***
Иллирия едва сдерживала смех, смотря на то, как Чарли пытается повторить выражение лица какого-то чудовища из фильма, который они сейчас смотрели. Ей приходилось разрываться между тем, чтобы успевать читать титры к каждой сцене и наблюдать за гримасами волшебника, сидящего рядом, который познакомил ее с такой странной немагической вещью как "кино". Чарли вообще, как успела за эти недели заметить Мора, был неравнодушен к культуре простых людей, которых через раз называл "магглами", набравшись таких словечек от англичан во время войны. Ее удивляло, как волшебники до сих пор не переняли мастерство кино, как это было с колдографией, ведь это было нечто восхитительное. Никогда раньше она не слышала об этом, также, как и ни при каких обстоятельствах ей не приходилось бывать в кинотеатре, где в большом зале сидит столько разных людей, не подозревающих о магии. Мора с благодарностью сжала ладонь Данэна, а тот, не отрывая взгляда от экрана, поднес ее руку к своим губам и мягко поцеловал. При этом проделал мужчина это без привычной ухмылки и игривого взгляда, от чего девушка вдруг занервничала. Она не хотела давать Чарли надежду, особенно теперь, когда они жили под одной крышей. Ей и так было нелегко с этими чувствами к Грейвсу, не стоило все еще больше усложнять. Но, может, она просто неверно расценила этот жест? Фильм очень быстро кончился, Иллирия даже не успела толком понять, что наступил финал, когда пошли титры. В зале включился свет и люди начали подниматься со своих мест, спеша к выходу. Она повернулась к Чарли и вздрогнула, когда поняла, что он неотрывно смотрит на нее. Девушка вопросительно подняла брови, но мужчина никак не отреагировал, а дальше рассматривал ее. Наверное, волшебник так бы и сидел, если бы Мора решительно не поднялась с места. - Чарли? Мы идем? - она несколько раз моргнула, все еще привыкая к резкой смене от темноты к свету. Данэн тоже встал и выпрямился во весь рост, возвышаясь над ней. На секунду девушка подумала о том, что совсем не удивлена, что Чарли стал аврором, ведь его облик мог внушить немалый ужас. После многочисленных тренировок Иллирия точно знала, что силы у него хоть отбавляй, здесь и волшебной палочки не нужно, чтобы прижать преступника к стенке. Среди ее знакомых выше него был, наверное, только Артур, которому не хватило всего нескольких сантиметров для того, чтобы стать двухметровым ангелом во плоти. Воспоминания о Хейли навеяли на нее тоску. Она машинально подала руку Чарли, когда тот поравнялся рядом с ней в коридоре, и сжала его ладонь, думая уже не о чудесах кинематографа, а о том, как легко разрушилась та любовь, которую хранила в своем сердце еще с детства. Все это время девушка испытывала лишь злость и разочарование по отношению к Артуру, но почему-то именно сейчас ее поразила некая ностальгия. - Илли, ты здесь? - Чарли резко развернул ее лицом к себе и помахал ей рукой перед лицом. - Ты меня слушаешь? - Ох, да, прошу прощения, я немного задумалась о своем. Как некрасиво с моей стороны, - она слегка наморщила нос, чувствуя себя виноватой, ведь не для воспоминаний о бывшем привел ее сюда Чарли. "А, собственно, по какой причине он это сделал?" - мелькнула мысль у нее в голове, но Мора тут же ее отбросила. - Это было потрясающе. Никогда не видела ничего подобного и вряд ли увидела бы, если бы не ты. Ты просто чудо. Постой, сколько я тебе должна? - волшебница потянулась к сумочке, в которой лежал бумажник, но Чарли перехватил ее руку. - Ты сейчас издеваешься? Забудь о деньгах, сегодня я тебя балую, а ты сможешь сделать нечто подобное в следующий раз, если твои принципы так уж важны. - Конечно важны! Я ведь тоже работаю и могу сама за себя заплатить! - Иллирия уже хотела напомнить мужчине о своих правах, но потом передумала, так как поняла, что никто и не собирался их у нее отбирать. - Хорошо, тогда за выпивку сегодня плачу я. - Ох, птичка, я как раз хотел в этот вечер напиться! Что ж, тебе придется выложить на барную стойку немало золотых! - Чарли почесал свою бороду, смеясь, и повел ее по улице в сторону парка. - Но учти, что тебе придется следить за мной, чтобы я смог доставить нас домой. Мора поджала губы, так как Чарли напомнил ей о том, что хуже всего ей давалось - параллельной одновременной трансгрессии. Она начала делать некоторые успехи после их тренировок с Персивалем, но потом случился Тот Самый Вечер и как-то не сложилось с их занятиями дальше. Нет, конечно, она не теряла своего "попутчика" во время трансгрессии, но порой ей удавалось промахнуться на несколько метров. К примеру, в последний раз она оказалась прямо в ванной одного престарелого мага, который как раз принимал водные процедуры и был очень возмущен тем, что "всякие малолетние нарушительницы порядка" трансгрессируют