Тени.

Письмо Мэтью Сноу было отправлено в тот же вечер. На то, чтобы составить для него текст, ушло целых четыре часа, но результат того стоил. Джеймс был удовлетворен. Всё по делу, без истерики и лишних эмоций. И очень внятно. Когда сова скрылась в темном прямоугольнике неба, он вдруг ощутил, что этот самый небосвод рухнул на него и давит, собираясь превратить в лепешку. Даже колени задрожали. Джеймс вымотался совершенно. Он не привык столько чувствовать одновременно, и это утомляло сильнее всех тренировок и уроков. Когда Роза заявилась и рассказала ему, что видела Оливера, он чуть не разорвался от одновременно возникшего желания разораться и облегченно рассмеяться. Оливер приходил в себя. Разговаривал. Значит, всё не так плохо, правда? В итоге, Джеймс не смог ничего выбрать и в качестве компромисса просто рухнул на кровать и закрыл лицо руками, слушая голос Уизли. Потом они все вместе еще раз пересмотрели книгу – каждый, кроме Мии, подержал ее и полистал, но так ничего и не нашли. Грейс продолжала смотреть на страницы с опаской, как на врага, и держалась в стороне. И Джеймс не мог ее в этом винить – книга правда была омерзительной. - Похоже, будто она сделана из какой-то кожи, - задумчиво подметила Роза, прощупывая одну из страниц. Джеймса передернуло. Если уж так размышлять, то бурые пятна на обложке напоминали кровь. И вряд ли морской свинки. А утром в субботу Джеймс впервые увидел родителей Оливера. Мистер и миссис Сноу встретили в холле Макгонагал, и та повела их к больничному крылу. Джеймс так и замер – одной ногой на лестнице, глядя им вслед. Оливер не был сильно похож ни на кого из родителей, скорее, унаследовал какие-то общие расплывчатые черты. Ну и, конечно, ни отец, ни мать не были так красивы, как их сын. - Идём, - нетерпеливо подтолкнул его в спину Дил, и Джеймс молча послушался. Большинство старшекурсников отправлялись в противоположную сторону – к выходу из замка, чтобы провести выходной в Хогсмиде. Но у Джеймса не было настроения. У Дила, шагавшего рядом, тоже. - Ты бы поговорил с Розой, - как бы невзначай бросил через плечо Джеймс. - О чем? – вяло спросил Дилан. Действительно. Может, о том, что ваши отношения, кажется, прямо сейчас трещат по швам так громко, что слышат все, кто оказывается рядом? - Ты говорил, что она не бросит меня. И в голосе друга Джеймсу вдруг послышался упрек. Будто он обещал что-то и не сдержал слово. Но ведь он не в ответе за действия сестры, он думал, был уверен, что Уизли не оставит Джексона. Может, так бы и было, не попади Оливер в больницу. Перед лицом страха за жизнь Сноу у Розы, несомненно, открылись глаза на собственные чувства и сменились приоритеты. - Чувак, я не отвечаю за то, что творит Роза, - с легким раздражением парировал Джеймс. – Не делай вид, что это моя вина. Дил сокрушенно вздохнул и потряс головой. - Да. Да, конечно, прости. Просто я... Я не смогу, если... Он вдруг замолчал и шумно втянул носом воздух, успокаиваясь. Чтобы сдержать слезы. Или боль. Или и то, и другое. Джеймс бы хотел помочь ему, но не знал, как. Что он мог сделать, схватить Розу за руку, привести к Дилу и приказать не бросать его? Это не в его силах. И никогда не было. - Так, вы расстались? – тихо спросил он. И ему действительно было жаль. Не то, чтобы он был когда-либо фанатом парочки Роза и Дил, но лишь потому, что девушка отнимала у него друга, это была глупая детская ревность, не более того. На самом деле Джеймсу нравилось, каким счастливым и смущенным становился Дил рядом с ней. Правда, понял он это лишь недавно. А теперь, получается, всё? - Нет, - снова вздох. – Но я ведь вижу, что она только и думает о Сноу. - Просто беспокоится, как и все мы, - произнес Джеймс и чуть не подавился от отвращения к самому себе – так жалко и обманчиво звучал его голос. Ни один из них не поверил этим словам. - Я так ждал этих выходных, - продолжил Дил озвучивать собственные мысли. – Думал, наконец-то побудем вдвоем, вдали от проблем и людей. Поговорим. Помиримся. Только я и она. Сходим в Хогсмид, отдохнем. Настоящее свидание, понимаешь? Весь день лишь для нас. И всё снова станет хорошо. Как было. Сейчас это казалось невозможным. Роза потухла, как залитый водой костер. С вечной тревогой в глазах. Замерла в ожидании. Наверное, как и Джеймс. Он не видел себя со стороны, но что-то (взгляды друзей и однокурсников, наверное) подсказывало, что выглядит он едва ли лучше сестры. - Я тоже хотел позвать Мию куда-нибудь, - произнес Джеймс. Он не особо любил встревать с подобными фразами, предпочитая, чтобы друг просто высказывал все, что у него накопилось, но сейчас тишина затягивалась, и Джеймсу ужасно захотелось ее разбить. А еще, быть может, дело было в общении с Оливером. В отличие от Джексона Сноу не бросался к Джеймсу с беседами каждый раз, как ему было плохо, и Поттер за то недолгое время, что они общались (пара месяцев, надо же, а ему казалось – много-много лет), привык вытягивать