Чародейка

Срочный вызов в Вашингтон предсказуемо не приносит ничего хорошего: Джун гоняют по тестам, а Флэгу выносят мозг очередными бредовыми идеями. Учитывая, что звучат они как приказы, день выдается по-настоящему паршивым. Под вечер выбравшись на свободу, они не сговариваясь отправляются выпить. Самолет назад только утром, так что после ужина Рик с Джун едут в забронированную заботливыми секретарями Уоллер гостиницу. В номере только одна кровать, и Рик, против выматывающего дня проводящий отличный вечер в компании Джун, ощущает неловкость. Она же, кажется, не замечает дурацкой ситуации и, не прерывая разговор, сбрасывает жакет. Следом на кровать отправляются очки, и когда Рик оборачивается, чтобы ответить на ее реплику, Джун уже расправляется с пуговицами рубашки. «Это всего лишь приятная болтовня», - убеждает себя Флэг, опираясь на локти рядом с девушкой и изо всех сил стараясь смотреть ей в лицо, а не в ставший чересчур глубоким вырез. Она слишком близко, и это определенно неслучайно. Таким взволнованным Рик не ощущал себя лет с шестнадцати, когда впервые пригласил понравившуюся, но неприступную девчонку на вечерний сеанс кино. Он осторожно, не прерывая разговор, берет Джун за руку и надеется, что выглядит не слишком глупо счастливым, когда тонкие пальцы сжимают его в ответ. «Поцелуй же меня, наконец...» - во взгляде доктора Мун все черти ада, и он тянется к ней, не в силах сдержать довольную улыбку. Ее поцелуй столь же деликатен, как и вся Джун – и столь же решителен, как тот стержень внутри нее, что позволяет без страха исследовать в одиночку древние святыни, а теперь и стойко переносить пристальное внимание ФБР. Ладонь Джун ложится на его шею, а нога провокационно упирается в пах. Мир вокруг отступает куда-то на задворки сознания, уступая место желанию и… чувствам. Когда ближе к рассвету Рик проснется, обнимая спящую у него на плече девушку, в зыбкой утренней серости он предельно честно ощутит себя счастливым - прекрасно понимая, что в их ситуации это сулит только проблемы. Любовь к Джун – а то, что это именно она, а не просто влечение, Флэг поймет уже на следующий день, ощущая, как ее прикосновения и взгляды непривычным теплом отзываются в груди, - идея плохая, ясно как день. Но он счастлив, черт возьми, действительно счастлив. Следующие пара дней в их квартире проходят идеально. Много тепла, нежности, секса и разговоров, Джун смотрит на него как на чудо, и это странно, но в то же время заставляет его сердце сладко замирать. Поэтому он предпочитает не думать обо всем этом, а только обнимает ее, целуя висок, шею, волосы, охотно подставленные губы. А на вторую ночь приходит Чародейка. Они спят вместе, и Рик не успевает даже потянуться ко все еще лежащему под подушкой пистолету, когда ясно читает в желтых глазах: что бы он не задумал – не успеет. Поэтому он только не спеша, стараясь не делать резких движений, садится, чтобы оказаться с ведьмой лицом к лицу. Она сидит по-турецки, ничуть не стесняясь разведенных ног при практически полном отсутствии одежды. Темная, словно покрытая пеплом фигура среди белого белья, древнее, чужое здесь существо. Она чуть покачивается из стороны в сторону и смотрит изучающее, поигрывая ожерельем на шее. Рик молчит, пытаясь предугадать ее дальнейшие действия, но Чародейка только пристально смотрит, и он не может прочитать ее взгляд. «Что тебе нужно?» – он старается сохранять нейтралитет, но весь вид существа в считанных сантиметрах от него кричит о скрытой опасности. И его бессилии перед ней. Чародейка молчит, продолжая перебирать бусины, и смотрит. Прямо в душу и, кажется, глубже. «Верни Джун». В ответ - недоумевающий взгляд желтых глаз. Глупо, но стоило попытаться. Где-то там, его Джун, и нужно ее вытащить. А еще не дать Чародейке натворить глупостей. Уоллер говорила, пределы ее способностей не известны, но, судя по всему, они значительно превышают все, что они могут себе вообразить. Ведьма – с внешностью его Джун, изменившейся, но все еще слишком узнаваемой – чуть резче качается влево, и Рик, не