Аккорды безумия

До Дня Сказок у нас было ещё пять дней, и Талвас решил задержаться в деревне скаалов. Никогда прежде я не видел его столь оживлённым: вместе с Фаренгаром они полностью погрузились в теоретические изыскания, и порой даже забывали о необходимости поесть и поспать. Данмер так же пытался изучить чары на Биче Драконов — однако сразу признался, что не сможет их повторить. В Воронью Скалу мы выдвинулись вчетвером — от скаалов с нами шла Фрея. Заодно мы бы с ней проверили, насколько Камни Солстхейма пропитаны силой, и хватит ли её на наш план. Дельфина осталась в деревне на случай, если воины Тирска решили бы напасть. Талвас нагрузил на своего гуара наши вещи, и мы отправились в дорогу. Камень Ветра мы проверили вечером накануне, и первую остановку мы сделали возле Камня Зверя. Фрея зачерпнула горсть земли и осыпала ей подножье менгира. Затем она опустилась перед камнем на колени и тихо запела. Фаренгар внимательно наблюдал за ней и то и дело порывался подойти ближе, но я всё время преграждал ему дорогу. — Я просто хочу посмотреть поближе, — шепнул он мне. — Её сейчас окружают мощные магические потоки, и мне интересно изучить их. Во время ритуала вокруг шаманки действительно плескалась дикая, необузданная магия, которая пронизывала Солстхейм. Поначалу я удивлялся, что смертное существо вообще способно выдерживать нечто подобное. Однажды я рискнул приблизиться, и думал, что магия испепелит меня и развеет по ветру. Фрею словно оберегала её песня, и обжигающая магия не причиняла ей ни малейшего вреда. Фаренгару оставалось лишь наблюдать с безопасного расстояния. Едва Фрея умолкла, как магия вокруг неё словно развеялась, и я разрешил магам подойти ближе, а шаманке помог подняться и отвёл в сторону. — Один из самых странных Камней на острове, — сказал Талвас, подходя ближе. — Начиная от его расположения, и заканчивая — собственным магическим потенциалом. — Не совсем согласен, — возразил Фаренгар. — Его расположение не выбивается из общей логики, причём особенно это видно по картам времён Третьей Эры. — Да, у кены Нелота была теория, что после Красного Года на Солстхейме произошла серия тектонических сдвигов, в результате которых была нарушена в том числе и магическая архитектоника острова. Фрея вопросительно посмотрела на меня. Несмотря на небольшую усталость после ритуала, она сохраняла детскую любознательность. — О чём они говорят? — тихо спросила она. — Силу Камней обсуждают, — я пожал плечами и усадил её на поваленное дерево, позволяя отдохнуть. — Помнишь же, что Фаренгар считает, что Камень Дерева — это магическое сердце острова, а камни вокруг — его защитники и помощники. — Всё верно, — его губы тронула мягкая улыбка. — Ты ведь помнишь, что Мирак выбрал именно его для постройки своего храма? Сначала я хотел возмутиться, что Фрея знала больше, чем говорила, но быстро передумал и взял себя в руки. Я сам не пытался узнать больше, и сам превратил для себя Камни в нечто священное и неприкосновенное. — Фрея, а ваши легенды ничего не говорят про Красный Год? — спросил Фаренгар. — Красный Год? — переспросила шаманка и задумалась. — Да. У нас есть история о том, как разверзлась земля и горели леса. Все учёные спрашивали о ней. — А в ней говорится, что некоторые… места поменяли своё расположение? Например, Камни Всеоздателя? Я собирался перевести тему, чтобы позволить Фрее отдохнуть после ритуала, однако та ответила на вопрос мага: — Да. Все Камни Всесоздателя, кроме Камня Дерева, сдвинулись со своих старых мест. Из-за этого то, что вы называете «магическими потоками», изменилось и ослабло, и