***
Ночь. Вдыхая холодный, свежий воздух, я быстро шла сквозь лес. Зажатые в руке повязки из какой-то дешёвой ткани иногда надоедливо цеплялись за ветки деревьев. Не заметив во тьме торчащего из земли корня дерева, я споткнулась и шлёпнулась оземь. Ещё не до конца зажившее ребро тут же дало о себе знать острой болью, пронзившей бок. Зашипев, кряхтя и чертыхаясь, я встала, помотала головой, чтобы прийти в себя, и двинулась дальше. Я торопилась не столько от того, что время поджимало, сколько от самого обыкновенного страха перед ночным лесом. Наконец, я пришла к месту встречи. Облегчённый выдох сам собой вырвался из груди, а ноги ускорили шаг. Добравшись до небольшой прогалины, освобождённой от возвышавшихся вокруг темных деревьев-великанов, я развела крошечный костер, кинув туда лишь несколько веточек, и оглянулась. Ни Блэйда, ни Джека пока не было видно, отчего только что отступившая тревога вновь разлилась по телу. Я постаралась себя успокоить: подготовка к набегу не может быть быстрой. Каждому из нас надо было принести то, что поможет нам выполнить это дело успешно. Мне определённо нужно быть спокойнее. Я уселась у дрожащего пламени, подперев щеки ладонями, и насупилась. Холодно. В целях безопасности и личного спокойствия я достала из самодельной портупеи — по факту, веревки, обвязанной вокруг талии — кинжал, который трудно было таковым назвать. Нечто из погнутого металла, со сколами на клинке, и грязной деревянной рукояткой. Когда мы переезжали в Новую Англию и мечтали о новой жизни, мы не собирались отказываться от нашего привычного способа заработка — нас всё вполне устраивало. Мы просто хотели избавиться от неприятной известности. Нам не было дела до толпы, тыкающей в нас аристократическими длинными пальцами и недовольно фыркающей презрительное: «Беспризорники». Почему? Да потому что когда представителям этого «приличного» общества нужно было что-то, что по закону им не принадлежит, они искали нас. Вот вам и «аристократия». Я подумала о Бенжамине. В нашу первую встречу я сразу поняла, что он — аристократ. Месяцы плавания по Атлантике изменили его — он стал более открытым, не таким сдержанным, наверняка не таким, каким был в Лондоне. Если Блэйда и Джека я считала братьями, то он стал мне добрым другом. И он погиб. Я не успела Мне так жаль, Бен. — БУУ!!! Иногда мне кажется, что мы с Уиланом ошиблись, когда гадали, какой возраст у Блэйда, и ему не больше пятнадцати. Вопреки ожиданиям последнего, я не подпрыгнула на высоту вон той высокой ёлки, что стояла неподалёку, а лишь медленно развернулась и осуждающе уставилась на азиата. — Дурак, тише, — зашипела я, и Блэйд принял из моих рук чёрную повязку. — Почему так долго? — Мне показалось, что за мной следили, — перейдя на шёпот, начал он, не сдержав лёгкой улыбки, — и я сделал небольшой крюк. — Вы лукавите, Блэйд. Вам не стыдно? — с каменным лицом театрально спросила я, сложив руки на груди. — Ла-а-адно, я зашёл в таверну, — он примирительно поднял руки, — всего на секундочку! — На какие шиши?! — Ни на какие, — и улыбнулся во все тридцать два. Он неисправим. — Вас слышно на другом конце леса. Я повернула голову на шёпот Уилана. Увидев его лицо в свете костра и убедившись, что не обозналась, я протянула его повязку, снова села перед костром. Джек уселся напротив и через несколько минут заговорил: — Принесли? Я утвердительно кивнула и положила повязки перед собой. В свою очередь, Джек протянул азиату кремниевый пистолет, наверняка отобранный у недотёпы-солдата, а Блэйд положил на землю толстую бечёвку. Парни ещё долго обсуждали наш планирующийся «набег», я же молчала и лишь слушала их, прикрыв глаза. Вообще-то, я совершенно не любила чувство обособленности от близких мне людей. Мы единое целое — разве могу я отделяться? Но сейчас эта обособленность была хорошей. Я просто слушала родные голоса, спорящие о том, куда стоит ударить в начале набега — с бока или сзади, а если с бока, то с какого? В решении стратегических вопросах, я