Милый Тео,
Я безумно тебя люблю. Никогда не переставала любить тебя. Я хочу, чтобы ты помнил об этом, когда дочитаешь это письмо. Я не могу тебе врать. Ты говорил, что когда-то ложь и недомолвки лишили нас шанса быть вместе. И поэтому я не могу поверить, что очередная ложь поможет нам сохранить счастье. Тогда — восемнадцать лет назад — Я сделала кое-что, чего не могу себе простить. Я была беременна — от тебя. И… мне пришлось выпить абортивное зелье. — с этого момента читать было трудно, так как в некоторых местах чернила расплылись. — Ну вот. Теперь ты знаешь. Прости за то, что не сказала тебе об этом лично. Я… Я бы не смогла. Мне правда жаль. Я… Ни о чем в жизни я не сожалела так, как об этом. Прости, если сможешь.С любовью, Астория
Некоторое время Пэнси невидящим взглядом смотрела на лист бумаги в руках. — Всё не совсем так. — выдохнула она, глядя на друга с сочувствием. — Знала. — заключил Нотт и со всей силы врезал кулаком в столешницу. Зашипел от боли, по пальцам начала тоненькими струйками стекать кровь. Но ему было как-то всё равно. Механические реакции. — Знала, — коротко кивнула Пэнси и, заметив вмиг посеревшее лицо Нотта, добавила, — она написала правду. Асти сожалела. Ей снилось кошмары, она каждую ночь просыпалась в холодном поту и слезах! Я знаю, потому что мне пришлось тогда пожить у неё. Прости её. Теодор зарыл пальцы в волосы и тихо завыл, заскулил. Его ребенку могло быть уже семнадцать лет! — Как ты могла позволить ей?! — тихо произнес Тео, не поднимая взгляд, — Я бы всё для неё… Мордред! Я об этом узнал только сейчас! Почему никто из вас не сказал мне?! Это был мой ребенок! Какого хрена всё решили без меня?! Пэнси резко поднялась со своего места и плеснула другу в лицо стакан воды. — Полегчало? — тихим металлическим голосом спросила она, — Кто знал, где тебя искать? Ты же свалил, никому не сказав ни слова! Как мы должны были тебе сообщить? Об этом знали только родители Асти, а они готовы были сделать что угодно, лишь бы сберечь помолвку с Малфоем. Ещё знала я и Дафна. Даже Блейз до сих пор не в курсе! Ты не видел, под каким прессом она тогда была! Ты уехал, Деметра с Геральдом каждый дракклов день давили на неё! Они подгоняли свадьбу с Драко, сводили её с ума разговорами о долге семьи, чести и всем в этом роде. И когда она рассказала им о беременности — они сделали всё, чтобы избавиться от плода! Асти не упомянула в письме, как едва не погибла от внутреннего кровотечения? Хотя, о чем это я? Оно же у меня. И там ни слова об этом. Я — зельевар. Рассказать тебе, в каких случаях абортивное зелье несет угрозу для жизни женщины? Пэнси не могла напрямую сказать правду Теодору — обет не позволял. Но как же злило то, что её подругу, прошедшую через настоящий Ад, теперь выставляют чудовищем! — Она убила моего ребенка! — взвыл Нотт и сжал руки в кулаки, — Нашего ребенка! А ты защищаешь её! Я ведь считал тебя другом, Пэнс… Идите все к чёрту. С этими, скатившимися до глухого шепота, словами Тео вышел из кабинета, и скрылся в неизвестном направлении. Пэнси послала патронуса подруге и отправилась к МакГонагалл. Директриса не любила, когда кто-то без предварительного предупреждения срывался с места, но эта ситуация требовала быстрых действий. А Минерва поймет. В этом Пэнси не сомневались.***
Никогда Драко не полагал, что все может так обернуться. Сегодня произошел самый длительный разговор с Грейнджер за восемнадцать лет. Самый длительный за целую гребаную вечность, кажется! Очевидным был тот факт, что они не могут сохранять дистанцию. Их тянуло друг к другу, и оба не могли сопротивляться. Это не стирало из памяти восемнадцать лет взаимных обид и злости — нет. Но отрицать было бессмысленно. Мы в полном дерьме, Грейнджер. О! Настолько же правдиво звучала эта фраза! Они по уши в этом. У Гермионы — гребанный муж и двое детей. Она ведь вся такая правильная, не оставит рыжего придурка просто так. И дети… У него — сын. Никогда Скорпиус не поймет подобных похождений. Тем более — не похоже было, чтобы он ладил с Розой. И Астория… Хотя, как раз её он считал самой меньшей из проблем. Просто потому, что она явно не будет скорбеть о том фарсе, который в обществе по иронии называли их семьей. Идиот! О