***
«Джи, мне нужно в душ», — в ответ на его слова я только лишь кивнул на дверь, потеплее заворачиваясь в одеялко. