НЕвозможности

      Гермиона лежала на кровати в отделении тяжелых проклятий лечебницы святого Мунго. И горела… Она физически это ощущала. Адское пламя в каждой клеточке тела.       Боль       «Уберите. Убейте! Прекратите это!»       Словно сквозь вату Гермиона слышала какие-то голоса. Бесполезные, и оттого — беспомощные. Кажется, это был Гарри. И Джинни, да. Ещё какой-то голос ей не был знаком. Вероятно, это был кто-то из персонала. Рон, снова Джинни… А это… Голос был смутно знакомым, но затуманенный мозг не сразу подсказал имя обладательницы. Лаванда? Лаванда Браун? Откуда? И невозможно разобрать уже — где правда, а где бред воспаленного сознания. Грань между реальностью и вымыслом была стерта. И можно было бы принять любой из миров, лишь бы хоть как-то избежать этой боли.       «Помогите!» — Гермиона хотела кричать, но она могла лишь издавать что-то нечленораздельное. Хотелось содрать кожу и выпустить это съедающее чувство жжения из себя, но движения были скованны. Она была, кажется, без сознания, но, кажется, слышала всё вокруг, и точно чувствовала. Мерлин, уберите этот огонь!       Не могу       Слишком много чертовой боли. Гермиона почти физически чувствовала запах горелой плоти. И лишь иногда боль ненадолго отключалась. Тогда она проваливалась в собственные воспоминания.       Хогвартс       Гарри и Рон       Все их совместные приключения — спасение Сириуса, Турнир Трех Волшебников, Святочный бал, Отряд Дамблдора, борьба с Амбридж, противостояние с Министерством, смерть директора Дамблдора, поиски крестражей, Драко… Все это снилось ей снова и снова. Столько всего? Чёрт, сейчас казалось, что это просто слишком много для трех подростков! В каждом из воспоминаний ощущалось это — страх. В каждом ощущалась опасность. А некоторые моменты были пропитаны насквозь горечью потери. Разве можно было им столько выдержать за каких-то жалкие восемь лет?       Война       Смерть       О, эти кошмары были частыми. Гермиона беззвучно кричала, извиваясь на кровати. Оставалось лишь задыхаться. Кто-то вытирал бегущие по щекам слезы — она не знала кто. Она была там. Снова. Опять переживала те события. Смерти, смерти, смерти… Слишком. Много. Тогда она узнала — смерть не воюет ни на чьей стороне. Лишь пожинает плоды. Да, они сполна её накормили тогда! Тогда она узнала, что у смерти черный цвет. Третье непростительное сияло зеленым. И многим именно этот цвет напоминал о гибели, но Гермиона знала правду. Кровь стелется темно-красным… Но всё это смывается. Луч гаснет. Кровь впитывается. Тело чернеет. Всё приводит именно к черному. К траурным одеждам и черной рыхлой земле на свежих могилах. Смерти. Она снова видела каждую из них. Из тех, что пережила тогда.       И снова непрерывные бега. Поиски крестражей — безрезультатные, безнадежные, отчаянные. У них не было выбора, и, пожалуй, не было шансов на успех. И сейчас об этом страшно было вспоминать, но тогда было не до страха. Потому что они должны были справиться. И, Мерлиновым чудом, наверное, но всё же, справились.       Драко       Его тоже было слишком много. Мерлин! Издевки, подколки, насмешки… Со второго курса. Слишком рано, чтобы можно было считать это чем-то серьезным. Слишком раздражающе, чтобы не обращать на это внимания.       Он в Выручай-комнате — совсем непривычный — потрепанный, уставший, испуганный… Тогда она поняла, что он пережил на этой войне не меньше, чем они с Гарри и Роном. Что он — такая же жертва чужой игры.       Он в Малфой–Мэноре. Первая, почти незаметная помощь. Дать им время. Дать им шанс уйти — призрачный, необходимый…       А потом — седьмой курс… Сколько же Малфоя было в этом году! Казалось, то время насквозь было пропитано им. Их первый поцелуй. Страх, перемешанный с необъяснимой тягой к этому язвительному слизеринцу. Желание обоих доказать — они живы! Война не убила их.       И это было правдой.       