Невесты для вампиров

Сегодня Марку предстоял трудный день: необходимо было выполнить массу заданий, которыми дворецкий нагрузил своего подчинённого. Стоит заметить, что Марк в последнее время стал примером для многих слуг - настолько он свыкся с порядком вещей и с высокими требованиями, предъявляемыми руководством обслуживающего персонала к своим подчинённым. К тому же Кэтсу выделял его из ряда прочих за хорошо подвешенный язык и вообще за то, что тот никогда не жаловался и не роптал на свою участь. Были, конечно, и трудные времена, когда парень приходил в комнату обессиленный, мечтая только о том, чтобы хотя бы нормально выспаться, однако такое случалось не очень часто. В основном надо было изобретательно справляться с очень многими поручениями, на выполнение которых у обычного человека сил бы просто не хватило. Так что Марк старался на пределе своих способностей, всё-таки он был не совсем обычным человеком. "Что же, - думал он, - подобные средства необходимы, если у вас есть цель". К тому же коллектив был очень неплохой, и по вечерам девушки и парни всегда находили время для отдыха и для того, чтобы славно поразвлечься - танцами, игрой на фортепиано, или неприхотливым играми на внимательность типа шашек или нард, или другой разновидности разного рода настолок, например, редкими аристократическими видами развлечений вроде той старинной японской игры, когда надо было кормить маленьких воробышек, и вся соль заключалась в том, чтобы ненароком их не раздавить. На развлечения для своих слуг Сакамаки не жалели денег. Ну, наверное, так и надо было: необходимо было хоть как-то компенсировать каждодневную сильную нервную встряску для старательного обслуживающего персонала. Так что Марк был доволен и знал, что довольство - краеугольный камень любой нормальной деятельности. Уживчивость и понимание того, что если ты недоволен судьбой, то ты недоволен законом, который сделал тебя таковым, позволило ему вскоре стать незаменимым работником, хотя он и не стремился стяжать лавры похвал за свою деятельность. Марк также любил разговаривать с дворецким, который всегда находил время по вечерами, чтобы предать ему что-то из своего бесценного личного опыта. И этот обмен был благоприятен для обеих сторон: Марк вскоре научился разбиваться в таких тонкостях своей профессии, о которых он прежде и не помышлял. Конечно, старик дворецкий был законченным перфекционистом - иного не стали бы терпеть здесь, и, несмотря на то, что его всегда отличали некоторые занудство и педантизм, профессионалом он был высочайшего класса, и все его подчинённые только рады были ходить по струнке - настолько талантливо он всеми руководил. Да и по гороскопу он был Козерогом, причём самого высокого полёта, и именно из-за его неустанной организаторской деятельности все дружно стремились повысить свой уровень мастерства и совместными усилиями увеличивать порядок и гармонию, которая царила в поместье и создавала тот бесшумный, утончённый и очень уютный фон для всех, кто в нём проживал. Марк даже подумывал написать книгу о том, как нелегко и какими усилиями достигается тот порядок вещей, который поддерживался здесь издавна, и что для того, чтобы невестам жилось припеваючи, слугам приходилось вставать в пять утра и надраивать, начищать, намывать, скоблить, - в общем, заниматься той самой грязной и рутинной работой, что порой так пугает некоторых белоручек и которая, при должном к ней подходе, всегда помогает увидеть собственные несовершенства. Известно ведь, что подлинную меру своего несовершенства человек понимает только тогда, когда приступает к работе. Зато увлечения, которым были преданы некоторые особенно работящие слуги - увлечения, которые перерастали в источник дополнительного дохода, помогали им создать - ввиду привычки, которую они приобрели своими неустанными трудами - необыкновенные произведения искусства и вообще всякого рода работы, отличающиеся высоким мастерством и искусностью. Так что эта важная задача - умение увидеть в самых низких формах божественное начало и огранить их до такой степени, что они образовывали неподражаемую мозаику совершенства - была выполнена как бы косвенно, без нажима и как будто бы совершенно естественно, что, конечно, только вдохновляло всех на дальнейшие трудовые подвиги. Были, конечно, дни, когда работа была не столько в радость, сколько в обязанность. Тогда все трудились не так проникновенно: успех благодаря пронизанной чувствами работе - это тоже большая удача, и далеко не все могли предаваться этому душеполезному во многих отношениях занятию весь свой рабочий день. Однако почти у всех во время работы начиналась медитация, некое отождествление с предметом, благодаря чему даже самые педантичные труженники оказывались в мистическом состоянии. Ввиду подобного все в поместье разделяли общий дух, царящий здесь с незапамятных времён - дух хаоса, бесконечности, текучести времени, некоей тайны - то есть всего того, что обычно охватывало Марка в его детские годы, когда он начинал читать, например, "Удольфские тайны" госпожи Анны Рэдклифф или её же "Итальянца". Конечно, иногда слуги иронизировали над своим рвением, поразительным у всех, отпуская шуточки в отношении самих себя, чтобы ликвидировать предубеждение, когда начинали замечать, что им завидуют. Однако эта потребность к труду, регулярным трудовым усилиям, встречающимся только у очень одарённых и талантливых натур (ведь гений - и не говорите мне, что гении