Невесты для вампиров

Когда урок латыни подходил к концу, телефон Мелиссы предательски-выразительно пискнул: от кого-то пришло сообщение. Разумеется, на это обратила внимание Кэори-сенсей, которая терпеть не могла, когда что-то постороннее, тем более мобильные сигналы, отвлекает её учеников от занятий. Лантинянка не преминула устроить выволочку невесте, но перед тем, как последняя по настоянию преподавательницы выключила телефон, Мелисса успела прочитать небольшое послание от Аспазии, в котором было обозначено время её прибытия в близлежащий аэропорт. Почему-то невеста думала, что сестра приедет в самый канун Нового Года, чуть позже, но младшенькая, по-видимому, так была заинтригована недомолвками, которыми изобиловали электронные сообщения старшей сестры касательно её жизни на новом месте, что воспользовалась первым же удобным случаем и – наверняка – своей репутацией безупречной ученицы, чтобы приехать при первой же удачно выпавшей возможности. Мелисса быстро написала несколько строк Канато, сидящему впереди, передав ему записку с томом сочинения Рутилия: надо было отпроситься со второй пары, чтобы можно было успеть вовремя приехать в аэропорт и забрать оттуда Аспазию, которая вот-вот должна была прибыть в пункт назначения. Жених понимающе кивнул. На перемене возлюбленные сочинили довольно правдоподобную отговорку, чтобы слинять с математики, а, поскольку оба являлись весьма прилежными учениками, им поверили без проблем. Что-то подсказывало девушке, что их отпустили бы, даже если бы они сказали всю правду о том, куда отправляются. Но никому из них не хотелось нарушать чинного церемониала и одиозности, которые были неотъемлемой частью образовательного процесса в этой вечерней школе, и пара решила действовать этим старым проверенным методом всех завзятых прогульщиков Спустя несколько минут автомобиль уже плавно катил по заснеженным дорогам, в его окнах то и дело виднелись огоньки далёких деревень и яркие ночные звёзды, проглядывающие из-за быстробегущих туч. Мелиссу в иное время укачало бы, и она бы уснула, если бы не волнение за сестру, которое усиливалось всякий раз, когда девушка пыталась сообразить, как будет сочинять ответы на неизбежные вопросы, которыми любознательная Аспазия непременно завалит её, когда пребудет в поместье. Невеста догадывалась, о чём будет спрашивать сестра: наверняка том же, что когда-то было загадкой для самой Мелиссы – от назначения странных предметов, которыми полнились гостиная, комнаты и коридоры поместья, до причин столь необычного поведения хозяев старинного особняка. И это было только началом. Мелисса очень жалела, что не узнала о приезде младшенькой пораньше: тогда бы она, во всяком случае, хотя бы смогла должным образом подготовиться к приёму долгожданной - и всё же столь неожиданной гостьи. Но, как оказалось, первый вопрос был задан уже у трапа самолёта, когда радостная Аспазия, бросившаяся обнимать Мелиссу, обратила внимание на то, что в незастёгнутом отвороте воротника зимнего пальто старшей сестры проглядывала школьная форма. - Ты что же, так и не переодевалась с тех пор, как вернулась из школы? – подозрительно прищурившись, спросила девочка. – И вообще: что это за школа такая вообще? Ты так мне ничего и не ответила на этот вопрос, несмотря на то, что я уже три раза задавала его тебе. Мне казалось, что ты больше не нуждаешься в образовании, раз полностью посвятила себя искусству. Странно всё это… - Мы все нуждаемся в образовании, - терпеливо пояснила Мелисса, проводя рукой по лбу сестры, на который ниспадали прекрасные чёрные локоны, жёлтеющие на кончиках. – И я не считаю, что, раз уж я теперь служительница муз, то я должна махнуть рукой на развитие своего интеллекта... - Служительница муз, - фыркнула девочка, поправляя красный, в серебристую полоску вязаный шарф. – Умеешь ты говорить… Конечно, против правды не попрёшь. И, знаешь, я очень рада за тебя: иногда мне кажется, что тот естественнонаучный профиль, который выбрала я, гораздо менее занимателен, чем тот образ жизни, который ведёшь ты. - Как сказать, - тихо проговорила Мелисса, грустно вздохнув, припомнив последний разговор с Канато и недавнее путешествие в прошлое. Запахнув отложной ворот и застегнув его на большую пуговицу, девушка надеялась, что её вздох не вышел слишком выразительным: ей не хотелось сразу же подавать сестре повод для ненужных размышлений, достаточно было того, что Аспазия и без этого была самой любознательностью, и сейчас младшую удерживало от неуместных расспросов простая вежливость: девочка то и дело с интересом посматривала на Канато, всякий раз быстро и стеснительно отводя этот брошенный на него взгляд. Наверняка жених заметил это, однако не подал виду, и Мелисса была ему благодарна: сейчас не надо было пускать пыль в глаза, сейчас надо было вести себя так, как