30 seconds to Mars — Beautiful Lie Тот же вечер Квартира Теодора Нотта
Поцелуй был долгим и жадным — он поглощал мысли, разум, чёртову прогнившую до основания душу. Что ж, Тео всегда умел это — подчинять одним обволакивающим взглядом, одним небрежным прикосновением. Он ушел тогда — после встречи в гостиной Малфой–Мэнора. А через час Астория уже вертела в руках короткую записку Завтра у меня. В шесть. И не ври себе — ты придёшь.Т. Нотт
— Вот гад! — вслух рассмеялась брюнетка и вдохнула тонкий аромат цветка. К записке, кроме адреса, прилагалась редкая, столь любимая ею черная лилия. — А я не приду. Слышишь меня? Говорить с запиской было глупо, но женщина просто пыталась успокоить взбесившееся сердце, колотящееся, будто у девочки–подростка после первого поцелуя. И — да. В шесть часов пятнадцать минут Астория Малфой появилась в лондонской квартире Нотта. — Ты опоздала… — спокойно поприветствовал женщину Теодор, наливая в бокал красное вино. На лице не отразилось ни капли удивления, облегчения, вообще никаких явных эмоций. Он знал. Этот наглый, самоуверенный тип даже не сомневался в том, что она придёт. Ни на миг не сомневался. — Меня больше удивляет то, что я вообще пришла. — хмыкнула Асти, грациозно усаживаясь за высокий барный стул. — М-да… Типичное холостяцкое убежище. — Но, ты должна признать, обустроено всё со вкусом. — это Тео выдохнул уже ей в шею, щекоча дыханием кожу. — Нотт… — голос невольно дрогнул. — Ты же понимаешь, что меня не должно здесь быть. Это безумие! Чистейшее безумие! — Нет. — его губы мягко прошлись от уха, до ключичной ямочки, выглядывающей из выреза платья. — Не понимаю. Ты там, где должна быть. Там, где ты хочешь быть… И — чёрт! — она хотела! Под кожей копошились мурашки, а мысли в панике метались по черепной коробке. — Тео… Слишком много воды утекло. — еле слышное подобие протеста было отчаянной попыткой сохранить рассудок. — Асти, моя милая обманщица. — Нотт прошептал это с лёгкой улыбкой. — Не далее, как вчера, ты едва не отдалась мне прямо в гостиной дома твоего мужа. Не поздновато ли разыгрывать скромность? Что ж… Он говорил правду. Просто потому что дыхание этого невозможного наглого придурка на коже сводило с ума, переворачивало внутренности, заставляло дрожать и трепетать. С тех пор прошло уже несколько недель, а Астория так и не нашла в себе сил прекратить эти отношения. Она приходила в квартиру Нотта и сгорала в его объятиях. Каждый раз так чертовски–невообразимо–сладко сгорала, что воздух в груди нагревался до температуры калёного железа. И она не могла — не могла — заставить себя жалеть о том, что явилась тогда к нему. Чёрт! Да она никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой! Это же просто неправдоподобно! Их история с самого начала была обречена. И вот теперь — спустя адски–долгих восемнадцать лет — они снова вместе. С ума сойти! И это так чертовски–глупо. И это так окрыляло. Казалось, она вот–вот взлетит в дракклово небо. — Мне так не хватало тебя все эти годы… — произнес ужасно самодовольный после их недавнего времяпровождения Нотт, вырывая Астооию из плена мыслей и раздумий. — Так где ты, всё-таки, был? — спросила она, выводя невидимые узоры пальцем на его обнаженной груди. — Честно? — мягким движением Тео лениво притянул её к себе. — Искал способы тебя забыть… Заменить. Ни черта не получилось. — Странно. Ведь прошло столько лет. — Астория не была склонна верить в истории из слезливых романов. — Я тоже не думал, что так бывает. — он зарылся носом в её густые темные волосы. –Знаешь… Я ещё восемнадцать лет назад должен был сказать — я люблю тебя. — А я люблю тебя. — грустно и как-то по-детски, прижимаясь к крепкому плечу. — Как многое могло бы измениться, если бы не вся эта ложь между нами. Недомолвки… — невеселый смешок Нотта напоминал траурный колокол по троллевым годам жизни, безвозвратно