НЕвозможности

      Чемодан с минимумом вещей казался слишком тяжелым, а ноги поднимались для каждого шага так медлительно, словно в них налили раскаленный свинец. Астория ведь верила, что сможет. Искренне надеялась на то, что встреча с Тео должна была помочь его отпустить.        Ничерта.       Каждая клеточка, всё в её израненной глупой душе стремилось туда, обратно. В их ночь - сладкую, пьянящую, влажную. В ту, что уже закончилась, и осталась в прошлом. Теперь казалось очевидным - он был единственным мужчиной, которого она действительно любила. И, конечно, хотелось остаться с ним.       Так малодушно.       Так эгоистично, если честно - позволить себе ту иллюзию, одну-единственную.       Но - Нет.       Она бы осталась. Она бы окунулась в этот мираж, успокоила бы свою чертову душу, которую не склеить уже даже при помощи Репаро. Она бы сделала это, если бы не одно "Но". Одна его фраза. Вряд ли Тео сам понял, насколько его слова резанули по живому, насколько неуместными были. А Астория забыть этого не смогла бы. Это намертво въелось...        - Ты предала меня, но я всё равно тебя люблю.       Так мило. Так искренне.       Единственный урок, в который жизнь тыкала носом Асторию, как паршивого котенка. Единственный, который был усвоен наверняка, отработан до автоматизма и, пожалуй, отвращения.        Видеть суть.       И именно это сейчас приносило гадкое чувство, словно в глотку засыпали битое стекло, и заставили сглатывать это, раздирая стенки горла, смешивать с кровавыми комьями и кусками мяса.       Предала. Мордред всё это подери!       Впервые в жизни, из-за этого искреннего слова, которому её любимый человек не придал значения, Астория позволила себе задаться простым вопросом - где был он? Где был Тео, когда она до хрипоты ругалась с родителями, а потом ревела взахлеб, уткнувшись в плечо Дафны? Где он был, когда она лежала в Мунго с внутренним кровотечением, и хотела, блин, умереть?!       Была Пэнси. Была Дафф. А его - не было.       И стало так по-детски обидно от его этих слов. Несправедливых, на самом деле. Незаслуженных и таких жестоких, хоть и ненамеренно. Предала. О, она знала о предательствах всё. Делала это сотни раз. Пре-да-ва-ла. Себя. Только себя. И никогда никого больше. Предавала, когда, преодолев неожиданную истерику, подчинилась решению родителей о помолвке, поверив в то, что не нужна любимому. Предавала, когда жила с отравленными болью воспоминаниями, годами делая вид, что их не было.       И вся эта красивая история с любовью, прошедшей сквозь годы - она как-то сразу утратила краски. Этого было мало. Этого было до смешного мало, когда речь заходила об отношениях. Настоящих, серьезных и длительных.       Астория никогда не держала зла на Тео, всегда винила в тех проклятых событиях только себя... Но, черт. Эта его фраза - она звучала, как акт благотворительности, одолжение. Она слишком любила этого человека, чтобы отравлять воспоминания неудачными попытками. Знала, что любая из них могла сломать её окончательно. Уже сейчас несложно было просчитать, чем бы закончились их отношения. Рано, или поздно, вся эта эйфория ушла бы, улетучилась бы мишура. Обоих накрыло бы осознание - им не восемнадцать лет. Рано или поздно, пришлось бы снова вскрывать старые раны. Нотт не простил её. И закрывать на такое глаза было смерти подобно. Возможно, он просто привык к ней, терзался несбыточным "А если бы..." Вероятно, не хотел терять. Но они не обрели той точки, с которой стоило начинать отношения. На самом деле, они были настолько далеки от подобного, что возникала уверенность в том, что этой мифической точки не существовало. Начинать что-то с невысказанной боли и обид - нет. Ни за что.       И Астория выбрала воспоминания. Их жаркие ночи, давние посиделки у Черного озера. То, что для неё было действительно прекрасным и неприкосновенным. Стоящим. Она не хотела отравлять всё это скрытыми обидами и претензиями.       Почему-то, в самом конце мысли вернулись к началу. Ко времени, когда еще не было этих лет бессмысленного существования. Когда была война... И было безумно страшно.        Они находили утешение друг в друге, засыпали вместе, не задавали лишних вопросов. Тогда, перед смертью Темного Лорда, они мало говорили. На самом деле, они почти всегда молчали, довольствуясь беззвучным присутствием друг друга.       