нам долго приходилось возвращать Камням их силу. Жестами я попросил Фаренгара оставить шаманку в покое, и приобнял её. Фрея расположилась удобнее, прикрыла глаза и положила голову мне на плечо. Я вспомнил слова Айдан о том, что она сначала должна родить наследницу, прежде чем использовать знания, которые ей дала бабка. Почему Фрея не боялась купаться в магических потоках, которыми её окружали Камни? — А в твоём положении не вредно проводить эти ритуалы? — тихо спросил я. — Нет, конечно! — шаманка подняла на меня взгляд и усмехнулась. — Это всё равно, что спрашивать, не вредно ли мне дышать или есть. — Просто одна… молодая ведьма сказала, что если она начнёт заниматься магией до родов, то её дети будут слабыми и больными. Фрея покачала головой и снова нырнула в мои объятия: — Магия ведьм изменяет естественный ход жизненных потоков, зачастую ломает их. Со временем это меняет и ломает их самих. Я могу изменить жизненные потоки только если они нарушены. Ребёнку в моём чреве это не навредит, даже наоброт — сделает его сильнее. Ребёнок, который не просто унаследует от родителей магический дар, а будет сильнее их обоих… В моей голове роились мысли одна страшнее другой. Вдруг Фрея добивается чего-то своего, вдруг она специально соблазнила меня… Но я быстро выбросил эти глупости из головы. Скаалы — не агрессивные ричмены. Нашему ребёнку не придёт в голову убивать по иным причинам, кроме добычи пропитания и самозащиты, не говоря уже о чём-то ином. — Голубки, пора в дорогу! Зов Фаренгара вывел меня из размышлений. Мы поднялись и отправились в дорогу. Ещё с прошлой осени редоранцы начали разбирать сооружения, возведённые над Камнем Дерева, однако закончили они только наполовину. Возле входа в храм Мирака я заметил рабочих — они закладывали дверь булыжниками. — Зачем? — недоумевал маг. — Они ведь уничтожат это строение! — Ничего интересного там уже нет, — ответил я. — Но это варварство! — поддержал нового товарища Талвас. — Не зря кена о редоранцах так нелестно отзывался. Фрея понурила голову и свернула к Камню Земли. Я последовал за ней: нужно было объяснить строителям, кто мы такие и зачем пришли. — Погодите, — Фаренгар остановил нас. — Проверить этот менгир мы можем на обратном пути. Заодно попробуем договориться с редоранцами, чтобы они отозвали рабочих. — Они всё правильно делают, — строго ответила шаманка. — Сооружения вокруг камня надо убрать. — К тому же, они будут мешать нам во время битвы с Алдуином, — продолжил я. — Представляешь, если он Безжалостной Силой бросит эти булыжники на нас? Или, что хуже, призовёт драугров из подземных сооружений? — Хорошо, я согласен насчёт арочных сооружений, но сам Храм уничтожать нельзя. Анкарион, ты ведь учёный, ты должен понимать меня. Талвас прикусил губу, но не выдал меня. — Мы с Фреей уже обследовали его. Это жуткое место, неправильное. В его глубинах Мирак устроил святилище Хермеуса Моры, а перед входом повесил скелет дракона, словно в назидание. Или в насмешку. Не знаю. Глаза мага загорелись сильнее. — Святилище Хермеуса Моры? В типичном нордском культовом сооружении? Ты ведь представляешь… — Вход в храм надо заложить, и ты сам это прекрасно понимаешь. Столкнувшись с моим строгим взглядом, Фаренгар выдохнул. — Давай пока останемся каждый при своём мнении, и продолжим дорогу. Камень осмотрим завтра. Мы продолжили дорогу. Талвас по-дружески обнял нового приятеля: — Я на вашей стороне, сэра. Давайте я попрошу советников отложить работы, и мы изучим Храм вместе? Вдруг мы найдём там что-нибудь полезное. — Это было бы замечательно, — ответил Фаренгар. Про