Невесты для вампиров

- Ну прямо не жизнь у нас, а сплошной праздник! – радостно проговорила Аспазия, когда ей, наконец-таки, выпала возможность передохнуть от суеты подготовки к дню рождения Ко. Девушка добровольно взяла на себя эту нелёгкую обязанность, почитая за долг как-то угодить своему возлюбленному, и даже не сколько угодить, сколько отблагодарить его за те приятные минуты, пережитые ею в замке, где сестра Мелиссы чувствовала себя так, как ни в каком другом месте. - Я сам – ходячий праздник, - весело отозвался Ко, который не поленился наряжать вместе со слугами коридор на втором этаже, и сейчас выглядел весьма увлечённым этим процессом. Вампир был весь осыпан блёстками, которыми он со слугами посыпали большие зелёные и фиолетовые шары, парящие под потолком на тончайших невидимых лесках, и весь светился в свете сотен свечей, которые были расставлены в коридоре в больших золочёных канделябрах. - Да уж вижу, - рассмеялась Аспазия. – А что, у вас всегда ко дням рождения готовятся так пышно? Я, если честно, даже свадьбу свою с тобой не видела оформленной с такой помпезностью и блеском. - Увы, да, - вздохнул Ко. – Дело всё в том, что мы, вампиры, пресытились очень и очень многим, и каждое подобное событие для нас – возможность проявить себя творчески и рассеять безмерную скуку, которая поглощает нас с тех самых пор, когда мы стали теми, кем стали. Бессмертие – тяжкий груз, моральный и психологический, и эти наши инфантильные попытки выпендриться хоть и кажутся со стороны какой-то блажью, возникшей от жирка, но на самом деле они – единственное, что помогают нам не оскудеть душевно и не утратить вкус к жизни. - Понятно, - Аспазия перехватила большой атласной лентой большой розовый тюль, которым закрыли старинный гобелен, растянутый на всю стену от двери спальни девушки до библиотеки. Праздник должен был быть посвящён идее детства и всему, что с ним связано, поэтому под обильной драпировкой скрывалось всё, что могло испортить эту атмосферу, и в частности – все те средневековые раритеты и старинное убранство, которое наполняло собой пространство замка, придавая ему в иное время невыразимое очарование, а сейчас, не согласуясь с темой торжества, навевало мрачное настроение. Ко перебирал плюшевых мишек, которые все собирались разложить по окнам. Они были дивно как хороши, и вампир любовался ими. У него у самого была большая коллекция подобных, напоминавшая ему о беззаботном времени смертной жизни, когда мировосприятие было не замутнено всем тем, что он узнал за последующие годы. Иногда всем нам хочется ненадолго вернуться в детство и глотнуть того свежего, чистого воздуха непосредственности и простоты, которые всегда так пленяют в этой почти утраченной святыне. - Должны собраться все братья Сакамаки, - сказала Аспазия, пересматривая список приглашённых. – Интересно, что они тебе подарят? - Ума не приложу, - ответил Ко, доставая со дна коробки последние нити золотистой бахромы. – Они всегда весьма изобретательны, когда дело доходит до презентов. - И что они обычно дарят? – полюбопытствовала девушка. - Ну, когда как. Иногда просто диву даёшься тому, насколько может разыграться их фантазия. - Ну например? – допытывалась сестра Мелиссы. - Ну как-то раз они подарили мне двух чернокожих девушек, одетых рабынями – и вовсе не для того, чтобы ублажать меня и потакать моим желаниям… Они умерли безболезненно в тот же вечер, хотя я знаю, что сами Сакамаки растянули бы подобное на несколько недель. Они вообще редко когда бывают разборчивыми в средствах, хотя могу заметить то, что невесты очень неплохо на них повлияли, я бы даже сказал – окультурили в моральном смысле. Эта твоя сестра – Мелисса – настоящая гуманистка, и, думаю, что если так пойдёт и дальше, её жених Канато станет вегетарианцем просто потому, что ему жалко будет отправлять на тот свет невинных человеков. Аспазия рассмеялась, хотя внутренне её передёрнуло от того, что рассказал ей вампир. Она была уже наслышана от слуг, с которыми разговорчивая и приветливая девушка уже успела установить хорошие отношения, о том, до чего могут дойти бессмертные, когда их охватывает неистовая жажда крови, или даже тогда, когда вампиры, помирая от тяжкой скуки, придумывают