из него информацию посредством диалогов, где и ему, неизменно, приходилось делиться тем, что хранилось в его собственной душе. Дил этого не требовал. Он всегда просто приходил и говорил. - Ну, ты-то можешь это сделать, - невесело усмехнулся Дил и почесал затылок. – Твоя девчонка не думает о другом двадцать четыре часа в сутки. Ну да. Зато Джеймс думает. - Помню, как влюбился в нее, - вдруг протянул Дил, не дожидаясь ответа друга. Тон его стал мечтательным и тоскливым. – Это было после Рождества. Вы приехали все вместе, а я уже был в замке. Смотрел из окна, как вы шли через двор. И падал снег. А у нее такие рыжие-рыжие волосы. И снежинки замирали на них. А она смеялась над чем-то, что ты говорил, и я подумал, что никогда не видел ничего прекраснее этого. Взгляд Дила стал туманным, словно он снова вспоминал эту картину. Наверное, он хранил ее в сердце. Джеймс ведь и не знал об этом. Не знал, что его лучший друг был влюблен в его кузину еще до того, как Уизли первой позвала его на свидание. И на некоторое время сочувствие к Дилу заслонило собой тревогу об Оливере. Сноу Джеймс сейчас ничем не мог помочь. Но вот Джексону... - Слушай, так может, всё-таки сходим в Хогсмид? – предложил Поттер, и сердце его сжалось. Ему совсем не хотелось туда идти, но ведь ради Дила можно и наступить на горло собственным желаниям. – Позовем Розу и Мию. Нам всем нужно развеяться. И ему тоже. Не хочется, но нужно. Никто ведь не умер. Так с чего ходить такими напряженными и замкнутыми? Всё наладится. Должно. Дил посмотрел на него с благодарностью, и Джеймс понял, что поступает правильно. У Розы еще не закончилась субботняя дополнительная пара по защите от Темных искусств, так что друзья вернулись в башню Гриффиндора. Пребывающий в депрессии Дил поплелся наверх, полежать на кровати. А Джеймс остался внизу. Он выбрал самое дальнее кресло в углу, забрался в него с ногами и, откинув голову на спинку, закрыл глаза. Злость разливалась по телу, словно яд. На себя, за то, что выдвинул эту тупую идею тащиться в Хогсмид. На Дила, за то, что тот предпочитает сваливать на него свои проблемы, когда у Джеймса и так их полно. На Розу, которая играет двумя парнями и не может определиться, от чего все только страдают. На Мэтью Сноу, который так и не удосужился написать хоть строчку в ответ, хотя, может, он еще даже не получил письмо. На Оливера. Ох, сильнее всего он злился именно на Оливера. За то, что он посмел влипнуть во что-то плохое, хотя Джеймс тысячу раз предупреждал его, предостерегал. Но, конечно, Сноу ведь сама самоуверенность, с чего бы он стал кого-то слушать! Пропускал все мимо своих ушей и вот итог. Браво, молодец! Гениально. Что теперь, умник? Валяешься там, в кровати, и горя не знаешь, когда всё здесь летит к чертям. - Джеймс. Мия подошла так бесшумно, словно возникла из тени. Юноша открыл глаза. Она стояла напротив и смотрела на него. - Привет, - ляпнул Джеймс, не подумав, что они виделись каких-то двадцать минут назад во время завтрака. Мию, видимо, это позабавило, потому что она слабо улыбнулась и села в соседнее кресло. - Как ты? – спросила она, смотря в его глаза. Джеймс дернулся и отвел взгляд. Ему не хотелось, чтобы кто-то узнал о его злости. Почему-то у него было острое желание сохранить это чувство в себе, будто оно принадлежало только ему и Оливеру, и никто больше не имел на него права. - Нормально, - ответил он фальшивым бодрым голосом. Делает успехи. – Пойдем в Хогсмид. Это даже вопросом не было. И Мия не стала спорить. Просто согласилась. - Роза и Дил тоже идут, - догадалась она. И это тоже не вопрос. - Ага, - кивнул Джеймс. – Пройдемся, выпьем сливочного пива, закупимся сладостями и хлопушками. Дил хандрит. Да и Роза тоже, ты ведь видела. И ты никогда не была в Хогсмиде. Тебе понравится. - Значит, это не свидание, - медленно и четко произнесла Мия. И Джеймс все-таки посмотрел на нее. И от внезапно пришедшей в голову мысли ему стало горько – он подвел Мию. Увел ее у другого парня, обещал показать, что такое счастье, обещал ей настоящее свидание в эту субботу. А теперь не мог. Он просто не мог и не знал, как об этом сказать. - Это ничего, - будто прочитала его мысли Мия. – В другой раз. Наверное, стоило сказать «прости». Но даже на это Джеймс не был способен. Тем временем, Мия поднялась со своего кресла и подошла к нему. И Джеймсу так захотелось вскочить, обнять ее, уткнуться в ее шею носом, чтобы просто ощущать тепло и нежность. Растаять в ее руках. Но он остался на месте. Мия опустилась на подлокотник его кресла, и Поттер так некстати вспомнил, как сотню раз видел со стороны такое у Розы и Дила. Эти двое просто обожали садиться на подлокотники кресел друг друга, потом всегда начинали обниматься или поглаживать волосы. Сделает ли Мия так же? Джеймс едва сдержался, чтобы первым не потянуться навстречу ее ласкам. Но Мия просто сидела, выпрямив спину, и смотрела на него. - Что происходит, Джеймс? – тихо спросила