Аккорды безумия

Алдуин не прилетал всю ночь. Мы с Дельфиной спали по очереди, чтобы не пропустить его появление, а затем — караулили в засаде ещё и утром. Когда я собирался отправиться за новой партией хвороста, в небесах послышался протяжный клич. — Анкарион! Мы затушили костёр и спрятались за валунами. Со стороны степи приближалась огромная чёрная тень. Впервые я увидел легендарного Алдуина так близко, он отличался от других драконов даже внешне. Его чешуя была полностью чёрной и выглядела грубой и острой, а на перепонках крыльев красовались шипы. — NAhAGLiiV! ZiiL GRO DOVAh ULSE! «Нааглив, твоя душа связана со мной навеки», — перевёл мне Партурнакс. Над трупом убитого дракона появилась прозрачная воронка. Воздух вокруг пронизывался странной энергией, и мне казалось, что вот-вот произойдёт взрыв. — SLEN-TiiD-VO! Раны на теле дракона затягивались, а когда воронка исчезла, он ожил и сел на землю перед своим повелителем. — ALDUIN THURI, — Нааглив склонил голову. — TAhRODIS NAhl. ROK FahLIL NU. RO WAhL AaN MID VOTH BRUNiiK. «Ты замомнил ту’ум?», — спросил я. «Geh. Но как только я погружусь в размышления над ним, то не смогу быть твоим Голосом. Из беды тебе придётся выбираться самому». «Согласен. Делай, что должно». Если Партурнакс и впрямь так увлечётся Словами Силы, то я получу некоторую свободу и гарантию того, что он не вылезет в ненужный момент и не захватит моё тело. — HI FOLaaS. Zu'u KRII PARTHURNaaX. RO KOPRaaN NOK KO MONahVEN. — NII LOS VahZAh. Алдуин усмехнулся. — FUL Zu'u KRII NiiN. Послышались взмахи крыльев, и оба дракона разлетелись. — Партурнакс, о чём они говорили? — спросила Дельфина. «Скажи ей: Нааглив догадался, что я жив. Скажи, что он думает, будто я теперь — FahLIL и заключил с ней союз. Алдуин ему не поверил, однако пообещал убить нас, если это правда. И скажи, что я ухожу размышлять над Словами Силы и должен буду молчать». — Партурнакс погрузился в медитацию, чтобы изучить ту’ум для воскрешения… себя. Однако он перевёл их разговор. Нааглив догадался, что Партурнакс теперь живёт во мне… Буквально, как я понял, это звучало «он теперь эльф». Ещё он думает, что Партурнакс заключил с тобой союз. Алдуин ему не поверил, но пообещал убить нас. Женщина покачала головой и вздохнула. — Значит, мы должны придумать что-нибудь прежде, чем он нас убьёт. Мы отправились в путь. Мы шли мимо разрушенных ферм и лесопилок, стараясь держаться подальше от пещер. Некоторые из нордских руины выглядели обжитыми — вокруг них были разбиты поля и огороды, на которых работали крестьяне. Их покой охранял стражник с привязанному к жерди ястребу. — В Хаафингаре впервые заметили, что птицы чувствуют приближение дракона, — пояснила Дельфина. — Они начинают метаться и искать укрытие. По пути мы добывали шкуры, мясо и травы — чтобы выменять их на еду у обитателей таких обжитых руин, или же попроситься у них на ночлег. С каждым днём погода становилась всё более промозглой, а с моря дул холодный ветер. Дельфина ёжилась от холода, и даже мне — привыкшему к солстхеймским морозам и ледяным ветрам Глотки Мира было зябко. Однако когда мы миновали болотистый Хьялмарк, скальные гряды укрыли нас от ледяных ветров, и идти стало намного приятнее. Хаафингар выглядел наименее пострадавшим от нашествия драконов — возможно, сказывалась близость Хай Рока, возможно — драконам по каким-то причинам тут не нравилось. Кроме многочисленных баллист на башнях и полностью укрытых железными листами кораблей вместо привычных парусников ничего не напоминало о драконьей угрозе. Солитьюд будто жил своей жизнью, вытягивая из окрестных деревень соки. Мы с Дельфиной миновали городские ворота. — Приятно оказаться в городе, не так ли? — с улыбкой спросила она. — Да. Я бы душу продал