Невесты для вампиров

Субару листал страницы дневника с жадным вниманием. Кристина смотрела на его реакцию с не меньшим интересом. Иногда ей казалось, что её жених сейчас вскрикнет от удивления: настолько выразительной была мимика его лица. По-видимому, то, что было записано в дневнике, поочерёдно то забавляло его, то заставляло удивляться, то вызывало гнев и отвращение. Довольно большое количество страниц он посматривал с равнодушием, и только под самый конец записей во взгляде вампира появилось какое-то очень странное выражение, такое, смысл которого Кристина поначалу не могла разгадать, как бы ни пыталась. - Ну что там? – нетерпеливо спросила она. - Да так… - хмуро ответил парень, теребя пальцами уголок страницы. – Тут написано… - Что? – во взгляде девушки появилась тревога, поскольку выражение лица вампира её испугало не на шутку: оно внезапно изменилось на такое, какое девушка никогда не наблюдала у возлюбленного. - В общем… Как тебе сказать… - парень посерел. Кристина вырвала дневник у него из рук и пробежалась глазами по строчкам. «…Вот уже неделю, как я не выхожу на охоту, - читала девушка. – Это странно даже для меня - для того, который прежде не мог прожить без того, чтобы кого-нибудь не выпить, даже половины дня. Но теперь, по-видимому, мой организм ослабел от страданий почти так же сильно, как и память. Я почти не ощущаю привычных запахов и цветов. Кажется, это называется ангедонией – неспособностью наслаждаться… Но кто бы мог подумать, кто бы мог знать!.. Нет, это не моя реальность, я до сих пор не могу в это поверить… Меня же действительно нет, ведь так?.. Так, конечно… Завтра мы снова пойдём с ней смотреть на осенний звездопад, она ведь так его любит…». Дальше шли какие-то неразборчивые строчки. Казалось, что писавший их совсем обессилел. Потом снова появились ровные, изящные, округлые буквы, как если бы автор пришёл в относительно уравновешенное расположение духа. «Нет, не надо тешить себя пустыми иллюзиями… Конечно, то, что произошло, изменило меня необратимо, и Вечность теперь перестала иметь для меня смысл. К чему она, если её не с кем разделить?..» Кристина подняла глаза и внимательно посмотрела на жениха, который выглядел очень печально. - Мы что, разошлись с тобой? – спросила она. Вампир не ответил, и в его взгляде проскользнуло что-то такое, что заставило Кристину содрогнуться. Отгоняя прочь мрачное предчувствие, она продолжила чтение. Строчки после изящной виньетки, сделанной наспех и дрожащей рукой, стали менее ровными, хотя было видно, что писавший (а это был, без сомнения, Субару: его почерк не изменился с годами) снова чувствует себя не в своей тарелке, несмотря на то, что явно хочет держать себя в руках. «Наверное, это последнее, что я здесь опишу… Из уважения к истории и неизменной привычки к фиксации всего, через что прошла моя душа, я скажу, что было бы гораздо лучше, чтобы этот яд был выпит мной, а не Кристиной. Мне было бы гораздо легче, чем ей. И, думаю, она тоже была бы счастливей и спокойней, зная, что Вечность с радостью развернёт передо мной своё материнское лоно, в котором я и закончу свой бурный век, позабыв про эту прекрасную и яростную жизнь. Где-то я уже встречал это сравнение. А, впрочем, в мире всё повторяется… Жизнь, увы, циклична, кому как не мне этого не знать. Я знал, что когда-нибудь это произойдёт, чувствовал с самого рождения, что моё истинное счастье не будет долгим. Что же, наверное, тем прекрасней будет моя скорбь для тех, кто даст себе труд прочитать этот дневник… Я уезжаю в Европу, быть может, путешествие ненадолго притупит мою боль, а, может быть, я найду там вечное умиротворение, прервав своё существование в каком-нибудь веронском склепе, вроде того, в котором когда-то Ромео выпил яд с уст возлюбленной… Всё, как я мечтал. Это будет моей последней волей: чтобы пузырёк с этим ядом остался со мной в гробу… Чтобы перед смертью я ощутил пальцами холодок его стекла, как сегодня я ощущал лёгкую невесомость её пряди, заложенной между страниц молитвенника. О, как она была прекрасна, когда умерла! Наверное, когда я попрошу вонзить мне в сердце серебряный кол, я буду держать перед своими глазами её чарующий образ, так живо напомнивший мне почившую Лигейю! Истинно, смерть прекрасной женщины есть прекраснейший из