, где ещё и сдавали жилые комнаты. Мечи, топоры и стрелы мы разделили между собой, связали кожаными ремешками, горстку драгоценных камней и украшений я сложил в небольшой кожаный мешочек. Пересчитал найденные дрейки — не так уж и много, всего сорок, но их должно хватить на ужин. — Выдвигаемся! Камень Земли виднелся за базальтовой грядой, чуть дальше можно было разглядеть не восстановленные имперские постройки конца Третьей Эры и выстроенные в редоранском стиле дома. Про себя усмехнулся: выбрали же редоранцы себе в символы жука, и теперь копошатся в пепле, точь-в-точь как насекомые! Разве что летать они никогда не научатся. Среди пленников камня можно было заметить не только городское быдло, но и редоранских воинов. Удивительно, как они до сих пор не рухнули от усталости замертво? Не поддерживает ли Мирак их силы, чтобы они не успели умереть до того, как закончат? — Сначала продадим всё, что нашли, отдохнём с дороги и продожим, — решил я. Солдат я отправил договариваться с кузнецом-бретоном, а сам решил заняться скупщиком и продавцом всякой всячины, ушлым и беспринципным типом. Завидев меня, данмер сморщился — но тут же натянул на лицо фальшивую улыбку. — Чем могу помочь? — с такой же фальшивой вежливостью поинтересовался он. — Сколько дашь за всё это? — я предъявил торговцу найденные самоцветы и побрякушки. Данмер скептически их разглядел, ощупывал, просвечивал через едва пробивавшееся сквозь тучи солнце. — Сотню, — заключил он. Хотел разозлиться и начать торговаться — но быстро взял себя в руки. Внимание со стороны редоранцев мне сейчас ни к чему. Да и ста сорока дрейков нам будет вполне достаточно. — Больше я не могу себе позволить, — вежливо добавил торговец. — По рукам, — я точно так же фальшиво улыбнулся. У моих подчинённых дела шли хуже: кузнец назвал стрелы барахлом, отказывался принимать их даже ради переплавки, о мечах и топорах он так же выразился не слишком лестно, и согласился принять их не больше, чем за пятьдесят дрейков за всё. Всего на нашем счете получалось сто девяносто. — Соглашайтесь, — советовал он. — Я и так настолько добр, что вам, считайте, только что ужин в «Пьяном нетче» оплатил! — Хорошо. Давай деньги и забирай товар, — ответил я. Я почувствовал, как мои солдаты злобно покосились на меня, но перечить мне они не посмели. Жестом я позвал свою компанию за собой, но дорогу нам преградила парочка редоранских стражников. — Так-так. Наши «высокие» кузены не иначе как проголодались, — язвительно заметил Адрил Арано. Высокомерный мнительный параноик, глупец и бездарь. Лучший друг маменькиного сынка, что по какому-то недоразумению унаследовал власть в этом поселении. Неудивительно, что с таким руководством Воронья Скала пришла в упадок. — Капитан Велет, мои глаза обманывают меня, или я вижу в их обществе скаальскую женщину? — продолжил Второй Советник. — Никак нет, мутсэра, — бойко ответил капитан стражи. Зачем данмеры устроили нам такую «облаву», я не мог понять. Вредность? Другие причины? — Если у вас нет к нам никаких вопросов, то мы бы желали заняться своими делами, — спокойно ответил я. — Уверяю, мы не намереваемся совершить в Вороньей Скале ничего противоправного. Я чувствовал, как четыре пары красных глаз буровят меня, словно намереваются заживо сжечь. — Ты думаешь, с’вит, что можешь просто так притаскивать какое-то барахло в надежде обменять его на деньги? — злобно поинтересовался Адрил Арано. — Думаешь, мы забудем, как ты себя здесь вёл? Это не Сиродил, ты здесь — не хозяин, а мы тебе — не собаки. — Пожалуйста, не сердитесь на них, — Фрея неожиданно вышла вперед. — Если они причинили вам боль или проблемы — простите их. Они пришли сюда искупить свою вину. Редоранцы с ухмылками переглянулись. — Ты ещё больший с’вит, чем я думал, юстициар, — пробурчал Второй Советник. — Прячешься за спиной женщины. Я не понимал, почему данмер пытается уязвить меня. Он хочет самоутвердиться за мой счёт? Или же проверить, как быстро я выйду из себя, чтобы затем упрятать за решётку и потешить своё самолюбие? — Деньги, что мы обменяли на… «какое-то барахло» вернутся в вашу казну сегодня же, спросите их у хозяина «Пьяного нетча» в