прямо в такой момент. Чарли долго хохотал, услышав эту историю, а потом не упускал случая напомнить ей об этой оплошности. Они проходили мимо горящих витрин магазинов, которые понемногу закрывались, ведь все порядочные люди в такое время отправлялись домой, а не шли в бар, как это собирались сделать они. Им пришлось долго искать нормальное немноголюдное заведение, что в переводе с языка Чарльза означало место, где не собирались всевозможные преступники человеческого и не очень происхождения, которые с огромной радостью захотят поговорить с ним после парочки бокалов огневиски о том, как замечательно им жилось до того, как он посадил их за решетку. Но сегодня это казалось на удивление сложной задачей, и даже не потому, что Данэн переловил стольких нарушителей, а по причине того, что сегодня на поле для квиддича столкнулись две уже давно соревнующиеся команды, которые, впрочем, не входили в число любимых у Мора. - Пьяные преступники - это хорошо, а пьяные поклонники проигравшей команды, имеющие на тебя зуб, еще лучше, - поучительным тоном произнес Данэн, щелкнув Иллирию по носу. - Запомни эту жизненную мудрость, птичка, старик Чарли глупого не посоветует. О, вот мы и пришли. Они подошли к обычному на вид спикизи, которых в это время было множество по всей Америке. Чарли явно был не слишком доволен своим выбором, так как чувствовал себя не в своей тарелке. Когда они прошли сквозь невзрачные двери и оказались в зале, Иллирия смогла понять причину его беспокойства. Как показывал ее опыт общения с Данэном, аврор не очень любил заведения высшего класса, предпочитая что-нибудь попроще. Они были вместе в нескольких барах, где смешалась разношерстная публика, где эль наливали в кружки из огромного бочонка, а дым от сигарет к концу вечера становился таким плотным, что, казалось, его можно резать ножом. Ее мать утащила бы ее из подобного заведения в первую же секунду, крича о том, что это же просто мужская берлога. Вот такие берлоги и были для Чарли, а не такой роскошный бар, представший у нее перед глазами. Эльфы разносили подносы с бокалами на тонких ножках, утонченная девушка пела романс на большой сцене, поглаживая пальчиками плечо пианиста, женщины в роскошных платьях, расшитых камнями, сидели за круглыми столиками рядом со своими кавалерами в фраках. Но вместе с этим шиком, здесь было весело. Сколько бы не убеждала себя Иллирия, но она с детства привыкла находиться именно среди таких людей, которые могли позволить себе большее, чем просто бар с гоблинами. Ей вдруг до жути захотелось остаться здесь хоть на немного, чтобы на пару минут почувствовать себя как раньше. Вернуться домой. Но она знала, что Чарли терпеть подобные заведения не может, а ей нравилось в его "Слепой свинье" и прочих барах почти ничуть не меньше. - У вас заказан столик? - к ним подскочил эльф, заглядывающий им в глаза так, как это умеют делать слуги, сразу определяющие, одного ли круга гости с их хозяевами. - Нет, простите, мы просто искали немноголюдное место, - Чарли улыбнулся, всем своим видом показывая, что плевать он хотел на такие условности, как заказ столика. - У нас есть места, - эльф явно осуждающе уставился на армейские ботинки Чарли. - Вас провести? Иллирия уже открыла рот, чтобы отказаться и уйти, но Данэн опередил ее, ответив согласием. Это несколько удивила ее, но Мора быстро совладала с собой и утвердительно кивнула эльфу, который, похоже, счел ее достойной уровня заведения, ведь на ней хотя бы было платье, а не солдатская форма. Который раз за последнее время она подумала, что ее мать пришла бы в возмущение, что ее дочь предстает перед взором высшего общества с "таким" кавалером. Правда, знай женщина, что Иллирия у него еще и живёт, то вообще сошла бы с ума. Пока эльф вел их между рядами небольших столиков, волшебница успела заметить немало знакомых лиц. Всем она приветливо улыбалась, стремясь показать, что это и ее место тоже. После несостоявшейся помолвки с Артуром о ней немало говорили, а этот вечер был фактически первым, когда она снова появилась среди высшего круга. И как бы ей не хотелось думать, что ей плевать, их мнение все еще было важным для нее, поэтому ее спина была прямой, как никогда прежде, а походка - верхом элегантности. Миссис Мора гордилась бы ею. Они остановились возле небольшой ниши, которая находилась в стороне от сцены. Иллирия была благодарна провидению, что им выпало именно такое место, так как чувствовала, что у нее понемногу начинает болеть голова, а громкая музыка уж точно не улучшила бы ситуацию. Когда они уже сели, а эльф отошел от них, девушка откинулась на спинку стула, обшитого атласной тканью, и, слегка прищурив глаза, стала рассматривать помещение. Как и все бары, оно было небольшим, из-за чего