Астория любила сидеть в одной из пыльных ниш подземелья, когда всё было совсем плохо. Когда от страха не было сил даже плакать. Таких моментов становилось всё больше, и всё чаще от этой мрачной реальности она пряталась в своем маленьком убежище. А Нотт случайно её нашел. Это было даже забавно.       Каждый вечер они встречались в этой нише. Молчали - каждый о своем, но об одном и том же. О сомнениях, об отчаянии, о кошмарах во снах и наяву. Достаточно было просто понимать, что они не в одиночестве, а говорить вслух о том, что тревожит, было слишком страшно.       В один вечер брюнет пришел с бутылкой виски и протянул её Асти. Было почти спокойно - вот так. Сидеть вместе, пить... И молчать. Когда Тео заговорил, его голос звучал даже как-то неуместно в их привычной тишине.       - Мой кузен завтра примет метку. - было в его глазах что-то затравленное, горькое, - Я могу стать следующим. Блядь, Гринграсс, я не хочу! Он же долбанный псих!       Нотт не плакал, нет. Но что-то в нем готово было сломаться. Она видела это. И казалось таким естественным обнять его, напомнить, что он не один в этой черной западне. Когда он накрыл её губы неправильным, отчаянным, горьким поцелуем - Астория не сопротивлялась. Не нужно было объяснять - это им нужно. Обоим. Чтобы почувствовать, что ещё живы. И в холодной нише, упираясь лопатками в грязную, влажную стену, Асти целовала его в ответ так же - горько, отчаянно, страстно.       Они не думали. Просто действовали. Упрямо доказывали себе, что живы, что чувствуют.       И не было смысла останавливать ни себя, ни его, когда его руки забрались под блузку, сжали её грудь с той уверенностью, которой каждому из них не хватало...       Да уж. Теперь она знала наверняка - она жива. Потому что от незнакомых ощущений голова шла кругом, а по коже бежали мурашки. Невероятно остро ощущалась жизнь - в самом явном проявлении. Их сердца бились о ребра громко и отчаянно, кровь ошалело гонялась по венам. Они чувствовали. Таким естественным тогда было простое действие - молча стянуть серо-зеленый галстук с Тео, дрожащими пальцами расстегнуть рубашку. Безмолвное решение, такое очевидное и беззастенчивое.       Всё было слишком остро, слишком быстро и сумбурно. Уже через минуту Астория обвивала ногами его торс, и царапала обнаженную спину о холодный камень.       Это было больно. Больно, рвано, как-то липко.       Никакого неземного удовольствия, никаких феерических ощущений, о которых любили рассказывать девчонки. Не было этого. Наверное, так только в глупых романах писали. А девчонки - врали. Наверное, тоже, чтобы не оставаться в одиночестве со своими ошибками.       Потерю девственности Астория, конечно, представляла как-то более поэтично. Но она чувствовала, что жива - способна испытывать боль, отголоски слабого удовольствия. Этого было достаточно, чтобы не жалеть о содеянном ни секунды.       Когда они встретились в следующий раз, Нотт молча взял её за руку и повел к Черному озеру. И в этот вечер она ощутила всё - и фейерверки, и наслаждение.       Потом была победа. Какой-то дикий угар. Лето, когда родители стали присматриваться к потенциальным женихам. Седьмой курс. Астория сама не поняла, почему встречи с Тео продолжились. Это было словно что-то естественное. Когда она рассказала о планах родителей, Тео лишь рассмеялся. Оставалось ответить тем же, смеяться, покрепче зажмурившись, чтобы слёзы не полились. Нельзя было позволить себе жалеть. Оставалось лишь брать то, что было доступно. Она думала, Нотта всё устраивало. Мало говорить, много трахаться.       Молчать о том, как чертовски этого недостаточно.       Конец года был для неё тихой смертью. Помолвка с Малфоем. До последнего все мысли об этом отгонялись куда-то на задворки сознания. Так, будто это не могло сбыться, если не вспоминать. Когда она говорила об этом Тео, так надеялась, что он не отпустит. Всей душой. Надеялась так сильно, что даже дышать перестала.       Рассмеялся. Отпустил. Просто сдал экзамены, и исчез.       А она осталась зализывать раны и строить иллюзии. Отчаянно пытаться сохранить ту часть Нотта, которую он ей подарил, сам не зная.       По щекам текли слезы, а сердце болело. Нет, не образно. Вполне прозаично, пережитый стресс спровоцировал сердечную боль. Проблемы с сердцем преследовали её уже давно - со времени рождения Скорпа. Именно поэтому и пришлось не рисковать пользоваться быстрым порт- ключом, а довольствоваться использованием услуг маггловской авиакомпании. Поднявшись по трапу, Астория достала флягу, в которую налила зелье от боли в сердце.       