Аккорды безумия

Через неделю в Ветренный Пик из Винтерхолда приехала миловидная данмерка в сопровождении пожилого норда и пары боевых магов в кольчугах и голубых сюрко с вышитым на них символом Коллегии. Старик представил девушку, как Брелину Марион, и сказал, что она в полном распоряжении Фаренгара. Маги положили на стол стопку книг. Переночевав, они отправились обратно, оствив Брелину нам. Утром Фаренгар велел нам с Дельфиной изучить книги, а сам отправился показывать Брелине её работу, пока он будет в отъезде. Среди книг мы отобрали две: все остальные просто повествовали об истории Солстхейма или же рассказывали о дарах Всесоздателя и ритуале очищения, который я знал и даже сам проводил. По возвращению Брелина выглядела очень счастливой и довольной, а когда Дельфина предложила ей выпить с нами чаю, она и вовсе засияла от радости. — Это невероятно! — сказала она. — Использовать естественные магические потоки для обогрева и освещения — это гениально! А комната с полем просто прекрасна. И воздух там такой свежий, как в Дешаане после грозы. Фаренгар с недоумением посмотрел на неё. — Разве в Коллегии Винтерхолда не используется аналогичная система? Насколько я помню, колодцы во дворе и трёх залах тоже концентрируют магическую энергию. Данмерка задумалась. — Не совсем, — неуверенно ответила она. — Колодцы концентрируют всю магическую энергию, которую могут поймать, а затем распределяют её по Коллегии. В Саартале для обогрева и освещения используется какой-то древний артефакт, который сам по себе — мощный источник энергии. Мы предположили, что именно из-за него произошла Ночь Слёз: древние эльфы хотели завладеть им силой, но они не смогли вынести его оттуда. Мы тоже не стали, и наши маги перераспределили его магические потоки по всему Саарталу, чтобы в нём можно было жить. — Вы до сих пор не выяснили, что это? — спросил я. — Пока мы зовём его Оком Магнуса. Насколько это название правильное, мы не знаем. — Брелина отпила немного чая. — А ещё я думала, что все норды за пределами Коллегии — расисты и грубияны. Но господин Хронгар весьма дружелюбен. — Это Вайтран, девочка, — пожала плечами бретонка. — Здесь людям всё равно на твой цвет кожи или остроту ушей, если ты соблюдаешь правила. Весь следующий день мы собирались в дорогу. Наши планы ехать налегке рассыпались: в небольшой багаж уже вошло два акавирских меча, лук Дельфины с комплектом стрел, заряженные великие и большие камни душ, которые повёз Фаренгар и три увесистые книги, не считая еды, запасной одежды и снаряжения для полевого лагеря. — Прибьёмся к торговцам, — решил маг. — По Солстхейму торговцы не ходят, и от Вороньей Скалы до деревни скаалов придётся идти пешком, — рассудил я. — К тому же, торговцев ещё дождаться надо. Брелина заметила, что мы собираемся повезти с собой книги и загородила Фаренгару путь к столу. — Книги нельзя никуда увозить! — возмутилась она. Голосок у неё был тоненький, да и сама она была маленькой и хрупкой. Даже Фаренгар, не обладавший крепким телосложением, с лёгкостью бы поднял её за шиворот и убрал с дороги. — Сэра, вы ведь знаете правила Арканеума! — Брелина, с книгами ничего дурного не случиться, — пообещал маг. — Клянусь Шором, Кин и всеми богами. Девушка забавно насупилась и скрестила руки на груди. — Книги нельзя никуда увозить. Ураг накажет и вас, и меня. — Брелина, послушай: эти книги нам очень нужны, — сказала Дельфина. — Мы будем беречь их как зеницу ока. Ты ведь не расскажешь Урагу, что Фаренгар забрал их с собой, так ведь? — А если расскажу? Он ведь может спросить! И в любой момент потребовать обратно. Фаренгар вздохнул и показал Брелине хрустальный шар, соединённый с камнем душ. — Смотри. Это — наше устройство связи. Если Ураг вдруг потребует у тебя книги, перенаправь его ко мне. — Маг показал, как надо активировать устройство связи и направлять на правильный канал. Один из кристаллов на серёжках засиял голубым