спокойно могла положиться на этих двоих. Всегда полагалась. Вскоре голоса стихли, и тогда я задремала, уткнувшись носом в блэйдово плечо. Проснулась я от того, что кто-то очень настойчиво тормошил меня. — Пять минуточек, Джек, — не открывая глаз, попросила я, сжавшись в попытке спастись от, как я его называла, «летнего мороза», который ощущаешь в это тёплое время года, если выйти в лес часов в пять утра. — Если ты сейчас встанешь и у нас всё получится, то я дам тебе двое суток на беспрерывный сон. Вставай. И в тот момент двое суток сна казались мне самым прекрасным подарком судьбы. Кряхтя, как старуха, я встала и с недовольной сонливостью посмотрела на ухмыляющегося Блэйда, который тоже выглядел заспанным, но, видимо, успел обзавестись хорошим настроением. И тут я поняла: сейчас утро. Мы ждали караван, чтобы совершить ограбление. Я спала. Блэйд спал. Джек… не знаю. Но факт был в том, что уже светало, а мы так и не осуществили задуманное. — Мы опоздали! — Не-е-е, — покачал головой Блэйд, — прислушайся. Я замерла. Отнюдь не тихое пение утренних птиц разносилось по лесу, и поначалу я ничего не слышала. Только спустя пару секунд я услышала скрип и цокот копыт по дороге. — Вот то-то и оно, — довольно сказал азиат и перезарядил пистолет. От горевшего несколько часов назад костра осталась лишь кучка пепла, и тонкая струйка дыма стремилась раствориться в воздухе. Я подняла кинжал, который выпал во время моего сна, и помотала головой, отгоняя последние остатки сонливости. Парни повязали чёрные повязки, закрывавшие нижнюю часть лица, я последовала их примеру. — Идемте, а то будет поздно. Мы с Блэйдом синхронно кивнули Уилану, и вся наша троица покинула полянку.***
От волнения у меня вспотели ладошки. Я глубоко вздохнула. — Клэр! Блэйд небольно, но ощутимо ткнул меня в здоровый бок. — Ты что, — он хитро улыбнулся, по-хищному обнажая белые зубы, — волнуешься? — Ещё чего. — Всё, сидите тихо, — шикнул старший из нас, уходя на другую сторону тропы, — они уже тут. Мы замерли, и я заволновалась ещё сильнее. Наша «шайка» сидела в зарослях у дороги, по которой вот-вот должен был пройти караван. Я поправила повязку на лице, которая всё время спадала. Скрип колёс повозки и топот нескольких пар ног, тут же донёсшихся до нашего слуха, прогнали волнение и нервозность, заменив тех решительностью, жаждой наживы и азартом. Я выглянула из зарослей: повозка лениво ползла по дороге. Её охраняло восемь или девять солдат, но одеты они были не в красные мундиры, как в Бостоне. У каждого был синий жилет, белая рубаха и обычные штаны цвета охры. Штыки от мушкетов, которые они держали в руках, смотрели в небо. Первым напал Джек. Он молниеносно вылетел из укрытия, тут же поочередно нанеся смертельные удары двум охранникам. Я, ободрённая тем, что наша задача существенно облегчилась, выскочила из кустов, едва ли не проорав какой-нибудь боевой клич, и чуть не налетела на штык, который один из солдат выставил для защиты. Я резко отскочила в сторону и полоснула клинком по лицу противника. Из раны хлынула кровь, стекавшая на глаза и оттого наверняка застилавшая обзор. Мужчина машинально попытался зажать рану, теперь держа мушкет лишь одной рукой, и я со всей силы ударила рукояткой клинка по его костяшкам. Его оружие упало на землю, и через пару мгновений он отключился от удара прикладом своего же мушкета. Выстрел. Другой. Охранник, с которым сражался Джек, замертво упал на землю. Я отвела взгляд и в последний момент, пригнувшись, увернулась от сабли, которой махал рослый солдат с подбитым глазом. А ведь если бы я не успела, удар бы пришёл прямо на моё сломанное ребро. Я почти что почувствовала эту боль. Рассвирепевший из-за своей неудачи солдат, прицелился и положил палец на курок. Я резко отскочила в сторону, послышался выстрел, и на месте, где я только что стояла, в воздух взмыл столб песка. Между нами завязалась борьба, от которой я получила несколько ударов, но мне удалось сберечь своё ребро. Намереваясь