она. Джеймс сглотнул и заставил себя не отвести глаза. Не сейчас. - Оливер в больнице, ты ведь знаешь, - хрипло ответил он. Мия лишь качнула головой, и пушистые волосы шелохнулись. Джеймсу захотелось протянуть руку и провести по ним, ощутить их мягкость на своих пальцах. - Я не об этом, - вздохнула девушка. – Что с тобой происходит? Джеймс растерялся. Мысли запутались в голове. Он не мог сказать ничего. Пожалуйста, не проси, Мия. Какие тут можно было подобрать слова? Да и знал ли он сам? Потому что действительным ответом был тот же, что и на предыдущий вопрос. Оливер в больнице, и это то, что происходило с Джеймсом. Как бы странно это ни звучало. - Ничего, - ответил он, не придумав ничего лучше, и заставил себя улыбнуться. - У тебя снова был кошмар? – не отставала девушка, что, вообще-то, было не совсем в ее стиле. Но ведь оба они еще только привыкали к тому факту, что стали парой. И что между ними теперь что-то менялось. - Нет, - поспешно ответил Джеймс. Ему ничего не снилось. Зато просыпался он едва ли не каждый час от каких-то спутанных смутных чувств и давления в груди. Так что, может, если бы его спросили, он бы предпочел кошмар. - Ладно, - поверила Мия. И больше Джеймс не мог выдержать. Он протянул к ней руку, и девушка не отдернулась, не отскочила и не ударила его. Привыкла. Доверилась. И это было лучшее. Джеймс провел ладонью по ее мягким волосам, скользнул по шее, а потом взял ее руку, переплетая их пальцы. Пожалуйста, побудь со мной, читалось в этом жесте. Джеймс не хотел оставаться один. Его бесила собственная неопределенность. Это как качели – он то хотел остаться один, то боялся этого, то становился тихим и усталым, то рычал на всех. Не менялось только одно – прожигающая душу злость. Мия подняла их сцепленные руки к лицу и вдруг поцеловала его пальцы. И в этом мягком быстром движении Джеймс услышал – я с тобой.

***

В воскресенье Джеймс был полон решимости прорваться в больничный блок. Он устал, незнание выматывало его. Вчерашний день в Хогсмиде оказался полным провалом. Он вытащил друзей в «Три метлы», старался развеселить, хотя самому ему хотелось рычать от бессилия и тревоги. Дил пытался наладить отношения с Розой, но та отмалчивалась, отчего Джексон все сильнее и сильнее впадал в печаль. Мия смотрела на всех проходящих мимо как на врагов народа и едва ли участвовала в разговорах. Так что в итоге Джеймс заорал, что его всё достало, схватил мантию, висевшую на спинке стула, и ушел, не забыв громко хлопнуть дверью. Уже позже, вечером, когда он остыл, то десять раз обругал себя истеричкой и придурком, но сделанного это не отменяло. Мия отыскала его на трибунах на поле для квиддича через несколько часов. Она просто подошла, села рядом и попросила рассказать что-нибудь об игре. И это сделало свое дело. О том, что случилось в Хогсмиде, они не вспоминали. А когда стало совсем холодно, и его губы посинели от бесконечных рассказов, Мия впервые поцеловала его сама, первой. Чтобы согреть. Дверь в больничное крыло была закрыта, и Джеймс принялся стучать что есть силы. Сегодня никто не заставит его уйти. Он должен знать, что происходит, иначе это просто сведет его с ума. К тому же, в нем теплилась слабая надежда, что Оливер очнется, если он придет. Ведь проснулся же Сноу, услышав голос Розы, как бы ни было неприятно это осознавать. Может, и ему удастся вернуть друга хоть на чуть-чуть. Просто чтобы увидеть его глаза и улыбку. Увидеть его живым. Никто не открывал, и Джеймс зло дернул ручку, ни на что не надеясь. Но внезапно дверь поддалась. И желудок внутри радостно подпрыгнул. Если больничное крыло не заперто, значит, Оливеру стало лучше, и его теперь можно навещать. Идиот, нужно было первым делом проверить дверь, а не начинать молотить в нее с убеждением, что она заперта. Улыбка сама собой начала зарождаться, растягивая губы в стороны. И всё внутри замерло в ожидании встречи. Решительно и торопливо Джеймс шагнул внутрь и бросился вперед. Взгляд его скользил от кровати к кровати, но не находил того, кого искал. - Мистер Поттер? Мадам Помфри выскользнула из своего закутка, на ходу вытирая полотенцем руки. - Что вы здесь делаете? – деловым тоном спросила женщина. – Вы заболели? Получили травму или ранение? Джеймс еще раз окинул взглядом пустое больничное крыло, и от разочарования желудок скрутило почти до физической боли. Он едва удержал в себе стон. Это всё только кажется. Это лишь игра воображения. Эта боль не настоящая, она в его голове. - А где... – тихий кашель, - где Оливер? Джеймс вдруг ощутил себя маленьким мальчиком, потерявшимся в огромном лесу. Ему было страшно до холода в груди. Казалось, что там, за деревьями, кто-то ходит. Он не знал, где родители или дяди и тети, где дом. Он просто убежал, разозлившись на Фреда и Доминик. И теперь в опускающихся на лес сумерках ждал, что кто-то его найдет. Как никогда прежде он ощутил себя Джимми. Не тем Джимми, которого ненавидел в себе, но