свечением. — Я с этим старым ворчуном договорюсь. К слову, можешь напомнить ему, что он мне до сих пор денег должен за огненную соль двойной очистки. Данмерка невинным взглядом осмотрела нас, а затем выдохнула. — Хорошо. Я надеюсь, что со мной никто не будет выходить на связь. Бич Драконов мы завернули в отдельную тряпицу, и его решил нести я, прикрепив к рюкзаку. Второй меч Дельфина держала на перевязи — на случай, если придётся защищаться. Мы надеялись, что нам с Фаренгаром удастся отпугнуть незадачливых разбойников магией, и бретонке не придётся вступать в бой. Книги мы поровну распределили между собой. Готовый рог, как и серьги, нёс Фаренгар. Дельфина взяла две наполненные самогоном фляги. Мы отправились в путь ранним утром. Пока заря только занималась над горами, было прохладно, и приходилось кутаться в шарфы. Когда мы спустились на равнину и добрались до моста через Белую Реку, поднялось солнце и стало намного теплее. Мы остановились, чтобы убрать тёплую одежду в рюкзаки и пошли по дороге на Виндхельм. — Приречная застава, — пояснила Дельфина, указав в сторону высокой скалы, а затем горько усмехнулась. — Новая столица Вайтрана. Фаренгар грустно посмотрел на руины города, простиравшегося на другом берегу. — Надеюсь, мы победим, и Вайтран отстроят заново. Жить во дворце, если честно, намного приятнее, чем в нордских руинах. Даже пропитанных магией. Едва мы миновали разрушенные башни, стоявшие на разных берегах реки и соединённых мостом, как оказались в тени деревьев и могли не бояться, что с неба нас увидит дракон. Однако этот отрезок пути был лишён пещер или крупных нордских руин, и ночевать нам приходилось в лесу. На третий день мы добрались до шахтёрского посёлка, где переночевали. Местные жители узнали меня и удивились моей компании, однако лишних вопросов не задавали. Самогон и вовсе сделал нас их лучшими друзьями на ближайший вечер. Виндхельма мы достигли вечером следующего дня: мы рискнули и срезали по вулканической равнине, то и дело отбиваясь от спригганов и хищных зверей. Едва мы достигли дальних окрестностей города, как Дельфина спрятала меч в войлочном одеяле и закуталась в платок. Мы вопросительно посмотрели на неё. — Ульфрик меня знает, — пояснила она. — А я не хочу встречаться с этим человеком. Фаренгар не стал расспрашивать её — он лишь понимающе кивнул и молча продолжил путь. Меня мучило любопытство: интересно, откуда бывший Клинок, не успевший толком послужить, знает мятежного ярла Истмарка? Конечно же, расспрашивать бретонку сейчас было самоубийственной глупостью. Пока я договаривался с капитаном «Северной девы», Фаренгар и Дельфина ждали меня в одном из постоялых дворов. Гьялунд не забыл меня и с хитрой улыбкой помахал мне рукой. — Решил всё же вернуться? — спросил он. Я кивнул. — Это правильно. Тем более, что в Вороньей Скале вторая жизнь начинается. В шахте под городом ещё эбонит нашли. Моряк приобнял меня за плечо и отвёл в сторону. — Когда я собирался плыть обратно на Солстхейм, — он начал говорить заговорщическим шепотом, — ко мне подошёл эльф. Высокий, как ты. Просил отвезти на Солстхейм. Одет он был, как норд, но от его одежды пахло могильной сыростью, будто он в кургане жил. А ещё он платил золотыми монетами — сначала я не рассмотрел их, но когда пошёл на рынок, то понял, что они какие-то странные. Вот, посмотри. Гьялунд вытащил из-за пазухи золотую монету. На первый взгляд, она была ничем не примечательной, но когда я взял её и внимательнее рассмотрел, то понял: монета была очень странной. Она была тяжелее современных, а на аверсе была отчеканен профиль мужчины в короне из огромных острых зубов. — Я показывал её человеку, который разбирается в истории, и он сказал, что такие монеты чеканили в Первую Эру, во времена короля Харальда… И под закат Драконьего Культа. Я вернул монету. — Допустим, этот мер ограбил древний могильник, — предположил я. — Мне на самом деле всё