чем ты думаешь? Трахай её в своё удовольствие и не смей мечтать о большем! Только вот нихрена не получалось. Потому что сложившаяся ситуация снова возвращала в треклятое прошлое. К тому, как он глупо себя чувствовал, когда выбирал кольцо для Гермионы… Как едва заметно дрожали его руки, когда надевали его на тонкий безымянный палец. Он не становился тогда на колени — он же Малфой. Не спрашивал даже! Просто констатировал. — Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты стала моей женой. И главная проблема была в том, что за грёбаных восемнадцать лет ни черта не изменилось. Он не сумел избавиться от идиотского, абсурдного желания каждое утро зарываться носом в эти невозможные кудрявые волосы, засыпать, сжимая в объятиях хрупкое тело. Малфой чувствовал себя обворованным и обманутым. Он мог быть с Гермионой, но та всё так же принадлежала рыжему недоразумению. И было слишком много чёртовых условностей, которые связывали шатенку по рукам и ногам. Будь проклят Гриффиндор с его драккловым благородством! Уже в сотый раз Драко мысленно проклинал красно–золотой факультет, периодически переключаясь на долбанное письмо матери, которое испортило всё! В списке тех, кого хотелось проклясть позаковыристее были также Рональд–чтоб–его–Уизли, Деметра и Геральд Гринграссы, за чертову помолвку с Асторией, и сам Драко. Ну почему он тогда отпустил её? Какого хрена позволил уйти? Чёрт-чёрт-чёрт! Из раздумий его вывела спустившаяся в гостиную супруга. Увидев Асторию, он лишь приподнял бровь. — Астория, с тобой всё в порядке? — она была бледной, и в целом выглядела хуже побитой собаки. — Да так. — Астория вяло отмахнулась от вопроса, и села в кресло напротив мужа. — Драко, нам надо поговорить. — Я слушаю. — Малфой внимательно смотрел на жену и пытался предугадать дальнейшее русло беседы. — Я связалась с мистером Смиттом, — в её голосе звучала спокойная решимость, — я подам на развод. Она могла бы и дальше жить в этом доме, делать вид, что всё в порядке… Могла бы, но всё изменило возвращение Нотта. Слишком много эмоций было завязано на этом человеке — влечение, застарелая обида, скрытая боль. И снова эти кошмары! Они сводили с ума, не иначе. Эти сны были порождением истерзанной совести, разбитых мечтаний. И они имели достаточную власть, чтобы Астория рискнула перечеркнуть привычную жизнь. Эти сны не позволяли торговаться. Челюсть Драко совсем не аристократично отвисла. Вот такого поворота событий он явно не ожидал. — Мне просто любопытно — почему? — спросил он, когда обрел дар речи. — Ну… Наш брак изначально был плохой идеей, — пожала плечами Астория, отведя взгляд. Что полагается отвечать на подобные вопросы? Как объяснить кому-то, что, не имея возможности получить то, чего желаешь, иногда ты искренне хочешь разрушать даже то, что имеешь? — Асти, это не мешало тебе восемнадцать лет. Может, скажешь правду? — Я не могу больше, — произнесла Астория надломленным голосом, — Мы — не семья. Никогда ею не были. Мордред, если бы мне хватило ума отказаться тогда! Может, меня не преследовали бы кошмары… — Из-за меня тебя мучают кошмары? — удивился Драко. Внезапно возникло безжалостное чувство вины перед этой женщиной. Абсолютно чужой ему, несмотря на прожитые под одной крышей годы. — Нет, Драко. Нет… — она покачала головой, — я сама виновата. Ты просто не знаешь, о чём говоришь… В помещение влетел патронус. Оба узнали его. И тут же голос Пэнси произнес: — Приходил Тео. Асти, я скоро буду. Только держись, слышишь? На этом сообщение закончилось и райская птица растворилась в серебристой дымке. В комнате повисло молчание. Через несколько минут тишину разорвал смех Драко. Неуместный в данной ситуации, он ясно выдавал растерянность блондина. — Почему ты смеёшься? — Астория приподняла бровь, а взгляд её выражал искреннее волнение о психике супруга. — Так это Нотт? — выдавил из себя Драко, пытаясь успокоиться, — Дай угадаю — седьмой курс? Чёртова ирония, не находишь? Астория слабо улыбнулась. — Действительно смешно. Грейнджер, Тео… Даже Пэнс с Блейзом начали встречаться именно тогда. Правда, этим двоим хватило ума не корёжить судьбу. — Что ж, — сказал Малфой, успокоившись, — Я рад за вас. Думаю, Тео будет тебя ценить явно больше, чем я. Асти покачала головой и закусила губу, чтобы не разреветься. — Увы, он не простит меня.