тем, которым был для Оливера. В тот летний день в лесу, когда Джеймс убежал, он жутко испугался. И тогда, когда ему стало уже совсем невыносимо, что он заплакал, среди деревьев раздался крик «Джимми»! И Фред Уизли нашел его, в соплях и слезах, и обнял. Но сейчас Джеймс был один. И это был не лес, а всего лишь больничный блок. И здесь не было того, кто мог бы позвать его «Джимми». Черт, когда он успел снова стать таким сопливым? - Ааа, мистер Сноу, - вздохнула мадам Помфри. И ее деловой тон вдруг превратился в печальный. - Сегодня ночью его переправили в больницу Святого Мунго. - Что? Почему? Ему стало хуже? Сердце заколотилось так, словно планировало вырваться из груди в буквальном смысле, продолбив в ней дырку, и ринуться на захват мира. - Нет, - вздохнула женщина. – Но и лучше тоже. Я не знаю, что с ним. Надеюсь, в больнице ему сумеют помочь. Возросшая тревога в груди соперничала с внезапно возникшим возмущением. И когда, интересно, ему собирались об этом рассказать? Не зайди он сюда, так бы и не узнал ничего, да? - Спасибо, - промямлил он. И развернулся к выходу. – До свидания. Он ощущал себя потерянно. Медленно добрел до гостиной и остановился на пороге. Глаза его сразу же отыскали друзей. Дил и Роза сидели рядышком. Но весь их видит был яркой иллюстрацией фразы «рядом не значит вместе». Уизли склонилась на книгами так низко, что волосы закрывали ее лицо. Дил грустил над разложенным на столике пергаментом и каждые тридцать секунд бросал на девушку тихие взгляды. Джеймс повертел головой, надеясь увидеть Мию, но Грейс здесь не было. Либо она вышла прогуляться, либо отдыхала от общества в своей спальне. Джеймс поднялся к себе, натянул теплую мантию и снова вышел. Он не знал, куда и зачем собирался идти, просто ему хотелось вырваться из замка, чьи стены внезапно начали смыкаться и давить на него. По пути ему встретился только Джонни Смит в компании других когтевранцев. Чтобы избежать с ними встречи, Джеймс свернул в другой коридор, выбрав более длинный путь. На улице было прохладно и свежо. Солнца не было, но оно все равно ощущалось за плотным слоем серых облаков. Джеймс поднял голову и несколько мгновений просто смотрел на них. Глупо. Остановившись на нижней ступеньке, Джеймс опустил взгляд и осмотрел округу. И внезапно среди ровного белого пейзажа он заметил одинокую черную фигуру, застывшую над гробницей Дамблдора. Пробираясь через снег, Джеймс ринулся туда. Это оказался Альбус. Странно, что один. Он стоял, подняв воротник мантии и обмотав шею слизеринским шарфом. Руки были спрятаны в карманы, голова опущена. И на темных волосах кое-где белели снежинки, хотя снегопад уже давно прекратился. Он услышал чужие шаги и, оглянувшись, смерил Джеймса длинным усталым взглядом. - Привет, - тихо поздоровался Альбус и вновь устремил глаза на белое надгробие с вырезанными в нем буквами. Джеймс остановился рядом с братом и тоже уставился на могилу. Мыслей в голове не было, и это было по-странному хорошо. Спокойно. Так они и стояли в тишине. И Джеймс понятия не имел, что сейчас творится в голове у младшего брата. Может быть, так же как и у него, ничего. Но всё же. Должна быть причина. Что-то важное. Личное. Наконец, Джеймс решился спросить: - Ты чего здесь? Ему не хотелось говорить громко среди этой тихой белой тишины, и его голос прозвучал тихо и ровно. - Люблю иногда приходить сюда, - ответил Ал с какой-то печалью в голосе, не отрывая от гробницы взгляда. – Просто стою и думаю. - О чем? Альбус промолчал. Джеймс покосился на него и заметил, как покраснел у брата кончик носа. Должно быть, он стоит здесь уже не один час, в полном одиночестве. И думает, думает, думает. - Ал, что случилось? – переформулировал свой вопрос Джеймс. Он не хотел быть навязчивым, но должен был помочь, если это в его силах. Такой уж у него характер. И как бы не было плохо самому, он будет стараться ради других – Лили, Дила, Ала, Розы, тех, кто ему дороги. – Ты поссорился со Скорпиусом? Джеймс совсем не знал младшего Малфоя, хотя о его отце многое слышал, и далеко не всё было хорошим. Но он знал, что Альбус сильно привязан к Скорпиусу, и никогда ничего не говорил по этому поводу, потому что каждый имеет право дружить с кем захочет. К тому же, тот блондинистый парнишка казался нормальным и приветливым. Альбус неопределенно дернул головой, что в равной степени могло означать как «да», так и «нет». Джеймс не понял. Переспрашивать ему не хотелось. - Ты можешь рассказать мне, знаешь ли, - просто подметил он. Надеясь, что это подтолкнет брата к рассказу. Но Альбус внезапно фыркнул и посмотрел в его глаза с неясной печалью. - С каких пор? – губы его сломались какой-то горькой усмешкой. – Мы с тобой никогда не разговаривали. Джеймс хотел возразить, но вовремя удержался. Он понимал, что речь сейчас идет вовсе не о спорах про квиддич, беседах про родственников или шутках дома. Нет. О чём-то другом. Более важном. Альбус, тем временем, отвел взгляд и