равно, откуда у него деньги, — моряк спрятал монету за пазухой. — Интересно вот что. Когда мы увидели дракона, то на всякий случай решили спрятаться и переждать, но эльф вышел на открытое место и начал петь какую-то песню — не по-эльфийски, но и не по-нашему. Дракон будто услышал её и улетел прочь. Какое-то время эльф пробыл на Солстхейме, полез в старую эбонитовую шахту, нашёл ещё залежи… Но странно другое. Мужики в Вороньей Скале говорили, что он обыскивал все нордские могильники и искал рабочих, чтобы откопать их. Нашлось несколько незадачливых скуумщиков, которые согласились поработать с курганом недалеко от Вороньей Скалы. Он сказал, что вернётся спустя какое-то время — и неделю назад я снова повёз его на Солстхейм. И в дороге он расспрашивал о тебе. История моего сородича была очень интересной. Я вспомнил, что слышал историю о некоем альтмере, интересовавшемся нордской историей. Возможно, это был он? — Ему было интересно, что на Солстхейме делал ещё один альтмер? Гьялунд покачал головой: — Его больше интересовали твои подвиги на Камнях Всесоздателя и убийства драконов. Допустим, он услышал об этом от скаалов, или же в «Пьяном нетче». Однако он расспрашивал, как ты выглядишь и самое интересное — как сражаешься. Конечно, я сказал ему, будто вы все для меня на одно лицо, а как ты сражаешься — не видел. Рассказ моряка создал у меня впечатление, что таинственный альтмер обо мне слышал; возможно — как о талморском юстициаре. — А этот альтмер не намекал… на мою профессию? — Он обмолвился, что слышал, будто на Солстхейме работает экспедиция с вашей родины, и якобы хотел не столкнуться с ней. В моём разуме окончательно сложилась картина о том, кем был этот альтмер: Эленвен говорила об агенте, который сошёл с ума и переметнулся к возрождённому Драконьему Культу. Кажется, это был именно он. — Его легко будет узнать? — спросил я. — Я думаю, что на Солстхейме вы вдвоём будете единственными высокими эльфами. Даже если внезапно придёт ещё одна экспедиция с вашей родины, ты легко его узнаешь: у него борода русая, длинная, в неё он заплетает бусины на старый нордский манер, и делает такую же причёску, как я. Выглядит он старше тебя, и говор у него немного другой. В ответ я улыбнулся и по-дружески хлопнул моряка по плечу. — Спасибо, Гьялунд. Буду осторожен. И, знаешь: я думаю, что тебе надо будет отдохнуть. Залечь на дно. — Вы втроём что-то задумали, верно? — догадался он. — Нечто ещё более сумасшедшее, чем убийство того типа, что мешал нам всем спать? — Можно и так сказать. Возможно, у нас получится, и мы все вместе напьёмся в «Пьяном нетче». Возможно, мы погибнем — и ты выпьешь за упокой наших душ. Гьялунд усмехнулся: — Рисковый ты мужик, Анкарион. Я бы и на половину из того, что ты сделал, не решился. — Сам не думал, что способен на такое. На Солстхем мы отправились следующим утром. «Северная дева» вышла из фьорда в открытое море и взяла курс на север. Когда я впервые увидел Солстхейм, меня одолевала тоска и злоба, что мне придётся прозябать среди ледников, но сейчас я с нетерпением ждал, пока остров появится на горизонте. Я мечтал как можно скорее увидеть каменный форт Вороньей Скалы, базальтовые скалы и даже умирающий лес Хирстаанг. Возможно, когда-нибудь природа Солстхейма восстановится, из-под пепла пробьются новые зелёные ростки, и моряков будет встречать красивый зелёный лес. А может, молитвы Джеффре или Всесоздателю помогут этому? Я стоял на палубе и смотрел вдаль, когда сначала на горизонте показался чад Красной Горы, а затем в ноздри стали попадать мелкие частицы пепла. Небо постепенно начало обретать рыжий оттенок. Корабль вошёл в небольшой залив, где с берега виднелись базальтовые скалы, а вскоре показалась массивная стена Вороньей Скалы. Я вышел к носу корабля, не сдерживая улыбки. В душе царила радость и желание как можно скорее ступить на берег. Гьялунд отдал старпому распоряжения, тот начал отдавать