***
Руководство деревней всё ещё ломало голову над причинами поступка Ханы: добрые намерения или эгоистичные побуждения толкнули ее прикрыть отход шиноби. Появились и версии об очередном предательстве, где считалось, что Хана уже давно связалась с Акацки и никогда не была союзником Конохи. Ее друзья, которых становилось все меньше, считали это бредом. Среди них был Шикамару. От отчаяния и постоянного чувства вины под глазами парня глубоко засели синяки, а в голове непрестанно крутились мысли о том, как найти Акацки. Если раньше он посчитал бы происходящее излишней морокой, то теперь и забыл об этом слове. Очередное письмо от Темари. Она спрашивает, но не надеется на положительный ответ. Она так же устала от напряжения, царившего в кабинете Казекаге, в который шиноби стараются не попадать так же, как и на глаза самому правителю, который вечно занят поиском причины покинуть Суну. Родители Нара были обеспокоены состоянием сына; не сказать, что их никак не задевало происходящее, они тоже привязались к девушке за эти несколько недель, но при этом вполне осознавали, что жизнь шиноби сопряжена с рисками и смертями, тем более жизнь Ханы - шпиона и предателя. Сопоставляя то, что знал, парень высчитал места, где должны появиться его враги. - Шикамару - окрикнул парня знакомый голос, когда тот в задумчивости шел в сторону Резиденции. - Чеджи? - Ты же не думаешь, что мы оставим всё как есть? - заговорил тот, подавая надежду впадавшему в отчаяние другу.***
В Убежище, где свое время проводили Саске и Орочимару, так же быстро узнали о происходящем. - Что ж, печально - лишь ответил Саннин, возвращаясь к исследованиям. Он во всю готовился к воплощению своего плана и захвату тела Учихи, который не видел ничего вокруг, кроме мести. Услышав новость Саске кивнул и снова ушел. Слишком занят, чтобы задумываться: возможно он немного огорчится, но потом, когда закончит кормить ненависть и убьет брата. Саске был по-настоящему верен своим чувствам, ничуть не отвлекаясь, бросив деревню и товарищей, оставшись на едине с собой и болью. Хану и его всегда объединяло желание мести, но то, что девушка не знала своей семьи притупляло ее решимость. - Куда ты, Саске кун? - прошипел Орочимару. - Пойду потренируюсь. И не дожидаясь ответа ушел. Все для него лишь ступени для достижения желаемого. Может, когда он обернется на пройденный путь, в его сердце что-то шевельнется, но не сейчас. - Откуда сведения? - оставшись на едине с помощником спросил Саннин. - Прямо из Конохи - парень поправил очки и продолжил - К тому же почтовый свиток, который я дал Хане, был уничтожен. Поставив на бумаге точку Орочимару повернулся к говорившему: - Кабуто, ты разве не помнишь, зачем она пришла ко мне? - после затянувшейся паузы он добавил, отворачиваясь - Найди тело, если веришь этим слухам.***
Словно тряпичная кукла без возможности пошевелиться Хана свисала с голого плеча мужчины, который упрямо спорил со своим напарником. Тяжёлый запах крови и потной кожи бил по вискам, заставляя снова отключиться. - Блядь, Какузу, ты по-любому продашь тело, а мне нужно принести жертву. Нам нужно остановиться! - Ты упустил мои 35 миллионов рьё, поэтому придется продать хотя бы это. Много не дадут, но живые и жизнеспособные эксперименты Орочимару, а тем более владеющие кеккей генкаем.. - мысленно подсчитывал скряга доход. - Мне это ни о чем не говорит - перебил его Хидан и тут же уставился на вылезающего из-под земли Зецу. - Вас ищут шиноби листа, но нам пора приступать к технике - прошумел он низким голосом и открыл похожий на растение воротник - на севере есть пещера. - Мне нужно продать ее, пока не сдохла - твердо сказал казначей. - Я заберу ее и верну, как только будет закончена техника, а вы приедете в центр. Доживёт ли - не обещаю. Протянув свою белую руку Зецу легко забрал бесчувственное тело и исчез вместе с ним под землёй. Оставшаяся парочка последовала указаниям под недовольные выкрики Хидана.***