потеряным, просранным. Астория чувствовала, как горло царапает подступивший ком. Ложь. Недомолвки. Он ведь имеет право знать. Нет! Он не простит. Ни-ко-гда. — Мне нужно идти, Тео… — грустную улыбку он, конечно, легко списал на досадную необходимость возвращаться в холодный дом к такому же холодному супругу. — Когда-нибудь мы будем вместе. Я слишком долго был тобой одержим, чтобы теперь отпустить. Астория спрятала лицо на его груди, чтобы скрыть подступившие к глазам слёзы. Знал бы он правду — «одержимости» и следа бы не осталось. В поместье она вернулась, раздираемая противоречивыми чувствами. Да, теперь у них была возможность быть вместе. Одна лишь мысль об этом зажигала внутри Астории тот внутренний свет, о существовании которого даже догадываться не приходилось. Но как сохранить тайну, которая раздирает грудную клетку, пытаясь вырваться наружу? Как заглушить навязчивый и безжалостный голос совести, твердящий «Он должен знать»? Она не смела рассказать правду любимому. Знала, это сожжёт все мосты. Он не простил бы. Нужно было молчать. — Драко, я дома! Ой… — все мысли на время улетучились из головы, когда она увидела супруга в компании невысокой шатенки. Грейнджер… И та плакала — нет, она безутешно рыдала — в гостиной поместья. Безумие. — Я не знала, что у нас гости. — голос Астории стал растерянным, пока она пыталась вспомнить фамилию гостьи. — Миссис Уизли, что случилось? Она наблюдала, как Грейнджер быстро поднялась с кресла и попыталась наспех привести заплаканное лицо в хотя бы относительный порядок. — Всё в порядке. Простите… Я просто… Ваш муж оказал мне услугу, я хотела его отблагодарить. «Прекрасная благодарность — рыдания.» — Вы же в слезах! — Астория подошла к Гермионе ближе, пытаясь понять причину такого состояния. — Как-то нетипично для благодарности. Давайте я прикажу заварить травяной чай. Я вижу, Драко пренебрег долгом гостеприимства. — не приходилось сомневаться, что только он мог довести Грейнджер… Чёрт, Уизли. — Вам нужно успокоиться. Драко даже успел вызвать домовика, проявляя достаточно редкую в их семье солидарность, но Гермиона изобразила что-то отдаленно похожее на вежливую улыбку, и стала лепетать какую-то чушь. Она ушла так быстро, что побежавший следом за ней Драко просто не успел её остановить. От выражений, которыми дорогой супруг разразился, вернувшись в гостиную, Астория жеманно сморщилась. Пожалуй, даже в Лютном переулке такую отборную брань редко можно услышать. — Какого черта, Драко? — она злобно зашипела на мужа, сложив руки на груди. Никогда раньше не приходилось испытывать такую ярость. Ну почему этот идиот будто обязан рушить всё вокруг?! — Что ты с ней сделал?! Ты видел, в каком она состоянии?! Драко налил себе виски, но Астория выхватила бокал и судорожно отпила из него несколько глотков. Он осел на диван и зарыл пальцы в волосы. — Да, Астория, я видел. К твоему удивлению. — только сейчас она поняла, что супруг так же выглядит раздавленным, хотя и пытается это скрыть. — Что здесь произошло? — голос стал явно сдержаннее. — Грейнджер пришла меня благодарить. — сквозь зубы. Глупая фраза, он понимал… Но чёрт! Что вообще можно было сказать жене об этом?! — Ты вообще понимаешь, как это звучит? — хрустальный стакан полетел на пол и разбился на мелкие осколки. — Какого драккла она рыдала? — Асти, какое тебе дело? — его раздражала настырность супруги. Блять, да как говорить с женой о той, кто могла бы — должна — быть на её месте, если бы не глупое стечение обстоятельств? — Чтоб тебя дементор поцеловал! Я понимаю, что этот долбаный брак не принес никому из нас ничего хорошего! Я тоже хотела другого! Но когда-то мы были ещё и друзьями! Ты сох по Грейнджер все эти годы! Ты сутками пропадал чёрт знает где, когда узнал, что она в опасности! Ты сделал всё, лишь бы спасти её задницу! Так какого Мордреда, когда эта женщина пришла к