себе развлечения одно изощрённее и жесточе другого – как правило, жертвы при этом остаются в сознании и претерпевают не самые лучшие минуты жизни. Всё это пугало Аспазию не тем, что, возможно, ей тоже придётся испытать подобное на себе, откажись, например, Ко от своего замысла сделать девушку вампиром, сколько тем, что она, возможно, утратит свою человечность, вращаясь в кругу этих бесконечно бесстрастных существ, которым не было дела до страданий человечества. И девушка уже начинала всерьёз подумывать над перспективой убраться из замка подобру поздорову – или принять Чёрный Дар как можно скорее, чтобы не ощущать постоянно гнетущего чувства неприятия всего того, что происходит за этими стенами. Отмахнувшись от мрачных мыслей, ставших для Аспазии почти привычными, невеста Ко вернулась к своим приготовлениям. Она всегда делала всё то, что ей было поручено, безупречно, во всяком случае, стремилась к совершенству и была горда этим, и сейчас девушке вовсе не хотелось ударить в грязь лицом перед горделивыми Сакамаки и – что было для неё более важным – перед старшей сестрой, которая всегда поддерживала младшую во всех её благих начинаниях. Этот день рождения, пройди он так, как замыслила то Аспазия, доказал бы её состоятельность как будущей супруги вампира. И невеста старалась изо всех сил. Истинно говорят, что отдача от проекта пропорциональна вложенным в него усилиям, и труды наречённой Ко не пропали даром: праздник прошёл в точности так, как то было задумано девушкой, и даже Ко, который обещал дать оценку всему, что должно было произойти, не сумел ни к чему придраться, указал только на пару-тройку мелких недочётов, да и то, как показалось Аспазии, сделано это было для того, чтобы идея совершенства, которую, кстати, любил и сам Ко, не была обозначена достигнутой. Вампир всё время повторял, что совершенство недостижимо, и что в этом и есть подлинное благо тех, кто стремится к подобному критерию, ибо для таких натур всегда есть возможность всякий раз усовершенствовать своё мастерство и стать хоть ненамного, но лучше. «Бог поругаем не бывает, - говорил Ко. – Однако могли бы мы утверждать подобное, если бы достигли недостижимого или выразили невыразимое?». И, хотя вампир замахивался на большее, чем просто совершенство, Аспазия не могла не признать правильность этих слов. Подарки, которые принесли гости, были очень оригинальными. В основном это были редкие и ценные предметы роскоши, которые вскоре стараниями слуг заняли причитающиеся им места в замке, на полках, витринах и в нишах галерей, но было и кое-что, связанное с тем, что Ко так боготворил – с искусством. Такими были подарки Сакамаки, и, хотя они и не представляли на этот раз ничего особенно оригинального, эти дары были тем, на что можно было засмотреться хотя бы из любви ко всему изящному и эстетически прекрасному. Канато, забыв про былые обиды, подарил Ко большой сборник венецианских песен, оформленных так роскошно, что начинало рябить в глазах от позолоты и всевозможных украшений, которыми пестрила обложка. Субару одарил вампира несколькими концертными костюмами, которые, надо сказать, сидели на Ко просто превосходно (этот врождённый актёр не преминул случаем изобразить из себя очередного героя сцены, примерив их тут же и исполнив несколько сложных оперных вариаций). Райто порадовал парня тем, что пригласил на вечер итальянскую оперную диву с великолепным сопрано, с которой Ко вместе исполнил несколько виртуозных дуэтов, и Мелисса признала, что ей стоило бы многому поучиться у этой многоопытной дамы… В общем, когда Ко и Аспазия уединились в одном облюбованном ими местечке в саду, на время покинув гостей, которые вошли в раж, и которым уже не требовалась руководящая рука хозяйки замка, чтобы праздник шёл так, как подобает, возлюбленные почувствовали колоссальное удовлетворение от работы, которую они проворотили за последние несколько дней подготовки к празднеству. Ко поцеловал Аспазию и вручил ей маленький презент – тонкое бриллиантовое колье с изумрудными вставками, невесомое и так прелестно смотрящееся на шее, что Аспазия, которая не привыкла к роскоши, подумала, что, возможно, и не так-то плохо быть бессмертной, если тебя окружает такая красота.