казалось, что людей здесь больше, чем на самом деле. Перед сценой, где помещалось огромное фортепиано и оставалось место для парочки человек, была пустая площадка; еще немного пройдет времени, и первые пары начнут танцевать на ней, наслаждаясь музыкой и выпитыми напитками. Свет в зале был слегка приглушен, но яркие огоньки, витающие в воздухе, отражались от стеклянных и хрустальных поверхностей, из-за чего их отблески виднелись повсюду. Мора едва сдержалась, чтобы не вытянуть из сумочки зеркальце и не начать пускать солнечных зайчиков, однако вовремя спохватилась. Официант поднес им приветственные бокалы шампанского за "счет заведения", которыми гордился этот бар. На аккуратно сложенных салфетках голубыми нитками было вышито название "Бирюзовый дракон", которое, впрочем, мало подходило этому месту, больше похожему на ресторан. Это расслабляло Иллирию, ведь можно было не волноваться, что за соседним столиком может сидеть какой-то преступник, которому в голову может прийти идея вытворить что-нибудь эдакое. Она посмотрела на Чарли, глаза которого настороженно рассматривали всех присутствующих, но спустя мгновение он расслабился и лицо его разгладилось. Мужчина заказал себе двойной огневиски, а Иллирии бутылку красного вина, а потом добродушно воззрился на нее. - Тебе здесь нравится? - Конечно, - радостно закивала девушка, при этом старательно прикрывая ушиб на локте, о котором она забыла, надевая платье с открытыми плечами. - Этот бар отличается от тех, куда мы с тобой обычно ходим, но ведь разнообразие это хорошо, не так ли? Вот ты и побываешь в моем мире, где есть что-то кроме грубых дубовых столов и прокуренных залов. - К твоему сведению, дама напротив сидит с мундштуком, а это, - мужчина постучал согнутым указательным пальцем по столешнице, - тоже дуб. - Мерлинова борода, да какая разница? - закатила глаза Мора и отпила шампанского. Конечно, смешивать напитки была далеко не лучшая идея, да и последнее время она уж слишком часто употребляла алкоголь, но кого это волнует? - Ты ведь понял, что я имею в виду. Поэтому не вредничай, а лучше расскажи, откуда в тебе столько энтузиазма сегодня. Может, я пропустила какой-то праздник? Твой день рождения? - девушка приподняла бровь и игриво посмотрела на Чарли. - Какой подарок ты хочешь? - Нет, Иллирия, сегодня не мой день рождения, - засмеялся Данэн. Он не умел делать это тихо, поэтому несколько человек за соседними столиками обернулись в их сторону. - Просто рядом с тобой у меня всегда хорошее настроение. Никогда не мог подумать, что мне понравится жить с девушкой под одной крышей. - Ты ведь знаешь, что это временно, не так ли? К тому же, если тебе так нравится присутствие женщины в твоем доме, то ты можешь завести себе девушку. Не думаю, что для тебя такая уж проблема завоевать чье-то внимание, - Иллирия машинально покрутила в руках свою волшебную палочку и широко улыбнулась. Чарли оглянулся по сторонам, задержав взгляд на барной стойке в другом конце зала, словно увидев там знакомого. Волшебница устремила свой взгляд туда же, но не заметила ничего, достойного ее внимания. Большинство из сидящих на высоких табуретах были мужчинами, которые повернулись к залу спиной, но было там и несколько девушек в ярких броских нарядах, которые попивали свои напитки, наслаждаясь вниманием противоположного пола. Некоторых Мора даже знала по школе, хотя те и учились на старших курсах. - Я сейчас этим и занимаюсь. - Что, прости? - Иллирия захлопала ресницами, отводя взгляд от барной стойки. - Я засмотрелась, - смущенно улыбнулась она, будто ее застукали на горячем. - Ты говорила, что для меня не проблема завоевать чье-то внимание. А я ответил, что сейчас этим и занимаюсь, - прямо и без обиняков произнес Чарли, пока девушка пила шампанское. Затем он вытащил из кармана портсигар, привычным движением подкурил и потянулся за пепельницей. Данэн сделал не менее пяти затяжек, а Мора все еще растерянно смотрела на него, впечатленная его словами. Посмеиваясь, он почесал бороду и лишь потом снова заговорил. - Что такое? Почему наша птичка умолкла? Или ты услышала что-то неожиданное? - Я сейчас обязана дать какой-то ответ? - девушка провела языком по внезапно пересохшим губам и нахмурила брови. Хотя со времени расставания с Артуром и прошло немало времени, она все еще была не в состоянии начинать с кем-то отношения. Именно такой являлась официальная версия, которую Мора сообщала знакомым, интересовавшимся ее личной жизнью, а точнее - ее отсутствием, так как многие почему-то решили, что, если она не появляется везде в компании мужчины, значит его у нее нет (хотя это тоже было правдой). На самом же деле Иллирия вообще не хотела сейчас никаких отношений, так как понимала, что с тем человеком, который спутал ей все