линяют! - не терпит прожигания времени, а стремится использовать его со всей возможной пользой) была, кажется, врождённой у всех, кто служил у Сакамаки. Некоторые прачки, несмотря на то, что ухаживали за собой очень внимательно, гордились своими трудовыми мозолями и красными от горячей воды руками. Этот наивный энтузиазм мог показаться глуповатым кому-то, но только не тем, кто служил вампирам. Преданность есть успех в действии, и, даже если слуги его не добивались в полной мере, знали, что каждая неудача есть этот самый успех, и каждое искреннее усилие когда-нибудь вознаградится. Поэтому многие трудились сверх меры, не боясь перетрудиться, а некоторые трудоголики вообще буквально женились на своей работе, забывая про личную жизнь и про развлечения. Как-то раз Марк заметил, что в лоджии на втором этаже поставили великолепную тахту. Она была настолько изящно сработана, что сам внешний вид вызывал в парне желание полежать на ней. Подобное ощущение возникло бы у всякого, кто увидел бы хоть раз это дивное произведение искусства. Рядом с тахтой стоял столик со сладостями, и Марк решил, что, раз уж ему выпала возможность лицезреть такую прелесть, то неплохо было бы и полежать на ней. К тому же никого из Сакамаки рядом не было видно. За окном расстилался такой великолепный вид, что любо-дорого было глядеть на поля и окаймлявшие их леса, на большой луг, расстилавшийся у подножия холма, на котором стояло поместье... На это можно было смотреть вечно, и Марк решил нарушить правило, которое он условился соблюдать неукоснительно. Он решил снять маску, чтобы лучше обозреть великолепие пейзажа. И сделал это очень не вовремя: закон подлости, как известно, работает в нашем грешном мире до иронии бесперебойно. Мелисса направлялась в комнату с манекенами, чтобы подобрать себе там подходящие аксессуары для вечернего катания на лодках: Сакамаки обставляли такие вот прогулки со всей возможной помпезностью, так было и на этот раз. И от невест требовалось максимальное соответствие всем требованиям. Впрочем, они уже привыкли к этому и старались изо всех сил, тем более, что большинству только и нравилось, что совершенствовать себя: почти все невесты видели в этом глубокий смысл, работу природы, избравшую их для глубоко важных испытаний. Так вот, когда Мелисса проходила мимо лоджии, ей стало очень интересно, что на тахте делает слуга. Её не сколько возмутило то, что он лежал на дорогом предмете мебели, не спросив на то разрешения: это не было бы большим просчётом с его стороны. Мелиссе просто захотелось узнать, что чувствует этот человек, созерцая природные виды. Мелиссе было очень скучно и не с кем было поговорить на отвлечённо-эстетические темы, а тут вдруг нашёлся человек, который мог бы поддержать важный для неё разговор. На столе перед парнем лежала маска, и девушка узнала одного из самых расторопных слуг по одной этой детали. - Марк... - обратилась Мелисса к слуге. Это имя было ей до боли знакомо: ведь так звали её родного брата, по которому она очень скучала и от которого давно не было никаких новостей. - Марк, скажи, что тебе нравится в этом... Мелисса ахнула, не договорив. Парень, услышав её голос, резко обернулся, и девушка получила возможность мельком бросить взгляд на его лицо. "Нет, этого просто не может быть!" - пронеслось в мозгу у девушки. Она увидела... - Марк, что ты... Как ты... - только и вырвалось у неё. Парень находился в состоянии большого ступора. На мгновение ему показалось, что земля уходи у него из-под ног, и это было тем более странным чувством, что он испытывал подобное впервые в жизни. Но терять уже было нечего - не вывернешься, и ему пришлось, после некоторого колебания, поведать Мелиссе свою историю. Пока он рассказывал о своей авантюре, он пришёл к заключению, что, возможно, потерял не очень-то и много. За последнее время он узнал достаточно, чтобы можно было сделать выводы определённой точности о том, как живут Аспазия и Мелисса: касательно первой к парню постоянно приходили уведомления подробнейшего толка. А про Мелиссу он разузнал всё, просто разгуливая по поместью в свободное от работы время и наблюдая за сестрой, которая, надо сказать, вела весьма открытый образ жизни. Мелисса расплакалась, когда услышала всю правду. Она обняла брата: ведь она так скучала по нему, так переживала и волновалась по поводу его долгого отсутствия... Она столько страниц исписала в своём блокноте переживаниями и воспоминаниями, виньетками и вообще всем тем, что так часто помогает нам легче пережить расставание с любимыми людьми и, если и не восполнить невосполнимое, то хотя бы вспомнить красоту естественной близости родственных душ. Они говорили ещё очень долго, пока не сгустилась тьма, пока не заблестели первые звёзды... Это было прекраснейшим временем суток, и их беседа была столь же вольна, сколь и чиста. Мелисса была счастлива, да и Марк больше не переживал так из-за пустяков. Невеста уговорила его остаться, и парень согласился, не долго думая: ему понравилось работать здесь, к тому же он хотел усовершенствоваться в этом своём ремесле, для того, чтобы навыки буквально въелись в его плоть и кровь. Расстались они только ближе к двум часам ночи, когда Мелиссе надо было отправляться к третьей паре, а Марку - готовиться к возвращению невест и их наречённых, оба исполненные того возвышенного ощущения удовлетворения, которое приносит искренний разговор по душам двух людей, которые увиделись после долгой разлуки.