Невесты для вампиров

Третьими испытывать свойство зелья должны были Мелисса и Канато: так, во всяком случае, договорились между собой невесты и вампиры, пока Райто и Рита находились в будущем. Мелиссу так и подмывало расспросить Риту поподробней о том, что та увидела, однако одновременно ей хотелось самой поскорее испытать на себе необычность этих переживаний. С тем большим нетерпением она буквально затащила на кресло, служащее отправной точкой путешествий во времени, Канато, и первой отпила зелье, удивляясь собственной напористости. Спустя несколько секунд Мелисса оказалась в парке поместья Сакамаки. Это был вовсю цветущий летний рай, тут и там аквамариновый, антично-белый и аметистовый цвета просвечивали через нежную лазурь, берлинскую фуксию и отборный жёлтый: этот сад был гордостью вампирского семейства, и здесь были собраны самые удивительные соцветия со всех концов земли. Глазу не на чем было остановить внимание: оно рассеивалось, дробилось на бесчисленных, необычных зонтиках и спиралях, бутонах и венчиках, и, казалось, что смотрящий оказался не то в тропическом раю, не то в раю самом настоящем. Все эти растения увивали и перевивали своими ползучими лозами и побегами многочисленные шпалеры, решётки, скамейки и специальные подставки. Всюду цветы поражали не только своими необычными сочетаниями красок и форм, но и тем, как прихотливо фантазия дизайнера постаралась над изящными сочленениями самых разнородных растений для пущего эффекта. Вампиры вообще любили пустить пыль в глаза, их любовь к фальшивому и несколько неестественному, по-видимому, дала о себе знать и в будущем. Были здесь и самые настоящие уродцы, цветы, которые Мелисса видела впервые и даже представить не могла, что они когда-нибудь приглянутся кому-то из братьев. Их описание заняло бы много времени, но, если говорить кратко, то кто-то из Сакамаки очень постарался, чтобы приправить удивительную, отточенную мозаику самых утончённых сочетаний цветочных расцветок с поражающими воображение мутантами, которых создала матушка-природа. Эти выродки эволюции были аккуратно расставлены на самых видных местах вдоль тропинки, усажены в большие пузатые горшки с греческим рисунком, а то и в самые настоящие древнегреческие амфоры, которых тут было до изобилия много. Создавалось ощущение, что тот, кто работал над атмосферой этого милого уголка, проявил недюжинную, пусть и несколько извращённую фантазию, предоставив уродцам возможность жить своей особой жизнью посреди несказанной красоты, и к своему удивлению Мелисса обнаружила, что ей даже нравится то, что являет собой этот уголок сада. Несмотря на кажущееся безобразие, с первого взгляда невероятные сочетание разнородного и противолежащего всё-таки укладывалось в какую-то весьма воспринимаемую внимательным взглядом эклектику, отдающую даже своего рода утончённостью. Такова была природа бессмертных: истинную и странную красоту, которая, по их мнению, была спутницей совершенства, рассмотреть можно было не сразу. Присев на одну из скамеек, Мелисса, осматривая сад уже третий раз, не заметила, как рядом с ней оказался Канато, который, несмотря на то, что выглядел сейчас более чем странно в непривычной одежде, всё-таки казался довольным произошедшей с ним метаморфозой. Он почти не обращал внимание на цветы, только с удивлением рассматривал свою резную трость с рубиновым набалдашником, видимо, прикидывая, действительно ли в природе могут существовать драгоценные камни такого необыкновенного размера. То, каким образом в самое сердце этой багрово-красной драгоценности умудрились вделать небольшую и некогда живую ящерицу, осталось для него неразрешимой загадкой. Время было уже довольно позднее, несмотря на то, что догорающий закат разливал своё восхитительно красное марево почти на всё пространство видимого неба. Было ещё не темно, слышалось журчание невидимых ручейков, дыхание которых освежало, и звон цикад, которые, не умолкая, вели свои вечерние разговоры. Отвлекшись, наконец, от созерцания самого себя, Канато перевёл взгляд на большую фигуру белого медведя, который держал большой кувшин с грубым африканским рисунком, из