Тени теней

Со временем, несмотря на неприятие к мистическим существам, Костя подметил и осознал множество мелочей, которые были заметны в повседневности. Он видел, как появлялись те и исчезали другие, как в тенях рождались твари и тянули свои жала к людям, которые занимались вполне определенным занятием. Их лица выражали чувства и эмоции, не каждый раз очевидно, но для созданий и тьмы они служили настоящим маяком. Словно намагниченные, всевозможные ракообразные тянулись к тем, кто боялся или испытывал страх. Слизи липли к телам курильщиков и алкоголиков, не способных избавиться от вредных привычек. Пауки плели свои мрачные паутины на завистливых и злорадных людях, как и шипящие змеи обвивали тех, кто скрывал свое влечение и похоть в липких взглядах. Очень редко и незаметно, но в лунном свете появлялись другие обитатели потустороннего мира. Бабочки порхали сами по себе, исследуя все подряд. Веселые светлячки кружили над детьми, что радовались безобидной шутке, а ленивые мотыльки лавировали над головами влюбленных парочек и искренне заботливых родителей. Надежда, добро, благодушие — проявлений этих чувств было столь мало, что для Кости такие сцены становились настоящими событиями. Но намного больше облегчения он испытывал, когда неосторожная черная змейка выползала из тени и сгорала на солнце. Парень понимал, что это ненормально, однако в его жизни, итак насыщенной паранормальностью, было слишком мало позитива. Звонок будильника оторвал парня от чтения. Протерев красные глаза, он закрыл очередную книгу, незаметно увлекшую воображение на всю ночь, и провел утренний моцион подготовки к школе. Привычно махнув рукой домовому, Костя отправился на занятия. Уроки прошли практически незаметно. Все его внимание было сконцентрировано на прочитанном сюжете. Вещания учителей проходили мимо него, как и прочие раздражители. Фантастические рассказы увлекали своей завершенностью и наполняли надеждой, что все вокруг когда-нибудь станет нормальным. К концу занятий, которого впервые за многие годы Костя ожидал с нетерпением, голова раскалывалась от картин в голове. А вкупе с бессонной ночью и преследовавшим его в последнее время недомоганием любое трезвое суждение отдавалось болью. Именно по этой причине парень не сразу сообразил, как на руках появилась железная хватка и его насильно потащили во двор. Безмозглая троица всегда была очень чувствительна на тему чужого внимания. И Костя уже успел пожалеть, что витал в облаках последние шесть уроков, позволив отморозкам воспользоваться подвернувшимся поводом. Они действительно не любили, когда их игнорировали, прослыв в глазах Лазарева эгоцентричным множителем в кубе равным нулю. Но едва перед глазами открылась место назначение, в которое здоровенные одноклассники настойчиво тащили свою жертву, Костя, наконец, окончательно очнулся от транса. С каждым шагом двор за школой приближался все ближе, темнея провалом меж корпусами учебного заведения. И он знал, что солнце давно миновало зенит, поэтому тени сгущались в этом пяточке особенно охотно. Постепенно накатывало отчаяние — он не хотел снова возвращаться к его действительности, мрачной и отвратительной. Не так скоро и внезапно. Едва ноги вступили во легкий мрак закутка, но и этого хватало для порождений другого мира. И в тот же миг его закономерно окружают тени. Они шепчут, громко, ясно и четко, будто все наповал прошли школу дикторов, не оставляя проблеска надежды на то, чтобы их не услышать. — Ты всегда будешь один… — Я слышал, как ты перетирал что-то с новеньким. Решил себе защитничка найти? — Ой, зря. Тебе ж ничего не поможет. — Тц. Пойдем, поговорим о делах бренных. Троица вместе с Костей преодолела все пространство, приблизившись к самому дальнему углу. Там, в тени здания, задиры-одноклассники оттеснили жертву к стене, окружив со всех сторон. Но того больше занимали ожившие фиругы, которые медленно подступали по серой дороге к собственной немезиде. Беззвучно шевеля бесчисленными ножками, хрустя тысячей пластин и щелкая сотнями челюстей, они подбирались все ближе и ближе, вгоняя Костю в панику. По спине пробежала дрожь, а лицо свело в противной гримасе. — Не важно, каким способом ты будешь привязывать к себе людей, они уйдут. Предадут и забудут… — Прочь от меня, — едва слышно прошептал он, не обращая внимания на одноклассников. Но темные создания не слушали. Они неотвратимо наступали, словно волна накатывала на берег во время прилива — неминуемо и неудержимо. Пауки и сороконожки перемешивались, взбираясь друг на друга, не обращая внимания на соседей, почти