Невесты для вампиров

Отец Мелиссы был красивым человеком и умел себя подать. Это было заметно по тому, с каким достоинством он себя держал, по тому, как прекрасно был подобран его гардероб, и ещё по тому (это было отмечено Карлхайнцем), какой великолепный, сложный парфюм он для себя выбрал. - Конечно, мы очень рады видеть вас у нас, - сказал Карлхайнц, протягивая руку Роберту Дин. - И, я думаю, вам у нас понравится. Роберт с любопытством осматривал большой, с необыкновенным изяществом оформленный кабинет отца семейства. - Вы сами подбирали эту библиотеку? - спросил отец Мелиссы, пробегая взглядом по корешкам книг. - Конечно... Если быть точным, её подбирал не только я, - ответил Карлхайнц не без гордости. - Её собирало всё моё семейство вот уже не одно столетие... Вот эти тома, - вампир показал на несколько огромных манускриптов, затянутых в красный шёлк и инкрустированный большими драгоценными камнями, - огромная редкость, доставшаяся нам от тех прекрасных времён раннего Возрождения, когда печатная деятельность породила множество невероятных форм и самых необычных шедевров, покорившие сердца книгочеев и библиофилов со всего мира. А вот эти, - Карлхайнц перешёл к другому стеллажу, - эти книжечки мне достались от первой жены... Не смотрите, что они такие маленькие, они стоят целое состояние... Это очень тонкая, изящная работа, и аналогов подобным in-folio в мире нет. Можно сказать, они достались их прежнему владельцу ценой страшного преступления - совсем в духе Возрождения, когда травили всем, чем вообще можно травить - перчатками, платьями, веерами... Вот такая вот романтика, если можно так выразиться. - Вот как, - задумчиво проговорил Роберт. - Надо же... Я вижу, у вас тут полные собрания сочинений всех великих мудрецов древности... Аристотеля, например... О, даже не думал, что Князя Философов можно оформить так бесподобно!.. Наверняка есть ещё гравюры и таблицы в качестве приложения? - Конечно, - не без самодовольства улыбнулся Карлхайнц. - Есть, и ещё какие! Хотите посмотреть? - О, да... - на лице Роберта появилось предвкушение торжества. - Тогда... Эмили, принесите перчатки... А, хотя не надо, они есть здесь... В этом ящике стола... Спасибо, Эмили... Просто так я эти книги не открою, эта ценность, знаете ли, очень хрупка... Думается мне, что вы сами это обнаружите, если вооружитесь лупой... Здесь, в гравюрах, говорят, зашифровано некое послание. На досуге я пытался заняться их разгадкой... Но, как видите, далеко в своих исследованиях не зашёл. Кое-что мне удалось выведать с помощью вот этого словаря символов, - Карлхайнц кивнул на большой том в тяжёлой обложке, очень ветхий на вид. - Но, видимо, те, кто создавал эту красоту, очень постарались, чтобы она не сразу открыла все свои секреты... Не всё так просто в этом мире... Раньше вообще любили всякие загадки... И мне нравятся попытки расшифровывать всё это. Хоть это и кажется пустым времяпрепровождением, это наполняет мою жизнь особым смыслом. В ней появляется то, ради чего стоит жить в этом огромном, холодном и греховном мире. Если бы в мире не было загадок, думаю, наша жизнь стала бы невероятно скучна. Вот почему я всегда предпочитал детективы художественной литературе... В них больше пикантной изюминки и той отчётливой, утончённой игры ума, что способна развеять скуку и обратить безразличие в устремление. Так что, я думаю, вам тоже доставит удовольствие тот факт, что я подарю это собрание вам. Роберт аж подпрыгнул. - Мне? - Ну конечно, - Карлхайнц растянулся в улыбке. Вам и только вам. Думаю, вы сумеете оценить мой подарок по достоинству, вы ведь очень учёный, образованный человек и, более того - человек со вкусом. Так что вы найдёте этой безделице лучшее применение, чем я. Мелисса говорила, что вы тоже очарованы тайнами жизни... Что же. Самой большой загадкой в жизни, говорят, является женщина. В какой-то степени отсутствие оной мне заменила вот эта рукопись... Я даже посмеивался иногда, вспоминая выражение великого Канта, вам оно должно быть известно... "Когда я был молод, у меня не было денег на то, чтобы заводить отношения с женщинами, а когда я стал старым, и у меня появились деньги, женщина стала мне уже не нужна". Роберт рассмеялся. - Вам ли мнить себя старым, вы ведь в самом расцвете сил, Карлхайнц! - Спасибо на добром слове. Приятно. В наши дни редко когда услышишь комплимент, сказанный от чистого сердца. Обычно в нашем насквозь лицемерном и фальшивом светском обществе ведут себя совсем по-другому. - Почему вы думаете, что светская жизнь так уж лицемерна? - Когда-то я любил её, потом стал презирать... Возможно, потому, что в моём характере преобладает созерцательность, отсутствует интерес к светским успехам. - Это прекрасно и, как мне кажется, заслуживает уважение. - Да... Про тех, кто хочет нравиться всем, говорят, что он глупец... Всему миру не понравишься... Есть, конечно, уникальные типы, которые умеют нравится всем. В подобных попытках угодить всем тем, кому хочешь показать себя с лучшей стороны, приходишь к выводу, что необходимо уединение... Кому нечего скрывать, тому нечего и открывать. Да это и нормально, это проистекает из самой сути жизни... Мы все нуждаемся в периодическом уединении, мы все нуждаемся в рефлексии - в переосмыслении накопленного опыта. Да и для того, чтобы прийти к верному выводу или принять правильное решение, необходимо держать ум в спокойствии и равновесии, никогда не допуская возбуждения и раздражения... Пусть, как говорится, вся грязь осядет, тогда и правильное решение придёт само собой. - Да, это действительно так... Как часто умиротворяющая тишь моего кабинета помогала мне не совершать необдуманных поступков!.. - Да, я тоже за то, чтобы десять раз подумать перед тем, как что-то сделать... В бизнесе, да и вообще в жизни, как мне кажется, это просто необходимо... Уметь просчитывать действия на десять шагов вперёд... Многие, конечно, этим злоупотребляют, особо мстительные личности, которые живут как в век Тиберия - этих сегодня уничтожим, с этими можно подождать... Но мстительность до добра никого не доводила... Это удел слабых натур. Только сильный умеет прощать, слабые же никогда не прощают... Слабые копят обиды, обидами живут... Для того, чтобы покончить с человеком, как сказал небезызвестный Зигмунд Фрейд, надо простить ему всё... Это самый верный способ избавить себя от негатива и груза прошлого. К сожалению, это сложно сделать тем, кто обладает так называемым типом исторического мышления: такие люди, прирождённые историки в духе, вынуждены помнить многое помимо своей воли... Помнить и хорошее, и плохое, и осознать в конце-концов, что, вопреки расхожему мнению, история ничему не учит, поскольку хранит любые примеры...