Невесты для вампиров

- Тебе понравится, не переживай, - Мелисса туго затянула корсет на своей сестре, так, что та едва не задохнулась. - У вас это привычная практика? – спросила Аспазия. – Я чувствую себя как в той сцене из «Титаника», где мать уговаривает Розу быть хорошей женой, помнишь? Тогда мамаша была недовольна, и рывками шнуровала корсет на героине, та ещё так забавно дёргалась... - Хех. Ну да. У нас такое каждый день. К нам предъявляются высокие требования, таковы правила этого дома. - Ну, думаю, я вытерплю, - улыбнулась Аспазия. – Хотя бы ради того, чтобы пожить в такой роскоши… Тебе очень повезло, сестрёнка!.. - А то, - улыбнулась в ответ Мелисса. – К хорошему, правда, быстро привыкаешь, так что иногда я даже скучаю по скромному убранству моей комнаты в «Персеполисе». Тебе повезло больше: у тебя есть намёк на отрешённость в убранстве твоих апартаментов. - Ага, во всех смыслах! – рассмеялась Аспазия и едва не задохнулась снова. – А нельзя как-нибудь расшнуровать, незаметно так, хотя бы в самом верху: всё равно не будет видно, если я прикрою верхнюю часть корсета своими волосами? Мелисса смилостивилась и расшнуровала верхний узел, благо устроение корсета позволяло это сделать. - Тебе повезло, если бы это был такой, какой носим мы, такая штука бы не прошла. - А почему на меня одели такое странное платье? – спросила младшая сестра, оглядывая старинное, кружевное, пышное и во всех смыслах великолепное одеяние. - Ну, это… Как сказать… Это такая у нас традиция: первую встречу всегда проводить в одежде предков, - Мелисса вывернулась и поняла, что сморозила глупость. Поэтому решила добавить то, что, по её мнению, должно было звучать не менее странно, но это был единственный аргумент, до которого она смогла додуматься в эту минуту: - И Карлхайнц… Он человек весьма необычный… Любит старину. Мы ему и угождаем, чтобы потешить его старческое самолюбие. Денег девать некуда, вот он и изощряется в нововведениях. Успевай только приспосабливаться. - Понятно, - Аспазия продефилировала по комнате. – Ну как? Нормальная у меня походка? - Ну, для первого раза весьма и весьма, - Мелисса отметила про себя, что сестра даже без тренировки превосходно справляется со своей задачей выглядеть должным образом: в её движениях не было принуждённости, в отличие от их первых опытов, когда невесты тренировались по вечерам с большим рвением и добились соответствующего эффекта далеко не с первого раза. - Ну всё, пора, - сказала Мелисса, услышав обеденный гонг. – Опаздывать здесь не принято. - Пойдём, мне уже не терпится увидеть остальных, - радостно и несколько взволнованно ответила младшая сестра. В гостиной было как обычно красиво и слегка прохладно. Чинный церемониал принятия пищи строго соблюдался, ровным пламенем горели свечи в полумраке: окна были зашторены, в воздухе витал аромат кардамона и фиалок. На столах белели вазы с чайными розами, рядом с тарелками, как всегда, во множестве красовались дорогие столовые приборы. Аспазия вздохнула с облегчением, радуясь, что в своё время изучала этикет с большим тщанием, во всяком случае это избавляло её от полного провала, если не от частичного: назначение некоторых вилочек и ложечек особо необычных форм она не знала. - Садись сюда, рядом со мной, - тихо шепнула Мелисса. – Я тебе подскажу, что к чему. Вскоре спустились вампиры. Они были оживлены, а, увидев Аспазию, сразу же заговорили с ней, так что напряжение девочки несколько спало, и младшенькая почти не притронулась к еде. По-видимому, Аспазии льстило мужское внимание, и она радовалась, что умеет говорить почти так же непринуждённо, хотя искусство речи этих баловней жизни было недостижимым идеалом даже для неё, той, что с детства упражнялась в декламации. Несмотря на явные погрешности девочки по этой части, вампиры, казалось, не страдали снобизмом, а Рейджи даже сделал комплимент её умению вести себя за столом, что подействовало на Аспазию весьма положительно. Мелисса очень радовалась подобному исходу предприятия, которое, как казалось невесте, должно было стать для её сестры настоящим испытанием. - У нас в поместье очень любят гостей, - сказал Субару так, что Мелисса сразу поняла двусмысленность сказанного, несмотря на то, что оттенок интонации, намекающий на эту двусмысленность, был едва заметен. Но, видимо, даже этот бузотёр был настроен сегодня благодушно: Мелисса в противном случае не знала, как объяснила бы его привычные дикие выходки, несмотря на то, что думала об этом всю ночь и придумала только одно объяснение: наследственное психическое заболевание. – Надеюсь, вам у нас понравится. - Мне уже здесь нравится, - промурлыкала Аспазия, отчего-то смутившись под пристальным и жгучим взглядом Субару, который был до наглости сексуален. – Красивые у вас салфетки, никогда прежде таких не видела… Эта фраза, по-видимому, весьма понравилась вампирам и рассмешила их. Они стали перебирать, действительно, превосходного качества бумажные салфетки с прелестным рисунком и говорить, несколько наигранно-шутливо удивляясь, как они до этого не замечали такую прелесть и даже умудрялись беззастенчиво вытирать об неё руки. Аспазия, поняв беззлобность юмора, рассмеялась вместе с остальными. К тому же её всё больше поражала красота вампиров и ухоженность девушек, которые, в сравнении с их изображением на фотографиях и незамысловатыми манерами на видеозаписях, которых ей присылала из «Персеполиса» сестра, похорошели, развились, утончились и стали настоящими салонными дамами. Невесты благосклонно отнеслись к своей новой гостье, и остаток времени, отведённого на завтрак, прошёл за разговорами девушек о том, что нового происходит в мире науки и искусства и в расспросах о качестве жизни в современных английских школах. Девушки слушали сестру Мелиссы с интересом: они уже почти забыли, что есть какая-то другая жизнь, отличная от их собственной, и те изменения, которые произошли за это короткое время, даже самые незначительные, очень волновали их сознание и воображение. Вампиры, которые, казалось, тоже были поглощены своими разговорами и размышлениями, неотрывно следили за девушкой. Конечно, Аспазия этого не заметила, но Мелисса, которая уже навострилась воспринимать более тонкие оттенки своих взаимоотношений с бессмертными, это косвенно ощутила. Она смутилась не меньше Аспазии. Более всего ей не хотелось, чтобы её сестра была втянута в какую-нибудь заварушку, о более мрачных вещах девушка старалась не думать. Под конец обеда слуга принёс Рейджи небольшой конверт оливкового цвета. Рейджи бегло просмотрел написанное на серебристой открытке, вложенной в него. - У Кино скоро маскарад, - произнёс он кисло. – Придётся быть, иначе он обидится. Вот ведь чёрт, ведь у меня столько дел запланировано на эту пятницу... Аспазия не понимала, почему вампиры так безразлично отнеслись к подобному приглашению. Мелисса лихорадочно соображала, как она будет объяснять ещё одну «странность» в поведении своих покровителей. - Надеюсь, прекрасная леди не откажет нам в удовольствии посетить этот прелестный вечер? – спросил Канато, обращаясь к Аспазии. Та покраснела, однако, почти не задумываясь, ответила: «Да, конечно!». Для неё не было счастья большего, чем постичь суть другой жизни, не той, школьной, к которой она успела привыкнуть и которая уже начала тяготить её. Мелисса только покачала головой, глядя на Канато. Тот лишь хищно улыбнулся и добавил: - Вас может смутить необычность подобных мероприятий. Но не думаю, что они вам не понравятся. Я уверен, вы будете в восторге, душа моя. Мелисса обречённо вздохнула. Развязка её грандиозных планов по деликатному посвящению сестры в тайны своего мира должна была наступить уже через несколько дней. А поэтому надо было действовать так осторожно, чтобы не навредить, и так твёрдо, чтобы дать понять сестре, что она сама в помощи не нуждается и вообще чувствует себя самым счастливым человеком на земле. Пока человеком. Говорить о последнем, наверное, было труднее всего. Во всяком случае, пока Мелисса даже не могла представить, в какой именно форме она будет объяснять Аспазии, что решение стать вампиром она приняла уже достаточно давно и не отступит от него. Оставалось только надеяться на природную мудрость и сердечное понимание этого хрупкого, нежного существа, которое всё это время было уверено в том, что Мелисса счастлива простым земным счастьем, не думая о том, что будет в будущем, не говоря уже о том, что будет после смерти.