за горячую ванну, чистую одежду и сытный ужин. Бретонка рассмеялась. — Душу тебе продавать не придётся, спать с кем-либо — тоже. И вообще, я сама заплачу банщикам за то, чтобы с тебя сбили вонь! За время путешествия мы с Дельфиной сблизились. Чтобы дорога не угнетала, мы разговаривали, о чём придётся, шутили и смеялись. Мы даже начали обращаться друг другу по сокращённым именам. Я ничуть не обиделся на её шутку. Наоборот — пошутил в ответ: — Да я и сам могу нашим банщиком побыть. К тебе ни один не подойдёт, пока не отмоешься. Мы посмеялись и направились искать общественные купальни и дешёвый кабак. На наше счастье, в солитьюдских купальнях можно было и помыться, и пообедать, и выпить. Горячая вода и мыло словно обновили меня, а в компании других посетителей я чувствовал себя живым. Словно и не было Партурнакса в моей голове и странствия через весь Скайрим. Ещё приятнее было видеть наконец мою спутницу чистой и ощущать от неё приятный запах. — Рион, план таков: пока я встречаюсь с коллекционером, занимайся своими делами. Встречаемся у Коллегии Бардов: у них хорошая библиотека и небольшой музей древностей. Поищем что-нибудь там. Управишься раньше меня — начни поиски сам. Если к заврашнему утру я не вернусь, ищи Малборна. Это лесной эльф, у него взъерошенные короткие волосы, русые, примерно как у того норда с татуировками, — Дельфина кивнула в сторону мужчины за соседним столиком. — Бороду не носит. Ты можешь узнать его по остаткам ожогов на запястьях. Его знают в «Смеющейся крысе»: по вечерам он пропускает там по кружке эля и любит покупать у них сушёную треску. — Понял. Удачи тебе. Бретонка быстро доела жареную рыбу с грибами и допила чай, а затем оставила меня. Я дождался, пока она уйдёт, допил чай и направился за город к талморскому посольству. Партурнакс на моё счастье молчал: кажется, он был слишком занят медитацией, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг. Однако мне это было на руку. Поначалу я не узнавал местность вокруг посольства. Я словно попал в дикие леса Валенвуда, настолько буйной была растительность вокруг. Огромные кроны деревьев скрывали каменную нордскую усадьбу, которую один из верховных королей Скайрима отдал под наше посольство. У ворот меня, конечно же, остановили охранники. — Я — юстициар Анкарион. Прибыл для отчёта перед Первым Эмиссаром. — Ваши документы? — потребовал один из стражников. — Есть только отчёт для керумы Эмиссара. Никаких удостоверяющих личность документов при мне не было; да и отчётом те бумаги, что были при мне, назвать было сложно. Как раз они больше были похожи на полевые заметки настоящего этнографа или натуралиста. — К керуме Эмиссару мы вас не допустим, — решил стражник, изучив мои бумаги. — Для начала вам придётся пройти процедуру установления личности. Меня допросили, а затем закрыли в каморке под охрану другого солдата, и оставалось лишь ждать. У меня забрали все вещи и документы, потому я лёг на жёсткую скамью и задремал. Было странно, но неволя дарила мне ощущение безопасности. — Выходите! — громкий щелчок замка, стук двери и яркий свет вырвали меня из дремоты. — Первый Эмиссар ждёт! Я протёр глаза и отправился за молодым юстициаром. Он провёл меня через внутренний двор в кабинет Первого Эмиссара. По пути я замечал, что в посольстве царила суета. Часть сотрудников в спешке уничтожала документы, другие — заворачивали бумаги в плотную ткань и бережно завязывали, а затем укладывали в ящики. Возле одного из кабинетов стояла очередь из гражданских служащих, и среди них я заметил босмера с взъерошенной причёской и русыми волосами. Неужто это и есть Малборн? К его рукам я приглядеться не успел — юстициар велел мне пошевеливаться и повёл на второй этаж. — Керума эмиссар, я