мысли, все равно ничего не получится, поэтому не стоит лишний раз себя расстраивать. "Пройдет, пройдет", - часто мысленно убеждала себя девушка, искренне в это веря. И поэтому подобные реплики со стороны Чарли, которого она считала хорошим знакомым, если не другом, беспокоили ее, так как ей не хотелось терять то, что у них сейчас есть. - Ты ничего не обязана, я просто сказал тебе о своих намерениях, а с твоей стороны ничего делать и не нужно, - Данэн самодовольно пожал плечами, иронично улыбаясь, но глаза его в этот момент были слишком серьезными, чтобы воспринять ситуацию как шутку. В отличии от ее ровесников и даже того же Хейли, Чарли уже прошел период юношеского задора, хотя тот еще и не совсем отпускал его, а был именно мужчиной, о чем как раз и говорил его взгляд. Это впервые кто-то столь прямо говорил о подобном с Иллирией, из-за чего она почувствовала некое уважение к человеку, для которого ничего не стоило высказать свои мысли вслух. Она бы точно не смогла поступить так же. Чарли махнул рукой официанту, который хотел сам наполнить бокал Иллирии, попутно повторив свой заказ. Мужчина снова затянулся сигаретой, явно наслаждаясь ситуацией, и с улыбкой кивнул какому-то знакомому, который прошел мимо. Девушка вскользь подумала о том, что тот, наверное, решил, что у них свидание, а потом поняла, что со стороны это действительно так и выглядит. Сначала "кино", а теперь это место, где они сидят вдвоем за столиком, при чем она в нарядном платье... Впрочем, это мало беспокоило Мора, так как ее взгляд снова блуждал по людях возле барной стойки. Что-то не давало ей покоя, какая-то деталь казалась ей знакомой. Она присмотрелась к мужчине, сидящему к ней спиной, на которого почти не падал свет, изучила его плащ, затылок, мелькающую в движении руку с печаткой на безымянном пальце. Догадка молнией пронзила ее, но предположение, кто же это может быть, показалось ей глупостью, ведь не думает она и в самом деле, что даже здесь они... - Похоже, мои слова напугали тебя. Прости, птичка, я не хотел тебя обескураживать, но ты сама начала этот разговор, - подал голос Чарли, привлекая ее внимание. Мора мысленно прокляла себя за то, что отвлекается на посторонних, и потянулась к бокалу. Данэн больше не вспоминал о своих намерениях и разговор пошел намного проще. Уже спустя несколько минут Иллирия уже смеялась над его шутками, почти забыв о человеке на баре, они произнесли немало тостов, обсудили смешные ситуации на работе, впрочем, говорил больше мужчина, так как ему было что рассказать, а волшебница могла похвалиться только чем-то, произошедшем еще во школе, а ей не хотелось лишний раз напоминать себе и окружающим, что она столь юна. Когда Чарли невзначай заметил, что танцевальная площадка пустует, они первыми заняли ее. Аврор был далек от идеала в своих движениях, более того, он шутливо то едва не наступал ей на ноги, то почти ронял ее на пол, подхватывая в последний момент. Иллирия давно столько не смеялась и не дурачилась, но в этот момент она наслаждалась всем вокруг, не думая ни о ком, даже о своем преследователе, который, похоже, вообще о ней забыл. Они остановились, чтобы отдышаться, так как у обоих от смеха болел живот, и Данэн, улыбаясь, пригладил ей волосы, которые наэлектризовались во время танцев. Мужчина довел ее до стола, а потом ушел, объяснив, что ему нужно отлучиться. Иллирия повернулась к барной стойке, высматривая замеченного там ранее мужчину, когда услышала, что кто-то садится рядом с ней. "Ах, значит, он не смог не подойти", - радостная мысль мелькнула у нее в голове, и широкая улыбка непроизвольно появилась у нее на лице явно по вине выпитого вина. Но когда Мора с почти непринужденным видом повернулась, она увидела вовсе не того, кого ожидала. - Здравствуйте, миссис Блейк. Или лучше называть тебя Иллирия? Мора тут же схватилась за палочку, но собеседник опередил ее: она почувствовала, как нечто острое уперлось ей в талию. Девушка испуганно посмотрела на мужчину, сидящего возле него, и почувствовала, как страх липкой волной заполняет ее тело. Они никогда не встречались с этим волшебником, но волшебница отлично помнила это лицо, хотя на фото оно и было слегка моложе. Жесткие рыжие волосы на его голове торчали вверх непослушными вихрем, того же цвета была его борода, за которой скрывалась широкая улыбка. Прищуренные зеленые глаза хитро смотрели на нее, словно видя ее насквозь, и от этого ощущения по коже Иллирии побежали мурашки. Он был одет в дорогой костюм, сшитый явно на него, но даже это не делало его адекватнее, так как от этого мужчины веяло безумием. Волшебник подпер голову рукой, второй же держал палочку, которую направил прямо на нее. - Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Если бы я хотел убить