Талисман Барона

Забрав останки я направился прямиком в церковь. Увенчанное звонницей каменное строение вольготно разместилось позади домов, почти вплотную к городской стене, отделенное от нее лишь кладбищем. Весьма неразумно, учитывая «любовь» шаманов племен к представителям иных религиозных конфессий, но размещать кладбище посреди жилых кварталов было-бы еще неразумней. Любой случайный или намеренный всплеск, и все кладбище поднимется. Хотя, уж как-то да справляться с подобным священники должны, иначе как объяснить тот факт, что за все время покорения Кариб, ни одно кладбище не поднялось самовольно? Да и ощущалось тут что-то иное, будто след иной сущности… или церковной магии… Проходя мимо притвора я начертил на ближайшем столбе несколько письмен, отгоняя возможных посетителей от церкви, немного подумав, ограничил их действие до полуночи и вошел в церковь. Внутри было пусто, ощутимо пахло ладаном и церковной, раздражающе-звенящей благостью. Пройдя вдоль нефа почти до самого алтаря я сел на первую скамью и замер ожидая священника. Уго, беззвучно встал сзади. — Может сядешь? — спросил я, чуть повернув голову. Фа`тане никак не отреагировал на мои слова, застыв в неестественной неподвижности. Пожав плечами я повернулся обратно и прикрыл глаза. Священник — упитанный высокий человек с высокомерным лицом появился спустя несколько минут, я не успел даже заскучать как дверь в правой оконечности трансепта отворилась, и он быстрым шагом направился к алтарю, где преклонил колени. Бесшумно поднявшись, я приблизился к молящемуся и кашлянул. Дернувшись от неожиданности священник подскочил оборачиваясь. Увидев нас, чуть успокоился и облегченно пробормотал: — Я не заметил вас сеньоры… сеньор. — оценив вид Уго, поправился он. — Что привело вас в обитель Бога? — Желание задать пару вопросов, падре, — улыбнулся я. — Как вы относитесь к душе? — Душа есть суть квинтэссенции божественной милости, и является наиважнейшей его сутью, ибо лишь она определяет совокупность грехов и добродетелей человека, — как по писанному отбарабанил заученные слова святоша, вот только я не заметил в его словах искренности настоящей веры. Для падре, эти слова были лишь словами. — Вот как? А как следует относиться к тем кто губит душу, свою или чужую? — Искоренять без жалости и пощады огнем и словом Божьим, — резко отозвался священник. — Без жалости и пощады… — посмаковал я слова, и улыбнулся: — Вы сами это сказали, «святой» отец. Уго! Побледневший от моей улыбки священник отшатнулся, попытавшись сбежать запутался в полах сутаны, упал, и пополз спиной вперед, не отводя взгляда от приближавшегося гиганта. Он полз пока не уперся спиною в подножье алтаря, и лишь тогда закричал. И продолжал кричать, пока рука Уго не ухватила его за горло…

