Невесты для вампиров

Приближался день святого Валентина. Этот день в поместье Сакамаки ждали с нетерпением, ибо иного случая выразить свою любовь в соответствии с изысканными ритуалами, приуроченному к этому торжеству, было ещё ждать и ждать. У вампиров сложилась своеобразная система, согласно которой они оказывали девушкам знаки внимания. Это была очень странная система: по праздникам подарки были богаче и объятия туже, и вообще весьма специфическая форма организации всего того, что они называли "любовью", проявляла себя во всей красе именно тогда, когда наступало тому определённое время. Для девушек поначалу это казалось странным, однако вскоре они поняли, что это не так-то просто, а, можно сказать, даже очень неплохо, учитывая тот факт, что вампиры никогда не забывали о знаменательных датах. Хотя подготовку к празднеству девушки почти не замечали, почти все они каким-то внутренним чутьём понимали, что втайне готовится какое-то масштабное торжество. И чем более скрытными были вампиры, тем своеобразнее и оригинальнее должно было быть представление. И девушки не прогадали. На этот раз праздник был выдержан в стиле помпезных зрелищ при дворе Людовика XIV, вроде тех, которые устраивали для иллюстраций музыкальных полотен Люлли, тогда придворного музыканта. Всё было вызолочено, исполнено чисто барочного блеска и вычурности, формы были искривлены в лучших традициях этого периода. Не забыли и про ангелков, которые, кружась под потолком на невидимых нитях, осыпали всех водопадами золотых блёсток. По стенам были развешаны прелестные картины того времени, повсюду ниспадали тяжёлые шторы - объёмными, тяжёлыми складками, что невольно заставило Мелиссу вспомнить их путешествие в прошлое: Мелисса Воланс почти так же оформила поместье, добавив к общей пышной красоте ещё элемент некоей лёгкости - что-то, чему трудно было найти выражение. Возможно, этот эффект достигался за счёт многочисленных легкокрылых бабочек, которые подрагивали крылышками из невесомого, натянутого на проволочки шёлка, а, может, за счёт разлитых в воздухе нежнейших цветочных ароматов вроде тех, которыми пользовались фаворитки Короля-Солнце... В общем, в поместье царил тот милый дух аристократической, придворной непринуждённости, который так притягивала подданных в Версаль, только без попыток нагнать страх, какой те же придворные испытывали по отношению к своему благодетелю. Страху не место там, где есть любовь, страх вообще - состояние противоестественное, и эту формулу Сакамаки прекрасно знали. - О, дорогая, ты сегодня просто великолепна, - радостно произнёс Канато, заглянув в комнату Мелиссы. - Я вижу, ты постаралась и решила продемонстрировать себя с самой лучшей стороны... - Я всегда так делаю, - несколько удивлённо ответила Мелисса. - Всегда рада стараться для тебя. Мне это доставляет не только радость, но и сознание выполненного долга... - Очень романтично, в классическом духе, а, главное, очень правильно звучит, - ответил Канато с серьёзным лицом. - Знаешь, именно это мне и нравится в отношениях - возможность работы над ними... Эти венерианские энергии, они такие... Ну, как тебе сказать... Типичный Козерог считает, что там, где начинается работа, кончается любовь, и, как мне думается, в этом есть смысл... Может быть, даже не для самого Козерога. А для тех, кто входит в ту структуру, которую он так старательно организует, повинуясь принципу космической любви, которая направляет его волю. В общем-то, Венера, которая позволяет нам отдохнуть от испытаний и бед прагматической внешней жизни, бывает иногда до невероятия распущенной. Там дали слабину, здесь... Конечно, надо уметь прощать недоработки и слабости... Особенно те, кто считает себя гуманистами, должны зарубить себе это на носу. Но иногда надо работать над собой... Я бы даже сказал, всегда надо. Правда, очень часто бывает лень. И, может быть, эта лень тоже имеет место быть - этакая пушкинская болдинская осень, помнишь? Когда в поэтических мечтах рождалось то непринуждённое вдохновение, которое