тебя, то давно мог бы это провернуть, ведь мне известно о тебе абсолютно все. Интересно, как так вышло, что девушка, представившаяся однажды женой одного мужчины, живет в доме с другим? - Иллирия открыла было рот, чтобы ответить, но мужчина редко протянул свою огромную покрытую веснушками руку и приставил палец к ее губам. - Тссс, не стоит отвечать. Просто слушай и запоминай своей головкой все, что я тебе скажу, миссис Блейк. Хорошо? - Мора кивнула, смотря ему прямо в глаза и пытаясь незаметно направить палочку на него. Конечно, можно попытаться воспользоваться невербальным заклинанием, но никто не гарантирует, что сейчас это сработает. Грейвс как-то говорил, что ей понадобиться не меньше двух лет усердных тренировок, чтобы боевая магия срабатывала без палочки. - Нет-нет, даже не пытайся. Ты слишком юна, чтобы опередить меня. Иллирия резко повернулась к барной стойке, надеясь, что человек с таким знакомым плащом все еще там и она не обозналась, но его стул был пуст. Ее взгляд резко перескочил в другую сторону, откуда с мгновение на мгновение должен был появиться Чарли, но заметила там только компанию незнакомых ей мужчин, курящих сигары. Набрав в грудь побольше воздуха и пытаясь взять себя в руки, она подала голос. - Я не стану кричать, чтобы не подвергать посетителей бара опасности. Что вам нужно? - Иллирия надеялась, что Чарли сейчас вернется и задержит того, кто стал причиной ее временного переезда к нему. Она посчитала, что сейчас лучшее, что она может сделать, это потянуть время, поэтому важно не дать преступнику уйти. - Предлагаю нам познакомиться, - на фоне рыжей бороды мелькнула белозубая усмешка, мужчина придвинул свой стул ближе к ней, а палочка сильнее вдавилась ей в живот. - Меня зовут Освальд Мердок. А ты, как мне известно, Иллирия Мора, ассистентка Главы Департамента защиты магического правопорядка. Видишь, я ведь говорил, что все о тебе знаю? Как и то, что ты пришла сюда в обществе Чарльза Данэна, который, к сожалению, сейчас не сможет к нам присоединиться. - Чарли? Что с ним? - Иллирия подскочила, но Мердок тут же усадил ее на место. - Что ты с ним сделал? Рыжий волшебник посмотрел в сторону тех мужчин с сигарами, на которых обратила свое внимание Мора пару минут назад. Она проследила за его взглядом и увидела, как те молча кивнули ему в ответ, а потом просто разошлись по залу, словно и не были знакомы друг с другом. Увиденное ужаснула девушку, которая и представить не могла, что у этого сумасшедшего столько сообщников. Такая группа волшебников могла справиться даже с таким бойцом, как Данэн, если они застали его врасплох. А то, что все именно так и было подстроено, она не сомневалась. - Я пришел сюда поговорить не о Чарли. По сути, у меня к нему нет никаких претензий, если уж на то пошло, мне нужны только ты и твой фальшивый муж-начальник. На вашей совести смерть двух близких мне людей. И теперь я должен уравновесить ситуацию. Вот только я еще не решил, с чего мне начать, да и шавки из вашего Департамента у меня на хвосте немного напрягают. Поэтому я решил отложить месть и пока поговорить, так как вы мне мешаете. - Мешаем убивать людей? - яростно спросила Иллирия и почувствовала, как Мердок сжал ее ушибленный локоть. Она скривилась, пытаясь не думать о боли, и пожалела, что их ниша скрыта от посторонних глаз с трех сторон, а люди, сидящие прямо перед ними, увлечены своими делами. - Ты и малейшего представления не имеешь, что я делаю. Вы мыслите так примитивно, называя это убийствами. Но у меня нет времени объяснять что-то тем, кто работает в месте, где посчитали меня недостаточно ценным работником, - Освальд довольно улыбнулся, увидев искру догадки на лице девушки, и продолжил, - Неужели ты не знала, что я был аврором? Конечно-конечно, они ведь, наверное, подчистили архивы, а твой начальник тогда еще не работал в Департаменте. Подумать только, самый молодой Глава! Да ему не по силам даже раскопать нужную бумажку, чтобы поймать "преступника", единственное, на что он способен - подливать сыворотку правды моему ничего не подозревающему отцу и отправлять целый отряд, чтобы устранить мою девушку! Ах да, еще он и весь МАКУСА могут трястись из-за того, что какой-то немаг узнает о нашем существовании! - Мердок отпустил ее локоть и резким взмахом руки отправил прочь эльфа, который подошел поинтересоваться, не нужно ли им что-то. Одним глотком волшебник осушил стакан с виски, который принесли Чарли пока они танцевали, и налил себе вина из ее бутылки, проронив пару капель на скатерть. - Ну и как, тебе понравилось лицезреть плод ваших стараний? Ты получила наслаждение от того, что мне пришлось убить родного отца, хотя тот ни черта не смыслил в магии? Наверное, вы с Грейвсом так возбудились, что едва успели добраться до