Невесты для вампиров

Аспазия сидела в библиотке замка и рассматривала прелестную корзинку с засушенными розами, которая стояла на столе и вот уже который день притягивала взгляд девушки. Аспазия думала о том, каково ей и насколько те чувства, которые она переживает, живя здесь, отличаются от тех, которые она испытывала, когда жила с родителями в Англии и посещала обычную школу, а не школу вампиров. Результаты анализа показались ей очень интересными. Всё начало своей сознательной жизни сестра Мелиссы думала, что мир вращается вокруг неё, или, во всяком случае, сама она, Аспазия, является центром мироздания. Здесь же, на другом конце света, где обычаи, нравы, культура были совершенно иными, она переосмыслила своё отношение к бытию. Мир уже не казался ей таким маленьким, привычным и знакомым, он, как выяснилось, был большим и величественным, и полным всевозможных удивительных вещей, о которых она прежде и не подозревала. Всё то, чем она жила раньше – узкий круг друзей, школьные посиделки, мирное существование прилежной ученицы – всё в Японии приобрело какой-то своеобычный характер. И дело было даже не в других, непривычных условиях жизни с необычными существами… Ощущение отличности было разлито в самом воздухе, как если бы тут, где обитали бессмертные, царило какое-то непонятное древнее волшебство, какая-то магия, которая оживляла и приводило в действие законы, по которым вампирское общество функционировало. Инаковость, необъяснимость и своеобычность сквозили здесь в манерах поведения, в специфических ритуалах, в этикете; всё это наложило отпечаток даже на увлечения вампиров, пусть и самые и самые безобидные, и всё это смущало и озадачивало девочку. Конечно, Аспазия благодаря природной гибкости ума и лабильности души быстро влилась в местное сообщество учеников, и даже нашла со многими общий язык, так, что внутреннее одиночество – то, чего она боялась больше всего на свете – ей не было более страшно. Но какой-то тайный холодок, который сквозил во всём – в отношениях между приобретёнными девушкой друзьями, в отношении к Аспазии учителей, даже в разговорах на разные светские темы – всё это настораживало, и сестра Мелиссы не раз задумывалась о том, правильно ли она поступила тогда-то, а так ли она выразилась, а не обидела ли кого словом, делом и помышлением, как говорится. Ибо Аспазия по собственному горькому опыту знала ценность даже случайно вырвавшемуся жестокому слову – или просто кажущейся безобидной сплетне, и старалась не допускать этих паразитов в своё сознание, несмотря на то, что её женишок – Ко – был не против перемыть кости своим друзьям, и очень часто делал это при своей даме сердца, совершенно не стесняясь того, как девушка отреагирует на его не совсем порядочное поведение. Ко вообще, казалось, было совершенно всё равно, что о нём подумают, и парень вовсю предавался словоблудию, особенно когда к тому склоняла ситуация – например, когда намечался выход в свет, и необходимо было расставить акценты в жёстких формальных рамках общения в этом изысканном обществе, когда надо было сразу дать понять, кто является ему другом, а кого он рассматривает просто как знакомого. Это было очень важно тогда, когда вставала необходимость быть более разборчивым в делах твоей повседневной жизни. И, надо было отдать Ко должное, делал он это не потому, что не хотел общаться с кем-то, кого считал недостойным своего общества (в глубине души, где-то очень глубоко Ко вовсе не был таким снобом, каким хотел себя представить публике), а потому, что эта повседневность требовала от него ограничить поле своей деятельности для его поистине удивительного самовыражения – почти непрекращающегося. Аспазия только диву давалась, как он умудрялся справляться со своими деловыми обязанностями при такой напряжённой деятельности на поприще искусств. Возможно, как потом выяснила девушка, сказалась частота вибраций Солнца, расположившегося на момент рождения парня в первой декаде месяца его рождения, на которую приходился день варенья красавчика-вампира. Астрология и нумерология – вот, пожалуй, те области, которые сближали девушку и Ко: сама Аспазия была неравнодушна к этим оккультным практикам, и выуживала из них много полезного для себя ещё когда училась в английской школе, а здесь, когда она получила доступ к библиотеке редких эзотерических текстов, девушка была просто на седьмом небе от счастья – никогда её она с такой страстью и полнотой не насыщала свою научную любознательность. Ей было интересно всё, и всё же сестра Мелиссы втайне мечтала обрести душевный покой, может быть, в конце вечности, когда уже не будет того, что необходимо узнать о мире, и всеобъемлющая мудрость станет неотъемлемой частью нашего существа. Здесь, в библиотеке замка, Аспазия проводила долгие часы дискуссий со своим наречённым о тайнах бытия, о тайнах неба и земли и вообще всех возможных тайнах вселенной. Это было увлекательным времяпрепровождением, и девушка не уставала задавать вопросы. Известно ведь, что ты ничему не научишься, если ничего не будешь спрашивать, и, усвоив этот ценный урок, подруга Ко приучила себя записывать всё, что её интересует, на листке бумаги и под вечер засчитывать список вопросов своему парню, который, надо сказать, не ленился позже