поежился. - Тебе всегда была ближе Лили, - негромко выдохнул он. И Джеймсу послышался укор в его голосе. - А тебе – Роза, - как бы в собственное оправданье произнес он. – Поговори хотя бы с ней. Или... со мной. Может, раз мы не говорили прежде, нам пора начать? В последнем вопросе прозвучала неуверенность. Джеймс не знал, почему вдруг так внезапно захотел духовной близости с младшим братом. Может, не потому, что так уж страстно желал узнать о его проблемах, но потому, что хотел поделиться своими? - Мы же братья, Альбус... - Да? – пронзительные зеленые глаза, точь-в-точь как у отца, уставились на Джеймса. – И что с того? Удивление вперемешку с обидой вспыхнуло в груди. - Что значит – и что с того? Ты мой младший брат, и я беспокоюсь о тебе. - Да. Верно. Я знаю. Но сейчас тебе стоит беспокоиться о себе. - О чем ты? Альбус тихо вздохнул, искривив губы в незнакомой печальной полуухмылке, видимо, свойственной всем слизеринцам, и отвел взгляд, уставившись на гробницу. Джеймс продолжал наблюдать за ним, не понимая, но где-то в глубине души зная, о чем речь. И белая холодная зима опустилась не только снаружи, но и внутри, сковав серебряным инеем сердце. - Ладно, Джеймс, - слабо улыбнулся Альбус, разбивая повисшую в воздухе неловкую тишину. И отвернулся от гробницы. – Пойду в школу. Джеймс ничего не сказал, и даже не взглянул в след уходящему младшему брату. Теперь он принял на себя роль молчаливого наблюдателя белой гробницы. Часового. И в душе его разрасталась, подобно охватывающему тело вирусу, тоска. То ли от близости могилы, то ли от собственного одиночества. И Джеймс вдруг ясно осознал, как остро нуждался в том, чтобы с кем-нибудь поговорить о том, что его мучило уже не один день. И Ал был для этой роли подходящей фигурой. Потому что с кем еще Джеймс мог поговорить об Оливере и том, что с ним произошло? Однокурсники-гриффиндорцы не разделят его волнений о каком-то слизеринце. Дил сразу надуется и начнет сыпать грубостями в отношение Сноу. Да и не был никогда Дил тем, с кем хотелось говорить о подобном. Выслушать самого Джексона – всегда пожалуйста, но изливать ему душу самому? Нет. Это не то, никогда не было тем. Ну, а Роза и так слишком раздавлена произошедшим, того и гляди ударится в слезы, разговор об Оливере точно ее добьет. Да и не хотел Джеймс говорить о нем с ней. Только не с ней. Ещё была Мия. И юноша жалел, что сейчас она не рядом. Пусть и знал, что ей тоже не сумел бы объяснить всего, что происходило. И не стал бы.

***

- Это оно?! – громкий возглас Розы заставил нескольких сидящих поблизости учеников оглянуться в их сторону, а Джеймса раздраженно зашипеть, призывая кузину держать себя в руках. Хотя ему самому это было трудно. Рыжая как всполохи костра сова прилетела сегодня утром и опустилась на его плечо так внезапно, что он разлил сок. Но это не было важно ни капли, потому что Джеймс знал эту птицу. Он видел ее с Оливером. - Да, - кивнул Поттер, сжимая в кулаке сложенный лист бумаги. И второй рукой провел по перышкам совы. Та, моргнув, сорвалась с его плеча и взмыла вверх. Сердце стучало в висках, когда Джеймс разворачивал листок. И был просто рад тому, что пальцы его не дрожали. Дил, сидевший сбоку, сразу же прильнул к нему, дыша в ухо. Мия и Роза по другую сторону стола синхронно наклонились вперед. Письмо от дедушки Оливера. Оно пришло. Наконец-то пришло. Ребята ждали ответа с субботы, а сегодня был уже вторник. И вот оно здесь. - Читай, - прошептала Мия. И Джеймс так и сделал, тихо-тихо, чтобы слышали лишь они четверо. - «Добрый день, мистер Поттер. В первую очередь, благодарю вас за то, что известили меня о случившемся. Вчера я также беседовал со своим сыном о произошедшем. Из вашего письма я понял, что Оливер не прекратил свои игры в детектива и, вероятно, вовлек вас. У меня есть некоторые мысли по поводу вашего рассказа и его слов, но прежде мне бы хотелось взглянуть на книгу, о которой вы упомянули в письме. Насколько я знаю, вы проживаете в башне Гриффиндора. По моим расчетам, это письмо вы получите во вторник, а ночью на среду я буду ожидать вас около камина в гостиной вашего факультета. Приходите в два часа и будьте один. С уважением, Мэтью Сноу». Джеймс закончил читать и вдруг осознал, что запыхался. Друзья молчали. Он еще раз пробежался глазами по строчкам, чуть шевеля губами при чтении. Впитывая каждое слово и весь их смысл. - А он мастер слова, как и внучок, - буркнул Дил, и звучало это совсем не как комплимент. Действительно, текст был написан слишком витиевато. Но суть была одна. Мэтью Сноу не слишком-то встревожен. И сегодня ночью Джеймс узнает, почему. Это обнадеживало. Это была первая хорошая новость за те дни, что Оливер провел без сознания. Это придало Джеймсу сил, чтобы идти на занятия, как ни в чем не бывало. Тем более что вторым уроком его ждала встреча с Эджком. И когда профессор вернула ему его предыдущую работу с жирным «О», он не почувствовал совершенно