Невесты для вампиров

- Можно я сегодня не буду позировать? – спросила Кристина у Шин. - А что такое? Головка разболелась? – издевательским тоном прокомментировала высказывание девушки Аки. Кристина сделала вид, что не обратила внимания на эти слова. - Ну… Можно, конечно… Если ты неважно себя чувствуешь, - Карла казался несколько растерянным. - Тогда я тоже пойду… Вместе с ней, - предложила Мелисса, которой общество Аки тоже было не очень приятно. - Ну, идите, - сказал Шин, отставляя в сторону палитру. Аки рассмеялась так злобно, как никогда, и перевернулась на другой бок, зачерпывая из большого блюда рядом огромное количество слив: большая груда косточек красовалась рядом на столике. - Слава Богу, что тебе пришла в голову эта идея, - сказала Мелисса, когда она с подругой вышла из мастерской. – Честно говоря, я просто не перевариваю эту наглую девицу. Больше чем уверена, что она сюда заявилась под предлогом поучаствовать в работе парней, а на самом деле ей просто захотелось нам насолить. - Или тому виной её неугомонное тщеславие, - сказала Кристина. – Наверняка она никогда не упускает возможности покрасоваться своими прелестями. Девушки проходили мимо картины с изображением шабаша – то была работа в духе Гойи, и было ясно, что её нарисовали братья, причём с большим мастерством: от картины вело невероятным холодом, а уж сюжет оставлял желать лучшего. Кристина ненадолго остановилась перед картиной, рассматривая её мрачное содержание. - Ну и что мне остаётся думать, когда я вижу подобное? – спросила она у Мелиссы. – По сравнению с этим изображение Лукреции в лаборатории Рейджи – просто милая идиллия, во всяком случае, она не навевает столь грустные мысли. - Ты тоже была в его лаборатории? – удивилась Мелисса. Как ей казалось, никого, кроме Каролины вампир туда не допускал. - Да, меня разобрало любопытство и я напросилась посмотреть на его опыты. Они, надо сказать, очень впечатляют, это настоящее зрелище… Видела бы ты, что он проворачивает с некоторыми химикатами!.. Институт химии и их спецэффекты (помнишь, нас водили туда, когда мы учились в английской школе) просто в пролёте. - Понятно… И всё же здесь довольно мило, - улыбнулась Мелисса, пытаясь развеять мрачное настроение подруги. - Ну я бы не сказала. Вообще мне не очень нравится здесь находится. Несмотря на всю красоту этого поместья, я чувствую себя здесь не совсем уютно. Такое ощущение у меня возникало, когда я посещала некоторые картинные галереи с великолепными шедеврами, и картины которых были исполнены просто бесподобно, но в такой холодной академической манере, что мне хотелось оттуда поскорее убраться. Я могу сравнить это ощущение с теми, которые испытывала, когда изучала викторианскую живопись, против которой выступали прерафаэлиты – этой чугунной росписи по холсту, навевавшей лишь скуку, а однообразьем тонов – редкостное чувство тревоги, несмотря на то, что там были изображены обычные бытовые сценки. - Ты права, подруга… Кажется, я тоже это начинаю ощущать. Или я просто прониклась твоими мыслями? - В любом случае мне хочется поскорее добраться до конца этого коридора, - Кристина ускорила шаги. – Была бы очень рада, если бы ты тоже поторопилась. Эти свечи, этот сумрак… Они очень давят на меня, а ты ведь знаешь, как я отношусь к недостатку света в помещениях. В этих словах девушки была своя правда: несмотря на то, что в коридоре было множество предметов для рассмотрения – статуи, горельефы и барельефы вперемежку с картинами, света было мало, и тяжёлые тени ложились по углам, так что было непонятно, зачем вообще стоило уснащать этот коридор таким разнообразием произведений искусства, если их всё равно было почти не различить, особенно в вечерних сумерках. В комнатах света было явно больше. Когда девушки вернулись в спальню, обе почувствовали громадное облегчение. Наконец-то они остались одни! Мелисса сразу же легла на кровать, Кристина погрузилась в плетёное кресло, и обе закрыли глаза, переваривая дневные впечатления в расчёте перекрыть ими то, что они увидели в мастерской. - Всё, я, кажется, отключаюсь, - сказала Мелисса. - А у меня сна ни в одном глазу… Кажется, тревога снова возвращается, - ответила Кристина спустя минуту молчания. - Да ладно ты… Хорошо, что мы наедине с собой, - Мелисса не совсем понимала, что имеет в виду подруга. - Это тебе так просто говорить. Мне же, кажется, ещё более сухо на душе, чем даже в мастерской. Может быть, это закат так на меня действует: сегодня он не такой, как обычно, и чем-то напоминает луну во время затмения - такой же до ужаса кровавый и инфернальный. Не зная, чем утешить подругу, Мелисса решила, перебарывая сонливость, напеть ей несколько известных ей с детства колыбельных. Она знала их множество, в основном это были колыбельные на греческом, которые мать напевала ей в детстве, и которые она исполнила Канато в саду несколькими днями раньше. У неё не было настроения петь, и всё же она решила рассеять сумрачную меланхолию подруги. Греческий язык очень необычен по звучанию, и Кристина полюбила его сразу, когда принялась его изучать для того, чтобы устроиться в «Персеполис». Она никогда не изучала фольклор Эллады так внимательно, как это делала Мелисса, и поэтому не могла оценить по достоинству тончайшие нюансы образности этих колыбельных, но они подействовали на неё успокаивающе, так, что она, отдавшись размышлениями о простой и тихой прежней жизни в колыбели человечества, почти уснула. Мелисса продолжала петь, несмотря на то, что, как ей казалось, подруга уже спала. В какой-то степени девушка успокаивала себя больше, чем Кристину, ибо то, что сообщила ей невеста, развернуло свои вороньи крылья над ней, и превратило то светлое, что она впитала в себя за день, в подобие грозовой тучи. Вскоре Кристина заснула. Заснула с тем светлым ощущением, которое бывает у младенцев, когда они растворяются в безмятежности, которую могут подарить только материнские ласки. Мелисса отложила блокнот, в котором были записаны стихотворения, которые она хотела прочитать Кристине, но не успела, и тоже погрузилась в сон. Снилась ей мрачная мастерская вампиров, в которой Аки с упоением рисовала на холсте двух развалившихся на креслах обнажённых вампиров, прикрывшихся фиговыми листками.