образов, хотя, когда я пишу это, сердце моё глухо стонет, не в силах больше истекать кровью отчаяния. Наверное, я постепенно схожу с ума… Немудрено, раз я продолжаю писать эти строки… Надо же! Никогда бы не подумал, что смогу сделать это: если бы мне кто-то сказал раньше, что то, что я пишу – действительные, невыдуманные ощущения, я бы высмеял этого глупца, а вот теперь я понимаю во всей полноте то, что Смерть победить невозможно, и, наградив нас Чёрным Даром (это ведь сделала именно Костлявая: ведь она сильнее даже того, кто создал эту вселенную!), она усмехалась, зная, что, приходя к тем, кто нас любит, она даёт нам ясно понять, что наши насмешки над ней и уверенность в том, что мы победили эту Тёмную Леди в чёрном балахоне – не более чем иллюзия, которую мы создали для того, чтобы скрыть свои страхи и неуверенность перед самой могущественной из Сил или Стихий…». Кристина захлопнула блокнот с такой силой, что Субару вздрогнул и наконец-то очнулся от своего оцепенения. Его взгляд стал осмысленным. Кристина подавленно молчала. Сказать, что она была неприятно поражена – значит не сказать ничего. Нет, смерти она никогда не боялась, но, понимая, что Субару без неё лишился смысла жизни, видя его настоящую реакцию, она отчасти пожалела, что вообще встретилась с ним в этой жизни. Лучше бы было, если бы он выпил её при первой же встрече или нашёл другую, милую куколку, потеря которой не была бы для него такой катастрофой. Вампир и девушка смотрели друг на друга, силясь подобрать слова и так ничего и не сказав на протяжении нескольких минут. Первой отогнала печальные мысли Кристина, для которой мрачная предгрозовая погода за окном вошла в весьма точный резонанс с её настоящим настроением. Несмотря на это она стала деловито расхаживать между столами и стульями, осматриваясь, как будто пытаясь что-то обнаружить. - Создаётся такое впечатление, что его давно здесь не было, - сказала она. – ну, тебя, только тебя в будущем. Невеста улыбнулась, когда увидела, как отреагировал Субару на то, что она отозвалась о нём в третьем лице. - Значит, ты уже давно в путешествии, а, быть может, уже и умер… - задумчиво продолжала она озвучивать свои размышления. - Хех, - невесело улыбнулся Субару. – Не думал я, что, услышав подобное, я буду так спокоен… Вампир пытался держать себя в руках, однако это выходило у него плохо. - Единственное, что мы можем сделать, - Кристина посмотрела на стоявшие на полу большие водяные часы с фиолетовой жидкостью, которая была полостью сосредоточена в нижней половине чаши, - так это взять этот дневник с собой. Наверняка ты после моей смерти… Ахха… Весело об этом говорить… Хотя и грустно… Странное чувство… В общем, наверное, ты изложил там всё в деталях, я же тебя знаю. Ты как Флобер, не поленившийся дать точное описание самоубийства своей любимой героини и попавший за это под суд… В данном случае судьёй выступила судьба, только вот мне так и остался непонятен её приговор. В общем, сейчас проверим - на всякий случай, и, что бы ты тут не чувствовал, надо будет возвращаться. Нас ждут, а мы не знаем, как долго мы можем оставаться здесь одни… Кристина снова раскрыла дневник и быстро-быстро забегала глазами по страницам, прилегающим к тем, которые она только что прочитала вслух. - Так, отлично… Просто замечательно! – обрадовалась она. – Ты просто молодец, радость моя! Субару вопросительно посмотрел на неё. - Как и ожидалось, ты дал обо всём подробнейший отчёт. Мы можем забрать этот дневник в настоящее и сделать всё возможное, чтобы предупредить этот инцидент. Конечно, сейчас я не могу сказать тебе точно, как именно это лучше сделать: у меня ещё нет полной информации обо всём этом, но я займусь более тщательным анализом дневника в этот же вечер. Не думаю, что, если наше будущее столь печально, оно столь же безнадежно неисправимо!.. Глаза Кристины светились оптимизмом, и, несмотря на то, что Субару трудно верилось в положительный исход вещей, на которые надеялась его невеста, он не мог не признать, что иного пути у них не оставалось. Спустя минуту их уже не было в астрономической комнате. Последи пыльного слоя, которым была покрыта кожаная поверхность обложки большого фолианта, выделялся ровный, незапятнанный прямоугольник - место, на котором до этого лежала записная книжка Субару.