ничего. После ужина Джеймс ушел в библиотеку. Отчасти потому, что не хотел проводить время в гостиной, отчасти потому, что должен был искать символы. Не хотел, но именно должен. Будет здорово, если он найдет что-то к возвращению Оливера. В памяти всплыла улыбка слизеринца, и в груди внезапно разверзлась дыра размером с Шотландию. Вздохнув, он вытащил с полки две книги и рухнул вместе с ними за ближайший стол. Черное тяжелое одиночество ожидало его на соседнем стуле. Оно ухмыльнулось, обнажая острые длинные зубы, готовое вцепиться в горло. Или сердце. Ему, наверное, все равно. «Сохнешь над книжками, Джимми? – ухмыльнулся Оливер. – Так ты теперь проводишь вечера вторника?» В висках неприятно покалывало. Как же глупо. Составлять разговор в голове с другим человеком. Но Джеймс мог так четко представить слова слизеринца, все его интонации, словно тот был здесь сейчас. - Посмотри, что ты со мной сделал, - горько вздохнул Джеймс, не поднимая глаз. Наверное, это немного по-идиотски, отвечать собственному воображению вслух. Но это было так просто. Точно так же, как стать Оливеру другом. Естественно. Словно они знали друг друга всю жизнь, словно каждый день проводили вместе. Дружить с ним было чем-то особенным, не похожим ни на что другое. Так легко. Да, конечно, в начале Джеймс немного козлил, но только из-за собственных идиотских принципов. Оливер же просто был собой – язвить и шутить, это его нормальный стиль общения. Но они преодолели тот начальный этап и теперь даже те споры казались глупыми и пустыми и вызывали только смех. Джеймс потер лицо ладонями, заставляя себя собраться. Хватит быть рамазней. Так что весь вечер он проторчал в библиотеке, пока мадам Пинс не выставила его и толпу семикурсников с перекошенными от ужаса лицами за двери. Те сразу сгребли свои книги, начали вздыхать и уползли искать новое место для занятий. Джеймс же захлопнул фолиант с листами формата А4, вернул его на место и медленно побрел в сторону гриффиндорской гостиной. До двух ночи еще была уйма времени, и по-хорошему ему бы стоило заняться уроками или отвлечься в компании приятелей, но он не мог найти в себе сил ни для того, ни для другого. Поэтому просто шел, запихав руки в карманы. По крайней мере, пока он двигался, то мог не мучаться выбором, чем себя занять. Потому что, вроде как, уже что-то делал. Шел. - О, наследный принц вышел погулять, - полный желчи голос заставил Джеймса поднять голову и остановиться. По коридору навстречу ему шла Камила Диаз, за спиной плавно плыли две ее подружки и высокий плечистый парень. Все слизеринцы. - Свали, Диаз, - буркнул Джеймс. Вот только разборок ему сейчас не хватало. Из-за этой девчонки он уже получил совершенно незаслуженное наказание. Хватит с него. Высокомерная, самоуверенная, хитрая... Поток неприятных эпитетов в его голове прервала вновь заговорившая Ками. - Как грубо, фи. Что с лицом? Выглядит так, будто тебя накормили ядом, но это слишком прекрасно, чтобы оказаться правдой. - Просто пройди мимо, Диаз, - огрызнулся Джеймс. Камила тихонько фыркнула. - Сколько напряжения, ух. Слышала, ты начал встречаться с Грейс. Думаю, на тебя только чокнутая и могла запасть. Джеймс сжал руки в кулаки и сдвинулся с места. Главное, пройти поскорее. Злость, жившая в нем, колыхалась, наполняя до самых краев, готовая выплеснуться в любую секунду, и он торопился уйти, пока это не случилось. И сейчас, в этот момент, он ненавидел Камилу всеми фибрами души. - Что-то ты не слишком радостный, Поттер, - бросила ему вслед Диаз, когда он уже миновал компанию слизеринцев, пыхтя от злости. – Оу, поняла. Тебе ведь нужна не она, а Сноу. А тот в больничке. Что ты с ним сделал? Это было уже слишком. И Джеймс закусил удила. - Не лезь в это, ясно? – рыкнул он, разворачиваясь и выхватывая палочку. Но слизеринцы среагировали мгновенно, и четыре палочки уставилось на него в ответ. Камила вышла вперед из-за спин своей свиты. В ее черных глазах полыхало пламя самого ада. - Молись, чтобы он вернулся, - прошипела Диаз не хуже змеи. Уже. Джеймс не ответил, по-прежнему целясь палочкой ей в лицо. Ками поджала губы и смерила его презрительным взглядом, чуть прищурив глаза (типично слизеринское действие, да, Оливер так же делал порой). Едва Джеймс поймал себя на этой мысли, как весь запал прошел. Ослабшая рука тотчас рухнула, безвольно свесившись вдоль тела. И что-то в идеально сдержанном лице Камилы дрогнуло в ответ. Но лишь на короткий миг. Не сказав больше ни слова, девушка лишь искривила губы, демонстрируя свое отношение к Поттеру и, развернувшись, зашагала прочь. Её свита еще несколько секунд пялилась на гриффиндорца, а после они также опустили палочки и поторопились за ней. «И кто из нас двоих еще принцесса», - злобно подумал Джеймс. Он продолжал мысленно ворчать всю дорогу до своей гостиной. А там, едва переступив порог, увидел Мию. И сразу же ринулся к ней. Она обернулась, услышав его шаги. И он молча, не говоря ни