отеля, чтобы он как следует отодрал тебя. Иллирия не поняла, как она успела так быстро среагировать. Ее ладонь молниеносно влепила пощечину Мердоку, который на секунду даже немного отшатнулся от силы удара. Если бы это продлилось на мгновение больше, девушка успела бы наставить на него свою палочку и произнести обездвиживающее заклинание, но, к сожалению, мужчина быстро пришел в себя и со злостью схватил ее ладонь. Она едва не взвыла от боли, когда он разжимал ее пальцы, не обращая внимание на то, что посторонние могут услышать. Когда девушка наконец ослабила хватку, Мердок выдернул палочку у нее из рук и с легкостью разломил ее пополам. - Теперь ты успокоишься? - мужчина бросил ей остатки от ее главного оружия. На его щеке виднелся красный отпечаток ее руки, по Иллирии было все равно. Вместе с тем щелчком, с которым сломалась ее палочка, внутри нее будто что-то треснуло. Ей стало тяжело дышать. - А теперь слушай и не выводи меня из себя, иначе я сломаю твою тонкую шею, а не только палочку. Завтра ночью в половине третьего я жду тебя в заброшенном здании возле кладбища в Бронксе. Ты должна прийти одна и без оружия. Никаких палочек и прочей ерунды. Я не собираюсь тебя убивать. Пока что, - Мердок выпил вина, не отрывая от него взгляд. - Конечно же, ты обо всем расскажешь своему начальнику, ведь ты неглупая девочка и не рискнешь бороться со мной в одиночку. Поэтому передай ему, чтобы он не приходил вместе с тобой, если хочет, чтобы ты и тот парень Данэн остались живы. Помни, что вы принесли мне две смерти, поэтому мне ничего не стоит отплатить той же картой. Когда ты придешь, я отпущу парня в обмен на тебя. Не думаю, что Грейвс согласится на мои условия, если у меня в заложниках будет тот аврор. А вот ты... - Тогда почему, - дрожащим голосом начала Иллирия, проклиная эту чертову нишу, в которую никто не заглядывает, - ты сразу же не схватил меня? - Я люблю играть. Думаю, твой начальник поймет, почему я поступил именно так. Все, что мне нужно, я расскажу ему при встрече, тебя сейчас это не должно волновать. Главное, чтобы ты пришла завтра, - Мердок поднялся, вытянул кошелек и бросил на стол несколько монет. - Спасибо за вино и хорошую компанию. Не плачь сильно, я хочу, чтобы завтра ты была красивой, а не опухшей от слез. У одного из моих друзей на тебя планы. Иллирия молча смотрела, как он уходит из бара, а следом за ним поднялись с мест около полудюжины мужчин. Подождав несколько минут, волшебница бросила в сумочку остатки от своей волшебной палочки и выбежала из зала.***
Персиваль Грейвс ненавидел третье мая. Каждый год в этот день он, словно старый пес, уходил подальше от дома, чтобы побыть в одиночестве там, где не встретишь знакомых, которые норовят полезть к нему с расспросами. Волшебное сообщество Нью-Йорка было устроено так, что люди долго помнили твои промахи и неудачи, твои несчастья и трагедии, вспоминая о твоих успехах лишь тогда, когда им это выгодно. Эта негласная политика в отношениях между едва знакомыми представителями высших семейств царила здесь уже не один век, поэтому странно было бы сетовать на судьбу и пытаться что-то изменить. Впрочем, на это Персивалю было плевать. Для него не было ничего сложного в том, чтобы поставить на место какого-то горделивого зазнайку, желающего напомнить ему, как он связался с девушкой, от которой все отворачивали взгляд, словно не желая признавать ее существование. Ему просто не хотелось никого видеть. Девять лет назад у него на руках умерла его возлюбленная. Грейвс не любил вспоминать те ужасные мгновения, когда ее голубые глаза затухали, пока он прижимал ее к себе. Она казалась такой прекрасной в свои последние минуты, такой живой, хрупкой, словно нежный цветок. Раскачиваясь, как ребенок, он лишь шептал ее имя: "Элизабет, Элизабет, Элизабет". Здесь нечем было помочь, никакое заклинание не способно отвести смерть, ведь раны ее были столь глубокими, что Персиваль понял исход событий в одно мгновение. Его рубашка была алой, такими же красными были его руки, которыми он пытался остановить кровотечение. Колдомедики лишь посочувствовали ему, когда поняли, что бессильны. И это была его вина, только его вина. Каждый год в этот день Грейвс одевался в черное, не показывая свой траур окружающим, а делая это для себя. Он смотрел в зеркало, машинально застегивая пуговице на рубашке, и думал о том, что видит в отражении убийцу. Пусть косвенного, пусть не его рука нанесла все те удары, но именно эти глаза не уследили за ней, эти ноги в тот момент были не возле нее - женщины, которая доверяла ему. Он вздрогнул, когда почувствовал руки матери на своих плечах. Она утешительно приобняла его и в этот миг Персиваль был искренне благодарен ей, ведь, хоть Скарлетт Грейвс изначально была против