если бы они направлялись в самую обыкновенную резиденцию самого обыкновенного, пусть и богатого, японского гражданина и отца семейства. О том, что со временем сестра должна узнать всё от самой невесты, Мелисса договорилась с Канато по пути в аэропорт, и он успел предупредить остальных Сакамаки, чтобы те не принимались за просвещение девочки с привычным рвением, на которое они были горазды ввиду необузданности своих пылких и страстных натур. Аспазия только присвистнула, когда оказалась в салоне автомобиля и, взглянув на Канато с ещё более жгучим интересом, выразительно посмотрела на сестру. Мелисса понятным только им двоим движением пояснила младшей, что лучше сейчас не обсуждать достоинства этого средства передвижения, а предпочтительнее поговорить на нейтральные темы. Мелисса облегчёно перевела дух, когда Аспазия быстро ухватила суть того, что до неё пыталась донести сестра, и с необыкновенной лёгкостью, присущей, наверное, только школьницам её возраста, довольно быстро разговорилась с Канато о том, как прошло её путешествие, на что она обратила внимание, когда общалась со стюардессами, какие мелочи японского этикета, описанные в пособиях по изучению иностранных культур, показались ей наиболее интересными: в общем, они нашли друг друга... Таковым было первое впечатление, конечно, мимолётное, Мелиссы, когда она в который раз заворожено смотрела на великолепную актёрскую игру своего жениха, по лицу которого можно было прочитать всю гамму чувств, касающихся его с Аспазией разговора, но только не ту неумолимую иронию, которая была так знакома невесте и которая, появись она хотя бы на мгновение в процессе общения с девочкой, сразу же смазала бы всю необходимую непринуждённость последнего. В общем, Канато, казалось, сам увлёкся разговором (или это тоже показалось невесте: она не могла понять), но, в любом случае, когда Аспазия вышла из автомобиля, она была взволнована больше тем, что рассказывал ей Сакамаки из предполагаемой истории поместья (а, точнее, выдуманной вампиром на ходу, причём эта блестящая импровизация была настолько искусной, что Мелисса сама почти поверила в неё), чем странным видом надвратных горгулий, мрачность и упадническое изящество которых способен был оценить лишь большой ценитель: на других, рядовых людей они всегда производили гнетущее впечатление. Мелисса вспомнила, что когда-то, когда она увидела эти фигуры впервые, перед её внутренним взором пробежали пугающие кадры из просмотренных ей когда-то фильмов ужасов; только со временем невеста сумела привыкнуть к этим необыкновенным произведениям искусства и даже находить некое удовольствие в их созерцании. Канато, заметив устремлённый к горгульям взгляд Мелиссы и наверняка почувствовав её внутреннее состояние - этакое временное облегчение, - снова завёл разговор на светские темы, которые Аспазия подхватила с удвоенным рвением. «Вот ведь салага, - подумала Мелисса. – Маленькая, да удаленькая, размышляет как пожившая век, умудрённая опытом старая дева. Или делает вид, что знает больше, чем ей следовало знать…». За разговорами, которыми жених Мелиссы увлёк её сестру, они миновали парк с его таинственными чудесами, а также прелестно украшенный главный вход в поместье, на который Аспазия бросила лишь быстрый взгляд и снова обратилась к своему столь обворожительному собеседнику… Видимо, здесь не обошлось без вампирского гипноза, раз уж всё шло до сей поры как по маслу. Действительно, Аспазия не была похожа сама на себя. - Давайте, я отведу нашу гостью сразу в её комнату, - предложил Канато, изящно избегая необходимость комментировать необычность обстановки гостиной. – Конечно, по обыкновению мы предлагаем новоприбывшим бокал горячего глинтвейна, однако я вижу, что Аспазия устала и хотела бы побыть наедине с собой… Так что, думаю, что тебе, девочка, будет гораздо удобней в приготовленной специально для тебя отдельной комнате на втором этаже, тем более, что обставили мы её со всей приличествующей столь очаровательной особе роскошью, учтя все пожелания твоей многопопечительной сестры… Аспазия не отрываясь, смотрела в глаза вампиру, и на его приглашающий жест подняться по главной лестнице на верхние этажи ответила энергичным и грациозным порывом-движением вперёд, буквально взорвавшись радостными эмоциями от подобного проявления внимания и столь галантного обращения. Мелисса была более чем удовлетворена. Теперь у неё будет возможности обдумать всё как следует, чтобы после не попасть впросак до тех пор, пока… Ну, о будущем она предпочитала не думать. Её бросало в дрожь при мысли, что ей когда-нибудь придётся открыть сестре всю правду о своей жизни. В глубине души невеста надеялась, что ей не придётся сделать этого, хотя, учитывая характер вампиров и уклад жизни в поместье, долго хранить мрачные тайны последнего вряд ли удастся…