которого щедро выплёскивалась подсвеченная винным цветом струя того, что на первый взгляд показалось обоим смотрящим обычной водой. - Мне так кажется, или это кровь, а не вода вовсе? – спросил Канато и подошёл к фонтану. Набрав пригоршню жидкости в ладонь и слегка пригубив её, вампир с удивлением присвистнул. - Господи, да ведь это вино! С ума сойти, никогда бы не поверил, что наш щепетильный отец отважился бы ввести такое суетное, непозволительно расточительно новшество!.. Мелисса последовала примеру жениха и с удивлением обнаружила то же, что и он: в чаше фонтана, действительно, отсвечивало алыми сполохами настоящее французское вино, которое она привыкла в своём настоящем употреблять за ужином в небольших дозах для повышения аппетита. - Надеюсь хотя бы на то, что эта жидкость не сливается в канализацию сразу после использования, и возвращается снова на круги своя… Ума не приложу, кому могла прийти в голову эта бредовая затея, разве что только Карлхайнц вдруг развернул свой бизнес ещё шире, или получил грандиозное состояние от дальнего родственника… Но последних, если мне не изменяет память, у него почти не осталось. Вампиров, я имею в виду, которые захотели бы отправиться на покой, оставив своё наследие отцу, тем более - таких богатых, на чьи средства можно было бы заказать подобное… Они прошли вглубь сада, в котором было во множестве расставлены подобные увиденному фонтаны, и во всех била одна и та же рубиново-красная жидкость. - Я ведь не умер, нет? – шутливо спросил вампир у девушки. – Просто у меня сложилось такое впечатление, что я сейчас в местечке наподобие земного рая из дантовского чистилища. Хотя, может статься и такое, что в будущем вино и не тратят просто так, просто придумали что-то вроде подсластителя или ароматизатора той же воды, который настолько идентичен натуральному, что жидкость, им приправленную, невозможно отличить от оригинала самого изысканного вина. - Это мне кажется более вероятным, - поддержала его Мелисса, у которой тоже в голове не умещался факт того, что такой экономный, хотя и вовсе не жадный, глаза семейства Сакамаки мог придумать такую роскошную безделицу, которая наверняка могла влететь ему более чем просто в копеечку, если это, конечно, действительно было вино, а не что-то другое. Дорожки были присыпаны камешками необыкновенной формы. По-видимому, это был подкрашенный привозной хрусталь, которому придали форму правильных шестиугольников, и который отсвечивал в закатных лучах изумрудно-зелёными звёздочками. Казалось, что он светит собственным, неотражённым светом, но кода Мелисса подняла один такой и рассмотрела его в свете заходящего солнца, оказалось, что камень имеет поразительную внутреннюю структуру, и, подобно линзе, сначала собирает свет в центре камня, а потом снова рассеивает его: так ей, с её скромными познаниями в области оптики, во всяком случае, показалось поначалу. - У меня такое впечатление, что мы попали в сказку, - сказала невеста, рассматривая фигуру оленёнка, выполненную с таким невероятным изяществом, что захватывало дух: мастер постарался, и животное, застывшее в движении, казалось, вот-вот снова сорвётся с места и продолжит свой неудержимый почти что полёт над землёю. Олень был вырезан из куска белоснежнейшего мрамора, такого чистого, что паросское вещество рядом с ним казалось чем-то очень грубым и непригодным для резца. Мелисса попыталась сформировать в уме концепцию этого удивительного сада, который с каждым новым поворотом не переставал удивлять. С того времени, когда она последний раз гуляла в нём (а это было в предпоследний вечер до того, как она отправилась в будущее), сад, казалось, не изменился – во всяком случае, его структура, система переходов и лабиринт дорожек остались теми же, однако всё его наполнение намекало то на одну, то на другую более или менее отдалённую эпоху, и, пытаясь уложить в голове возможную сочетаемость сложных барочных и архитектурных элементов некоторых его украшений, невеста потихоньку приходила к выводу, что здесь похозяйничала гениальная голова, а, возможно, и не одна, и, скорее всего, даже не смертная. Это было