приказы матросам. Мне пришлось уйти под навес из варёной кожи, чтобы не мешать им работать, и заодно — собирать вещи. Фаренгар чувствовал себя плохо — за время поездки его одолевала морская болезнь, он постоянно пил зелья и по пути спал. Нам с Дельфиной пришлось растормошить его. — Слава богам, — пробомотал он. — Когда наконец винтерхолдцы порталы вернут? Хочу порталы. Бретонка по-дружески похлопала его по плечу, а затем — протянула зелье от тошноты, которое маг тут же осушил. — Воздух тут странный. Будто сотни костров чадят, — заметила Дельфина. — Да. Красная Гора опять извергается, — ответил я. — Хотите посмотреть? Мы выглянули из-под навеса так, чтобы не мешать матросам готовиться к причаливанию. Фаренгар пытался отдышаться, однако сначала закашлялся, а потом несколько раз чихнул. Бретонка молча вглядывалась в огненное чудовище на горизонте, тяжело вздохнула и предпочла вернуться внутрь. Какое-то время она молча сидела на лежанке, а затем взяла себя в руки и улыбнулась: — Скоро моя мечта исполнится, и я попробую данмерскую кухню. Не будем же мы на голодный желудок в дорогу отправляться? От упоминания еды из груди Фаренгара вырвался порыв к рвоте. Он зажал рот, выбежал наружу и свесился за борт корабля. Я подошёл к нему. Когда он начал захлёбываться собственным кашлем, я со всех сил похлопал его между лопаток. — Дыши спокойнее, — посоветовал я. — И смотри на берег. Морская болезнь — это попытки глаз обмануть твой разум. Ты видишь неподвижные предметы, но двигаешься сам. Смотри: на берегу есть деревья, их кроны двигаются. Ещё там ходят люди. Глаза видят движение, тело его чувствует, и разум успокаивается. Маг последовал моему совету и принялся смотреть на берег. — Хреновое место, — пробурчал он. Затем его взгляд зацепился за Камень Земли. — А вот и тот самый камень Всесоздателя. Напоминает он мне что-то… Всесоздатель же отвечает за плодородие? Впервые за время путешествия я увидел на его лице улыбку. Попытка пошутить была для меня хорошим знаком: Фаренгар борется со своим болезненным состоянием. Я рассмеялся и по-дружески похлопал его по плечу. Когда мы наконец причалили, я поспешил надеть капюшон — не было желания попадаться на глаза ни советнику Арано, ни капитану Велету. Впрочем, меня бы всё равно выдал мой рост, и я надеялся, что никому из данмеров не придёт в голову представить меня, бывшего талморского юстициара, в обществе норда и бретонки. Фаренгара всё ещё мутило, и он неуверенно плёлся за мной. Я велел ему опереться о моё плечо, а его рюкзак мы с Дельфиной несли вдвоём. Маг пришёл в себя, когда мы вышли на центральную улицу города. Мы отдали ему рюкзак и направились к трактиру. Воронья Скала действительно расцветала. У редоранцев нашлись деньги на ремонт домов и даже на небольшой цветник в центре базарной площади. Стояли новые передвижные лавки, среди торговцев я заметил и людей, и меров и даже баандарских коробейников. Среди торговцев я увидел двух человек в простой домотканной одежде, и узнал их. Это были Никулас и Эддла, самые любознательные и открытые из скаалов. Кажется, они решили воспользоваться возрождением Вороньей Скалы для торговли — на примитивном прилавке лежали выделанные шкуры, скаальские украшения и даже соленья в глиняных горшочках. Я хотел подойти к ним и поздороваться — однако Дельфина одёрнула меня, и мы направились в «Пьяного нетча». Гелдис Садри узнал меня и встретил скупой ухмылкой. — Кажется, Адрил проиграл сотню монет, — сказал он. Я вопросительно посмотрел на него. — Капитан Велет и советник Арано устроили дружеский спор, вернёшься ты, или нет. Модин был уверен, что ты вернёшься к своей дикарке, а Адрил считал, что ты уплывёшь на свой Саммерсет и будешь о нас только в страшных снах вспоминать. Но какой я хозяин таверны, если мои гости до сих пор не обслужены? — данмер приосанился. — Чего желаете, мутсэры? Глаза Дельфины загорелись. — Я давно мечтала попробовать