привёл юстициара Анкариона, как вы и просили, — отчитался он. Эленвен так же разбирала бумаги. — Разрешите? — спросил я. Эмиссар разорвала лист бумаги на мелкие части, небрежно бросила их в камин и села за рабочий стол. — Да-да, юстициар, проходите, — её голос был взволнованным. — Не ожидала увидеть вас, если честно. — Почему, позвольте узнать? — я присел на кресло напротив Эленвен. — Вы видели, что происходит в Скайриме? Кругом хаос, который невозможно контролировать! Агент в Рифте сошёл с ума и предал нас: три месяца назад через баандарцев он прислал письмо, где самым понятным было, цитата, «драконы — истинные боги, моя цель — служить им». Всё остальное — какая-то несуразица. Из Маркарта просто полгода не было вестей. Учитывая, кто там пришёл к власти, Второй Эмиссар и его солдаты мертвы. С Винтерхолдом связь всегда была ужасной, а теперь она и вовсе пропала — баандарцы туда редко ходят. На связь с вами надеяться было в целом наивно. — Как видите, я выжил и вернулся с отчётом. Эленвен бегло изучила его и вернула мне. — Можете опубликовать в качестве труда по этнографии. Или натуралистике. Или истории. На ваш выбор. А мы возвращемся домой. Я выбила нам эвакуацию, и корабль должен придти со дня на день. Я с недоумением посмотрел на Эмиссара. Талмор столько рвался в Скайрим, положил здесь только народу, и всё… впустую? Ради того, чтобы уйти просто так? — Но… Леди Эленвен… Мы ведь можем помочь нордам. Стать для них героями. Они примут нас, как спасителей, как это было с нашим народом после… Громкий смех Эленвен перебил мою мысль. — Юстициар, вы ведь разумный мер. Вы же знаете, как на самом деле кончился Кризис Обливиона. А драконов нельзя убить. Я сама видела, как имперцы подбили одну из этих тварей, а затем один из моих солдат перерезал ей горло. Знаете, что произошло дальше? Прилетел другой дракон, огромный и чёрный. Я видела его в Хелгене перед тем, как город был уничтожен. Эту тварь нельзя ни убить, ни даже ранить. Именно она воскрешает других драконов. Это конец, юстициар. Весь север потерян. Драконов видели в восточном Ривенспайре, Ротгаре и даже в Краглорне. Эленвен подтянула к себе одну из тетрадей. — Это было нашей единственной надеждой. Человек по имени Эсберн, один из последних выживших Клинков и их архивариус. Нам удалось узнать, что он прячется в Рифтене, однако сначала никто из моих агентов не вернулся, а затем я узнала, что Эсберн… больше там не живёт! — в голосе Эмиссара звучали боль и отчаяние. Я взял тетрадь и принялся изучать её. В ней были записаны досье на людей, которые особенно интересовали Талмор в Скайриме. Из имён ярлов, их приближённых и противников выделялось две человек: Эсберн и Дельфина. Сначала я не придал второму имени значение, однако затем я снова открыл тетрать и принялся изучать досье на последнюю женщину. Пятьдесят пять лет, но выглядит моложе, светлые волосы, голубые глаза, особых примет нет… Ауриэль, я знал! Я знал, что с моей спутницей что-то не то! Теперь всё встало на свои места. «Не знаю, Партурнакс, услышишь ли ты меня, но Дельфина точно не должна узнать обо мне правду. Иначе она убьёт меня, и о возрождении Драконьей Стражи можно забыть». Драконья Стража… Мои мысли задержались на истории Второй Эры. — А как же разорение драконами Эльсвейра во Вторую Эру? Как же акавирские артефакты Аннеквины и Пеллетина? Может, что-то осталось от Клинков? — Уничтожено либо утеряно. Знаете, уничтожение Клинков было нашей огромной ошибкой. Нам придётся вернуться домой, объявить об изоляции и готовиться к обороне. Я уверена: появление драконов над небом Островов — вопрос времени. Я поднял на Эленвен взгляд. — Я бы хотел остаться тут, Эмиссар, и побороться за судьбу смертных. Она хмыкнула и пожала плечами. — Ваше