виде налогов, — спокойно ответил я. — Но если вы не желаете видеть нас в своём городе — мы уйдём. Только не жалуйтесь потом, что вы каждую ночь бегаете к тому менгиру и выслушиваете в своей голове однообразные бредни. Фрея незаметно толкнула меня в бок, и я строго покосился на неё. — Он и его воины устали, — улыбнулась скаалка. — Простите их. Зачем Фрея унижается перед этими двумя редоранскими занудами? Зачем тешит их болезненное самолюбие? Отчего-то я посчитал, что и Арано, и Велет в глубине души злорадствуют, и решил лишить их этого удовольствия. — Мы действительно устали, — я вышел вперёд. — Однако я уверен, что вы все устали не меньше, постоянно бегая по ночам к Камню Земли. Редоранцы переглянулись. — Ты что-то знаешь о Камне Земли, юстициар? — жестко поинтересовался Адрил Арано. — Продолжай, мы послушаем. — Я мало знаю о Камне Земли, — спокойно ответил я. — Но мне известно, как прекратить ваши… ночные похождения к нему. — Он говорит правду, — поддержала скаалка. — Ему действительно известно, как разрушить тёмное заклятье, лежащее на Камнях. — Раз так, то, думаю, стоит заключить с юстициаром и его… — данмер усмехнулся, мерзко обнажив зубы, — воинами сделку. Он освобождает Камень от этого «тёмного заклятья», а мы, в свою очередь не будем препятствовать ему переночевать в «Пьяном нетче», поужинать и позавтракать. Что скажете, капитан Велет? Сделка справедлива? — Да, советник Арано, — с ухмылкой согласился капитан. — Вполне. Велет жестами приказал своим солдатам разойтись, освободив нам проход. Я первым направился к дверям трактира, кивком позвал за собой свою небольшую команду. Мы спустились на нижний этаж, где за барной стойкой лениво расположился хозяин. Завидев нас, он даже не сделал вид, что оживился. — Нам нужны комнаты и ужин, — позвал я. Трактирщик лениво поднял на меня глаза. — Комнат у нас всего две, каждая по десять дрейков. На ужин могу предложить вам похлёбку из кролика за девятнадцать дрейков, шейн и мацт по двадцать четыре, рагу с яйцами квама за двадцать дрейков. И, наконец, лососевый стейк и бифштекс из хоркера по двадцать четыре. За штуку. Ещё есть орехи в меду — за пару дрейков одна штука будет вашей. И ещё суджамма — одна её бутылка стоит семьдесят два дрейка. За обе комнаты я сразу отдал двадцать дрейков. Одну пусть забирают мои подчинённые, вторую я разделю с Фреей. С одной стороны, солдаты начнут думать обо мне всякие глупости, с другой… Во-первых, можно снова попросить скаалку спеть мне обережную песню. А во-вторых, не их это дело, с кем ночует их командир. Перед боем можно подкрепиться похлёбкой из кролика — она не должна быть тяжелой, и стоит не так дорого. — Обычную кипяченую воду или чай вы не продаёте? — Кувшин воды будет стоить три дрейка. Чай из снежных ягод и морозной мириам — двадцать четыре. В комнатах мы предпочли оставить лишние, не нужные нам в бою вещи, там же я раздал солдатам зажигательные стрелы. — Стреляете в чудовище только подожжёнными стрелами, — напомнил я. — Фрея, ты не лезешь в бой, пока не убедишься, что эта тварь ослабла. Затем ты перерезаешь ей ноги. Я добиваю. План ясен? Мои подчинённые ответили согласием, скаалка просто кивнула. Наш небольшой отряд покинул трактир и направился к расположенному за городом Камню Земли. Капитан Велет и Адрил Арано последовали за нами — решили, наверное, поглазеть, что мы будем делать и что произойдёт. Что же, пусть смотрят. — GOL! Освободившиеся данмеры не настолько быстро сообразили, что происходит. Редоранских стражников, попавших в плен к Камню, привёл в чувство оклик их командира, остальные долго не могли сообразить, что к чему — за что и поплатились. Одну женщину чудовище сразу затоптало, пытавшийся сопротивляться мужчина пинком был убит ударом хлыстов-щупалец; ещё двоих тварь убила мощными пинками. — Там ещё есть! Женский крик — не принадлежавшей Фрее, на мгновение рассеял наше внимание. — Стреляйте! Призвал нам на помощь атронаха — который привлёк на себя внимание второго чудовища. Выпил зелье, придающего магических сил и приготовился. Первое чудовище пыталось сбить с себя подожжённые стрелы, противно пищало, металось из стороны в