Всё ещё хотелось вернуться. Убедить себя, что они Теодором могли быть вместе, не разрушив всё вокруг. В какой-то момент даже показалось, что она услышала голос Нотта.       Но - нет.       Осмотревшись, она не увидела его. Пустые надежды, которые лучше было бы оставить за пределами самолета. В этой стране. В этой жизни. А самой отправиться в другое место, начать всё с чистого листа. Хотя бы попытаться.       От всей этой нервозности последних недель здоровье неслабо подорвалось. Бледность кожи и темные круги под глазами не могли скрыть косметические чары. К тому же, вся эта нервотрепка довела Асторию до того, что головокружения и тошнота стали привычными спутниками.       Садясь в самолёт, Асти подумала, что неплохо бы записаться к колдомедику сразу по прибытию к Дафне. Только сейчас она осознала в полной мере, как сильно соскучилась по старшей сестре. На глаза снова навернулись слёзы, но Астория быстро их смахнула. Кажется, в последнее время она слишком расклеилась и стала до отвращения сентиментальной. Самолет взлетел, и из груди вырвался вздох, со смесью облегчения и какой-то горечи.       Она взлетала всё выше, оставляя внизу всю свою жизнь. Воспоминания, друзей. И, как бы не старалась, не могла отогнать это чувство потери, грусти. Большинство её знакомых даже не знали о том, что она уезжает. Она предупредила только Пэнси и Блейза. А еще - предупредила сестру о том, что приедет. И всё. С родителями она не поддерживала отношений уже долгие годы. Просто иногда помогала создавать видимость гармонии. И сейчас всё это оставалось позади.

***

      Тео проснулся в сладкой истоме, лениво потягиваясь. Казалось, теперь всё встало на свои места. Теперь всё было хорошо. Просыпаться с такими мыслями было приятно. Астория пришла, признала свою вину. Он готов был простить. Но длилось это благодушие меньше минуты. Ровно до тех пор, пока Нотт не осознал простую вещь. Он один лежал в кровати. Один. Еще через минуту пришлось признать - Астории не было в квартире. И след простыл.       - Блядь!       Голову разрывало от раздражения и миллиарда вопросов. И главным из них было самоуничижительное "Как же он не заметил?" Как упустил столь очевидное в её глазах - прощание. И боль. Отчего? Да от него, кретина! Вспышками проносилось всё, что он творил в последнее время. Эти воспоминания поднимали чувство искреннего отвращения к себе. Сколько раз он ударил её? Не буквально, само собой. Никогда рука не поднялась бы. Но словами, действиями. Видел, как ей было плохо, но лишь усугублял, погруженный в собственную боль. Забыл о том, что она чувствовала то же самое, гораздо дольше, гораздо сильнее.       Но у него не было времени, чтобы впадать в рефлексию. Понадобилось всего несколько минут на то, чтобы одеться... За полчаса он успел побывать в Малфой-мэноре, в квартире Забини. А ответ на единственный важный сейчас вопрос - где, мать её, запропастилась Гринграсс? - узнал, оказавшись в кабинете Блейза.       Улетела... Блядь!       До ближайшего аэропорта Теодор ехал на маггловском такси, не рискнув аппарировать в столь взвинченном состоянии. Он даже не узнал номер рейса. Даже не уточнил время вылета. Всё это улетучилось из его головы, стоило нахлынуть безжалостному осознанию - он виноват. И это подтолкнуло его, заставило рвануть к Астории, надеясь её остановить. На самом деле, то, что он заметил её, выходящую на взлетную полосу, было каким-то дебильным драккловым чудом. Он побежал за ней, не обращая внимание ни на что вокруг, но сотрудники аэропорта просто его не пропустили.       Нет билета, нет паспорта.       Хотелось заавадить их всех на месте, но слишком много смертей он видел еще до окончания школы.       - Астория!!! - крик его был полон отчаяния, как одичавший зверь, он рванулся к двери. На какой-то короткий миг даже показалось, что она услышала. Что сейчас их взгляды встретятся.       Она ведь должна была всё понять. Вернуться. Так ведь должно было случиться! Он отказывался верить в то, что вот так всё могло закончиться. Что вынужден был просто смотреть в отчаянии, как она оставляла его. Всего взгляда бы хватило, наверняка! Одного! Но...       Их взгляды не встретились. Она не заметила. Не вернулась.       И с каким-то животным агрессивным бессилием Тео наблюдал, как белый самолет с эмблемой маггловской авиалинии увез его женщину, равнодушно махнув крылом.