себя я хмыкнул, и не стал подслушивать их разговор. С одной стороны, Талвас уже мог много раз выдать меня. С другой — рано или поздно Фаренгар узнает обо мне правду. С третьей — нам всем сейчас нельзя было ссориться, и маг понимал это. А когда всё закончится, Фаренгар не будет вредить мне. Он выше этого, и просто вернётся в Вайтран, не желая меня больше знать. Тёплая рука Фреи легла на мою. Я крепче сжал её ладонь. Когда она рядом, мне были не страшны никакие проблемы. В Воронью Скалу мы добрались незадолго до сумерек. Торговля в городе закончилась, лавки и мастерские пустели, а в окнах домов зажигались свечи. Дежурившие стражники встречали нас заинтересованным взглядом. Один из них вовсе покинул пост и направился в район пристани. Едва мы миновали торговую площадь, как нас остановила пара стражников и велела следовать за ними. Нас проводили к одному из домов. Гуара Талваса взяли под уздцы и заверили, что животное будет подобающе размещено. — Мутсэры, наши гости прибыли, — отчитался солдат, зайдя внутрь. Помимо семейства Арано и капитана Велета, нас встретил ещё один богато одетый данмер. Адрил Арано вышел вперёд. — Добро пожаловать в наш город и в этот дом. Позвольте представить вам советника Ллерила Морвейна, правителя Вороньей Скалы, — произнёс он, а затем представил ему нас. Я слышал о советнике Морвейне, и представлял его по-другому. Мне казалось, что он будет таким же хмурым и суровым, как Адрил Арано, но я увидел меланхоличного моложавого мера. Выбритые на висках светлые волосы и короткая бородка усиливали моё впечатление: будто советник Морвейн занимает своё место номинально, а всеми делами занимаются Арано. — Добро пожаловать в мой дом, — у Морвейна был приятный, но тихий голос. — Слуги помогут вам разместиться, а затем позовут к столу. Пара работниц пригласила пройти за ними. Адрил Арано направился следом. — Мы думали, что придут ещё двое, — сообщил он. — Они остались в деревне на случай, если воины Тирска решат напасть, — ответил я. Данмер покачал головой, а затем замедлил шаг так, чтобы отстать от нас. Он сделал вид, что просто подпирает плечом стены, однако я чувствовал, как он наблюдает за нами. Я пытался найти любые зеркальные поверхности, чтобы проследить за Арано — однако на стенах не было ни зеркал, ни блестящих металлических украшений. Оставалось лишь надеяться на мой слух и интуицию. Ужин прошёл спокойно. Данмеры вели светские разговоры, иногда спрашивали у Талваса, как у него дела в Тель-Митрине и велели не стесняться, если возникнут затруднения. — Пусть мы из разных Домов, но живём на одном острове, — дружелюбно произнёс Ллерил Морвейн. Меня только насторожил Фаренгар: мне казалось, что на него словно свалились нехорошие мысли и предчувствия. Он то избегал моего взгляда, то исподлобья наблюдал за мной. Я сделал вид, что ничего не замечал, нахваливал угощения и ухаживал за Фреей. Глядя на то, как я подкладывал ей новые порции угощений, капитан Велет хитро улыбался. Я помнил слова Гелдиса о том, что они с Адрилом Арано поспорили на мой счёт, и аргументом Велета как раз были мои чувства к Фрее. Скорее всего, он просто был рад, что оказался прав и заодно выиграл пригоршню монет. Ночь так же прошла спокойно, разве что в комнате было немного душно. Ллерил Морвейн решил провести с нами переговоры после обеда. Мы с Фаренгаром решили воспользоваться этим, и направились к кургану Кольбьорн, взяв с собой Бич Драконов. Благо, он находился немногим больше, чем в часе ходьбы. Фрее я велел оставаться в городе: мне показалось, что с Синдири Арано они вчера нашли общий язык, и могли бы