Элизабет, для нее было непозволительным высказаться плохо о той, кто была дорога ему и кого он потерял. Мужчина накрыл ее руку своей ладонью и на несколько секунд закрыл глаза, вспомнив те дни, когда был еще ребенком и самой большой его печалью был отказ в сладостях на ночь. - Сегодня этот день? - прошептала миссис Грейвс, глядя на их отражение. Такая худенькая, обессиленная, истощенная - она все еще имела достаточно большое и теплое сердце, чтобы оставаться его матерью. Персиваль лишь кивнул, не в силах произнести и слова. Ему хотелось поскорее уже прожить этот день, чтобы завтра он не чувствовал себя обязанным думать о своей утрате каждую минуту. Он осторожно отнял руки матери от своих плеч, поцеловал ее в щеку на прощание и спустился вниз по лестнице. На столике в прихожей уже лежал букет фиалок - любимых цветов Элизабет, а на вешалке покоился его извечный плащ. Взяв с собой все необходимое, Грейвс вышел из дому и, пройдя все ограничительные заклинания и щиты, расставленные им самим, трансгрессировал к воротам кладбища. Казалось, он знает каждое надгробье здесь, каждый склеп, ведь первые года проводил здесь немало времени. Как бы странно не выглядело это со стороны, было нечто успокаивающее в этом месте. Умиротворение - вот что он искал здесь, когда уходил злым или нервным после работы, бродя неширокими тропинками, где изредка встречал кого-то из живых. Призраки, обитающие на этой земле, не тревожили его, но иногда их полупрозрачные силуэты мелькали в стороне, словно они присматривались к нему, а потом, сочтя неинтересным, передумывали начинать разговор. Ему не нужно было искать дорогу, ведь ноги сами привели его к нужной могиле. Персивалю ужасно не нравилось подобное обозначение места, где теперь почила его любимая, но выдумывать другие названия казалось чем-то глупым и оскорбительным. Грейвс наклонился, пристраивая цветы возле надгробья, где была высечена надпись: "Элизабет Дэйдре Уилкинсон, любимая дочь, сестра и невеста. 12.06.1890 - 03.05.1910". Ее семья не похоронила дочь в фамильном склепе, так как она была сквибом, а это было одним из тех негласных правил, которых все еще придерживались в их обществе. Впрочем, какой-то частичкой души Персиваль даже был благодарен за это, ведь так он мог беседовать только с ней, не думая, что стены вокруг сохранят его слова и донесут их не в те уши. Конечно, он понимал, что это глупость - говорить с мертвым человеком, который точно не услышит его уже больше никогда и ни при каких обстоятельствах, но здравый смысл волновал его сегодня меньше, чем всегда. - Здравствуй, любовь моя, - произнес Грейвс, опускаясь на колени возле могилы. Он прикоснулся к ее портрету, слегка поглаживая его пальцами, позволяя себе представить, что касается ее кожи. - Прости, что последнее время так редко прихожу к тебе. Я не забыл о моей милой Элизабет, ты всегда в моем сердце, даже спустя годы... Годы, которые я проживаю без тебя, годы, на протяжении которых я не слышу твой смех, не вижу твои глаза, не могу согреть твои руки и сжать тебя в объятьях. Ах, Лиззи, если бы ты знала, как ты нужна мне! Порой мне казалось, что я совсем одинок в этом мире, ведь рядом нет тебя. Ты всегда понимала меня без слов, утешала в те минуты, когда я опускал руки, а сейчас... Знаешь, - Персиваль набрал побольше воздуха в легкие и провел руками по лицу, будто набираясь храбрости, - мне страшно, Элизабет. Я начинаю... забывать тебя. Воспоминания о тебе понемногу блекнут и стираются, я ничего не могу с этим поделать, а использовать омут памяти - худшее, что я могу сделать по отношению к тебе, ведь это будешь уже не ты, то, что я переживу заново, будет лишь фальшивкой. Я боюсь, что когда-то ты станешь лишь образом, а я не смогу успеть ухватиться хоть за те жалкие остатки, которые сохранит моя память. Персиваль почувствовал, что его голос слегка задрожал, а глаза защипало. Он ненавидел себя за эту слабость, ведь у него не было никакого права проливать хоть одну слезу из-за той, что погибла по его вине. Даже на похоронах Грейвс не плакал, хотя ему отчаянно хотелось сделать это. Даже наедине с собой он не позволял этого. Он даже говорить с ней не имеет права, но запретить себе и это было превыше его сил. - Я боюсь, что когда-то я опять полюблю кого-то и потеряю, как тебя. Нет, мое сердце все так же закрыто, я не могу себе позволить быть рядом с кем-то, но есть одна девушка, о которой я забочусь. Она совсем не похожа на тебя, я бы не посмел омрачить твой образ, я всего лишь... волнуюсь, чтобы с ней ничего не случилось. Потому что эта девушка в опасности из-за моих действий, если погибнет и она, то я... Хотелось бы мне сказать громкие слова вроде "я убью себя" или "не прощу себе", но какой в этом толк? Я должен прийти в себя, должен