сторону. — Фрея, давай! Скаалка бросилась на противника и не рассекла ему сухожилия на ногах. Тварь рухнула на землю, поднимая в воздух завесу из пепла, и я бросил огненный шар практически наугад. Заклинание, видимо, слабо задело чудовище, раз скаалке пришлось добивать его топорами. Жестами я приказал солдатам следовать за мной. Атронах на моих глазах рассыпался, вернулся в Обливион. Чудовище разинуло пасть, выплюнув в нас сгусток щупалец. Я кувырком отскочил в сторону, неудачно потянул шею, ногой ударился о каменный бордюр. Чудовище неслось на меня, я пытался отбиться молниями, но это лишь раззадоривало его. Где-то рядом просвистели стрелы, и тварь, наконец, запищала. Собрал свои магические силы, прочёл заклинание испепеления. Огненный шар заставил чудовище пошатнуться. Мои подчинённые выпустили в него по паре стрел; пламя охватывало скользкое тело, заставляя чудовище бестолково бегать по пляжу. Из оставшихся у меня магических сил я сотворил ещё одно заклинание испепеления. В глазах потемнело. Где-то рядом я услышал медленные, язвительные аплодисменты. Звуки вокруг расплывались, смешивались в единый неразборчивый шум. — Вот, выпей. Моих губ коснулось что-то горькое. Силы начали возвращаться ко мне, я наконец-то смог оглядеться и понять, что произошло. Из Камня Земли выпрыгнуло двое чудовищ, и обоих мы убили. Погибло несколько гражданских, но их смерть пришла к ним из-за их собственной глупости и нерасторопности. Мои подчинённые были живы. Рядом со мной сидела Фрея и помогала выпить зелье. — Поздравляю с победой, — ядовито произнёс Адрил Арано. Его «поздравление» звучало, скорее, как зависть, как пожелание провалиться в Обливион или сгинуть на пепельных пустошах этого острова. — Почему вы не помогли нам? — поинтересовался я, поднимаясь на ноги. — Вы прекрасно справились сами, — парировал капитан Велет. — А наши воины могли бы пострадать от ваших заклинаний, и мы бы только мешали друг другу. С одной стороны, в их словах была доля правды: мы бы действительно мешали друг другу. С другой — было обидно, что редоранцы наблюдали за нашим боем с чудовищами так, словно это была травля животных на арене Имперского Города. Я выдохнул и направился к «Пьяному Нетчу». Краем глаза я заметил, как Фрея о чём-то перешёптывалась с миловидной данмеркой в синем костюме, решил остановиться и узнать, почему скаалка решила задержаться. — Анкарион, эту эльфийку зовут Милора, — зачем-то сообщила Фрея. — Она дала мне зелье, которое ты выпил. Натянул на лицо дежурную улыбку: на что-то более искренне я был не способен из-за усталости. — Благодарю за зелье. Сколько я должен вам за него? — О, нет, что вы, — добродушно произнесла данмерка. — Забудьте. Я просто хотела отблагодарить вас за то, что вы сделали, и хоть как-то помочь. Удивительно, что данмерка согласилась помочь. Не похоже, что она действовала из какой-то похоти, что характерно для моложавых данмерских женщин: она не так на меня смотрит, не тем тоном разговаривает. Выходит, в этом поганом поселении, среди этого поганого народа остались ещё добрые души? — Мы не забудем вашу доброту. Ещё раз спасибо за зелье. Фрея, пойдём. Меня ещё немного качало из стороны в сторону, ноги подкашивались, а тело чувствовало слабость. Скаалка держалась рядом, в любой момент готовилась подхватить меня, чтобы довести до дверей трактира. Я старался сделать вид, что у меня всё в порядке. Не хватало ещё, чтобы мои подчинённые видели меня таким: слабым и уставшим. Ладно, они — увидят это редоранцы, до конца жизни злорадствовать будут! Ужинали мы молча, на самом дальнем столике, стараясь не привлекать лишнего внимания. Мои солдаты презрительно косились на Фрею. Она чувствовала это — и, в конце концов, не выдержала, направилась к сидевшему неподалёку бретону-кузнецу, о чём-то с ним перешепталась, и затем пересела к нему. Этот человек, по всей видимости, женской компании на вечер обрадовался. Я предпочёл сделать вид, что ничего не заметил. Так будет лучше и спокойнее для нашей небольшой команды. Мои подчинённые не посмеют высказать мне что-либо, Фрее в лицо они так же ничего не скажут и напрямую оскорблять её не станут — я ведь запретил