порождало прекрасные произведения искусства, те редкие, Богом данные минуты, когда не надо особо утруждать себя, чтобы создать "совершенное творение", требующее колоссальных энергозатрат. Ну, я имею в виду ту концепцию, согласно которой лучшие произведения искусства были созданы от скуки. Ну, как римские поэты, например, писали свои шедевры. Собрались от делать нечего и решили развлечь себя написанием стихотворений. Так и получилась великая культура. - Не думаю, что всё было так просто, - задумчиво ответила Мелисса. - Всё великое с пустого места и просто так не создаётся, везде нужен труд... Не думаю, что античники смоли бы выразить то, что у них так превосходно получилось, если бы они не работали над ритмом, рифмой, и так далее... Конечно, природный талант - это замечательно. Но известно, что все "великие творения" состоят из одного процента вдохновения и девяноста девяти процентов работы. - Ох, значит, настоящее искусство, если человек посвящает ему жизнь - вовсе не то, что мы считаем бегством от действительности или праздным времяпрепровождением, отличающееся от приятного бездействия в комфортной обстановке лишь тем, что позволяет быстро восстановиться... - Ну да... Это труд. Куда нам от него деваться. Конечно, источники вдохновения тоже важны. Но этого конька мы можем довольно быстро загнать, не заметив, как погрузились в пучину грёз и бесполезных мечтаний. - Мечтания никогда не бывают бесполезными, - сказал Канато. - Я думаю, что они помогают нам жить по-настоящему. Жить той полнотой, которой нам обычно не хватает для полного счастья. Они озаряют нашу жизнь тем блеском, о котором иные сильные души могут сказать применительно к награждению им светлых гениев: нечеловеческий. - Ну да, ты прав... - Мелисса присела на кровать, притянув к себе подушку. - Что-то спать хочется. - Я - маленькая, ленивая, сонная крошка... - Я тебя понимаю, - улыбнулся Канато. - Ты так молода, ты так вдохновлена, ты ищешь гармонии... Это естественное состояние. - Да, только обычно оно не длится долго, увы, - Мелисса вдохнула аромат принесённых белых роз. - Всегда появляется кто-то очень тщеславный, которому недостаточно просто накапливать признание, несмотря на то, что это приятно. Конечно, такие типы прогрессивны, и удары их созидающего молота по инертности этого материального мира приносят на землю свет, сравнимый с сиянием звёзд... Но тогда же заканчивается и период нашего отдохновения, и наступает жестокое, почти насильственное пробуждение к реалиям жизни... Как это печально! Я всегда немного завидовала Спящей Красавице и тому, у кого хватило власти, чтобы погрузить её королевство в сон на такой долгий период времени... Если бы я была Богом, я бы вообще не создавала этот мир, если честно. Несмотря на всю его необыкновенную красоту, на всё его - пусть и относительное - совершенство, он полон печали невыразимой и прочих мерзостей. Так что я на его месте лучше бы вечно плавала в своём бессознательном первозданном хаосе, в котором так уютно и спокойно... Треволнения и бури бытия не коснулись бы моих творений... Пассивной и вялой амёбой быть лучше, чем тем, кто вынужден подпасть под аристотелевскую категорию "страдающий". - Ты мне нравишься, когда начинаешь размышлять, - Канато вложил в руку Мелиссы фиолетовую розу, которую он достал из петлицы. - Сохрани её между страниц того сборника стихов, который ты сейчас читаешь, в память о сегодняшнем дне. Думаю, тебе будет приятно потом вспомнить этот разговор и понять, что всё, что ты делала с этого момента в этом подлунном мире, было не зря. Возможно даже, что ты скажешь, что то, что ты сделала, было лучшим, чем всё то, что ты делала до того. - Ну так оно обычно и бывает... Только чего нам стоят подобные подвиги!.. Блин, аж в кавычки хочется взять... И всё равно светлый гений линяет, и герой героем не оказывается, - Мелисса вздохнула. - Как иногда хочется послать всё к чертям, и эту жизнь, и эту грустную планету, с которой не сбежать... Я не жалуюсь, конечно: я не такая, чтобы принимать