Снова темно. Кто знает сколько прошло времени с тех пор, как Хана прошлый раз бессознательно пробыла больше суток. Короткие, совершенно бесполезные проблески реальности давали четкое ощущение - здесь, совсем близко от неё, происходит какая-то мощная техника, буквально каждый грамм воздуха пропитан чакрой. Знать бы, что делать, но сил нет и свет снова покидает ее. - Хаку? - одними губами, беззвучно произносит она. Коснувшись плеча развернула... Но это не он, уже не Хаку, а лишь его мертвое тело с дырой в груди. Ничего нет, сердца нет. Юки шагнула назад, в ужасе осматривая брата и не находя ответа на вопрос "почему"? Оглянувшись Хана обнаружила селение с маленькими домиками, в каждом окошке которого горел свет, а на крышах лежали маленькие сугробы. Словно в поисках помощи девушка решила пойти туда, но не двинулась с места. Однако мужской силуэт приближался к деревне с каждым ударом трости. Его единственный глаз, прошивая насквозь, взглянул на девушку издали, и мгновение спустя, свет в окнах погас, а воздух наполнил последний отчаянный крик сотни жителей. Слабость выливалась из океана кобальтовых глаз слезами. Совсем рядом, из-за спины девушки вышел Какаши, на руках которого кровь последнего родного Ханы: - Помни об узах, что связывают тебя с живыми. Все люди клана Юки, что теперь лежали у ее ног, нечастые белые перья на окровавленном снегу, говорили лишь о ненависти, державшей Хану сейчас живой и связывающей ее с живыми. Пора перестать прикидываться такой же как все, искать в своем сердце добро. Его нет, сердца нет. На коже застыл холод, но это едва ли доставляло неудобство, скорее наоборот. Приоткрывая глаза видения пропадают, оставляя место огромной статуе и силуэтам в плащах. Не моргая на девушку смотрят лишь риннеганы. Звук касается ушей, но слова будто растворяются, не достигая цели. В последний момент ускользающего сознания Хана ухватила полузакрытые алые глаза своего семпая.***
Несколько дней спустя в кабинет Хокаге, где уже сидели приближенные, вернулись команды, отправленные вместе с Нара на перехват Акацки, план и расчеты оказались правильными. Шикамару, особо не церемонясь, вытянул перед собой мешок с кровавым подтеком; внутри что-то шевелилось и мычало. - Это ... - протянул Асума, уже догадавшийся о содержимом. Его ученик расслабил руку: пролетев полтора метра голова с гулом ударилась об пол, выкатилась из мешка, выплюнула кляп и громко заорала: - Вы хоть представляете, вашу мать, как это больно?! Ожидавший известий Иноичи быстро поднялся и подошёл вплотную к говорящему. Он многое видел и готов был применить свои техники для добычи полезной информации, но это выбило его из колеи. - Ты тупой?! - продолжил надрываться Хидан - Этот урод тащил меня так! Он не увидел Асуму, спокойно стоящего поодаль и не желавшего замечать принесенную часть тела. Пара десятков слов во славу Дзясина и оскорблений потенциальных жертв были прерваны кляпом. - Нужно его допросить - спохватилась Цунаде. Тадао Куросуки теперь работал помощником Морино Ибики, вечно бегал с документами и донесениями. Едва ли у него было желание встретиться с Ханой, когда она была в Конохе, он следил за ней издали и избегал, возможно потому что тяжело перенес ее ложь, а может считал предательство недопустимым, даже если оно совершено во благо. Именно он сопровождал группу и писал отчёт. Через пару часов уже совершенно бледная и обескровленная голова, которая всё ещё шевелилась несмотря на значительную рану, лежала на столе, пока ее пыталась запечатать пара шиноби. Иноичи с растерянным видом формулировал для пришедших то, что смог прочитать в мыслях пленника. - Проще говоря, большая часть информации бесполезна - закончил за коллегу Ибики. Естественно остальных это не устроило и пришлось продолжать: - Мы знаем о некоторых планах Акацки, но в то же время я видел смерть Асумы сана. Говорить о правдивости не приходится, но я все записал, что было возможно. - Все равно стоит проверить - спокойно решал за Хокаге Шикамару - Что по Хане? Он ведь должен знать где искать ее. Взгляды присутствующих были переведены на шевелящуюся от смеха голову, которая все вспоминала о своем Боге: - Дзясин-сама покарает вас! Вас покарает его божественная мощь! - Может его стоит снова заткнуть? - вклинился Тадао. - Вы будете так же страдать, как ваши друзья! Присутствующие молчали стараясь определить правду в потоке слов, пусть и бесполезном. Для Шикамару хуже сейчас неизвестность и пока остаётся надежда на крупицы информации, можно слушать даже бред. Помощники были отпущены и теперь в комнате, помимо головы, оставались четверо. - Я ведь убил твоего учителя! И девчонку. Как она кричала, ммм... ее мучения были