Ты угадал, конечно. Я люблю его, именно поэтому решила развестись с тобой. Но наши с Тео отношения не могут иметь продолжения. Не все истории заканчиваются хэппи–эндом. — Да ладно тебе. — приподнял бровь Драко, — Ты драматизируешь. Вот разведешься — и он всё тебе простит. В конце концов, он тоже не хранил целибат эти годы. Не может его настолько бесить наш, прости Мерлин, союз. Астория рассмеялась, а по щекам скатились две слезы. — Ему плевать на наш брак. — это действительно смешило её. Но выглядело очень похоже на начало истерики, Астория спрятала лицо в ладонях и заплакала. — Но он не простит меня… — Что случилось? Объясни нормально и не реви, пожалуйста. — Драко протянул ей платок. Он не знал, как себя вести, не любил женские слёзы, и совершенно не понимал, почему сейчас его пока–что–жена разводит сырость. — Просто… Некоторые вещи нельзя простить. Мне не стоило слушать родителей. Мерлин, какая же умничка Дафф, что уехала! Целый поток слов, которые всё так же оставались для него бессвязным истеричным бредом. — Асти… — тихо позвал Драко и, подойдя ближе, положил руку ей на плечо, — Успокойся. Выговорись, наконец. — Я не могу… — сдавленно прошептала она, — Не могу… — Когда-то ты сказала, что ты — моя подруга. Знаешь, друг из меня — так себе. Но я хочу тебе помочь. И я ни черта не понимаю из того, что ты говоришь. — Я… Мне надо выпить, чтобы говорить об этом. — слабо улыбнулась Астория, — Хотя — нет. Мне надо нажраться. Слышать подобное от супруги было непривычно. Малфой не сдержал нервного смешка и пошел за бутылкой коньяка.***
Гермиона сидела в кресле и читала Хьюго сказку. Как бы не смеялся Рон, но она настаивала на том, что дети должны быть знакомы и с маггловской литературой. Сказки Барда Биддля щедро разбавлялись творчеством братьев Гримм, Андерсена, Льюиса Керрола. — Мам, а Маленький Принц* умер? — спросил Хьюго с грустью, что влагой отражалась в его глазах. — Нет, милый, — Гермиона улыбнулась, хоть в глазах и стояли слёзы, — Он вернулся на свою планету. — Но ведь его укусила змея! — растерянно сказал мальчик, — Как он мог выжить? — Он просто очень хотел верить в то, что сможет вернуться, — объяснила она, и обняла сына, — А если верить во что-нибудь очень сильно, то это непременно должно сбыться. А теперь — пора спать. — Спокойной ночи, мам. — сказал Хьюго с сонной улыбкой. — Сладких снов, родной. — ответила она, и поцеловала мальчика в лоб. Он уже давно уснул, а Гермиона всё сидела в кресле рядом и думала. Сегодняшний день явно нельзя было назвать обычным. Драко… Как мало потребовалось для того, чтобы перешагнуть черту. Сердцебиение ускорялось при одном воспоминании об их встрече, а щёки заливались румянцем. Ведь кто угодно мог зайти в её кабинет! Мерлин, это же надо — так потерять голову! Фраза, сказанная сыну, вертелась в голове, не желая покидать мысли. Если верить во что-нибудь очень сильно, то это непременно должно сбыться… Было бы хорошо, если бы это оказалось правдой. В её же жизни мечты могут разрушиться в один миг. Из-за нескольких строк, которые в итоге окажутся недоразумением. Гермиона отдала бы очень многое за возможность вернуть то время и исправить свои ошибки. В этом смысле она очень хорошо понимала Маленького Принца. Только вот она не имела такой возможности. У неё был Хью, была Роззи. И вот теперь — она в своём доме. Рядом — сын. Внизу — Рон. Всё как обычно. Вот только сейчас было противно это осознавать. Гермиона больше не хотела «как обычно». Она хотела свою сказку — где любовь может преодолеть все преграды, где можно исправить все ошибки… Где если очень сильно чего-то хотеть — это непременно должно сбыться. Только вот реальная жизнь — совсем не диснеевский мультик**. За восемнадцать лет у каждого развилась своя жизнь. Жизнь, в которой они уже не могут ничего изменить, не сломав. Их отношения не перерастут во что-то большее, чем кратковременная интрижка. А ты хочешь большего? Дура! Дура-дура-дура! Но, Мерлин, мысли постоянно возвращались к тому, как все могло бы обернуться, если бы восемнадцать лет назад она не прочла письмо Нарциссы. Или дала Драко возможность