провести время за женскими разговорами. По крайней мере, с ней шаманка будет в безопасности. Курган был раскопан не полностью, и часть пепла уже успела занести вход. Палаточный лагерь, находившийся в небольшом отдалении от места раскопок, так же был занесён пеплом. Костровища не зажигались уже очень давно, однако судя по оставшимся следам, редоранцы поживились здесь несколько дней назад: они забрали большую часть палаток и припасов, оставив лишь сломанные инструменты и испорченные деревянные колышки. По деревянному пандусу мы спустились к тяжёлой двери и открыли её. Спёртый воздух подземелий ударил нам в ноздри, однако среди запаха вековой пыли и сырости я отчётливо ощущал ещё один запах: запах гниющей плоти. Фаренгар закашлялся, а затем отскочил в сторону и согнулся, придерживая рот. — Фар? — негромко позвал я. — Ничего. Сейчас привыкну. Маг отдышался, будто набираясь смелости, и направился внутрь. Перед тем, как пересечь порог, он ещё раз глубоко вздохнул. Внутри было темно, и нам приходилось освещать дорогу магическими огоньками. Каждый раз, когда мы находили древнюю жаровню с остатками горючего или брошенные фонари, мы зажигали их. Запах гниющей плоти усиливался, и даже я едва сдерживал рвоту. Первая кошмарная находка не заставила ждать нас на первой развилке: к деревянной перекладине был приколочен распотрошённый труп данмера. Его гниющие внутренности были аккуратно разложены вокруг мертвеца. Я надеялся, что несчастный умер быстро — лицо так раздулось от гнилостных газов, что было невозможно угадать его выражения. — Graxifalas, — пробурчал я, морщась от запаха. Фаренгар молча отвернулся и спрятался за меня. Я даже слышал, как он боролся с рвотными позывами. — Пойдём-ка отсюда, — велел он. Мы поспешили уйти прочь и спустились глубже в подземелья, и нас ждала ещё одна находка: на жертвенном столе стоял освежёванный череп, а обезглавленный труп вместе с остатками кожи валялись неподалёку. В глубине я услышал тихое рычание. Из темноты блеснули яркие голубые огоньки. Первым делом я покрылся магической бронёй, а затем выставил перед нами оберег. Мимо пронеслась стрела. — Фар, началось! Ты ведь блокнот взял? Я пытался вспомнить слова, которыми можно подчинить драугров, однако они ускользали от меня. Я помнил их порядок на тамриэлике, но их значение на драконьем языке словно вытелело из головы. Из тьмы показались силуэты драугров. Мне показалось, что один из них набрал в грудь воздух. Что-то заставило меня опустить оберег. Сила — Равновесие — Противодействие. Форель — горный поток — её путь по реке. Ураганный порыв — древесный лист — его полёт. — FUS-RO-Dah! — крикнул я на опережение. На моё собственное удивление, мой Крик заставил драугров пошатнуться, а их лидера даже опустило на колено. Фаренгар тем временем сотворил заклинание отпугивание нежити, и драугры, окружённые золотистым сиянием, попятились от нас. Маг быстро открыл свой блокнот и медленно прочитал: — PaarTHURNaaX UTH HI WAH ThaaRN. Драугры расступились. Их лидер, облачённый в рогатый шлем, жестом велел нам идти вглубь. Мы продолжили спускаться в глубины кургана, каждый раз зажигая найденные жаровни и фонари. Драугры выстроились в ряд, указывая нам путь. По пути нам попалось ещё два распотрошённых трупа, и каждый раз я вздрагивал от наших находок. Фаренгар побледнел и едва сдерживал рвоту. Когда мы добрались до центральной камеры, едва сдержался даже я: к освещённой магическими светильниками доске был приколочен аккуратно освежёванный труп. Он не был тронут гниением — от него даже исходил необычный едкий запах, мышцы спины были