по-настоящему адскими, и у меня было время насладиться ими - а после зловещей улыбки добавил - И не только ими. Капля пота проступила на лице Шикамару, но он не отвел глаз и говорил хоть и через зубы, но спокойно: - Где она? - Ахах, после того, что ты сделал, ты все ещё думаешь, что я скажу? Глаза Хидана становились все более стеклянными, но жизнь не спешила его покидать. Цунаде вышла с дознавателями - больше она не хотела тратить время. Больше всего не хотелось Хокаге докладывать о сведениях в Суну, как союзную деревню, и всей команде номер семь. - Может лучше послушаешь о ее смерти? - продолжал фанатик свою речь - Когда другие умирают... Даже воспоминание вводит меня в экстаз! Куросуки хоть и занимался написанием отчёта и старался не слушать, но его все же передёрнуло, когда он подумал о своей наивности, с которой когда-то начал общаться с Ханой. Какой он был легкомысленный и слабый, раз не понял, какой жизнью она живёт. - Я предпочитаю убивать женщин и новичков, а знаешь почему? Шикамару безотрывно смотрел на голову: он совершенно не хотел знать ничего из этого и старался верить, что все сказанное - ложь, чтобы сделать больно. Допустить обратное он не решился. - Чем сильнее боль, тем лучше мне... - говорил Хидан, пока его снова не заткнул кляп.***
Казекаге был на крыше, тоскливо и беспокойно всматривался вдаль и ожидал отчёта из Конохи. Темари и Канкуро активно проводили операции по поиску шпионов и он знал о причинах: его родные использовали попытку перехватить письмо Мизукаге, чтобы не позволить ему уйти из деревни. От этого чувство вины становилось только сильнее, однако шансы хоть чем-то помочь стремились к нулю с самого начала.***
Кому понадобилось тащить полумертвую Хану неизвестно куда и зачем? Она могла бы поклясться, что видела того человека в маске, который разговаривал с Итачи в его последнюю ночь в Конохе, но никак не могла собрать силы, не могла вернуться в сознание. Ужасные образы то и дело приходили к ней, вытаскивая все самое темное и грязное из души, будто специально стараясь вернуть девушку к планам мести. Если бы она знала, что сохранённой жизнью обязана именно этой тьме внутри... . Когда наконец организм Ханы позволил ей придти в себя, то первым делом она услышала два мужских голоса, говоривших о совершенно обыденных вещах. Осознав, что один из них ей хорошо знаком, Юки попыталась открыть глаза, но удалось это не сразу; вокруг были темные стены влажной пещеры, в которой вполне свободно могли разместиться четверо. Через небольшой прикрытый растениями вход виднелись вечерние облака, прощально кричали вороны. Тяжёлые силуэт направился туда, и, прошелестев листвой, исчез. В центре этого лагеря горел огонь, у которого сидел всего один человек. Чтобы добраться до своего рюкзака, где было все оружие, девушке пришлось бы пройти мимо костра и явно оказаться замеченной. Проверив самочувствие Хана с трудом попыталась подняться: ничто не шевельнулось вокруг, лишь блики света и длинные тени скакали по стенам пещеры. - Очнулась? - только послышался низкий голос в пустом влажном воздухе. Резанув по растормошенной памяти голос заставил замереть и шепотом выговорить когда-то привычное обращение: - Итачи семпай? - Я давно тебе не семпай. Хотя уже даже не уверен с кем разговариваю. Учиха обернулся, убеждая Хану в том, что она не ошиблась, темные глаза как и прежде смотрели внимательно. Опасливо девушка перебралась поближе к костру: что-то в словах Итачи было не так, но опасности от него она не чувствовала, а все остальное могло подождать. - Я хотела вас найти - начала Юки, но растеряла уверенность на полпути - Правда совсем не так. - Зачем? Своим спокойствием он сбил с толку, но Хана продолжила беспокойный шепот: - Ты разве не понимаешь? Саске хочет убить тебя... - Я знаю. - Но ты ведь не виноват! Я видела все в ту ночь! Она так часто думала об этом разговоре, что совсем потеряла контроль, а заодно и все силы, едва не отключившись от нахлынувших на израненное тело эмоций. Неподвижный семпай с удивительной ловкостью не дал упасть сидевшей девушке, подставив руку и притянув Хану ближе к себе: она поддалась слабости и положила голову на плечо Итачи. Давно забытое чувство безопасности снова вернулось в таком казалось бы неподходящем месте, отодвигая злое будущее на второй план. - Сколько прошло