право. Считайте, я принимаю вашу отставку. Может, вас дома никто и не ждёт, но у меня там семья, и я бы хотела вернуться к ней живой. Раздался подземный толчок. С потолка посыпалась штукатурка. — Эмиссар! В кабинет ворвался перепуганный юстициар. — Драконы! Прилетели драконы! Сразу трое! Женщина вытащила из сейфа изящную бутыль. — Вот и всё, керумы, — она наполнила бокал вином и против правил приличия осушила до дна. — Встретимся на той стороне, если не выживем. — Пожалуйста, пройдёмте в… Раздался новый подземный толчок. Звон стекла. С улицы ворвался жар. — Уходим, уходим! Юстициар потащил Эленвен к спуску в подвал. Захватив бумаги, я направился за ними. Посольство разрушалось. С потолка падали целые глыбы. Мебель горела. Кто-то из последних сил пытался потушить пожар магией. Кто-то в панике метался по разрушающимся коридорам, спотыкаясь о погибших. Передо мной рухнула лестница, и мне пришлось прыгать вниз. Потолок обвалился. Впереди послышался короткий крик, тут же утихший. По спине ударил тяжёлый камень, а затем на голову рухнуло перекрытие. Перед глазами всё потемнело. — Рион, вставай! — мне помогли подняться. — Ух, ну ты и кабан… Где так отожраться успел-то… В лёгкие летел пепел, я кашлял и чихал, глаза слезились, и я толком не понимал, что происходит. Сначала в ноздри ударила пещерная сырость, а затем — свежий воздух. Я откашлялся, а затем опёрся о камень и громко вдохнул чистый свежий воздух. Немного придя в себя, я огляделся. Талморское посольство вместе с лесом, окружавшем его, горели. Кто-то пытался тушить огонь, кто-то устало брёл по дороге в сторону Солитьюда. Рядом со мной стояла Дельфина и пыталась привести меня в чувство. Даже в моём состоянии я понял, что наш разговор будет не самым приятным: догадаться, зачем я пошёл в посольство, было несложным. Больше придерживаться легенды об иностранном этнографе смысла не было. Я устало сполз на землю и разбитым взглядом посмотрел на бретонку. — Карты на стол, Фина? Дельфина усмехнулась и подала мне руку, помогая подняться. — Да я догадывалась, что с тобой что-то не так. Слишком спокойно ты себя с бандитами вёл, но при этом нервничал, когда мы разбивали лагерь после убийства дракона. — Вообще-то, у меня тоже есть мысли на твой счёт… Клинок. Бретонка сначала чуть не ахнула, но затем с вызовом посмотрела на меня. — В армии не учат в одиночку раскидывать громил и говорить на альтмерисе с хорошим ауридонским произношением, — пояснил я. Мы прошли вглубь леса, не тронутого пожаром и сели на поваленное бревно. — Самогонку будешь? — бретонка вытащила из рюкзака бутыль и протянула мне. Я молча откупорил бутылку и выпил прямо из горла. Самогонка обжигала внутренности и туманила разум, но я продолжал пить, делая глоток за глотком. — Мне оставь, — Дельфина отобрала у меня бутылку и отхлебнула немного. — Радоваться смерти даже таких тварей, как талморцы, я не буду. К тому же, в посольстве работали и гражданские: повара, уборщики, прачки… Будем считать, что выпили за упокой их душ. Позади слышался цокот копыт и громкий звон бубенцов. — Огнеборцы из Солитьюда приехали, — сказала Дельфина. — Если там остались твои документы, то у тебя есть шанс считаться погибшим. Либо же заявиться, как выжившему. Я забрал бутылку. — Документов, которые мою личность удостоверяют, не было даже при мне. Я же не дурак, разгуливать по Скайриму, как нелегал, и при этом таскать юстициарский значок. Однако в любом случае меня теперь ждёт новая жизнь. Эленвен выбила эвакуацию посольства, скоро за гражданами Доминиона должен придти корабль, однако меня в списки на эвакуацию внести не успели, да и я не захотел. Наверное, я теперь в отставке. Предлагаю выпить за новую жизнь, — и сделал пару глотков. Самогонка уже