Никогда больше Гермиона не чувствовала себя такой живой, как тогда.       Счастье — неправдоподобное, осязаемое… То, которое обрушилось в один миг. Его осколки тогда почти убили её.        «Дорогой Драко,       Я рада, что ты хорошо себя чувствуешь в школе. Смена обстановки пошла тебе на пользу. У меня тоже все хорошо. А вот с отцом неладно. Вчера я навещала его в Азкабане. Боюсь, тюремные камеры окончательно подорвали его здоровье.       На днях приходили Гринграссы. Ты уже говорил с Асторией? Вам стоит вскоре объявить о помолвке. Старайся лучше узнать будущую жену. Ведь я хочу, чтобы ты был счастлив.       Твоя мать, Н. Малфой»       Гермиона случайно прочла то письмо. Проклятое гриффиндорское любопытство сыграло с ней очень злую шутку… И, конечно, она пожалела об этом в тот же миг.       Горько.        Ты уже говорил с Асторией? Вам стоит вскоре объявить о помолвке…       Реальность обрушилась на хрупкий рай гриффиндорки слишком быстро. Не было никакого шанса противостоять этой давящей силе.       Помолвка… Астория…       Дополнительных объяснений не требовалось. То, что было для неё счастьем, оказалось лишь игрой Малфоя. А потом… Решение пришло само собой. Рон просил прощения и надеялся возобновить их отношения… Тогда и возникла простая до отвращения мысль: Может, не стоит пытаться лезть туда, где тебе не рады?       Объяснения с Драко прошли… ровно. Правдоподобно — до тошноты. Голос не дрогнул. И слова звучали естественно, хоть и застревали комом в горле. Ни слова о письме Нарциссы. Она сделала всё, чтобы не дать ему понять, насколько было больно. И, кажется, даже получилось. Просто… «Я решила вернуться к Рону», «Так будет лучше».       А потом…       Агония       Экзамены, выпускной бал, Драко с Асторией… Все прошло, как в пьяном угаре. И не было никаких эмоций. Вообще. Ни одной. Гермиона просто… умерла. И словно дурацкая мантра в голове колокольным звоном гудело «Так будет лучше».       Так. Будет. Лучше.       Лучше…       Эти чертовы слова Гермиона повторяла бесконечное количество раз каждый день. При каждом случайном столкновении с Драко в слизеринской форме. При каждой нечаяной встрече в Большом зале. Горько было понимать, что он просто развлекался. Резвился перед помолвкой с младшей Гринграсс… А Гермиона — просто под руку попала, наверное. И все его слова — так много… Мерлин, как же их было много! — они ничего не значили.       Невыносимо! Просто игра…       А она просто уехала в Нору. Кивала, улыбалась… Как заводная кукла. На автомате отвечала на какие-то вопросы. И никто не заметил. Никто, кроме Джинни. Та долго пыталась разузнать, что же случилось между ней и Малфоем… Потом Гермиона долго уговаривала её не бежать прямо сейчас в Малфой–Мэнор, не запустить в «ублюдочного червяка» третьим непростительным… Или несколькими, для верности.       Свадьба с Роном… Не самое прекрасное событие в жизни.       Гермиона сидела в белом платье, делающим её похожую на зефирный торт, и остекленелым взглядом смотрела на обручальное кольцо. Золотое. С бриллиантом… А перед глазами стояло совсем другое — на этом же пальце… Платина и яркий, как змеиный глаз, изумруд. Жестокая насмешка — сделать ей предложение, зная, что вот–вот должна была произойти помолвка с другой.       И работа. Гермиона цеплялась в неё, словно в спасательный круг. Приходила рано, уходила позже остальных.       «Карьеристка,» — хмыкали окружающие.       Пусть. Пусть карьеристка. Работа помогала выжить, не сойти с ума.       Чей-то голос вырвал шатенку из пелены воспоминаний. Ах, нет! Больно! Больнобольнобольно!       — Грейнджер! Грейнджер, твою мать, очнись! Ты слышишь? — слишком знакомым был этот голос… Но звучал почему-то так отчаянно. — Я сам тебя грохну, если ты тут сдохнешь!       Больно       Прикосновение… Ещё.       «Верните это прикосновение…» — так становилось легче. Так боль отступала куда-то. Хоть немного, хоть ненадолго…       — Держись, Гермиона. Чёрт… — слышался задушенный шёпот. Но этот голос. Это было сущим бредом… Это было просто невозможно, — ты должна выжить, Грейнджер. Плевать, с Уизли ты, или нет. Твою мать, живи! Пожалуйста…       А прикосновения успокаивали, усыпляли боль. И сил даже хватило на то, чтобы податься навстречу холодным, но таким нужным сейчас рукам…