странно, тем более, что садом вампиры если и увлекались, то только через посредников, а в основном его формировали по классическим образцам современной японской и европейской (в зависимости от определённых его уголков) флористики приглашенные мастера-садовники. За очередным поворотом они увидели группу из четырёх человек, которые усердно подстригали клумбу, которая и без того выглядела просто потрясающе ухоженной. Приблизившись, невеста и вампир увидели молодых садовников и одну зрелую женщину, которые, справляясь по большой книге, напоминавшей огромный глянцевый каталог, копошились где-то в глубине грядок с цветами, выполняя какую-то очень важную и ответственную работу, суть которой ни вампир, ни девушка, поначалу не могли понять. - Эй, ну нельзя поосторожней! – раздался вдруг низкий, хотя и приятный, мальчишечий голосок. – Нельзя подождать, пока я закончу?.. - Нельзя, мастер Риота, здесь надо действовать быстро. Если вовремя не засыпать это растение землёй, оно вряд ли зацветёт. - Боже, что за гибрид вы мне подсунули на этот раз? Никогда бы не предположил, что цветы могут быть такими неженками!.. – возмутился, хотя и беззлобно, тот, кому принадлежал басок. - Могут быть, мастер Риота, - подобострастно и апатично, хотя и довольно резво ответил ему грудной мужской голос, несколько осипший. – Вы и сами знаете, что цветы – эти дети жизни, могут быть самым нежными из созданий вселенной. - Вы говорите мне это сотню раз на дню, - ворчливо отозвался мальчик. С той стороны, откуда доносился голос, раздался грохот разбитой посуды, а после – громкое неприличное слово. Вскоре из-за кустов показался миловидный ребёнок пяти лет с почти молочно-белыми шелковыми волосами и сверкающими от удовольствия (явно – от удовольствия деятельности) лиловыми глазами, который, по-видимому, и рад был найти повод повздорить со своими компаньонами, один из которых – худосочный человек с рыжими волосами, торчащими в разные стороны, – сейчас с горестным видом собирал с травяного ковра остатки дорогой и явно очень красивой, судя по осколкам, садовой вазы. Мальчик отпустил ещё несколько весьма нелестных замечаний своим сотрудникам, после чего прицокнул и попробовал на языке весьма витиеватые, хотя и абстрактные, ни к кому не обращённые ругательства. До этого момента он, по-видимому, не замечал вампира и невесту, притаившуюся за разлапистой декоративной елью у поворота тропы. Мелисса и Канато, переглянувшись, решили показаться тем, кто привлёк их внимание. Мальчик, едва увидел их, сразу замолк и моментально перевёл очередную сложную ругательную фразу в длинный песенный речитатив, по-видимому, надеясь, что его не услышат или примут его разглагольствования за упражнения в пении. Канато, который сообразил – по невероятному сходству мальчика с ним самим, - что перед ним никто иной, как его сын (похожее произошло некоторые время назад с его братом: он тоже встретил своего ребёнка в будущем, Райто успел переброситься с Канато парой фраз перед тем, как передать ему кубок с зельем), но ничего не сказал, не желая испортить момент столь приятной встречи назидательными речами или – что было бы ещё хуже – неуместными отчитываниями. Риота, по-видимому, обрадованный тем, что ему не придётся выкручиваться и давать ответ за свои вольности и длинный язык (ругательства были, надо сказать, такими изысканными, так что Мелисса, которая так же, как и жених, быстро смекнула, в каком родстве она состоит с обнаруженным ребёнком, была, мягко сказать, в шоке), обнял отца своими не очень чистыми ручками и протянул Мелиссе удивительной красоты цветок, явный гибрид, зато источающий душный, пряный, очень тяжёлый аромат. - Спасибо… - только и ответила несколько удивлённая Мелисса, принимая цветок из рук мальчика. – Как твои дела? - Как видите, очень даже неплохо! – мальчик, изображая радость, повертелся вокруг себя, и Мелисса ещё раз отметила то, насколько, всё-таки, этот паренёк похож на отца, хотя от матери тому, кого назвали Риота, досталась только точь-в-точь такая же, как и у неё, маленькая родинка над верхней губой. – Мы почти закончили, а вы ведь знаете, что пересаживать