времени? - уточнила она. - Около недели. Любовь привела Итачи в эту пещеру, и он привык уже к такой жизни и готов был встретить свою смерть. Он был спокоен как поверхность воды, но теперь в него бросили камень, пуская рябь сожалений. Учиха ведь точно знал, что она уже не та девочка, которую он учил в Корне. Тогда почему он беспокоится о ней? Наверное потому, что и он уже не тот гений клана, на которого возлагали надежды. Прошло столько лет, а они оба стали нукенинами и изменились. Через некоторое время Итачи заметил дрожь, и после понял, что плащ организации, оставленный для Ханы, лежит вдали. Девушка тихо посапывала на плече, восстанавливая силы, поэтому Учиха, решив что вдвоем теплее, накрыл ее своим плащем. Была ли это злая шутка судьбы или лидера Акацуки, но мужчина с трудом признался себе, что рад провести последние месяцы с кем-то близким.***
- Нужно организовать новые команды поиска - настойчиво твердил в Конохе Шикамару, под одобрительное кивание своей команды - Вы ведь сами сказали, что ему нельзя верить! Потеряв терпение Цунаде ударила кулаком о стол наконец сломав его: - Мы не можем столько сил тратить на поиски! Наступившая тишина едва ли охладила чувства потери и безысходности, ставшие потребностью к действию. - Вашему поколению необходимо повзрослеть - бросила Хокаге собираясь закончить этот разговор. Докурив сигарету, Асума выдохнул последнюю порцию дыма и тихо произнес в поддержку учеников: - Думаю стоит иногда проверять округу. Ребята с надеждой смотрели на учителя. - В целях безопасности расширим зону патруля: Акацуки свободно чувствовали себя в стране Огня. К тому же если Хана все же найдется, то ее сведения будут яснее, чем полученные от.. кхм.. головы. Покачав головой женщина махнула рукой и Шизуне, быстро что-то записав, поспешила проводить гостей. Однако в следующее мгновение дверь распахнулась, впустив команду номер 8 с Ямато во главе. - Капитан Ямато, о миссии можно доложить позже - залепетала помощница. - Шикамару - медленно начал мужчина, вызывая опасения - Поиски окончены. Он положил на стол кусок черной обгоревшей ткани, на котором отчётливо были видны следы иссохшей крови и части светлого рисунка. Присутствующая молодежь не сразу поняла смысл, но они узнали останки плаща Юки. Цунаде подалась вперёд в своем кресле: - Это... - Да, все верно. Это все что осталось после техники АНБУ. Сложно сказать кто это.. - Но нос Акамару ещё никогда не ошибался - подписал приговор Киба.***
Сведения из Конохи доставляются быстро, однако едва увидев птицу, Гаара не знал куда себя деть на то время, пока она приближается. Минуты чтения закончились, однако смысл то и дело пропадал. Правитель спустился с крыши в свой кабинет и прочитал снова, затем оставил бумагу на столе и отошёл к окну, погружаясь глубоко в собственные мысли. - Темари, ты не видела Гаару? - На крыше наверное. - Я смотрел уже. Одновременно осознав, что Коноха должна была написать, Канкуро и Темари бросились туда, где вероятнее всего мог находиться их брат. Неподвижно-мрачный силуэт не мог быть предвестником чего-то хорошего. Шагнув за порог семья Казекаге уже знала о чем написал Лист. Отчёт лежал на столе, рядом с бумагами, где Хана писала об Акацуки. - Предупредите совет, что меня сегодня не будет - как всегда сказал молодой правитель, не отрывая глаза от вида деревни. Ни слова больше не прозвучало, лишь тихо закрылась дверь. Через некоторое время кабинет покинул и Гаара, устремляясь на своем песке вглубь пустыни, где он мог побыть один, не тревожимый ни кем. Сейчас парень пытался понять, что он мог сделать, чтобы избежать произошедшего, и каждый раз мысленно возвращался в Коноху, где под дождем не убедил Хану остаться с ним и отказаться от мести. Может ему не хватило настойчивости, может он не верил в серьезность ее намерений, но одно Гаара ясно почувствовал: возможность предотвратить смерть Юки была, и она была упущена. На равне с совестью в бой вступила и стихия: пустыня коварное и опасное место, особенно страшны ее бури. Решив, что это лучший шанс определить степень своей вины, Гаара вступил в борьбу, положившись на случай: если суждено жить и искупить свою вину, то он вернётся в Суну и честно продолжит выполнять свои обязанность, только теперь не позволит себе ни одного легкомысленного поступка или бездействия.