Невесты для вампиров

Оставшись один, Марк решил подробней осмотреть свои комнаты, тем более, что смотреть было на что. Он вышел на просторную лоджию, в которой, несмотря на зимнее время года, было тепло и уютно, и в которой стояли друг напротив друга несколько чайных столиков с удобной мебелью вокруг них. Две книжные полки висели на стенах, сплошь заставленные роскошного издания миниатюрными книгами японских и европейских классиков. Ванная комната была оборудована по последнему слову техники, и вообще – чем больше Марк рассматривал изящнейшую отделку, выразительные рисунки гобеленов и множество вещей, которые придавали невыразимое очарование интерьеру, тем больше понимал, что, возможно, он попал в такой особняк, обитатели которого не испытывают недостатка относительно материальной и эстетической сторон жизни. Оставалось только надеяться на то, что и по части умения одарить душевным спокойствием и равновесием вампиры не менее благородны и утончены, чем все украшения нынешней обители Марка, в избытке радующие глаз. Не желая тратить время, парень принялся изучать пособие, предложенное ему Канато, в надежде, что успеет запомнить хотя бы часть изложенного там. Канато был прав, говоря, что, Марк, возможно, наряду с остальными своими способностями обладает ещё одной - лёгким запоминанием новой информацией: этот дар проснулся в парне ещё тогда, когда он был совсем ребёнком и с лёту запоминал десятки страниц прозы и поэзии, которыми щедро питала его матушка. В школе эта особенность и без того странной натуры Марка ему очень пригодилась, и парень получил неплохое, пусть пока ещё и незаконченное образование если и не за счёт прилежания и упорства, то за счёт природной одарённости, на которую он делал ставки и сейчас. Погружая свой ум в сложные тексты «Руководства для слуг», Марк осознавал, что он него требуют соблюдения множества правил и формальностей, с которыми он прежде дела никогда не имел. Более того: всё это основывалось на сложных правилах этикета верхушки японского общества, которые парень не знал, поскольку никогда не проявлял, в отличие от Мелиссы, интереса к культуре Страны Восходящего Солнца, а за то короткое время, когда у него в голове созревал план поступления на службу к Сакамаки, у Марка не было возможности ознакомиться с обычаями Японии хотя бы поверхностно. Парень понял, что придётся, по-видимому, использовать все возможности, чтобы не ударить в грязь лицом и обязательно свести знакомство с этим дворецким, Кэтсу, который, возможно, снизойдёт, если верить тому, что говорил о нём Канато, до того, чтобы объяснить своему новому подчинённому, что не так он делает в случае какой-либо проволочки. А такие обязательно должны были возникнуть, ибо от всех рекомендаций уже после десятой страницы у Марка пошла кругом голова. Он вытащил из рюкзака свой блокнот и попытался выстроить поток информации в систему, которая была бы удобоварима для его ума. Там же в рюкзаке нашлась и книжица по японскому этикету, несколько страниц которой он успел пролистать в самолёте. Некоторые правила поведения в японском обществе казались ему более чем странными. Например, он думал, как теперь следует называть своего нового патрона Канато – все приставки, кроме «-сама», - «господин», не годились для того, чтобы соблюдать субординацию, но вдруг есть ещё какие-то, более сложные дополнения, на которые так богата японская лексика, и здесь надо обращаться к своим хозяевам как-то по особому?.. Марк вычитал, что японцы не дарят друг другу камелии, лилии и бутоны белого лотоса: белые цветы обычно приносят на могилы, и уж не в коем случае нельзя составлять букеты, в которых цветы собраны в количестве четырёх или девяти штук – эти числа считаются у желтолицых приносящими несчастья. И ещё более забавным и непонятным Марку казалось даже не то, что больным в палату нельзя приносить цветы в горшочках (японец может расценить это как пожелание «пустить корни» в больнице), как то, что кому-то вообще могло прийти в голову приносить больным горшки с цветами. Ну и многое другое – начиная от традиционных поз японцев во время принятия пищи, уважения к личному пространству (жители этой страны не любят, когда к ним прикасаются без особой надобности) и многое другое составляло для парня предмет изучения, и он засиделся за пособием до раннего утра. В итоге, устав, он отложил книгу и позволил себе вздремнуть часок – до прихода Кэтсу, который должен был показать ему основные помещения поместья и объяснить парню его новые обязанности. Дворецкий, который деликатно разбудил Марка позвякиванием золотого колокольчика, оказался, как и говорил Канато, очень приятным человеком, который вёл себя так чинно, как будто бы прибыл из другого века: видно было, что он являлся специалистом по этикету, причём не только современному. Кошачья грация дворецкого в походке вызывала невольное восхищение, а говорил он по-английски с такой лёгкостью, что поначалу парень подумал, что Кэтсу, наверное – лишь псевдоним, а сам дворецкий – прямой выходец с Туманного Альбиона. Поместье оказалось гораздо больше, чем то предполагал Марк. Вскоре он сбился со счёта, перебирая в уме пройдённые комнаты, а когда дело дошло до муравейника слуг на цокольном этаже, то парень и вовсе оставил это неблагодарное занятие. Сакамаки обслуживало огромное количество слуг, выполнявших самые разные функции, был даже один человек, который целыми днями только и занимался тем, что готовил к употреблению лёд, который был необходим в течение целого дня для охлаждения напитков. Были и другие, гораздо более странные «профессии», по-видимому, связанные с поддержанием каких-то древних традиций, которые культивировались здесь, и Марк с удивлением всякий раз рассматривал ту или иную древнюю безделушку, касательно которой Кэтсу разражался длинными речами, восхваляющими её ценность и значимость, и неимоверную цену, заплаченную для того, чтобы всё прекрасное, но безвозвратно ушедшее в прошлое приобрело здесь новую жизнь и новое - или былое в новом - назначение. Количество обязанностей, которые были распределены в «Руководстве» под пунктами больших параграфов, возросло неимоверно благодаря педантизму дворецкого, который нагрузил Марка ещё доброй сотней мелких обязанностей, который тот должен был неукоснительно выполнять, и кучей правил, которые должны были соблюдаться без каких-либо оговорок. Под конец их затянувшегося до обеда путешествия Марк едва не отчаялся, подумывая уже о том, не слишком ли высокую планку он задал себе, и сможет ли он продержаться на своей новой должности хотя бы пару дней. Однако Кэтсу, заметив его состояние, успокоил его, сказав, что при должном прилежании и нацеленность на долговременный результат – а именно на преданность дому, которому Марк отныне должен был служить, всё постепенно войдёт в колею, и парень, если, конечно, будет внимателен и скрупулезен, сможет спокойно влиться в коллектив работников. Всем, как говорил дворецкий, нравилось здесь работать, несмотря на склочный нрав отдельных представителей семейства типа Субару. Каждый сверчок знал свой шесток и старательно делал своё дело. Так что механизм обслуживания работал чётко и слаженно, и дух единомыслия подпитывал каждого, кто посвятил свою жизнь благородному умению сделать жизнь Сакамаки уютной и комфортной. Когда обход был закончен и обязанности объяснены, Марк вернулся в свою комнату и остаток дня посвятил штудированию оставшейся - и, надо сказать, большей части «Руководства», благо что парень теперь был чуть более просвещён благодаря наставничеству дворецкого. Теперь Марку было гораздо легче разбираться во всём этом. Кудрявый парнишка, тот самый, что принёс ему вчера ужин, появился сразу же, когда брат Мелиссы дёрнул за шнурок, как если бы Мэнэбу стоял прямо за дверью. Настал момент очень важный и очень рискованный: либо пан, либо пропал. Если слуги действительно так безгранично преданы своим хозяевам, как Марку сообщил об этом Кэтсу, вполне может статься и так, что нового лакея взашей выгонят с работы в первый же день. Нельзя было быть полностью уверенным в том, что парниша, выслушав предложение Марка, не донесёт на него сразу же вышестоящим. Но то, что брат Мелиссы задумал, было необходимо сделать. - Слушай, Мэнэбу, - тихо начал Марк, когда лакей оставил поднос с ужином на столе и уже направлялся было к выходу. - Мне надо с тобой поговорить. - Да, Марк-сан? – обернулся кудрявый. - Сколько тебе платят, если не секрет? Парниша помялся немного и назвал сумму. - Хочешь плюс к этому вдвое больше каждую неделю за некую нехитрую услугу?.. Не думаю, что это займёт у тебя много времени, и об этом узнает кто-то, кроме нас с тобой. Мэнэбу странно посмотрел на Марка – долгим, задумчивым взглядом. У брата Мелиссы сильно колотилось сердце, и он отчаянно сдерживался, чтобы ничем себя не выдать. - Что мне надо сделать? – наконец медленно спросил Мэнэбу. «Ура! И на старуху бывает проруха!» - сердце Марка возликовало, и он мог праздновать победу. - В общем-то ничего особенного… Просто мне нужно, чтобы ты каждый день снабжал меня информацией касательно того, чем занимается Аспазия: тебя ведь сегодня переводят на службу в её дом?.. Мне важно знать, как она себя чувствует, хорошо ли с ней обходятся… Понял? Вообще всё, что ты можешь раздобыть по этой части, для меня значимо. Чем больше – тем лучше. Если я тебя обману, можешь скормить меня своим хозяевам. - Не думаю, что вы рискнули бы обмануть меня, зная, что они из себя представляют, - Мэнэбу передёрнуло. Марк тоже едва сдержался, чтобы не вздрогнуть от сознания зыбкости своего положения. - Вот именно. Ну что, по рукам? - Замётано, - хлопнул его по ладони кудрявый. – Отчёт буду пересылать вам каждый день виде письма. У меня не получится отлучаться из замка Муками каждый вечер. - Мне всё равно, - сказал Марк. - Ну вот и отличненько, - подмигнул ему парниша. - Тогда до скорой встречи на страницах моего послания. Денежки жду в конце каждой недели в том же конверте, в котором я буду пересылать вам свои наблюдения.