овладела моим разумом. Ноги плохо слушались, а в голове царил туман. Все мысли выливались наружу сами собой. — Давай выпьем за новую жизнь, — Дельфина последовала моему примеру. — Я — бывший Клинок, ты — бывший талморец. И мы в одной лодке. — Лодке под названием «Драконья стража», — подхватил я. Немного помолчав, я спросил: — Ты ведь знала, что Малборн работал на талморцев? — Конечно. Во-первых, половина эльфов Хаафингара там обслугой работало. Во-вторых, у Малборна к талморцам свои счёты: они убили его семью, и в качестве мести он сливал талморские секреты, которые узнавал, либо имперцам, либо мне. Бретонка обернулась на горящее посольство, которое тушили прибывшие огнеборцы. — Теперь, правда, в его услугах имперцы нуждаться не будут. — Она усмехнулась. — Интересно, сколько подарков талморцы им оставили? Я пожал плечами. Скорее всего, самое важное успели уничтожить. Однако если Эленвен практически подарила мне досье на всю скайримскую элиту, то сколько ещё интересного лежало в коробке, предназначенной на уничтожение? И что талморцы собирались увезти с собой? Что из этого уцелело? Ответов мы с Дельфиной не узнаем никогда. — Мой вопрос. Что ты на самом деле делал на Солстхейме? Вряд ли Талмор интересовали обычаи местных туземцев. — Секрет обработки сталгрима. Не спрашивай, зачем. Я сам не знаю — он настолько редок, что даже полсотни человек им быстро не вооружить. Хотя оружие из него выходит хорошим. Секрет обработки сталгрима я так и не узнал. Задумавшись, я посмотрел вдаль. — А коллекционер и его связной были выдумкой? — Не совсем. Связной — и есть Малборн. Он сказал, что у талморцев есть что-то про акавирское наследие Клинков. Конечно, он не смог бы прокрасться к талморским документам: не его рабочая зона. Но у него был кто-то, кто мог бы пробраться туда и раздобыть их. Либо Малборн ничего не понял, либо Эленвен, сама того не зная, подарила именно мне те «сведения», которые были у Талмора. — Давай по третьей выпьем? — предложил я. — Два — плохое число у моего народа. — И за что пить будем? — усмехнулась Дельфина. — За победу над драконами? — За надежду, — сказал я и вытащил украденную со стола Эленвен тетрадку. — Здесь говорится, что Эсберна, одного из последних Клинков, видели в Рифтене. Эленвен сказала, что он якобы там больше не живёт… Но Клинки хорошо умеют обманывать, не так ли? Бретонка выхватила у меня из рук тетрадь, уронив бутылку не землю. Она принялась листать её, а затем с радостным визгом обняла меня. — Он жив! Эсберн, мой друг, всё это время был жив! Рион, мы спасены! — Дельфина подняла бутылку. — За надежду! Отхлебнув немного, она протянула самогонку мне и сняла с шеи кристалл. Когда бретонка потёрла его основание, он засветился голубым светом. — Фаренгар! Фаренгар, ты меня слышишь? — Дельфина, в чём дело? — из кристалла послышался голос мага. — Эсберн жив! И он где-то в Рифтене! Даже если и умер, то всё равно надо искать зацепки в Рифтене! Фаренгар недовольно вздохнул. — Где мы достанем ресурсы для этого? Мы и так кучу средств на твоего «связного», — эти слова маг произнёс с язвительным окрасом, — потратили. Ты одна в эти катакомбы потащишься? Жить надоело? В целом Фаренгар говорил правильные вещи. Если местное отребье перебило отряд талморских оперативников, то даже мы вдвоём с ними не управимся! Применять ту’ум там может быть опасно: можно случайно обрушить перекрытия и похоронить нас под толщей земли. — Он прав, Дельфина, — сказал я. — Ого, с тобой наш этнограф? Он передумал домой возвращаться? — А я уже дома, — хмыкнул я. Маг снова вздохнул. — В общем, возвращайтесь Ветренный Пик. Ничего не обещаю, но попробую поговорить с Хронгаром. Конец связи. Кристалл погас. — За надежду, — произнёс я и отхлебнул самогон.