***

Порт встретил нас гамом, шумом и навязчивыми ароматами пряностей: к берегам Старого Света собиралась флотилия галеонов, везущих пряности и специи, рабов, черное дерево, сахар, ром и табак. Ароматы этих товаров перебивали даже вездесущий гниющих водорослей и рыбы что вернувшиеся с утренней лова рыбаки продавали прямо в лодках, выставляя на обозрение и продажу крупные серебристые тушки. Пробиваясь сквозь вереницы грузчиков, торговцев матросов и просто прохожих, мы с Уго осматривали корабли. Выбор был велик, но почти полностью представлен торговыми галеонами и тартанами рыбаков. Настоящих боевых кораблей было мало, и все они были либо слишком большими — как например трехдечный стопушечный «Сан Пабло», либо слишком маленькими. Я присмотрел для своих целей один из двух охранявших фарватер фрегатов, когда наконец увидел его! «Сантьяго» — парусный красавец резко отличавшийся от всех видимых мною до этого часа кораблей. Тридцать два орудийных порта с каждого борта блестящего от резьбы и позолоты, удлиненный силуэт, великолепное оснащение такелажа… Это была любовь с первого взгляда. Я сразу понял что этот корабль будет моим — или ничьим. — Уго, отправляйся к грузчикам, поспрашивай про этот корабль, только осторожно. Я буду ждать тебя… — я огляделся и кивнул в направлении таверны. — Вон там. Слуга невозмутимо кивнул, и, отдав мне свой топор, слился с толпой. Проводив взглядом его широкую спину, я быстрым шагом направился к ближайшему рыбаку, где прицениваясь к рыбе начал осторожные расспросы. Дальнейшие расспросы показали всю бесполезность подобного времяпровождения: — Куда отправляться этот флот? Известно куда, к берегам Испании. Что везет? Да что загрузят то и повезет. Говорят на «Сан Лорензо» даже рабов везут. Честное слово сеньор, клянусь, сам видел! А? флагман? Нет сеньор, тот корабль к флоту никакого отношения не имеет. Откуда взялся? Давно пришел, недели две или три. Зачем? Тут уж не обессудьте, не ведаю. Стоит да и стоит, нам, рыбакам не мешает и ладно… Рыбу-то брать будете? Дальнейшие расспросы проходили в том-же ключе, менялись лишь незначительные детали. Никто из рыбаков и случайных моряков не знал ничего стоящего и потому, я направился прямиком в таверну. Распахнув дверь входя, и скривился от ударившего в лицо смрада. Лет тридцать назад, я бы даже на милю не подошел бы к заведению подобного масштаба, да и сейчас побрезговал-бы… Победив желание развернуться и выйти я окинул внимательным взглядом прокопченное помещение. Зрение послушно перестроилось позволяя разглядеть сквозь густой туман угара все непрезентабельные детали заведения включавшие в себя и несколько десятков посетителей, внешним видом идеально вписывавшихся в обстановку третьесортного заведения для самых опустившихся и пропивших все имущество моряков. Плюс подобного заведения — сюда стекаются слухи со всего города. Минус… их много, и риск получить кинжалов под ребра за красивые сапоги или рубаху стопроцентен. Сдвинув перевязь шпаги на бок, я демонстративно перехватил топор Уго поудобнее и двинулся в самый темный угол. Брезгливо покосившись на липкую скамью, все же сел и, прищурившись, внимательно уставился на чахнущего над пустой кружкой оборванца. Брезгливо смерил взглядом куцую неопрятную бороденку, седые сальные космы, оборванную одежду, и наткнулся на удивление трезвый и цепкий взгляд: — Благородный сеньор чего-то желает? — хрипло рассмеялся пьянчуга. — Благородному сеньору нужно кое-что узнать, — в тон ему ответил я и махнул ближайшей девке: — Рому мне и моему другу… Принюхался к принесенной кружке, и все же решил рискнуть и попробовал. Пьянчуга, в отличие от меня подобными комплексами не страдал, и одним махом ополовинил свою порцию. Довольно крякнул, и хитро уставился на меня. — И что же, сеньор желает узнать? Старый Хосе знает много сплетен, они все идут мимо него… — он хрипло рассмеялся: — Да, все… — «Сантьяго», — меня интересует «Сантьяго». Откуда прибыл, куда идет, зачем пришел и кому принадлежит. — «Сантьяго»… да, помню такой, весь город помнит, да… весь город только и судачит о нем. Шестьдесят четыре орудия, красное дерево и медь бортов… красавец морей. Прибыл двадцать дней назад, и, говорят, готовиться к далекому плаванью, «особому» плаванью, если благородный дон понимает о чем я… — Куда? — Никто не… ик… знает. Но слухи кружат вокруг, да… витают. Крысы в подворотнях шепчут что капитан Франсуа нашел древнюю карту сокровищ, а губернатор ему в том помогает, но более ничего… — Вот как… жаль… — похоже, более ничего мне узнать не удастся. Расспросив Хосе еще немного, и убедившись что более полезной информации нет, я принял решение. — Посмотри мне в глаза! Пьяница машинально поднял голову, встречаясь со мною взглядом. Сломать подточенную пьянством волю было проще чем гнилой прутик, и спустя мгновение, предо мной сидела послушная кукла. Вложив в пустой разум набор приказов и текст послания для Уго, закрепив его мелким лоа подселенным в смертную оболочку, я отпустил Хосе и удовлетворенно откинулся назад. Никто не обратил внимания на ушедшего твердым четким шагом пьяницу, — никому из собравшихся здесь крыс небыло дела до спивавшегося старика, а вот мне — мне дело до остальных было. И я уже не раз видел как покидали таверну странные личности… Заказав еще рому я приготовился ждать. Гулкий топот множества сапог я услышал очень скоро, удовлетворенно улыбнулся и остался сидеть на месте, наблюдая как выбив дверь, в таверну вбегают с ружьями наперевес стражники, и направляться в мою сторону, точно зная где я сижу. Приблизившись, мушкетеры выстроились строем, направив на меня мушкеты и замерли в ожидании команды. И если мне не изменяла память, — а я точно уверен что не изменяла, в первом ряду, третьим справа, стоял тот самый стражник из утреннего наряда с подозрительно цепкими глазами. Приметный тип. Невозмутимо осушив кружку я припечатал ее об стол и поднял взгляд на вышедшего вперед капитана. — Чем обязан такой честью, господа?