объясниться. Восемнадцать лет она пыталась не думать об этом. И лучше бы не думала. Она злилась на себя, на Драко, на Рона и его семью… На Лаванду, о которой Гермиона догадывалась уже года два, но предпочитала не обращать внимания. Она спустилась вниз, увидела мужа, сидящего в кресле с очередным выпуском «Квиддич сегодня». Всё как всегда… Бесит! — Рональд Уизли! Немедленно убери ноги со стола, а то я тебе их сломаю! — пожалуй, вымещать раздражение на супруге было плохой идеей. Но — чёрт! — казалось, Гермиона вот-вот взорвется от переполнявших эмоций. И её всегда бесила эта дурацкая привычка. А чем ты думала, когда выходила замуж за человека, с которым у тебя даже общих тем для беседы нет? Этот ехидный голосок в голове… Да чем можно было думать, когда ты просто отключена от мира? Пустая. В миллионный раз шатенка поняла, что принимать решения необходимо с холодным умом и трезвыми мыслями. — Миона, ты чего? — рыжие брови удивленно взлетели вверх. — Я устала от твоего свинского поведения. — холод в её голосе был слишком заметен, раздражение только усиливалось, словно копилось все эти годы, — Я сколько тебя знаю, столько пытаюсь втолковать элементарные правила. Мерлин! Даже Хью не ведет себя так! Тебе трудно, что ли? Не разбрасывать свои конечности по столу, не говорить с набитым ртом, не слушать обзоры квиддичных матчей при детях, раз не можешь не материться! Рон покраснел от гнева и поднялся с кресла. Он никогда не умел спокойно воспринимать критику, а уж в подобной форме — и подавно. Конечно, для него видимых объяснений тому, почему жена вдруг стала так себя вести, не было. — Пришли патронуса, когда твой ПМС закончится, — буркнул он, и направился к выходу, — Я поживу у мамы. — Ага. — хмыкнула Гермиона, и криво усмехнулась, в менее, характерной совсем не её мужу, — Лаванде привет, Бон-Бон. Она правда не знала, зачем сказала это. Просто само вырвалось. Да и любопытно было понаблюдать за реакцией. До отвращения надоело делать вид, что всё в порядке, что ничего не происходит. И Гермиона действительно готова была поставить сумму, равную своему окладу за несколько месяцев, на то, что Рон уже через несколько минут будет у Браун. Он застыл на месте и в шоке посмотрел на жену. Его выражение лица показалось до смешного глупым. Интересно, он правда думал, что является специалистом в конспирации, что она не догадывалась, где и с кем он проводил время, когда отговаривался задержками на работе? Или он просто не ожидал, что супруга столь прямо заявит о своей информированости? — Что-то случилось? — невинное выражение её лица контрастировало с лукавым блеском в карих глазах. Рон покачал головой в замешательстве и исчез из дома. Молча. Даже не пытаясь отрицать правду. Гермиона разразилась смехом, громким и диким. Хорошо хоть, что Рон имел привычку накладывать заглушающие чары, когда она укладывала детей спать. Как легко оказалось сказать правду вслух. И — надо же — как глупо он выдал себя, не сказав ни слова.***
Он столько усилий приложил для того, чтобы избавиться от ненавистной грязнокровки. План был идеален! Естественно, Поттер лично возглавил расследование покушения. Только вот — он предусмотрел всё! Никаких зацепок не было. Он всегда отличался от других, любил скурпулёзно продумывать свои действия, никого не посвящая в свои планы. Да у него вся жизнь была распланирована! С детства он стремился выбиться из нищеты в люди, добиться власти, признания, уважения и благополучия. Но — нет. Эта грязнокровка должна была всё разрушить! Сидела бы дома, да борщи варила, как и полагается нормальной женщине. Но ей же амбиции жить спокойно не дают, надо в Министерстве работать! Таких необходимо исключать из действительности, чтобы не рушили планы, чтобы не лезли, куда не надо. И лишь одного в его идеальном преступлении не было учтено. Что она сумеет выжить. Как?! Как она даже эту схему смогла разрушить? Ведь достать ингредиенты для противоядия было почти невозможно! Ни у кого из её близкого окружения не было подходящих связей. Ничего — рано, или поздно, она сполна получит за то, что перешла ему дорогу. А он пока что пойдет и займётся делами. Он же просто безобидный и добрый! Не стоит рушить эту репутацию раньше времени.