европейские цветы для меня - мука мученическая. Особенно эти помеси, те, на которые так обилен последние два года дядюшка Рейджи… Как жаль, что он больше не увлекается ядами, я бы с удовольствием поучился бы у него. С чего это вдруг ему приспичило переключиться на ботанику – ума не приложу. - Результат, как я вижу, налицо, - сказал Канато, оглядывая труды Риота и его подопечных, сейчас выстроившихся неподалёку и с удовлетворением осматривающих результаты своих трудов. - Да, только этот господин Тэкео* вовсе мне не нравится, - презрительно сощурился Риота. - Его характер совсем не соответствует его имени. Он только и умеет, что стенать и жаловаться на жизнь. Может быть, вы ему недоплачиваете? А, может, он просто совершенно лишён дара преподавания?.. Хотя если сам дядюшка Рейджи нанял его, то, думаю, он знает в этом какой-то толк. - Действительно, - задумчиво проговорил Канато, радуясь тому, что его детище даёт весьма рассудительные ответы на им же самим поставленные вопросы. - Так что же мы стоим? Будет ли у нас сегодня тот же ужин, что и вчера - в саду? – спросил Риота с надеждой в голосе. У Мелиссы едва не вырвался вопрос, о каком таком виде вечерней трапезы говорит её сын, однако вовремя прикусила язычок. - Ну… Не знаю, у меня сегодня совсем нет настроения, - протянул утомлённо, хотя и несколько сделано, Канато. – Мне хотелось бы обыкновенного вечернего чаепития без всяких ухищрений. - Ну как скажешь… Только сегодня я сам его организую, - подпрыгнул Риота. – Я уже давно хочу избавить вас от нудной обязанности отдавать распоряжения. Сегодня вы будете моими гостями, несмотря на то, что я изрядно намаялся тут… с этими цветочками. К тому же ты наверняка устал после своего путешествия… Наверное, тебе очень хочется услышать обо всём том, что произошло за последнее время в поместье: тебя не было почти месяц. Я хочу первым пересказать тебе всё то, что с нами тут приключилось за это время. «А ведь это отличная возможность узнать хотя бы о чём-нибудь, не вмешиваясь в ход вещей, - подумал про себя Канато, неожиданно удовлетворённый сложившимися обстоятельствами. – Превосходно! Надо только принять некоторые меры предосторожности…». - Слушай, Риота, - обратился вампир к мальчику, который, казалось, был весь внимание. – Давай сегодня устроим чайный пикник у рощицы, там, где нас никто не побеспокоит. Даже… даже дядюшка Рейджи. - Он вряд ли нас побеспокоит… Он же уже почти год не выходит из своей лаборатории: ставит какой-то сложный эксперимент, на его отсутствие уже никто не обращает внимание… - ответил мальчик. - И что же, никто о нём не беспокоится?! – воскликнула Мелисса. - Ну, вы же сами пытались до него достучаться, - более чем удивлённо посмотрел на мать Риота. – Ты же сама рассказывала, что он кроме слуг, которые приносят ему еду, больше никого не хочет видеть. Обусловил это тем, что он вот-вот должен открыть какую-то очередную тайну вселенной…Конечно же, очень важную для науки будущего. - Ах, ну да, забыла совсем… Волновалась за твоего отца: мне не по себе, когда его нет в поместье, - пробормотала Мелисса, дав себе слово, что больше не будет встревать со своими комментариями. - Ну так что насчёт пикника в рощице? – весело переспросил Канато у мальчика. – У меня уже начинает урчать в животе! - Нет, я, конечно, не против, - серьёзно ответил Риота, и эта серьёзность была не напускная, а, пожалуй, даже слишком выразительная для того, чтобы над ней можно было по-доброму посмеяться. – Только ты тоже какой-то не такой сегодня, па… Вы с мамой что, играете в какую-то свою очередную игру?.. - Почему ты так решил? – спросил Канато у сына. - Просто рощицы той уже нет, - отозвался Риота, странно посмотрев на вампира. – Ты сам приказал вырубить её, а на её месте устроить лодочный причал. Вы точно сегодня какие-то не такие, но я вам прощаю… Вы всегда не такие, какими являетесь на самом деле, - последние слова он сказал таким тоном, что Мелиссе стало немного не по себе. – Ладно, ждите… Скоро будет вам чай прямо в лодке с навесом, это очень романтично, как ни крути. Если па, конечно, не против… ________________ *Тэкео – «воин» (яп.)