успевая обдумать свои действия, хватает ее за руку. Что ж, судя по всему, он сумел-таки ее удивить. Ведьма не вырывается, не наносит удар, а только выразительно смотрит на его пальцы, сжимающие ее руку повыше локтя, но Рик не отступает. «Я не хочу причинять тебе вред. Твое сердце у нас. Верни Джун», – он старается говорить короткими понятными фразами, твердо глядя ей в глаза. Но ведьма опасно скалится и, прежде чем он успевает среагировать, дует в лицо. Флэг инстинктивно вдыхает, уже понимая свою ошибку, и чувствует, как пепел проникает в легкие, першит в горле. В следующую секунду он, обмякнув, падает, проваливаясь в пустоту. Пепел повсюду, дышать почти невозможно. Хлопья застилают глаза, и он трет лицо, силясь хоть что-то разглядеть. Повсюду трупы. Черные, спекшиеся в страшных позах остатки тел, автомобилей, почерневший песок. Авиаудар пришелся не только на нефтепровод, но и по двигающейся вдоль него колонне людей. Полковник Флэг очень хочет верить, что это были боевики, а не бегущие от войны мирные жители. Его окликают: капитан Мартинс перемазан пеплом и кровью, его отряд только вернулся из боя в трех милях к северу. Пора возвращаться к солдатам и решать, что делать дальше. Резко пищит рация: «Флэг, атака с воздуха! Повторяю, атака! Засекли по меньшей мере три боевые единицы противника, они будут над вами примерно через…» Конец фразы тонет в ужасающем гуле: рев самолетных двигателей почти мгновенно сменяется взрывами. Он падает на землю, успевая увидеть как Мартинс, наоборот, подлетает вверх, как пытается закрыть голову и тяжело падает на черный песок, а его ноги отбрасывает далеко в сторону. Дальше он уже не видит, уткнувшись лицом в землю, но знает, что следующие бомбы упадут на полевой госпиталь, и то, что останется от его людей там, будет много хуже почерневших тел, которые ужасали его каких-то десять минут назад. Рик дергается, стремясь стряхнуть с себя видение, и следующее бьет его под дых невыносимой вонью разлагающихся тел. Наркокартель в Мексике, вернее, последствия пребывания одной из банд на некогда процветающем ранчо. Его отряд оказался там почти случайно – не хватало первоклассных бойцов для операции по захвату, а они проходили учения неподалеку. Женщины, измученные голодом чудовищно исхудавшие мужчины, подростки, все – гражданские, все мертвы. Внутренности скручивает мерзкий спазм, он судорожно хватает ртом воздух, еще сильнее ощущая чудовищную вонь, и чувствует за своим плечом ее. Это всего лишь видения, вызванные ведьмой, давно пережитые им и тщательно загнанные на задворки сознания воспоминания – теперь он точно понимает это, но легче не становится. Чародейка со скрупулезностью увлеченного естествоиспытателя, истосковавшегося за долгие тысячи лет в темной пещере, вытаскивает на свет и рассматривает под микроскопом все, что он так хотел забыть. Вечность спустя полковник проклянет свой богатый боевой опыт, совершенно обессилив, но все еще не в состоянии равнодушно наблюдать, как покрытые пеплом пальцы исследуют очередное страшное воспоминание. Когда это прекращается, он судорожно дышит, до боли в пальцах впиваясь в простыни, упираясь в матрац лбом. Ведьма смеется, раскатисто и по-настоящему довольно, созерцая его покрытую потом, согнутую спину. Он вновь не успевает подумать о последствиях, когда, собрав остатки сил, бросается вперед, опрокидывая ее на спину. Он придавливает собой хрупкое тело ведьмы, сжимая пальцы на тонкой шее. Он ненавидит ее и сейчас готов перегрызть ей горло. Но под слоем грязи – черты его Джун. Он трясет ее в бессильной ярости, все еще не разжимая захват на шее, приподнимает и бьёт о кровать, а она запрокидывает голову и смеется. Рик отшатывается назад и нащупывает пистолет, но напротив него среди перемазанных черным простыней уже захлебывается плачем Джун. Его сил хватает только на то, чтобы обнять ее и сгрести в охапку. Они так и лежат, вздрагивая, пока не прозвонит будильник. Вместо облегчения новый день приносит понимание – Чародейка нашла способ захватывать контроль, и это был не последний ее визит.