Талисман Барона

Я посмотрел на протянутую Уго миску и отрицательно покачал головой. — Сегодня у меня другая пища. — проведя языком по заострившимся клыкам немного подумал и окликнул отвернувшегося фа`тане: — у нас где-то был ром… Глоток обжигающей волной пронесся по нутру оттачивая восприятие и вознося его на недосягаемою высоту. Сумерки развеялись, а слух неимоверно обострился. В глубине разума рыкнул, наслаждаясь ощущениями зверь, и я, не став препятствовать его желаниям, вновь приложился к бутылке, и решительно отставил ее в строну, поднимаясь и подходя к алтарю. Пленник распятый на камне был в сознании, но вряд ли тому радовался. Впрочем, высказать свое недовольство он не мог: несколько капель особой настойки лишали голоса не менее надежно чем кляп. Попробовав подушечкой пальца кромку клинка я примерился нанести первый разрез, но, опустив атам задумался. Мне предстояло путешествие в испанский город, но никто — даже слепой! — не принял бы ни меня, ни Уго за испанцев. Нас скорее приняли бы за колдуна и его слугу, коими мы и являлись, благо ни я ни страж, своих отметин не скрывали. Это следовало исправить… Мой взгляд опустился на жертву, точнее на его лицо. — Тебе все равно лицо уже не нужно, ведь так? — негромко осведомился я, делая надрез на лбу. Пленник разевал рот, пытаясь возразить, но едва слышное сипение было не информативным и я решил думать что он согласен. Сняв лицо я полюбовался работой (не зря учитель гонял, ни одного лишнего надреза!) и, передав Уго заготовку под личину, принялся выводить знаки и линии на теле жертвы. Закончив, я отступил на шаг окидывая критическим взглядом узор рдевших алым светом линий, добавил стилизованную розу ветров напротив сердца и на ощупь, не отрывая взгляда от жертвы, засунув атам в ножны потянулся за бутылкой. Граница дня и ночи наступила внезапно. Линии колдовского узора ярко вспыхнули ослепительным сиянием, тело жертвы выгнуло до хруста в костях, а я подавился ромом. Закашлявшись, я подавил дальнейшие позывы, с силой метнул разлетевшуюся миллионом осколков об алтарь бутылку, и подскочив, с размаху вонзил острый конец варда в сердце жертвы. Полыхнуло выцветив на миг мир цветами крови. Легкая ударная волна напоенного могильным холодом воздуха разошлась от обмякшего тела, всколыхнув листья деревьев. В мире духов вспыхнул маяком столб силы. Подпитываемый жизнью жертвы зов разнесся по духовному плану и, откликнувшись на него, лоа пришли к вратам, закружившись сонными китами вокруг, касаясь краями аморфных тел превращенного в ведущие прямиком в Обитель Духов врат тела. Сцепив зубы, удерживая проход я нетерпеливо ожидал пока медленные и неповоротливые, сонные старшие лоа пройдут в мир. Вот один из них, выскользнул в реальность, кровь жертвы и ром начали взмывать в воздух, вливаясь в его тело, закрепляя в этом мире, за ним пошел второй, третий, четвертый и наконец в последний момент — пятый. Удержав в последний момент врата, я рухнул на колени. Довольная ухмылка исказила губы: Пять! Целых пять старших лоа ответили на мой зов! Есть чем гордиться… Вскочив на ноги я полоснул по руке, щедро проливая уже свою собственную кровь, закрепляя ею связь с лоа и качнувшись от резко накатившей слабости вцепился в край алтаря. За свою службу лоа требовали не только кровь, — они забирали жизненную силу… Закончив привязку и посидев несколько минут восстанавливаясь, я поднялся. Огляделся, оценивая окружающую картину и дернул краем губ. Пять старших лоа… редкая жертва может прокормить такое количество, и ничего удивительного в том что мне пришлось расплачиваться собственной жизнью в этом нет… Кинув взгляд на тело я убедился что оно превратилось в сухую мумию, и понял как близко был к грани. Хотя, пару лет не такая большая цена за таких слуг… — Хозяин, рука. — А? Да… — пока Уго заговаривал рану я смотрел на неподвижно висящих в воздухе лоа. Выглядевшие как сгустки переливающейся всеми цветами радуги маслянистой жидкости, лоа казались безобидными, но это было обманчивое впечатление. Духи подобной мощи были способны на очень многое, а если наделить их телами… Махнув рукой я убедился что рана благополучно затянулась, отстранил Уго и приблизился к мумии. Отдав вард почтительно перехватившему его фа`тане я сбросил тело с алтаря и повторно рассек ладонь, поя кровью иссохшие останки. Мерный речитатив заклинания расколол ночь, щедро вливая разлитую вокруг чуждую жизни силу в останки. Благодаря точке силы трансформация прошла крайне быстро и новорожденный