данмерскую кухню. Что посоветуете для начала? Фаренгар устало поднял на трактирщика глаза: — А мне — что-нибудь сытного и нейтрального на вкус. И не из рыбы! — Мне того же, что закажет кано, — добавил я. — Тогда я бы всем вам посоветовал тыквенное ризотто — рис, тыква, немного бульона и зелени. Ещё советую фалафель из пепельного батата и винограда. И чай из коммуники. Ризотто и фалафель готовы, разогреем. В дорогу бы советовал купить капустного печенья, но его придётся немного подождать. Капусту привезли из Блэклайта, нежнейшие листы. Коммуника дешаанская, самая вкусная во всём Морровинде! Мы переглянулись. — Давайте всё, — решила Дельфина. Данмер велел работникам разогреть ризотто и фалафель на три порции и заварить чай с коммуникой. — Может, дождётесь обеда и отведаете долму из гуарятины? — улыбнувшись, спросил он у бретонки. — Это кусочки фарша с овощами, завёрнутые в виноградный лист и потушенные на пару. Очень нежное блюдо, и совсем не вредит фигуре. — Нет, спасибо, — отрезала она. — Мы скоро отправимся в дорогу. — Жаль, очень жаль. Но вы обязательно приходите на праздник урожая, по традиции я вынужден бесплатно угощать выпивкой… Но вас угощу с удовольствием. Мне должны привезти дешаанской суджаммы и гриифа, конечно же, мы сварим к празднику мацта. Дельфина улыбнулась трактирщику в ответ: — Тогда я неформально угощу вас нашей самогонкой. Заметив в глазах Гелдиса огонёк, я не сдержал усмешки. Кажется, они с бретонкой нашли друг друга. — А вы умеете? У нас часто остаются бататовые очистки, я пытался выгнать из них что-нибудь, но ничего не выходило. Если вы сможете мне помочь, это будет лучшим днём в моей жизни. — Очистки — самое капризное сырьё. Для него нужен хороший аппарат. — Дельфина покосилась на Фаренгара. — Мы ведь отплатим мутсэре трактирщику за гостеприимство хорошим подарком? Данмер засиял от радости. — Мутсэра знает наши традиции? Я умер, и Азура наградила меня местом в Лунной Тени, или это происходит наяву? — Всё наяву происходит, не переживайте, — успокоила его Дельфина. — Знаете, до пришествия драконов я сама была трактирщицей, и ещё год назад я бы с удовольствием пригласила вас поучаствовать в небольшом кулинарном поединке. Судя по похотливому огоньку, загоревшемуся в глазах Гелдиса, подумал он о совсем другом. Конечно, бретонка без труда бы отшила данмера, позволь он себе лишнего, однако мне совсем не хотелось, чтобы она тратила на трактирщика своё время и силы. — Я думаю, у господина трактирщика хватало бы забот и без кулинарных поединков, — отрезал Фаренгар. Гелдис прикусил губу, а затем разложил по тарелкам разогревшиеся ризотто и фалафели. — Чай скоро будет, — сказал он и подмигнул Дельфине. — А от кулинарных поединков я ни разу не отказывался. Еда в «Пьяном нетче» всегда была вкусной. Я был рад съесть что-то, отличное от моряцкого пайка, рыбы или тушёных речных моллюсков. Дельфина с внимательностью кулинара разглядывала каждый ингредиент, попадавшийся ей, пыталась понять, как его приготовить и, кажется, получала удовольствие от того, что её давняя мечта сбылась. Фаренгар ел без особого удовольствия, просто утоляя голод. Зато он с необычайной жадностью набросился на кислый чай. После завтрака мы, наполнив фляги водой и забрав капустное печенье, отправились в путь. Я велел своим спутникам подождать меня и подошёл к лавке Эддлы. Женщина пересчитывала выручку, и меня приветствовал её сын: — Доброе утро, мутсэра, — улыбнулся он. — Чего… Его улыбка стала ещё шире, словно он узнал меня. — Матушка! Матушка, Анкарион вернулся! Фрея правду говорила! Эддла оторвалась от монет и подняла на сына взгляд. — Что? — она повернула на меня голову и подскочила с места, желая обнять меня. — Бладскаал! А я не верила, думала, что Фрея неправильно духов услышала. Ну всё, теперь у нас дела лучше пойдут. Я обнял женщину в ответ. — Фрея ждала меня? — Конечно! Как и Фанари, Деор, Вульф, Аэта и ещё многие