отрезаны от позвоночника и раздвинуты, словно крылья бабочки, а всё, что указывало на половую принадлежность покойного, было удалено. Лишь по фигуре и невысокому росту я догадался, что скорее всего покойный был данмером. — Скампова хрень, там что, айлейд выживший? — пробурчал Фаренгар. Я нервно сглотнул: Азидал ведь учился у разных эльфийских народов, при этом ненавидя их. Совсем не хотелось оказаться рядом с этим несчастным! — Скорее, просто безумец, — ответил я. — Если что… Двоих магов ему не одолеть. Маг горко усмехнулся: — А потом двоим магам не одолеть местные полчища драугров. Фаренгар был прав: надо было постараться уболтать Азидала, и я надеялся, что наш подарок поможет в этом. — Но на всякий случай будь готов сотворить защитный барьер, — сказал я и неуверенно переступил порог. Небольшая круглая камера была освещена магическими огнями. В её центре виднелась сгорбленная фигура, работавшая древними хирургическими инструментами. От неё исходил тот же запах, что и от освежёванного трупа. — PaarTHURNaaX UTH HI WAH ThaaRN, — повторил я. Фигура выпрямилась и развернулась, позволяя разглядеть себя. Её обладатель при жизни был очень высоким, и в то же время стройным. Если фигурой Мирак был похож на типичного норда, то этого человека можно было бы и впрямь принять за мера, и даже истлевший жреческий балахон не утяжелял его фигуру. Его лицо было скрыто серебристой маской, украшенной бородой из сросшихся щупалец. — Не оскверняй этот язык, эльф, — проговорил он. На моё собственное удивление, у него был идеальный, лишённый акцента тамриэлик. — Не то присоединишься к своему сородичу. Жрец отошёл в сторону, предъявляя на обозрение застывшего в коленопреклонённой позе альтмера. Судя по крепкому телосложению, нордской причёске и украшенной бусинами бороде, это и был Валмир. Из глазниц торчали бинты, пропитанные бурой жидкостью, она же капала на пол. От отвращения я поморщился: было ужасно осознавать, какие мучения претерпел перед смертью этот мер. — Он… жив? — неуверенно спросил Фаренгар. Азидал расхохотался. — Был. Ещё два дня назад. Или день… В любом случае, он продержался дольше, чем эльф, который обучил меня искусству изготовления скульптур плоти. — Он сделал небольшой надрез над гортанью и осторожно влил туда какую-то жидкость. Сосудистая сетка под кожей вспыхнула золотистым сиянием, которое тут же потухло. — Вы ещё живы лишь потому, что один из вас — человек, и вы пришли сюда с именем Партурнакса, а не Алдуина. Говорите, что вам нужно. — Партурнакс просит у вас помощи в нашей грядущей битве с Алдуином, — ответил я. Жрец усмехнулся. Он грациозно отошёл от своего нового детища, умыл руки в каменной чаше и надел перчатки. — Партурнакс? Просит? — он снова рассмеялся. — Драконы на умеют просить. Они только приказывают. Помолчи лучше, не позорься. — Мой др… спутник прав, и Партурнакс… предлагает вам взаимовыгодный обмен, — поддержал меня Фаренгар. Он старался не смотреть на скульптуру плоти, однако его страх выдавал покрывшийся испариной лоб и бледная кожа. — Ваша помощь в битве с Алдуином в обмен на освобождение. Это были его слова. Поверьте, Партурнакс — не такой, как другие драконы. Он пострадал за свои убеждения, и если бы не мой спутник, он был бы мёртв. — Значит, правду говорили, что Партурнакс готовил восстание. — Не совсем, господин Азидал, — елейно улыбнулся маг. — Восстание подняли Языки, которых обучил Партурнакс. Оно частично увенчалось успехом — власть драконов была свергнута, однако Алдуина убить не удалось, и его отправили в будущее… В наше время. — MeyE, — фыркнул Азидал. — Алдуина нельзя