умкову, вскочив на оканчивавшиеся острейшими лезвиями лапы, требовательно заскрипел. — Нужно закончить начатое. — Забрав вард и выждав пока лоа не уснут в нем, я перекинул его за спину, и, накидывая перевязь сабель повелительно кивнул Уго: — Веди! Страж сорвался с места, бесплотной тенью исчезая в тенетах ночных чащ. Я помчался следом. Ночь была темной, узкий серп луны на самом краю небосвода света практически не давал, но видел я все вокруг даже лучше чем днем. Дух-побратим, пробудившись на краю сознания, предчувствуя скорую жатву, укреплял мое тело, наделял его нечеловеческой гибкостью, силой и скоростью, усиливал чувства и витал рядом готовый в случае чего взять бразды контроля над телом на себя. Его помощь мне не требовалась — я и так справлялся. Силуэты деревьев смазывались от скорости, тело подобно послушному часовому механизму повиновалось воле разума, перепрыгивая коряги и кусты, огибая стволы и уворачиваясь от ветвей. И шлейф летящего за мною плащом ужаса гарантировал — ни один хищник не подойдет близко. Приблизившись к лагерю испанцев я, отправив неслышным приказом умкову на другой край лагеря, ночной птицей взлетел на наклонный ствол дерева, пробежался по ветвям и замер над самим лагерем. Окинул взглядом лагерь. Зелье подействовало — множество испанцев спали непробудным сном что в скором времени обещал перерасти в вечный, но некоторые — изрядно напуганные и ждущие атаки — стояли на страже. В их числе был и командир — расфуфыренный павлин в богато отделанном позолотой мундире. Уловив движение, поднял голову. Уго сидел на ветвях напротив, ожидая приказа. Предупредительно кивнув, я снял перевязь, кратким толчком разбудил лоа и отправляя в битву умкову, метнул вард в центр лагеря. Полыхнуло, взревели разъяренные духи, и в тот же миг из-за деревьев показался умкову, с ходу атаковав волной ужаса, поднимая переполох в лагере. Испанцам понадобилось всего несколько мгновений чтобы разглядеть кто на них напал, но если зрелище атакующего одинокого умкову их нервы еще могли сдержать, то последствия атак лоа — превращающих вопящих от ужаса людей в фарш одним прикосновением — нет! Первые вопли «бежим» раздались и мы атаковали. Слетев с дерева на пробегавших внизу испанцев, я приземлился в шлейфе кровавых капель и компании двух голов и с ходу атаковал перепуганных людей. Увернуться от удара шпагой, пересечь живот врага наискосок, смахнув кисти выпрямиться и в развороте прочертить кровавые полосы на груди стоявшего за спиною. Отпрыгнуть от неловкого удара следующего — сознание на миг выхватывает перепуганное бледное лицо молодого солдата — и сомкнув клинки подобно лезвиям гигантских ножниц отсечь голову. Пинком отправить ужасный снаряд под ноги бегущим на меня и ворваться в испуганное стадо бешеным волком. Клинки, мерцая рдяными прожилками на обсидиане лезвий, невесомо касаясь тел, оставляют ужасающие, набухающие кровью раны, с легкостью отсекают конечности и головы… Покончив с группой из пяти солдат, я огляделся. Умкову уже прикончили и он валялся безжизненной грудой костяных обломков вдали, но Уго и лоа еще сражались. Первый, метясь размытой тенью на даже для меня запредельных скоростях с легкостью уворачиваясь от ударов и выстрелов, буквально на лету убивал и кромсал тела, вторые — витая бесформенными насытившимися облаками заняли вес центр лагеря, и живых там уже не осталось. — Ублюдочная тварь!!! — вопль полный отчаянного страха и ужаса донесся до меня одновременно со звуками сдвоенного выстрела и толчком в спину. Обернувшись, я посмотрел на перезаряжающего трясущимися руками пистолеты капитана и презрительно усмехнулся. Он так отчаянно трусил что не оставалось никаких сомнений — представься ему шанс сбежал бы не оглядываясь. Но страх, не давал ему это сделать. Бах! Бах! Второй сдвоенный толчок, пули, ударившись в грудь разлетелись брызгами расплавленного свинца, а на мизинце рассыпалось прахом выточенное из человеческой кости кольцо. — Ты за это ответишь! — пообещал я застывшему в неверии испанцу, шагнул вперед, и ударом кулака выбил из него сознание. Отступив от тела заинтересованно посмотрел на пистолеты. Поднял один. Слоновья кость на рукоятках, позолота на стволах, точно подогнанные детали и очевидное искусство сотворившего оружие оружейника — оружие было дорогим и качественным. Хороший трофей. Зарядив один и пристрелив пытавшегося сбежать солдата, я убедился в качестве оружия. Осторожно положив пистолет на тело капитана, двинул того ногой в висок и бросился на помощь Уго.