другие. Ты ведь не просто бладскаал. С тех пор, как Фрея заняла место отца, наш народ остался без защитника. Фанари хоть и наш вождь, но она — не воин. — Я тоже. Эддла упёрла руки в бока: — А кто Предателя убил? Кто наших молодых охотников от рьеклингов спасал? Кто драконов от деревни отгонял? — Она махнула рукой. — Ладно, иди. Тебя вся деревня ждёт, а мы завтра вернёмся. Попрощавшись, я вернулся к Фаренгару и Дельфине. Мы отправились в дорогу. Идти по мёртвому лесу было неприятно — пепел норовил забраться в ноздри, глаза и волосы. Дельфина была рада платку, который повязала сразу после того, как вышла из «Пьяного нетча». Нам с Фаренгаром пришлось повязать шарфы на шее, тем самым плотнее прижав к голове капюшон, а их концами прикрывать нос. Едва мы вышли на зелёную равнину, дышать стало легче. Я выровнялся и полной грудью вдохнул свежий воздух, пропахший травами. Прохладный ветер будто приветствовал меня, приятно обдувая лицо. По дороге я гладил каждый камень и каждый куст, до которого мог дотянуться, приветствуя остров в ответ. С каждым шагом, что приближал меня к деревне скаалов, моё сердце билось всё быстрее. Я ждал встречи со скаалами — с суровым Вульфом, работящими Бальдором и Деором, с забавной малышкой Аэтой, с хмурым Ослафом… С Фреей. Где-то в глубине души этой встречи я даже боялся. Мне ведь придётся сказать ей, что нам придётся использовать Камни Всесоздателя, которые мы с таким трудом очистили. Я боялся, что она не поймёт нас, а то и вовсе с позором прогонит. Становиться её врагом я хотел в последнюю очередь. К деревне скаалов мы подошли почти под вечер. Было ещё светло, однако облака уже окрасились в рыжий закатный цвет. Фаренгар шёл впереди, как наименее выносливый из нас, и он первым заметил между деревьями детскую фигуру. Приглядевшись, я узнал Аэту. Девочка собирала в перелеске грибы к ужину, по дороге лакомясь ягодами. Кажется, она услышала нас: она выровнялась и принялась раздумывать, выйти ли навстречу, или убежать и спрятаться. Я велел товарищам остановиться, снял капюшон и вышел вперёд. — Дяденька Рион! Аэта, бросив лукошко, бросилась ко мне. Я подхватил её на руки и обнял. — Здравствуй, малышка. — А папа говорил, что Солстхейм прогнал тебя, и ты больше не вернёшься. Я рассмеялся: — Просто я ему не нравлюсь. Девочка пожала плечами: — Ему только пироги Йосы нравятся. — Она указала пальчиком на Дельфину и Фаренгара. — А это твои новые друзья? Они тоже будут жить с нами? — Да. Они какое-то время поживут с нами. Знакомься: Дельфина и Фаренгар. Они приехали оттуда же, откуда и Тарстан с Моруэн. С большой земли. От усталости маг выдавил лишь скупую улыбку. Бретонка помахала девочке рукой: — Здравствуй, милая. Приятно с тобой познакомиться. От смущения Аэта забавно опустила взгляд и прикусила губки. — Мне тоже. — А ты не боишься ходить в лесу одна? Аэта хорошо знала лес и в случае необходимости — умела прятаться. К тому же, далеко от деревни она никогда не уходила. — Нет. Мама говорит, что Всесоздатель ведь в любой момент может переселить меня в другое тело, и бояться незачем. Я поставил девочку на землю. — Забирай лукошко, пойдём все вместе. Улов у Аэты был богатым, и я решил понести наполненное грибами лукошко. Девочка сгорала от любопытства — она разглядывала посох Фаренгара, расспрашивала Дельфину обо всём подряд и даже осмелела настолько, что под конец пути шла за руку со мной и бретонкой. Играя, она повисала у нас на руках, пыталась кувыркаться — однако у неё не хватало силёнок, и она просто со смехом дрыгала ногами. — Тётенька Фина, а ты очень сильная! — заметила она. — А дяденька Фар почему такой угрюмый? — Дяденька Фар давно не ходил по горам пешком, — ответил маг и, протерев лоб от пота, выдохнул. — До Виндхельма как-то легче шлось. Аэта хихикнула. — Ничего, ты быстро привынешь! Дяденька Рион раньше тоже угрюмый ходил, но потом повеселел. Едва мы пересекли границу деревни, как девочка