лишить солдата возможности стрелять, я подскочила ближе и вонзила кинжал в жилистое плечо. Моя ладонь с силой ударилась о военный жилет. Я с растерянностью посмотрела на своё деяние и обомлела: клинок сломался на две половины. Если бы мой противник не заорал от боли, то, я уверена, он бы тоже удивлённо округлил глаза и спросил бы что-то вроде: «Неужели всё настолько плохо?». Мне даже стыдно стало. Конечно, хороша из меня воровка, вон, кинжал в руке развалился! Но солдата волновало отнюдь не моё сломанное оружие. Он с ужасом смотрел на свою кровоточащую рану, из которой торчал острый обломок. Воспользовавшись его замешательством, я изо всех сил хлопнула его по ушам и ударила в солнечное сплетение. Я оглянулась. Продолжительный голод давал о себе знать, и в этой стычке я ощутила это в полной мере. На руках и ключице уже появлялись лиловые синяки, но это пройдёт. Блэйд, приставив дуло пистолета к голове до смерти напуганного извозчика, говорил ему что-то, а Уилан, поманив меня пальцем, залез в повозку. Да он доволен, как сытый кот! Переведя дух, я с любопытством заглянула внутрь.***
Когда три жутко уставших, но счастливых авантюриста возвращались в Бостон, солнце было уже высоко. «Утренний мороз» пропал, словно его и не было, уступив место теплому ветру. Мы тащили в руках медвежьи, волчьи и ещё чёрт знает чьи меха и небольшой сундучок с деньгами. Впервые за несколько дней мы поели — да так, что мне казалось, что я лопну — обзавелись не самым дорогим, но вполне достойным оружием, одеждой и местом ночлега — какая-то дешёвая таверна, названия которой я даже не видела. Вечером следующего дня мы сидели на первом этаже нашего пристанища, Джек и Блэйд пили эль, я же, отказавшись от алкоголя, ибо была одной из тех, кому нужно особое настроение (какое именно — я не знала) для такого дела, доедала драгоценный кусок жареного мяса. — Как твоё ребро? — спросил Джек, допив кружку и мягко отказавшись от второй. — Если не трогать — не болит, — пожала я плечами. — И ты не трогаешь? — Ну… я тут упала прямо на него, — честно ответила я, — но сейчас всё нормально. Уилан внимательно посмотрел на меня, покачав головой, и строго сказал: — Если что не так — скажи, отведём тебя к врачу. Теперь мы можем себе это позволить. Я убедительно кивнула и, отодвинув пустую тарелку, откинулась на спинку стула. — А вот мне интересно, — начал азиат, попросив ещё одну кружку эля, — будет ли нас искать тот старик, который владелец всего того, что мы забрали? — Он-то вряд ли. С ним живёт парень — вот он может нас искать. И заслуженно. Джек озабоченно смотрел куда-то в сторону. Его это правда беспокоит? — Ну да ладно тебе! — я легонько пихнула его в бок — Бостон — большой город и отнюдь не пустой, так что, если он и захочет нас найти, ему придётся постараться. И вообще — нас трое, он — один. — Ты сама оптимизм, Клэр. Я улыбнулась и окинула взглядом таверну. Здесь сидели компании мужичков всех возрастов, пили, смеялись и разговаривали. Я не особо любила пьяниц, потому что, как и большая часть женщин, испытывала страх перед пьяными мужчинами. Точнее, перед их поведением. Я посмотрела на Блэйда — любителя выпить, который уже допивал третью пинту эля (или четвёртую?). Ну конечно, я боялась не всех. Вот Блэйд, например, — я видела его навеселе не раз и не два, но он никогда не позволял себе лишнего в своём поведении, от того, когда он был уже не в состоянии дойти до своей комнаты, я лишь смеялась и помогала ему. Кажется мне, что сегодня будет так же.***
Мы уже совершили два успешных набега. Голод отступил, теперь мы были сыты, одеты и имели хорошее оружие. Не жизнь, а сказка. Джек настоял на том, чтобы мы отложили часть денег на случай, если наша «золотая жила» иссякнет. Ночи мы проводили в нашей таверне под названием «Старый волк», дни — на оживлённых улицах Бостона. Прошло две недели, от более спокойного образа жизни боль в боку стала притупляться — кость срасталась.***