слова, подошел и уткнулся носом в изгиб её шеи. Так хорошо. Хорошо, что он может сделать это, зная, что Мия не отшатнется от него, как от врага. Даже не вздрогнет. И если на миг сожмется от напряжения, то уже спустя пару секунд он почувствует, как она расслабляется. Доверяет ему. Мия стояла, не шевелясь, и Джеймс просто слушал биение ее дыхание, прикрыв глаза. Он так устал. Ему хотелось забраться в постель, укрывшись одеялом с головой, а наутро обнаружить, что последние шесть дней всего лишь его кошмар. Но он знал, что так не бывает. Время до двух ночи друзья коротали за домашними заданиями. Около часу, зевая, ушли спать последние старшекурсники, и осталась лишь их компания. Без десяти два Джеймс поднялся в спальню и принес вниз книгу, завернутую в его рубашку. Мия сразу же напряженно уставилась на нее, но не сказала ни слова. Лишь во взгляде ее сквозила тревога и недоверие. Джеймс подошел к камину и опустился на пол перед ним. Огонь почти догорел, остались лишь рыжеватые тлеющие искры в темноте. Красиво. Это притягивало взгляд. И шедшее ровное тепло приятно касалось кожи. Джеймс пододвинулся ближе. Он знал, что за спиной, на диване, сидят плечом к плечу Роза и Дил. Вот только Мия ушла, потому что у неё под конец дня разболелась голова. И когда Джеймс, стоя у подножия лестницы, спросил, может ли он поцеловать ее перед сном, особо не надеясь на согласие, девушка вдруг ответила «да». А теперь их осталось только трое. Снова. Как было когда-то давно, словно в другой жизни. А еще раньше их было вовсе двое. Дил и Джеймс. И тогда всё было так просто, они волновались лишь о том, как не попасться преподавателям за своими ночными прогулками и как бы протащить в школу побольше запрещенных фейерверков и забастовочных завтраков. - Может, экхм, - кашлянув, подал голос Джеймс, не оглядываясь. Просто зная, что его слушают, - вам идти спать? - С чего это? – моментально среагировала Роза. И Джеймс поразился, каким надломленным стал ее голос. Неужели ей было так плохо? - Письмо подписал я, возможно, дедушка Оливера думает, что я буду только я. Что есть лишь я один. - Мы не уйдем, Джеймс. - Роза, я лишь... Джеймс не успел закончить мысль – внимание его уже переключилось с кузины на камин. Потому что там, среди огоньков, вдруг появилось лицо. И смотрело прямо на учеников. Оливер унаследовал куда больше от своего дедушки, чем от родителей. - Мистер Сноу! – выдохнул Джеймс. И серые-серые глаза заглянули в его душу. - Джеймс Поттер, - произнес Мэтью Сноу. И его взгляд внезапно потеплел, будто от встречи со старым знакомым. Но почти сразу же принялся сканировать гостиную и, разумеется, не мог не заметить замерших за спиной юноши подростков. - Это мои друзья, - выдохнул Джеймс, проследив направление взгляда мужчины и заметив в нем безмолвный вопрос. – И друзья Оливера. - И все гриффиндорцы, - отметил Мэтью Сноу. Губы его тронула тихая тень улыбки, не задевшая глаз. И даже этим он напомнил Джеймсу своего внука. Но помимо внешнего сходства было нечто еще, куда более важное, что Поттер пока не мог уловить. - Оливер сказал, вы поможете, - произнес Джеймс решительно. У них нет всей ночи на подробные рассказы, так что не стоит терять время. - Да, вы писали об этом, - согласился мужчина. От него веяло таким спокойствием, такой уверенностью, что эти чувства невольно передавались и Джеймсу. Впервые после того, как он увидел Оливера без сознания в коридоре, бушующая в нем ненависть стихла. - Где книга? – тем временем, тоже не стал затягивать с делом старший Сноу. Джеймс обернулся, бросил мимолетный взгляд на друзей, которые так и сидели, не шевелясь, и притянул к себе завернутую в рубашку книгу. Даже через слой ткани он ощущал ее мерзкие страницы. - Вот. Он развернул рубашку, демонстрируя находку Мэтью Сноу. Лицо в камине не изменилось, не озарилось ни едиными проблеском эмоций, но глаза, сосредоточенные, внимательные, вцепились в обложку так, будто хотели вырвать книгу из рук Джеймса. - Перелистни, - попросил Сноу. Юноша послушно выполнил указание. Он даже дыхание затаил. И просто наблюдал. И ему показалось, что мужчина в камине не был доволен тем, что видел. Еще несколько раз Сноу попросил Джеймса перелистнуть страницы, и Поттер беспрекословно выполнял требуемое. Ему вдруг стало казаться, что в тишине ночной гостиной остались лишь он, да дедушка Оливера. Но он знал, что друзья здесь. Тихие, словно статуи, Роза и Дил не сводят глаз с них. И он продолжал изучать мужчину напротив. Ведь тот по-прежнему оставался одним из подозреваемых. Быть может, это то самое лицо, что скрывается под капюшоном мантии. Неведомый убийца. Этот человек, дедушка Оливера, владеет великой силой. Не стоит об этом забывать. - Что ж, - после почти десяти минут тишины, подал голос Мэтью Сноу. Джеймс даже вздрогнул – за это время он успел так глубоко погрузиться в тихое наблюдение за мужчиной, что внезапный звук оказался полной неожиданностью. - Что? – выпалил