свора бешеных собак, и стремились быстрее добраться до Кости. А страх и неприязнь мгновенно сменилась гневной ненавистью за все время, что парень жил в мире с проклятыми тенями. Даже целого дня не прошло без мистической хрени, и это ему откровенно бесило. — Пытаться что-то сделать или просить бесполезно. Они всегда тебя покидали… — Пошли прочь от меня, — почти стойко процедил Костя, но тени лишь ускорились, быстро преодолевая расстояние до свой жертвы. Блокированный троицей у стены, парень сжал руки в кулаки, не слушая реплик соседей, и как завороженный наблюдал за наступающей армадой мистических тварей. В груди постепенно разжигался огонь ярости на несправедливость и постоянное преследование. Членистоногие, невидимые для окружающих, все никак не хотели оставить его в покое. И Косте это осточертело. — Рано или поздно, но они придумают отговорки и сбегут. К кому-нибудь более интересному и веселому. А ты, снова и снова, будешь оставаться один… — Я сказал — прочь! — незаметно для себя, парень прокричал вслух и во все горло. — О, да ты совсем страх потерял, Лазарев? — неожиданно вернувшись в реальность, Костя осознал, что говорил вслух. А задиры естественно приняли это на свой счет. — Я не… — попытался оправдаться Костя, но курок был уже спущен. Первый удар в живот выбил воздух из легких, а от боли в глазах заплясали яркие точки. Но троица успела отпустить лишь несколько тычков, как пустынные задворки школы неожиданно огласил звонкий голос. — Ублюдки! Решили, что вам в этой жизни все можно?! — И тут появляется Ваня. В тот же миг монстры растворились в тенях, как исчезают чернила в воде. — Ваня… — Свали в туман, Синицын. Ты лишний на нашем празднике жизни. — Ага, спешу и падаю. Отвалите от него! — Синицын, ты понимаешь, кого защищаешь? Ему все равно. На нас, на тебя, на мир вокруг. Правда, Костенька? — Иди отсюда, Синицын. — Помолчи, Лазарев. Это обидно, когда ты при мне всегда молчишь, а тут вдруг разговорился! — Слышал своего друга, Синицын? Тебя попросили удалиться. Ты ему не интересен. — Черта лысого я уйду, когда мой друг в беде! — Друг, говоришь… Значит, как друг и разделишь приготовленный Лазареву сюрприз. Налетай, ребятки! В какой-то момент Костя будто сбросил пелену тяжелых мыслей и смог осознать себя прижатым к стене и принимающим очередной удар. Короткий взгляд на лежащего на земле Ваню взметнул в нем бурю негодования. Кулак одного из мордоворотов встретился со скулой парня, однако сам Костя в этот раз ничего не почувствовал. Будто и не было удара, а лишь хлопок, голова слегка отдалась в сторону и вернулась на место. Зато нападавший Булатов вдруг разразился матными криками, потрясывая выбитым запястьем. Другой его напарник — Фильц — в мстительном рвении, толкнул Костю на землю и ударил со всего размаха по ребрам. Но в тот же миг повалился вниз от боли с неестественно выгнувшейся ногой. Третий бугай, он же главарь, уже не поступил столь же легкомысленно, как и его товарищ, пораженно выдохнув, он подхватил обоих под руки и, с обещанием мести, быстро ретировался. Побитый и плохо соображающий Костя поднялся на ноги несколько мучительных минут. Ссадины грозились разцвести полноценными синяками, но никаких серьезных травм у себя он не нашел. Вздохнув с облегчением, что не придется обращаться в школьный лазарет, парень медленно развернулся и собрался отправиться домой, как знакомый голос заставил его вернуться гнусавым замечанием. — Ты так и бросишь меня здесь? — Почему я должен тебе помогать? — недоуменно посмотрел Костя на стонущего одноклассника. — Потому, что мы — друзья, — ответил тот, и Лазарев уже отвернулся и почти зашагал прочь. — Ладно-ладно! Мы — не друзья. А по недружески помочь можешь? Сокрушенно вздохнув, Костя помог подняться стонущему товарищу. На первый взгляд ничего страшного с Синициным не случилось. Лишь кровавые разводы под носом и припухшая губа украшали непривычно хмурое лицо. Придерживая друг друга, они покинули двор школы и доковыляли до дома Лазарева, не обращая внимания на косые взгляды равнодушных прохожих. Хотя Костя поначалу заикнулся о возвращении в школу, где можно было бы оставить живой груз на попечение медсестры. Но Ваня горячо воспротивился, едва не свалившись на землю от эмоциональности. — Слушай, давай лучше к тебе. У меня родители дома за мелким ухаживают и постоянно на взводе. Не хочу лишний раз их беспокоить из-за школы. *** Первые месяцы в новой школе были настоящей каторгой. Костя помнил, как его в тот момент постоянно казалось, что окружающие пытались влезть в его душу каждый раз, едва завязав