тебе, ты довел её до слёз?! — Асторию невероятно раздражал идиотизм супруга. По идее, ей должно быть плевать на Грейнджер. Но, чёрт! Каким кретином надо быть, чтобы довести до состояния истерики женщину, которую не так давно спас? Это раздражение так долго копилось внутри, так долго собиралось в дурацкий воздушный шарик, что иголка, которой послужила вся эта до смеха нелепая ситуация, проткнула его, почти не прикасаясь. Драко чувствовал себя безумно уставшим. Кажется, на один вечер женских истерик более, чем достаточно. — Я не хотел этого. Просто Грейнджер узнала, что я не такая конченная скотина, как она полагала восемнадцать лет. — врать не было сил. Да и Асти была права в одном — когда-то они были друзьями. — Я поражаюсь ее фантазии, если она правда сумела представить тебя хуже, чем ты есть на самом деле. — нервный, саркастичный смех. — Она полагала, что мы с тобой были помолвлены, когда я с ней встречался, — Малфой налил себе виски во второй, уцелевший, стакан. — Мордред, я правда не знал, что она так остро отреагирует на правду. — А что ты хотел? — хмыкнула Астория, сделав глоток янтарного напитка из стакана мужа. Тот только возмущённо выдохнул, и приказал домовику принести новый прибор. — Я так понимаю, из-за этого вы разошлись. — Ну да. Она наплела какой-то бред о том, что Уизли раскаивается и что этот придурок ей лучше подходит. И умотала. — он опрокинул в себя виски и налил ещё. — Про свои дурацкие домыслы ни слова… Дура гриффиндорская. — Ну вот. — оставалось лишь пожать плечами, как бы заверяя такое объяснение. — Каково ей осознавать, что её поспешные выводы изменили всю её жизнь? — Ну да, конечно. Только её ли? — мрачно, почти риторически, спросил Драко. — Всё было бы по-другому. — Да… — тяжёлый вздох. У неё были свои счёты с прошлым. И сейчас Асти снова убеждала себя в том, что Тео не стоит знать о событиях, что произошли с ней восемнадцать лет назад. Гермиона выглядела разбитой. Так зачем нужно цепляться за правду, если она причиняет такую боль? Нужно ли? — Это же не важно, правда? То, как всё могло произойти. Ничего нельзя вернуть. Астория покачала головой. Подтвердить слова мужа, означало для неё расписаться в бесполезности их с Ноттом попыток быть вместе. — Это сложно, Драко. Очень много всего произошло за эти годы. Но ведь всё зависит от вас двоих. — она вздохнула, садясь во второе кресло. — И что это значит? — Ты не отпустил её. Но не простил. Прошло восемнадцать лет. Вам стоит определиться. — Будет лучше оставить всё как есть, у неё долбаный муж и двое детей. Грейнджер слишком правильная для того, чтобы рушить тот бред, который строила восемнадцать лет. К чёрту иллюзии. — Чудно, Драко. Теперь постарайся поверить в то, что наговорил, и всё станет прекрасно, — Астория вздохнула и допила свой виски. — Ты о чем? — Мерлин, не будь идиотом, ладно? — Астория даже фыркнула, словно сердитый ёжик. — Ты лишь недавно бегал, как ошалелый, спасая её жизнь. Вряд ли это говорит о том, что ты хочешь оставить всё, как есть. И, знаешь… Ты сказал, что она считала тебя хуже, чем ты есть на самом деле. А что думал о ней ты? Расскажешь? — Это неважно. — мужчина сжал зубы и это выдавало его с головой. — Всё это уже неважно. — Напомни это себе в следующий раз, когда с ней что-то случится. — Астория хмыкнула, и тут же пожалела о своих словах. Драко сорвался с места так резко, что, казалось, он убьет жену прямо сейчас на этом самом месте. — Что ты знаешь об этом? — прорычал он. — Что с ней случится?! — Откуда мне знать? — она была напугана не на шутку. Просто не понимала, о чем говорит Малфой. Чего он хочет от неё? — Что ты творишь? Драко сжал горло супруги, сверля её угрожающим взглядом. — Если я узнаю, что ты причастна к нападению на Грейнджер — я тебя уничтожу. Я сотру тебя с лица этой чертовой Вселенной. Ты меня поняла? — невменяемые серые глаза, в