Талисман Барона

Пляшущие язычки пламени наполняли коридор игрой теней, вонью прогорклого масла и треском фитилей. Под ногами с писком разбегались крысы, царапая когтями холодные плиты уползали в щели меж камнями, негодуя на порушенный вторженцами покой. За бесконечным рядом железных дверей в стенах явственно ощущалось дыхание жизни. Стоны, вопли, крики, звон цепей, лязг и удары — сотни людей за толстыми стенами из дикого камня обитали здесь, страдали, и умирали. Откуда-то издалека и снизу раздался длинный отчаянный вопль. Я слышал такие вопли и прежде — так кричали от невыносимых мук те кто шагал за порог смерти. Но этот крик быстро умолк. Рывок заставил меня остановиться, а звон цепей, лязг замка и щелчок взводимого курка — улыбнуться. Здесь обитали те кто был осужден на смерть и настрой тюремщиков был мне понятен. Обернувшись, я протянул руки в кандалах стражнику, попутно быстрым движением ноги припечатал к земле обнаглевшую крысу и криво улыбнулся дернувшимся стражам порядка. Бояться. И правильно делают. Но убивать их сейчас мне не нужно. Нужно ждать… Более не делая резких движений, я терпеливо ждал пока шепотом матерящийся сквозь зубы испанец разомкнет оковы, затем, перебрав ключи, отопрет замок и распахнет дверь, после чего шагнул в открытый проем, и замер осматриваясь. Чудесно. Камера общего содержания, и несколько десятков обреченных на смерть. Просто чудесно… — Пошел, — толчок в спину прервал мои размышления. Сделав шаг вперед я полюбовался закрывшейся дверью и вновь перевел внимание на своих нынешних соседей. Одно единственное окно на фоне заходящего заката давало не так уж и много света, но тусклого света мне хватило с лихвой, чтобы понять в какой компании я оказался. Ее можно было охарактеризовать одним единственным словом — отребье. Компания из десятка человек, была облачена в одинаково пестрые и разношерстные лохмотья, а судя по лицам и характерному говору это были французские буканьеры, — те еще типы, льющие кровь как воду и совершенно не знающие слов честь и достоинство. Остальные сидящие были одеты кто во что горазд, — от рванины неведомым образом затесавшегося сюда бродяги до моряцкой и военной формы нескольких стран, и выглядели лишь чуть лучше французов. Очевидно сюда скинули всех чьи прегрешения были достаточны для казни, однако чья ценность была недостаточно велика для отдельной камеры и палаческой дыбы. Замечательно. Обитатели камеры никак не обратили внимания на нового соседа. Мне досталось несколько косых взглядов от сидевшей в углу компании, и на этом дело закончилось, — смотрящие вновь вернулись к своим делам. Остальным-же, судя по взглядам, было глубоко наплевать, и на меня и на жизнь. Хотя… Этот выглядит чуть оживленнее. Я приблизился к сидевшему чуть в отдалении от остальных седому моряку. Качнулся на носках оглядывая остатки формы, даже в таких условиях выглядящей странным образом аккуратной и чистой, пусть и испятнанной на боку кровью. — Ты не выглядишь таким-же отребьем как все остальные. Моряк… королевский флот? Почти минуту он не реагировал на мои слова, затем поднял на меня тусклый взгляд, и криво усмехнулся: — Вольный фрегат «Антилопа». Старпом Джон Фолкнер, к вашим услугам… сэр, — последнюю часть он добавил с нескрываемым сарказмом. — Капер, — полуутвердительно заметил я. — Какая разница, — прервавшись он утробно закашлялся и вытер текущую изо рта кровь рукавом. — Тут что капер, что буканьер*, что солдат — завтра все потанцуем с Тощей вдовой** на потеху толпе. Испанцы любят это дело… Наклонившись я мазнул по капле крови пальцем. Растер ее между пальцев и присмотрелся. В камере было относительно светло, но все что было нужно я рассмотрел. Черная. Не жилец. — Ты до нее не доживешь. Фолкнер пренебрежительно дернул плечом: — Отдать концы в испанской бухте — неплохой конец для моряка… А ты сам-то кто, парень? Выглядишь как заправский испанец, но акцент у тебя британский… Северный Йоркшир? — Верно, — сев рядом, я с насмешкой снял воображаемую шляпу пародируя приветствие. — Габриэль Грэм — дезертир, убийца и вор… как считает хваленное испанское правосудие. Хочешь жить? — Покажи мне того кто не хочет… — Фолкнер, пытаясь выпрямиться дернулся и вновь скорчился у стены, тяжело дыша. Обветренное лицо украшенное впечатляющими бакенбардами побледнело словно