разговор. Тогда ни о каком общении не было и речи. Еще были свежи воспоминания об аварии, вкус больничного воздуха, горечь расставания с другом и ужасный мир теней. К середине учебного года вокруг новичка закономерно образовалось негативное поле, которое отгоняло любого любопытного. Но на одного человека эта мера не действовала, как бы пассивно-агрессивно не пытался себя вести Костя. Ваня Синицин с легкостью преодолевал зону отчуждения, будто каждый встречный по умолчанию отвечал на его приветливость, снова и снова подходя к Лазареву, и начинал говорить, будто они знакомы сто лет в обед. К тому времени, одиночество Косте приелось до невозможности, поэтому новый персонаж в его жизни, спустя какое-то время, был им воспринят без сопротивления. Он по привычке пытался отмалчиваться и игнорировать жужжание Синицына, но на активное наступление одноклассника это поведение не повлияло. И де-факто, к летним каникулам их начали считать друзьями, несмотря на не особо дружелюбные отношения между ними. И сейчас, обрабатывая раны избитого друга, единственного за последние годы отчуждения, Костя пребывал в смятении. — Ох, мой нос! Мой прекрасный и неотразимый нос! — С ним все в порядке. — О, Боже! Сколько крови! Из меня литров десять уже вытекло! — Уймись. В человеке всего пять. — О, нет… Где мой клык? Я потерял зуб?! Не быть мне вампиром! — Оскалься. — Ваня попытался улыбнуться в привычной манере, но скривился в болезненной гримасе. — Все на месте. Не психуй. — Кстати, а чего они так резко отвалили? Не то, чтобы мне хотелось продолжения, но все же… — Не знаю. По-моему, кто-то из них что-то сломал. — Ха! Вот идиоты! Будет им наука. Наконец-то они напоролись на собственные грабли. Задирают людей без причины. Почему они докапались до тебя в этот раз? — Им не понравилось, что у меня много друзей. — Пфф! А я с ними знаком? Наверно, это какой-то тайный клуб друзей мистера Лазарева, где никто не знает друг друга в лицо. — Не смешно. — Без обид, чувак. Но без меня ты бы общаться с людьми уже разучился, — насмешливо заметил Ваня и внезапно подскочил на месте. — О, чуть не забыл! Ты обранил во время потасовки… С последними словами парень нырнул рукой в карман штанов и вытащил на свет красный предмет, увенчанный металлической цепью. Костя с недоумением рассмотрел ладонь, неосознанно пошарив пальцами петли брюк вдоль ремня, и обнаружил только сиротливое колечко. В панике он немедленно выхватил из протянутой руки драгоценную снедь, опознав свой нож с первого взгляда, и отступил на шаг, прижимая руку к груди. — Откуда он у тебя?! — гневно прошипел Лазарев, впившись взглядом в одноклассника. Тот съежился от такого поворота диалога, но с уверенностью повторил: — Я же говорил, что подобрал, когда мы возвращались после драки. Узнал знакомую цепочку и поднял, не задумываясь, — пожал плечами Синицин. — Думаю, друг потерял… — Хватит нести эту чушь! — взорвался Костя, внезапно вспомнив о навязчивом шепоте теней. — Не знаю, что ты напридумывал, но мы — не друзья. И никогда ими не были. — Да? А кто тебе с отморозками помог? Они бы тебя размазали по стенке, как и прошлые разы, — Ваня не удержался и вскочил на ноги, не сдерживая негодования. — Не твое дело! Я бы сам с ними разобрался! — заорал хозяин комнаты и подался вперед, едва не стукнувшись лбом с гостем. — Мне никто не нужен! Ни друзья, ни товарищи! — И что? Я ввязался, потому что так было правильно! — громко ответил тот и немедленно застонал от боли в губе, вновь засочившейся кровью. — Трое на одного — не честно. И неважно, кто жертва. — Можно подумать, ты такой отличный боец? — с издевкой процедил Костя, кивнув головой на ссадины. — По тебе и видно. Храбрец нашелся. Настоящий герой! — Хотел бы сказать, что мне плевать на твое мнение, но это будет неправдой, — с досадой выдавил Ваня, покачав головой, и устало выдохнул. — Ох, как с тобой тяжело… — Никто тебя не просил… — начал было Костя, но Синицин не обратил на него внимания, схватив сумку с кровати и быстро выскочил из комнаты. — Спасибо, что подлатал. До завтра. Входная дверь хлопнула спустя пару мгновений, оставляя парня наедине с собой. Ярость покинула тело, сменившись въедливыми уколами вины. Глубоко выдохнув накопившееся раздражение, Костя дрожащими руками нацепил нож на привычное место и завалился на кровать. Ленивым взглядом проводив лохматый чепчик сверхъестественного соседа, выбравшегося на пострассветный моцион, он постарался расслабиться. Несмотря на ноющую боль от ссадин и синяков, усталость быстро сморила его, погружая измотанный разум и тело в глубокий сон.