огласила округу пронзительным криком: — Бладскаал вернулся! Она забрала у меня корзину и побежала по улице, крича о моём возвращении. Её крик привлёк всеобщее внимание — народ оторвался от своих дел и разглядывал нас. Узнав меня, мне приветственно махали рукой, но затем возвращались к работе, словно я не уезжал на большую землю, а просто на пару дней отправился в Воронью Скалу для обмена. Меня ничуть не задевало это: наоборот, лишь больше показывало мне, что я стал неотъемлемой частью народа скаалов. — Кажется, им на нас плевать, — заметила Дельфина. — А ты хотела, чтобы нас встречали луками и копьями? — ехидно спросил Фаренгар. — Нет. Мне даже это нравится. От работы оторвались лишь Деор и Вульф. Старый охотник крепко обнял меня и спросил, когда мы снова пойдём на охоту — ему не терпелось посмотреть, не разучился ли я выслеживать добычу и загонять её. Затем оба скаала в интересом разглядывали моих товарищей. На Дельфину они смотрели, как на диковинку. — Вроде коротышка, а выглядишь крепкой, — заключил Вульф. Бретонка пожала плечами. — Ты ещё лесных эльфов не видел. Эти гады мелкие и юркие, но охотники отменные. — Надо бы про вас Фанари сказать, — решил Деор. — Ладно, Рион, ты — бладскаал, и, считай, домой вернулся. А вы двое — чужаки, наши гости. Кстати, Рион, у нас пару месяцев назад твой сородич был. Странный тип. Вульф злобно зарычал: — Да уж. Дружил с Тарстаном, выглядел, как воин Тирска по праздникам, на охоту с нами ходить брезговал, да ещё и курганом Стража интересовался. У Фреи всё про него и Предателя расспрашивал. Хорошо, что Фанари его прогнала из деревни. Выходит, сумасшедший юстициар был здесь, на Солстхейме. Однако Фанари прогнала его, и в деревне скаалов, слава Ауриэлю, я с ним не встречусь. Однако он может гостить в Тель-Митрине или же в Вороньей Скале. — Капитан Гьялунд сказал, что неделю назад снова отвёз его на Солстхейм. Мужчины кивнули, а Дельфина и Фаренгар вопросительно оглядывали нас. Маг, однако, быстро успокоился и перестал придавать этому значение: — Такой же учёный, наверное. Не моё, конечно, дело — но зря вы так. Чем больше учёных поживёт среди вас, тем лучше у вас будет репутация. Скаалы с недоумением переглянулись, а затем посмотрели на Фаренгара, словно он сказал что-то оскорбительное для них. — Репа… что? — переспросил Деор. — Ре-пу-та-ция, — повторил маг. — Это значит, о вас все будут думать, как о мирных и открытых людях, а не сумасшедших дикарях. Вульф покачал пальцем: — Не учёный он был. Я знаю, как себя ведут учёные, и как они выглядят. Этот эльф был сложен как воин, но пахло от него могилой, а глаза были безумными. Как у моего брата, когда он из деревни уходил. А ещё Тарстан рассказал, что он хорошо знает древний язык. Слишком хорошо. — Его надо будет убить, Вульф, — решил я. — Но так, чтобы никто не понял, как это произошло. Фаренгар успел отдышаться и придти в себя. Ему хватило сил, чтобы вмешаться в наш разговор и, активно размахивая руками, возражать: — Нет-нет, никаких убийств. Мы ведь цивилизованные люди… и мер. Надо расспросить его, кто он такой. Угостим кружкой мёда — он ведь одевается, как норд, значит, пусть покажет, что наша культура ему стала близка. А там он сам запоёт. Доверьте это мне. Деор хмыкнул. — Нет. Если вы решите поговорить с ним, делайте это у тёмных эльфов. Или у воинов Тирска, если он к ним пойдёт. Не надо, чтобы он снова сюда приходил. У него душа тёмная и глаз дурной. Охотник повернул куда-то готову. — Ладно, чужаки. Идите за мной, покажу вас Фанари. А ты, Рион, иди к Фрее. Ждёт она тебя. Заметив его хитрый прищур, я развернулся. На пригорке, недалеко от дома старосты, стояла Фрея. Сердце забилось так часто, что казалось, выпрыгнет из груди, ноги будто отнялись и сами направились к шаманке. — Здравствуй снова, Рион, — на её губах засияла мягкая и добрая улыбка. Ничего не говоря, я крепко обнял её, а затем поцеловал. Я вернулся домой.