тон ноющей, я должна быть сильной... Ты же не любишь слабости в нас, девушках... Но всё же с каким трудом я выдерживаю тяжесть скорби мироздания, которая просто не может не касаться меня, ибо я сама - часть этой печальной вселенной!.. - О, милая, печаль и истинная красота неотъемлемы друг от друга... И, знаешь, за это я тебя и полюбил... За твою меланхоличность, потерянность, некоторую боязливость, за твоё умение понять мои запутанные мыслительные процессы... Это так прекрасно, что ты умеешь понимать!.. Это весьма ценный дар. Я бы даже сказал - бесценный. - Да ладно... Это как-то само собой пришло... - Мелисса вложила цветок в книгу творений Бёрнса. - Мне нравится одно стихотворение этого великого мэтра... Постоянно его перечитываю. - Прочти мне, - попросил Канато. - Оно такое лёгкое... Гениальная простота!.. Чтобы добиться такого эффекта, надо быть большим талантом... Или, во всяком случае, иметь большой жизненный опыт за плечами. Слушай: Любовь, как роза, роза красная, Цветет в моем саду. Любовь моя - как песенка, С которой в путь иду. Сильнее красоты твоей Моя любовь одна. Она с тобой, пока моря Не высохнут до дна. Не высохнут моря, мой друг, Не рушится гранит, Не остановится песок, А он, как жизнь, бежит... Будь счастлива, моя любовь, Прощай и не грусти. Вернусь к тебе, хоть целый свет Пришлось бы мне пройти! Канато молчал с минуту. Потом встрепенулся: - Я же совсем забыл про подарок... Вампир протянул подруге красиво разрисованный акварельными красками пакет. - Что это? - рассмеялась Мелисса. - Ну... Посмотри и узнаешь, - улыбнулся Канато. - Скажу по секрету, остальные сделали своим невестам похожие подарки. Шоколадные. Только каждый - в своём стиле. - Сейчас посмотрим... О! Какая красота!.. Мелисса вытащила на свет божий миловидную фигурку шоколадного медведя средних размеров. Он был очень искусно сработан, с большим изяществом: наверное, Канато заказал его специально, а, возможно, также сам разработал проект сего шедевра, как он обычно это любил делать со всем, с чем имел дело. Девушка рассматривала медвежонка несколько минут очень внимательно. Она вообще ценила подобные подарки: они как будто прибавляли утончённости к её эстетической оценке бытия. - Прелесть просто... Спасибо тебе большое! - девушка обняла вампира. - Угодил? - спросил парень. - Более чем... Сегодня же буду его есть. Начну с уха, - Мелисса потрепала медвежонка за шёлковый галстук, который украшал его шею. - Ну это просто замечательно, - ответил вампир. - Что же, я счастлив. Очень счастлив. Ты ведь "всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как некто, за кого я радуюсь больше, чем за самое себя, — а как все мое существо"... Мелисса зарделась. - У меня тоже есть для тебя подарок, - сказала она и достала из шкафа маленького плюшевого мишку с розовым бантом на шее и умильными глазёнками, что привело парня в восторг. - Какая прелесть! Он будет моим любимым, а назову я его… - Канато на минуту задумался. – Как же мне его назвать? Может быть, как нашего дворецкого?.. Нет, тогда этот резвый дедуля будет откликаться всякий раз, когда я буду обращаться к своему медведю. Ведь теперь я буду постоянно таскать его с собой – такой Падди милый!.. Пусть будет Падди... И как ты только угадала с тем, какой плюш мне нравится больше всего? И лента!.. Эта золотая окантовка такая изящная! Мелисса, ты настоящее чудо!.. Мелисса стояла польщённая и созерцала довольную мордашку жениха, который с блестящими от восторга глазами смотрел на игрушку как на существо, знакомое давным-давно и очень желанное. - Ну вот, значит, я угодила, - вздохнула Мелисса, очень надеясь на то, что в этом вздохе не проскользнула нотка облегчения: она сильно переживала, что не угадает с пристрастиями жениха. – Просто замечательно. Будешь теперь с ней играть и вспоминать меня добрым словом. - Я тебя и так добрым словом вспоминаю всякий раз, когда составляю подборку цветов для твоей комнаты, - ответил Канато. – Они такие прекрасные – эти цветы, что мне эти занятия флористикой