собирать подробную информацию по интересующим девушку вопросам и отвечать ей с привлечением всех обнаруженных им источников. Хотя, как казалось Аспазии, Ко и так всё знает, просто ввиду его непомерного актёрского тщеславия вампиру всегда хотелось обставить свой ответ с помпой и пышностью, чтобы произвести должное впечатление на свою подругу. Чувствительное эго парня всегда требовало поощрения и поддержки, и, хотя Аспазия не одобряла подобного проявления эгоистической натуры вампира, она всё же смирилась с этим, да и сам Ко, когда увидел, с каким вниманием и прилежанием Аспазия подходит к изучению незнакомого материала, умерил свой актёрский пыл и в итоге все силы своей души и разума направил на постижение неведомого – этого добра, как известно, в мире полным-полно. Знания лежат под ногами, и, как считали в эпоху Реформации, нужна лишь перфокарта, чтобы их прочесть. И, конечно, нужна ещё и сила духа, что обращает уныние и пассивность в устремление – эту движущую силу всякого Познающего. Знания не приходят просто так, они всегда являются наградой за труд, и способность так трудиться, приобретая мудрость хотя бы по крупице, есть дар Божий. «Знание превыше всего. Каждый, кто принес частицу знания, уже есть благодетель человечества. Каждый, собравший искры знания, будет подателем Света. Научимся оберегать каждый шаг научного познавания. Пренебрежение к науке есть погружение во тьму… Истинно, предрассудок – плохой советник! Но нельзя обойти все собранные познания. Не забудем принести признательность тем, кто жизнью своею запечатлели Знание», - эти вдохновляющие слова Аспазия поместила на обложку своего дневника, в котором решила собирать цитаты, ей понравившиеся, и вообще всё то, что казалось ей интересным и необычным. Были среди этих цитат и очень необычные, относящиеся к опыту древних в ясновидении и вообще во всём мистическом: «Желание знания происходит от забытого знания в прошлом. Так же как воображение есть следствие прежних опытов», «Знать будущее – значит утвердиться в настоящем. Знать значение Бытия – значит убедиться в целесообразности существования», «Знание, знание, знание! Если бы люди больше задумывались над тем, что знание есть спасение, то не было бы доли того страдания. Все человеческое горе происходит от невежества. Потому всякое расширение сознания есть сотрудничество с эволюцией. Всякое явление, преграждающее расширение сознания, – против эволюции; потому действия врагов преступны и карма их ужасна. Знание, будем твердить, явит конец страданию человечества». «Ценно не только знание, но также ценен процесс добывания знания. Когда-то философы приравнивали к высшему наслаждению такой процесс. Чем глубже он может быть восчувствован, тем больше радости. Но если в накоплении знания вмешается рабство самости, то не радость, но желчь вскипит. Борьба неразрывна с накоплением знания, но и она будет сокровищем добычи». «Иногда лучше знать, чем не знать», - утешала себя Аспазия, когда чувствовала, каким невыносимым бременем ложится на неё тяжёлый груз того, что, по мнению Соломона, умножает печаль. Тем не менее эту печаль Аспазия со смирением приняла как некое благословение, и, по сути, оно и было таковым, ибо ничто не даётся нам просто так, и то, что мы почитаем страданием и препятствием, есть таинственные усилия природы помочь нам в нашем нелёгком земном странствии, и если мы сумеем распознать эту великую помощь, мы сможем творить чудеса, согласуя нашу волю с ритмами Вселенной. Одна фраза привлекла особенное внимание девушки: «По бедности языков произошло во всех веках много ошибочных толкований. Люди пытались обращаться к цифрам, к символам и образам, к начертаниям и всяким иероглифам, но такие пособия были лишь временными. Только современники могли понимать значение таких условных придатков. В веках опять стирались и образовывались новые заблуждения. Человечество с трудом удерживает сведения за одно тысячелетие. Что же сказать о десятках тысячелетий, когда сами языки много раз совершенно изменялись! Отдельные предметы, дожившие до нашего времени, не могут вполне характеризовать эпохи, их создавшие. Так нужно приложить особую осмотрительность к древним эпохам, которые для нас лишь смутные видения. Будет время, когда ясновидение, научно поставленное, поможет соединить осколки разбитых сосудов древнего знания. Умение терпеливо разбирать стертые знаки пусть будет отличием истинного ученого. Он поймет и значение вмещения». Она вчитывалась и вчитывалась в эти слова, повторяя их как мантру, а алые сполохи факелов отбрасывали отсветы на отделанные дубовыми панелями стены высокой залы, и сияющие золотые огоньки свечей подрагивали в канделябрах и семисвечниках. «Истину мы найдём в конце времени. Потерять Веру – это преступление, ибо без Веры жизнь теряет смысл», - приписала Аспазия эти слова внизу под своими конспектами, написанию которых она посвятила вечер. Подправленные умелой рукой её соратника по изучению древних манускрптов – Ко – они выглядели очень мило, и удовлетворительное чувство хорошо выполненной работы к более совершенной жизни поглотило Аспазию всю без остатка. С улыбкой человека, которая открыла для себя новые, бесконечные горизонты, девушка уснула прямо на стопке своих книг и тетрадей.