которых почему-то страха было не меньше, чем в её. Черт, даже хватка на горле была больше символической — удерживала на месте, но почти не затрудняла дыхание. — Ты. Меня. Поняла?! — Д-да… — прохрипела она, понемногу, медленно втягивая сквозь раздувающиеся ноздри воздух. — От… пус-сти… Он разжал пальцы так резко, что Астория едва не упала на пол. — Ты конченый неуравновешенный кретин. Я непричастна к нападению. Черт! Да мне даром эти игры не сдались! — сказала она, откашлявшись. Голос был сиплый, в горле неприятно першило. — Я не желаю ей зла, идиот. — Астория сама, пожалуй, готова была рехнуться прямо здесь и сейчас. Чтобы хоть как-то дать выход эмоциям, она больно пнула мужа в ногу, а потом добавила звучную пощечину. Чтобы думал в следующий раз, прежде, чем ручонки свои протягивать. Она испугалась, если честно. Ужасно испугалась. — Но кто-то это сделал. И раз этот человек решился на такой отчаянный шаг — он может попытаться снова. Малфой внимательно посмотрел на жену. Щека горела, нога тоже, но он прекрасно понимал, что перешёл границу. Он сорвался, позволил себе лишнего. Вообще — даже если бы Астория разбила ему о голову хрустальный графин, или запустила темномагическим заклинанием — она была бы в своем праве. Ты скатился, Малфой. Ты срываешься на женщинах. Поздравляю, придурок. Это дно. — Прости. Мне не стоило… Ну, вот это всё. — Драко указал на шею супруги, напоминая о своем недавнем срыве, но было ясно, что предпочел бы перевести тему. — Не хочу об этом говорить. — сморщила носик Астория. Пальцы всё ещё дрожали. Да, она понимала, что реальной опасности Драко для неё не представляет, но… Черт, это было страшно. — Ты тоже считаешь, что покушение может повториться? — тон его речи был ровным, но Асти чётко слышала скрытую растерянность, чувство вины и страх. — На Грейнджер? На самом деле, я только сейчас подумала об этом… Но — да. Боюсь, это возможно. Драко стало стыдно за своё поведение. Действительно стыдно, что бывало крайне редко. Одна из его лучших подруг прожила с ним восемнадцать проклятых лет, полных желчи и яда. Он срывал на ней бессильную злобу за то, что она — не Грейнджер. И сейчас Астория, как в самые тёмные школьные годы, выслушивала то, что её совершенно не касалось. Она обсуждала с собственным мужем совсем другую женщину, хотя сама зябко ютилась в кресле, поджав к себе ноги, и дрожала. Надо же быть таким отбитым ублюдком! Она ведь ни-че-го плохого не сделала! Он чувствовал себя действительно скверно. — Чёрт… Прости… Прости, Асти. — он подошел к жене и совсем по-отечески погладил её голову, пытаясь успокоить. — А с Грейнджер всё будет в порядке. Драко говорил так, словно если не признавать опасности вслух — она окажется неправдой. А признание этих опасений, по такой логике, должно было делать их материальными. — Я просто накрутил себя. А ты всегда была пессимисткой… С ней все будет хорошо… Правда? — и в последнем слове было столько неуверенности, страха и надежды, что он сам не узнал собственный голос. — Будем надеяться на лучшее. В конце концов — я и правда пессимистка. — Астория вымученно улыбнулась, не веря собственным словам. Но Драко не нужна была правда. Не сейчас. Может, завтра… Сейчас ему, словно маленькому ребенку, лучше было спрятаться от мира под толстым одеялом. Укрыться с головой и не слышать, как фальшиво звучат успокоения жены. Не понимать этого отчётливого «Ты лжёшь сам себе». Асторию же мучили собственные проблемы. Она четко видела одно: рано, или поздно, но правда выходит наружу. Рано, или поздно Драко придётся признать опасность, нависшую над Гермионой. И невольно проводились паралели. Она так же пыталась обмануть себя, убедить, что Теодору не нужно знать её тайн. Но вкрадчивый голосок на задворках сознания шептал о том, что не бывает лжи во благо. Это миф. И Нотту придется познакомиться со скелетами в шкафу Астории…