доставляют огромное удовольствие. Впрочем, спасибо тебе, ведь именно ты вдохновляешь меня на создание лучшего из всего, что может сотворить моя фантазия. В моём случае мне важно, чтобы мой талант был направлен в правильное русло, ведь мы так часто отвлекаемся, переключаемся… Нужно учиться усидчивости, причём всем нам. Особенно это касается Субару: он такой страшный непоседа, ума не приложу, как с ним справляется Кристина... А уж каково ей будет, когда она станет его законной женой!.. Мы все изрядно претерпели от нашего братца: его выходки выведут из себя кого угодно, и как ещё держатся некоторые слуги – я ума не приложу, ведь даже нам наш братишка кажется иногда очень обременительным… - Ну, надеюсь, что любовь его изменит, - улыбнулась Мелисса. – Думаю, он образумится и остепенится. - Он слишком любит свободу, - улыбнулся Канато. – Не всегда, правда, она ему доставляет удовольствие, особенно когда эта свобода встаёт костью в его горле, однако Субару так привык к ней, что иного образа жизни себе и не представляет. - Ну, это тоже хорошо… - мечтательно протянула Мелисса. – Многие умирали за свободу. - Но условности тоже ведь нужны, не так ли? - Условности и скованность – разные вещи… Я тоже не люблю то, что меня притесняет и ограничивает, я как правило стремлюсь к свободе, лёгкости и непринуждённости, только это и делает меня счастливой. - Ну и, наверное, мои подарки тоже, - хитро улыбнулся Канато. - Ну конечно, конечно, милый, - подыграла ему Мелисса. – То, что ты даришь мне – это самое прекрасное из всего, что мне когда-то дарили. Мне нравится всё это, и я считаю твой вкус безукоризненным. - Зато я так не считаю. Поэтому люблю всё традиционное и общепринятое, пусть даже это и кажется чуть старомодным. - А мне нравится ретро, - поддержала его Мелисса. – Это лучше всех новомодных течений. Стиль выдерживается со временем подобно старому вину: чем оно старше, тем прекрасней на вкус. Лучше уж быть чересчур традиционным и консервативным, чем слишком разрушительным, не так ли?.. - Да, я тоже так считаю… Субару иногда говорит, что я чрезмерно скучен, но я так не считаю. В том, что я уважаю и ценю, есть такая глубина, что её дна не сыщешь, как души в представлении Гераклита. Мне надо идти, подруга дней моих суровых… - Почему суровых? Мне кажется, что я вошла в твою жизнь тогда, когда тебе жилось очень даже неплохо. И вообще мне всегда казалось, что ты особо ни в чём и не нуждался никогда. - Это тебе только так казалось. На самом деле я испытывал то, что, возможно, ты сумеешь оценить и испытать только с течением времени, много позже обращения… Не вам, смертным, судить о наших страданиях, о бездне наших чувств и глубине наших восторгов. - Ну да, конечно, куда уж нам… - закатила глаза Мелисса. - Ну вот, куколка, ты и сама это прекрасно понимаешь. Всё, чао. Вернусь вечером, никуда не уходи, у меня для тебя сюрприз будет готов к тому времени!.. - Что-то меня это немного пугает. Ваши вампирские сюрпризы так часто бывают слишком неожиданными для нас, простых пока ещё людей... - Но вы уже должны привыкнуть к тому, что мы являем собой и как одариваем тех, кого любим. Такова ваша судьба, и уметь принять неизбежное с достоинством – это высокая нравственная добродетель, душа моя. Мать Мессалины говорила своей беспутной дочери, когда та боялась покончить с собой, как велел ей жестокий Клавдий (по ходу, он так устал от позорной репутации жены, соревновавшейся с проститутками в том, сколько мужчин она примет за ночь, что в итоге не вытерпел и решил избавиться от неё раз и навсегда): «Жила паскудно, так хоть умри достойно», это не точная цитата, но вроде как-то так оно и было. Всё, а то мы с тобой разговорились, меня не остановишь… Природная болтливость – это так ужасно, особенно когда опаздываешь, излишняя разговорчивость никогда не играет тебе на руку! - Ладно, беги уже, - Мелисса чмокнула вампира в щёку, поправив ему красный галстук. В красном свитере поверх белоснежной рубашки и в этом изящном галстуке её жених смотрелся великолепно.