— Всё, замолчи. Тебе нужны проблемы? Я угрожающе приставила к горлу мужчины средних лет лезвие новенького кинжала, клинок которого ещё ни разу не был запятнан кровью, и поправила повязку на лице. Извозчик затих, заботясь о своей безопасности. Хотя, в принципе, он мог бы вырваться — я бы его не убила. Не смогла бы. Нанесла бы страшные ранения, заставила бы корчиться на земле от боли, но чтобы убить… Я уже даже перестала пытаться побороть свой страх. И так знаю, что бесполезно. Но, к моему счастью, перепуганный до смерти мужик этого не знал, и, возможно, он и был крупнее меня, но страх, застилавший ему глаза, сковывал лучше верёвок, которыми мужчина был временно связан. — Вы скоро там? — небрежно спросила я, обращаясь к обворовывающим повозку парням. — А что, какие-то проблемы? — Нет, просто, — я пожала плечами, хотя знала, что Блэйд не увидит этого жеста. — Мы почти закончили, — послышался голос Уилана. Кто-то пересыпал звякающие монеты. Угукнув, я посмотрела на мужичка. Тот сидел ко мне спиной, замерши, и, казалось, боялся дышать. Жалко его — боится человек. Зря. Я широко зевнула и снова поправила повязку. Слезает. Совсем рядом поочерёдно раздались два удара. Я вздрогнула. Оставив связанного извозчика, я, выглянув из-за повозки, позвала: — Джек? Блэйд? Ответом была тишина и… сдавленное блэйдово «твою мать». Осторожно ступая по сыроватой после дождя земле, я заглянула в кибитку. Джек и Блэйд полусидели, из тела каждого торчала стрела: у Джека — справа, чуть ниже ключицы, а у Блэйда из бедра. Я открыла рот от удивления и подтянулась на руках, чтобы залезть внутрь. Чьи-то руки резко развернули меня, затем последовал сильный удар прямо по перелому. Из горла вырвался сдавленный хрип, мир вокруг осветился яркой вспышкой, а боль разлилась по всему телу. Удар был такой силы, что я, врезавшись спиной в повозку, с болезненным стоном завалилась на бок, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Боль жестоко душила и отравляла тело, отбирая силы. Он подошёл. Человек в сине-белой робе с накинутым капюшоном. В бессильной панике я попыталась встать, но боль не дала мне этого сделать. Инстинктивно держась за правый бок с целью не дать нападавшему снова повредить травму, я подняла на него глаза. И смотрела едва ли не с презрением — я его не боюсь! Во всяком случае, нужно было создать такое впечатление. Я почувствовала, как повязка чуть-чуть сползла, но на этот раз не стала поправлять — не до этого. Боль вновь пронзила всё тело, хотя я и не двигалась. — Думали, сможете жить за чужой счёт и угрожать людям? — человек сел передо мной. Я не могла видеть верхней части его лица из-за накинутого капюшона. Одной рукой я держалась за бок, а другой сжимала кинжал. Я отвела затуманенный взгляд, сильнее обхватывая правый бок. Мужчина — несложно было определить его пол по телосложению — по-птичьи наклонил голову и без обиняков приподнял ткань рубахи, что была на мне, прямо до гематомы. Удивившись поведению незнакомца и испугавшись, я опешила. Предположив, что этот поступок был вызван обыкновенным животным желанием и собрав оставшиеся силы, я попыталась ударить его, но тщетно. Мужчина отмахнулся от моей руки, словно от назойливой мухи. Кинжал выпал из ладони, упав на землю. Нахмурившись, человек в капюшоне отпустил ткань рубахи и резко сорвал повязку на лице. — Доволен? — презрительно выплюнула я, испепеляя взглядом победителя. — Ты, — только и сказал он тихо, будто бы кто-то может услышать. Вопросительный взгляд. Кто он вообще такой? И что за многозначительное «ты»? Человек встал и вновь окинул меня взглядом. Я снова попыталась увидеть его лицо, но всё тщетно: тень капюшона надёжно скрывала его. — Ещё раз узнаю, что вы обворовываете караваны — пощады не ждите, — выдвинул он свой приговор. Боль всё не желала отступать, пульсируя и нарастая. Дико хотелось вздохнуть полной грудью, но как только я пыталась это сделать, вспышка боли сковала тело. Воздуха не хватало, и от этого я потеряла сознание раньше, чем человек в капюшоне скрылся из виду.