им делать это. Солдаты отправились в свои комнаты первыми, затем спать пошла Фрея; я немного задержался. Городской кузнец подошёл ко мне и встал рядом. Я делал вид, что спокойно допиваю горячий чай. — Никогда не думал, что дикари могут быть такими воспитанными, — заметил он. — Ты её, что ли, натаскал? — Приятно слышать, — нейтрально ответил я, а затем строго посмотрел на него. — Но, нет. Её никто не «натаскивал». В следующий раз попрошу выбирать выражения. Бретон злобно фыркнул — но решил больше со мной не связываться, и побрёл к выходу. Сам я, наконец-то, вернулся в свою комнату: день вышел тяжелым, и неплохо было бы отдохнуть. Скаалка отстранённо сидела на краю постели, глядя куда-то в пустоту; услышав дверной скрип, она подняла на меня глаза. — Что я сделала твоим воинам? — недоумевающе спросила Фрея; в её голосе я слышал лёгкую дрожь. — Я просто вела вас через остров. Исцелила от ожогов того чудовища. И просто сидела с ними за одним столом. Почему они смотрели на меня так, будто я совершила что-то плохое? — Они не привыкли иметь дело с людьми… вроде тебя, — оправдался я. — Дай им время. — Вроде меня — с кем? Фрея иногда напоминала мне ребёнка — наивного, несмышлённого, не знающего ничего о жизни. Глядя на неё, я вспоминал слова королевы Айренн о людских расах — а разве можно серьёзно злиться на детей? Детей нужно воспитывать, а не злиться на них. Если ребёнок растёт в злобе и ненависти, из него никогда не выйдет достойной личности. — С долбанными дикарями? — продолжила она; дрожь в её голосе усиливалась. — Проклятыми язычниками? Я присел рядом с ней и приобнял. — Вас так данмеры называют? — Да. И не только они. Почему нас так называют, если разбойники живут намного хуже? — «Дикарь» и «язычник» — это всего лишь научные термины, — моё объяснение было глупым, но оно было единственным, что пришло мне в голову. — Глупые, устаревшие, но учёные… не слишком любят перемен, и до сих пор не могут подобрать им замену. Разумеется, как и любые умные и красивые слова, их тут же подхватило всякое быдло. И, как за быдлом водится, испохабило. Не знаю, будет ли тебе легче, но данмеры для нас, альтмеров — сами язычники и еретики. — Вы ненавидите их? Ненависти к данмерам мы не испытывали — скорее, просто некоторую неприязнь, притом взаимную. Впрочем, сложно сказать, к кому эти серокожие вообще прилично относятся. После Красного Года они утверждают, что научились терпимости, но в глубине души они остались теми же серыми ублюдками. — Скорее, недолюбливаем. Притом взаимно. Ты сама знаешь, насколько данмеры могут быть неприятными. — Но среди них есть и хорошие: Милора и её муж Гарин, Афия — бывшая лекарка при их богах, Дрейла с отцом. Это только те, кого я знаю, но скорее всего, их больше. — И откуда ты знаешь их? — Мы меняемся с ними. Наши охотники отдают Фетису и Гарину рыбу и дичь, лишние шкуры, взамен берут хлеб и овощи, я приношу Милоре и Афии травы, Милора подсказала, как можно использовать желе нетча и пепельного прыгуна, Афия знает, как нужно лечить болезни, которые принёс пепел с их родины, и научила нас этому. Разговор, кажется, успокоил Фрею: её голос выровнялся, а глаза не покрывались солёной плёнкой. Я не знаю, почему меня так заботило её моральное состояние; скорее всего, я просто хотел расположить её к себе и быть уверенным, что наша сделка с её народом не сорвётся. В любом случае, можно ложиться спать со спокойной душой. Я стянул сапоги, снял куртку и верхнюю рубаху — в жилых комнатах было достаточно тепло, и лёг на кровать. — Можешь опять призвать своих предков? Скаалка пристроилась рядом, прикоснулась к моей голове и начала нараспев читать своё заклинание. Я слушал её пение с закрытыми глазами и получал удовольствие от её голоса и прикосновений. Кажется, в тот день я понял, почему этот «ритуал» так мне нравился. Песня пробудила во мне спрятанные глубоко в моём разуме обрывочные, но приятные воспоминания о детстве.***
Я заметил, как Арнгейр начал зевать: мой рассказ следовало прекратить, идти ложиться спать, и продолжить завтра. — Ты устал, Мастер, — заметил я. — Не обидишься, если я продолжу завтра? — Пожалуй, ты прав. Пошли спать.