***

      Драко ворвался вихрем в коридор лечебницы святого Мунго. Гермиона… Это имя панически стучалось о черепную коробку.       «Черт! Она не может…»       Даже произнести в одном предложении имя Грейнджер и «смерть» было слишком ужасно. Даже мысленно. Он уже успел поговорить с её лечащим врачом. Видел Мерлин, лучше бы он этого не делал. После фразы «Это очень мило, что Вы пришли проститься…» Драко едва не разорвал колдомедика в клочья, прямо на месте, наплевав даже на угрозу отсидки в Азкабане.       Нет! Нет-нет-нет!       Он нёсся к палате треклятой Грейнджер, когда едва не сбил кого-то с ног.       Черт.       Уизли.       Вот уж что он вряд ли мог назвать радостной встречей!       — Что ты тут забыл? — голос рыжего заставил Драко оскалиться.       «Ну как же, долбанный героический муж героини войны тут как тут! Просто уберите его, просто уберите…»       — Не твое дело, Уизел.       — Ронни, что происходит? — спросила смутно знакомая блондинка… Точно, Браун. Да это, мать твою, какая-то дракклова встреча выпускников!       А ещё Драко про себя отметил, что девка-то весьма по-хозяйски прижималась к этому конопатому уродцу.       Суки…       — Что, рыжий, развлекаешься, пока жёнушка в больнице лежит? — он нацепил на лицо саркастичную улыбочку, изо всех сил стараясь держаться. Держаться, что бы не начать кричать прямо тут. Тошнило от одного вида этого… Уизли.       Этому идиоту досталась ЕГО Гермиона, а он резвится с какой-то дешевкой…       — Заткнись, хорек! — рожа Рона покрылась алыми пятнами то ли от смущения, то ли от злости. — Вали отсюда!       «Мерлин, просто уйдите нахер и пустите меня к ней!»       — Как оригинально. — Драко ухмыльнулся. — Извини, я не в настроении пререкаться с таким придурком, как ты.       Долговязое недоразумение по фамилии Уизли бросилось к нему, но его резко остановила Джинни, стоявшая рядом. Конкретно в этот момент Драко был искренне благодарен ей. Она неотрывно смотрела на Драко, словно пытаясь что-то сообразить.       — Не надо, Рональд. — сказала рыжая брату после недолгих раздумий. — Сейчас правда не время.       «Спасибо, Джиневра.»       Лаванда вместе с Джинни утащили бурчащего что-то Уизли к выходу. Драко медленно сосчитал до десяти, чтобы немного успокоиться.       Сердце замерло, когда ладонь легла на ручку двери в палату. Было страшно… Это было совершенно не то место, где он хотел бы находиться. И явно не то место, где хотел бы видеть её.       Открыв дверь, цепким сосредоточенным взглядом он отыскал Гермиону. Бледная, дрожащая, по щекам стекают слезы.       Черт… Нет.       — Грейнджер! Грейнджер, твою мать, очнись! Ты слышишь? — Драко подошел к ней наклонился к самому уху. Всё, на что хватило сейчас сил — надрывистый громкий шепот. — Я сам тебя грохну, если ты тут сдохнешь! Понимать, какой бред он сейчас несет, Драко даже не собирался. Хотелось просто сделать что-то, чтобы эта лохматая дура пришла в себя. Мордред! Да он сейчас всё в этой грёбаной Вселенной готов был отдать за то, чтобы Грейнджер очнулась. Он чувствовал физическую потребность знать, что с ней все в порядке.       «Грейнджер, дура, ты не можешь здесь вот так тупо умереть! Слышишь меня?»       Из губ бывшей Гермионы сорвался болезненный хриплый стон — такой слабый, еле слышный. Самый жуткий звук из всех, что Драко слышал в своей жизни.       Нет       Он дрожащей рукой провел по её щеке, убирая прядь разметавшихся по подушке волос.       — Держись, Гермиона… Черт… — задушенный шепот царапал горло, кажется, до крови. Руки почти невесомо гладили родное — все еще такое до дрожи родное лицо. — Ты должна выжить, Грейнджер. Плевать, с Уизли ты, или нет. Твою мать, живи! Пожалуйста…       Она еле заметно подалась навстречу прикосновениям. Драко заметил. На губах на миг заиграла легкая улыбка. Хотелось верить, что Гермиона его узнала. Хотелось верить, что его прикосновения хоть чем-то помогли ей.       Чем?       «Не знаю…»       Дверь в палату со скрипом открылась.       — Идём, — послышался знакомый голос Забини за спиной, — поговорим в моем кабинете.       Драко, словно сомнамбула, послушно пошел за другом. Наверняка тот уже знал. Отпираться не было смысла.       — Пэнси прислала патронуса. — Блейз, разлил огневиски в два стакана, искоса поглядывая на Драко, и протянул ему один из них.       — Что с ней? — конечно, было очевидно, что друг поймет, о ком он спрашивал.       — Честно? — Блэйз сделал глоток виски, и на миг прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом хорошего алкоголя. — Все очень хреново. Её нашли в Министерстве, возле кабинета. Судя по всему, ей прислали проклятое украшение. Повезло ещё, что её секретарша забыла сумочку на работе и вернулась. Иначе твоя драгоценная Уизли была бы уже мертва.       Малфой привычно поморщился, когда услышал эту фамилию.       — Она, как ты мог заметить, не моя. — голос Драко вмиг стал каким-то бесцветным, при упоминании, очередном за вечер, её фамилии.       — Ага. Я так и подумал, когда узнал, что ты сорвался с низкого старта, как только про неё услышал. — на лице Блэйза появилась насмешливая улыбка.       — Ты ни черта не понимаешь… — Драко залпом осушил добрую треть стакана.       — Конечно, не понимаю. Куда уж нам, простым смертным.       — Заткнись, Забини. — Малфой беззлобно огрызнулся, и задал вопрос, который интересовал его сейчас больше всего. — Что нужно, чтобы она пришла в себя? Что угодно. Я достану.       — Я напишу тебе список. .       За это Драко и уважал этого парня ещё в школе. Он мог выслушать, мог помочь. Но самое главное — он никогда не надоедал расспросами и понимал всё практически с полуслова.       — Спасибо.       — Не за что, друг.       И этого было достаточно.       — Скажи, что с ней всё будет в порядке. — голос был ровный, спокойный. Как будто всё действительно было в порядке. Стоило выдать себе Оскар за подобную актерскую игру.       Но Блейза, конечно, невозможно было обмануть таким трюком, на то он и Блейз.       — Что у Вас с ней?       Действительно. Это был очень интересный вопрос. Только вот ответить на него было нечего… Абсолютно нечего.       — Ничего, Забини. И не смотри так. Я серьёзно.       — Ты осознаешь, что я сейчас пишу тебе охеренный список ингредиентов для сложного зелья? — брови Блэйза полезли на лоб, а взгляд выражал явное недоверие, хоть и был устремлён в лист пергамента. — Ты догадываешься, что немалую часть из них можешь достать только ты по своим каналам и за бешеные бабки?       — Контрабанда? — бизнес у Драко был вполне легальным, но общаться приходилось с очень разными людьми. Сейчас он был этому рад.       — Да, парень. Так что, будь добр, объясни мне, пожалуйста, нахрена это тебе? — Список был почти готов, и Блэйз позволил себе на минуту перевести взгляд на друга. — Хочешь сказать, что ты будешь метаться круче долбанного Нимбуса лишь из-за того, что трахал её в школе?       — Забини, — едва слышно прорычал Драко. — дай мне чертов список и захлопни рот, иначе я тебе врежу.       — Ясно, — резюмировал Блэйз голосом колдомедика, ставящего диагноз, и вернулся к написанию рецепта, — Значит, всё ещё не прошло…       — Что?       — Не строй из меня идиота. Вот тебе список. Вали давай, спасай свою Дульсинею, доблестный рыцарь.       Наверно, если бы не то, что время сейчас играло немалую роль, то Драко основательно начистил товарищу его нагло ухмыляющуюся рожу. Но он предпочел внимательно прочесть список и быстро составить план действий.