луна. — Клянусь костями, за жизнь я готов душу дьяволу отдать! Я сухо, торжествующе оскалился, выпуская частицу сути побратима на волю: — Принято, мистер Фолкнер, принято! Одна душа в обмен на спасение! Мне как раз нужен старпом на корабль! Душу за спасение?! Интересно, понял ли он КОМУ это говорит?!!! При виде исказившегося лица моряк отшатнулся в сторону, со стоном схватился за бок. — Да кто ты такой, дьявол тебя побери? — забывшись прошептал он. — Так ли это важно? У тебя есть выбор, принять мое приглашение — либо сдохнуть ночью от кровопотери. — Я приблизил лицо к нему. — Но я тебе обещаю, пойдешь со мной скучно не будет, а черти в аду приготовят для тебя самую большую сковороду! Секунду подумав он медленно качнул головой: — Святая Мария, я еще пожалею об этом… согласен, раздери тебя каракатица! Судя по его виду оставалось ему уже недолго. Придется постараться чтобы он не умер до назначенного часа, ведь такие готовые полезть в пасть Дэви Джонсу в пасть люди, мне нужны. Будет ли полезным этот? Время покажет. — Чудно, — кратко усмехнулся я. — Здесь есть еще люди готовые на все? — Знавал я пару ребят, но они уже сушатся на солнце… разве что наш канонир согласиться… если его еще не отправили к остальным. — Он здесь? — В соседней камере. — А эти? — я кивнул в сторону узников. — Сухопутные крысы, дна мне не видать! — презрительно скривился Джон. — Сукины дети, побегут при малейшей возможности. — Да, такого как ты стоит еще поискать… Закончив разговор я откинулся затылком на стену погружаясь в восстановительный транс. Солнце мерно катилось к закату, красноватые лучи становились все тусклее и тусклее, погружая камеру во мрак, а узники давно легли спать включая и Джона, когда в коридоре раздались шаги. Встрепенувшись я прислушался. Треск факела, мерные тяжелые и уверенные шаги двух стражей, семенящий робкий топоток узника и звон цепи. Шаги приблизились к двери, замерли послышался щелчок замка и направляемый могучим пинком стражника, в камеру влетело и сочно впечаталось в пол тщедушное тело. Подсветив себе факелом в камеру заглянул один из испанцев хохотнул при виде распластанного тела и дверь захлопнулась. Сразу после этого, новоприбывший не издав ни звука поднялся, огляделся и на четвереньках помчался ко мне. — Хозяин! Хозяин! Я нашел тебя! Нашел! — бродяга остановился рядом приплясывая от возбуждения. — Хосе искал, Хосе старался! Хосе выполнил приказ! — Глаза бывшего пьянчуги едва уловимо светились краснотой указывая на возросшую силу духа, а свежие ритуальные шрамы на лице были искусно замаскированны грязью и старыми отметинами. Самый большой шрам уходил от уха, по горлу вниз и скрывался за воротом рубахи. Из темноты послышались проклятья и пожелания засунуть Кракена ему в зад. — Что Уго передал тебе? — не обращая внимания на выкрики и проклятья поманил пальцем я его. — Хозяин, Уго сказал что будет ждать, он сейчас здесь, рядом, выступит после сигнала. Он дал мне ЭТО. Сказал принести вам. Сказал что вы решите что делать дальше. Выслушав горячечный шепот бродяги, я кивнул, пихнул в бок Джона, впечатал ладонь ему в лицо обрывая стон и вонзил руку в грудь посланца. Жиненная сила бродянги, при полном содействии лоа хлынула волной, в мое тело, а затем в тело Джона исцеляя все повреждения. Исцеление прошло моментально: С тихим звоном из раны выскользнул небольшой кусочек свинца и заскакал по плите, хлынул поток гноя и черной крови, быстро прекратился и рана окончательно сомкнулась, а лицо старпома утратило белесый оттенок. Полностью выпитый бродяга рухнул рядом. — Что за… — прервавшись Фолкнер прислушался к себе и удивленно выругался. — Что произошло? Грэм, какого… — Заткнись и слушай, — оборвал я поток его красноречия. — Ждем до полуночи, а затем покидаем это место. Будешь выполнят мои приказы четко и быстро — выживешь, понятно? Заткнувшись Джон молча кивнул. — Вот и славно. Наклонившись я оттянул иссушенное тело бродяги в сторону и прислонил к стене. Обитавший в теле лоа уже ушел, но драгоценное содержимое никуда не делось. Осталось его лишь извлечь, но попозже. Когда придет время. — Как мы узнаем что наступила полночь? — не удержался от вопроса моряк. — Будет сигнал. Кинув взгляд на окно я откинулся на стену вновь погружаясь в транс. Будет большой сигнал. Очень большой. Никто в городе его не пропустит.