он на одном дыхании. И Сноу перевел взгляд с книги на него. И тогда Джеймс понял. Наконец, уловил то нечто общее, что еще было между этим мужчиной и его другом. Эта странная, почти осязаемая тень в глазах, нечто, скрываемое за стенами и масками. Словно след большого груза. Или судьбы. - Вам не о чем беспокоиться, - ровным голосом ответил Сноу. – Оливеру ничего не угрожает. - Но он без сознания уже несколько дней! – протестующе взмахнул руками Джеймс, и книга выпала. Но он даже не подумал ее поднять. Как и Сноу, который просто смотрел на него с долей любопытства, но абсолютным безмятежным спокойствием. - Знаю. Это нормально. - Это не нормально! Понимаете? Он не должен лежать там в коме. Он должен быть здесь, с нами. Со мной. - Верно. Это смирение, это спокойствие вдруг перестали оказывать на Джеймса эффект. И его злость снова проснулась. Смешанная с отчаянием, она рвалась наружу, желая выразить всё, что болело в его душе эти шесть дней. Всё, что копилось так долго, что Джеймс носил себе и не мог никому рассказать, всё это бушевало в нем, горело, вопило, царапая кожу. Мэтью Сноу ничем не помог. Его слова ничего не значили. Они были просто набором звуков. Не принесли ни новостей, ни облегчения. А Джеймс так верил... Так хотел верить. - Верно? И всё? Он сказал, вы всё объясните, а вы говорите «не беспокойтесь»! - Джеймс... Голос Розы никогда не был способен его остановить. И этот раз не стал исключением. Джеймс хотел получить ответы. - Просто скажите, что вы поняли. Мы никому не расскажем, клянусь. Что случилось? Что с ним? - Оливер сейчас не здесь, - ответил тихим голосом Мэтью Сноу. – Мне очень жаль, мистер Поттер, но я не могу ему помочь. Он вернется, когда придет время. - Не понимаю. - В моем внуке открылась новая часть. Он очнется, когда познает и примет её. Верите или нет, я бы отдал всё, чтобы с ним этого не случилось, чтобы у него этого не было. Но уже ничего не могу изменить. Да и раньше не смог бы. Этому суждено было случиться однажды. Может, не так резко, но все равно, это бы произошло. - Ему больно. Слова сорвались с отчаянным надломом в голосе. Это была та мысль, о которой Джеймс не был способен не думать. Оливеру больно. Сноу вздохнул, и впервые лицо его окрасилось эмоциями, превратив эту застывшую маску в человека. - Да. Очень. - Но... когда он вернется? – отчаянно, так по-детски. И взгляд Сноу потеплел. Как будто в холодную снежную зиму его глаз вдруг заглянула весна. - Если, - мягко поправил он, и сердце Джеймса застыло, покрывшись колючим льдом. - Если? - Если он отвергнет ту новую часть, что узнал, то останется там, в том мире в своей голове. Проживет в нем долгую жизнь, наверное, даже счастливую. Ему больше не будет больно. Но здесь, для нас, он никогда не проснется. Мужчина произнес это так спокойно, что вызвало еще больший ужас от его слов. Покорность судьбе. Или чему-то еще? Нет. Нетнетнетнет. Оливер не останется там. Что бы ни было. Он никогда не убегает от трудностей и от правды. Он вернется, даже если это разрушит весь мир, что он знал. Он должен очнуться. Даже сама мысль о том, что Оливер может так и остаться в коме навсегда, приносила боль. Это казалось невозможным. Неправильным. Ужасным. Это разбивало Джеймсу сердце. Мэтью Сноу смотрел на него и будто видел насквозь. Джеймсу срочно нужно было отвлечься. - Что вы узнали о книге? – спросил он немного более резко, чем планировал. - Это темный фолиант, содержащий в себе ужасные чары. В том числе, и Древней магии, - ответил мужчина. Как?! Как он мог быть так спокоен, когда его внук был в больнице? – То, что сейчас с Оливером, его вина. Книга сделала с ним это. Стала катализатором, запустившим процесс. - Что? – вздох Джеймса прозвучал одновременно с возгласом Розы. Во все глаза он уставился на мужчину, ожидая продолжения. Но тут позади него раздались громкие шаги. Кто-то спускался по лестнице, топая по ступенькам. - Кто-то идет? – сразу же нахмурился Сноу. Джеймс оглянулся, а затем кивнул. - Да. Уходите, скорее! Хлопок – и голова в камине исчезла. Джеймс едва успел набросить рубашку на книгу и вскочить на ноги, прижимая ее к груди, как на лестнице показались длинные ноги в полосатых штанах, а затем и их обладатель, сонный и помятый. - Кут? – первым подал голос Дил. Джеймс и забыл, что он тут. Семикурсник запнулся, услышав голос и чуть не упал. Успев схватиться руками за стену, он замер, слегка пошатываясь, пока восстанавливал равновесие, и уставился на компанию внизу. - Чего вы не спите? – тупо спросил он, хлопая глазами. - Делали домашку, - ответил Дил. Джеймс же, тем временем, сделал шаг вперед. - А ты? - Захотел пить, - ответил Кут. – А бутылку с соком оставил где-то здесь. Друзья переглянулись, пока Джон спускался с лестницы. И без слов пришли к одному мнению – оставаться здесь дальше не было смысла. Разговор с ночным гостем был закончен. И всё, что им теперь оставалось, это идти спать и обдумывать то, что удалось узнать.