ни убить, ни покалечить. Даже Шор со всей своей дружиной не в состоянии сделать этого. — Поэтому мы и хотим отправить его в Обливион, — ответил я. — И нам нужна ваша помощь. Ради всего Скайрима, ради всего мира, помогите нам. Пожалуйста. Жрец снова рассмеялся, и мне впервые за долгое время стало по-настоящему жутко. Я не боялся Мирака, несмотря на его могущество. Прежде всего он был смертным человеком, и его поведение можно было объяснить. Азидал казался мне непредсказуемым. К тому же, я уже сомневался в том, что мы сможем от него отбиться. — Ко мне пришёл эльф, который просит помощи ради Скайрима! Однако план у тебя забавный. Но ты не учёл, что ты противостоишь самому Алдуину. — Он взял ножницы и скальпель и снова направился к нам. Я попятился назад, надеясь, что плотная куртка защитит меня от возможного удара. Однако жрец подошёл к скульптуре плоти. — Родич, как думаешь: волосню ему срезать, или пусть останется, как шут гороховый? — А не слишком ли вы жестоко с ним поступили? — удивлённо спросил Фаренгар. В одно мгновение Азидал приблизился к нам и в угрожающей позе склонился над магом. Полы его балахона приподнялись над землёй, и я понял, что он использует давно забытые чары левитации. — Жестоко? Неужели, родич, ты забыл о Ночи Слёз? Забыл, как эльфы вырезали весь город, вместе со стариками, женщинами и детьми? — Жрец хмыкнул и опустился вровень с нами. Однако он всё равно ростом был выше Фаренгара. — Я слышал, эльфы говорили о каких-то провокациях. Якобы наш народ чем-то пакостил им. Интересно, что плохое могли сделать дети, которые ни разу не покидали городских стен? Или красильщицы, которые собирали вокруг города снежные ягоды? Или старый кузнец, у которого я подковал свою лошадь перед отъездом? Или вы оба не знали о забаве айлейдов делать из людей такие скульптуры? — Из его груди снова вырвался смешок. — Нет. Я просто отплачиваю эльфам за всё то зло, что они причинили нам. То, что Азидалом двигала жажда мести, я знал из книг. Однако меня удивляло, что она не исчезла за столько сотен лет. Наверняка за свою жизнь он отомстил не только за свою семью, но и за всех жителей Саартала, и за многих замученных айлейдами рабов. — Минуло много лет, керувал, — я склонил голову, пытаясь показать своё уважение. — Времена поменялись. Меры и люди стараются жить в мире. Однажды ваш народ вынужденно объединился с данмерами, чтобы противостоять общим врагам. Сейчас настало время повторить это, у нас есть план, как одолеть Алдуина. Но без вашей помощи нам будет тяжело. Я протянул Азидалу Бич Драконов. Поначалу жрец всем своим видом показывал, что испытывает невероятную гордость от происходящего. Однако едва он взял в руки меч, как его взгляд застыл, а рука ласково принялась гладить клинок. — Какая прекрасная работа. Тонкое, но крепкое двойное плетение. Стихийные и энтропические чары, причём работающие только на конкретных живых существах. Не говоря уже о хорошей стали. Кто создал это? — Акавирцы, — ответил Фаренгар. — Люди, которые приплыли из далёких земель ради охоты на драконов. Их остановил человек по имени Реман Сиродил и заставил присягнуть себе. Я пытался повторить это зачарование, но не смог. Возможно, вы поможете с этим? Жрец выровнялся. — Я скопирую чары на оружие, которое вы принесёте мне, — заверил он. — Передайте Партурнаксу, что мы принимаем его предложение. И посмотрим, чего стоит ваша вера в него. Он положил меч на отдельный столик и подошёл к скульптуре плоти. — Всё-таки лучше полностью обрить, а голову склонить ниже. Мы с Фаренгаром переглянулись. С новым союзником будет очень непросто.