не думать о ней, должен не забывать тебя, но я не могу. Если бы ты была рядом! Если бы ты помогла мне! Я бы показал тебе весь мир, ведь ты успела увидеть так мало, Элизабет! Он просидел около ее могилы до самого вечера, рассказывая Элизабет все, что происходило с ним за это время. Когда солнце уже понемногу начало садиться, Персиваль поднялся с колен, стряхнул со штанов грязь и несколько травинок, и, слегка неровно из-за затекших мышц, пошел к выходу, ни разу не поворачивая головы назад. Ему было больно и холодно, он чувствовал, как дрожит, но не обращал на это внимания, продолжая идти. Как и большинство мужчин, он позволил себе утопить горе в алкоголе. Персиваль побывал во многих местах, бездумно заглядывая в них и тут же уходя, увидев толпы людей внутри, пока наконец не осел в каком-то баре, название которого даже не запомнил толком, так как на тот момент он мало что воспринимал. Спрятавшись в самый темный угол у барной стойки, мужчина монотонно и целенаправленно вливал в себя огневиски, вкус которого уже не отзывался горечью внутри него. Вязкий омут засасывал его, поглощая все больше, ведь к боли потери любимой прибавился еще и страх за эту юную девушку, которую преследует убийца, желающий отомстить за гибель своей невесты. Ирония была в том, что какой-то частью своей души Персиваль даже понимал его стремление сделать то, что так и не удалось ему. Мужчина предавался своему горю, позволив себе всего на один вечер забыть о том, что ему нужно быть сильным и стойким. Голоса в баре смешались в сплошной гул, он не различал женские и мужские возгласы, пока в его сознание вдруг не ворвался знакомый смех. Персиваль медленно развернулся и увидел вдалеке знакомое бородатое лицо и едва заметную за перегородкой между столиками голову девушки, которая вывела его из состояния полной отрешенности. Эти двое сидели так близко, время от времени случайно прикасаясь друг к другу локтями или коленями, они смеялись и весело проводили время. Когда мужчина повернулся в его сторону, Грейвс резко опустил голову, скрывая лицо в тени, не желая быть узнанным. Краем глаза он заметил, что девушка тоже смотрит в его направлении. На ее губах была широкая искренняя улыбка, которую ему давно не удавалось увидеть, а на лице играли отблески огоньков, летающих вокруг. Она была юной, красивой и полной жизни, светилась ею. Совсем как Элизабет в его воспоминаниях. Персиваль резко выпил порцию огневиски, которую до этого потягивал пять минут, и закрыл глаза. "Приди в себя", - мысленно приказал себе он. "Сегодня ее день, а ты смотришь на другую девушку". Ему упорно удавалось игнорировать парочку волшебников, пока их смех снова не ворвался в его сознание. Грейвс обратил свой взгляд на их столик, но тот был пуст. А потом его глаза наткнулись на двух людей, танцующих в центре, и что-то сжалось в его груди. С него было достаточно. Ему не нравилось то, что он чувствовал, это все из-за того, что он слишком много выпил, поэтому нужно возвращаться домой. Мракоборец поднялся со своего места, оставил на стойке деньги за выпивку и, слегка пошатываясь, вышел из бара. Он трансгрессировал прямо к дверям своей квартиры, по пути сметая все защитные заклинания, которые сам же и поставил. Его пальцы нащупали выключатель, но свет почему-то не работал, поэтому Грейвс плюнул на это и в потемках стал пробираться в гостиную. Персиваль стащил с себя пальто и галстук и небрежно бросил их в кресло, где когда-то сидела Иллирия. "Люмос" на конце его палочки осветил стеклянные дверцы его бара, где волшебник наугад выбрал первую попавшуюся бутылку. Мужчина не знал, сколько прошло времени, пока его мозг выдавал ему попеременно воспоминания об Элизабет и Иллирии. У него не было сил отметать эти мысли, поэтому он просто безвольно отдался волне образов, нахлынувших на него. Элизабет краснеет и опускает глаза после их первого поцелуя. Иллирия стоит на морозе, кутаясь в его пальто. Элизабет надевает ему на голову венок из влюби-цветов. Иллирия падает в его объятья, показывая, как дамы имитируют обморок. Элизабет произносит: "Да, я согласна". Иллирия прижимается к нему во сне в ночь Рождества. Элизабет лежит у него на руках с остекленевшими глазами. Иллирия улыбается Чарли, танцуя с ним под ту же песню, что и когда-то с ним... Стук. Все заканчивается вместе с отчаянным стуком в его дверь. Персиваль поднимается с дивана, в темноте проходит в прихожую и замирает. Стук не прекращается, хотя становится тише и слабее. Мужчина открывает дверь и замирает на секунду. Иллирия смотрит на него красными от слез глазами, инстинктивно делает шаг ему навстречу с поднятыми руками, но испуганно останавливается. Персиваль прижимает ее к себе и слышит едва разборчивые между всхлипами слова: - Он здесь. Мердок здесь.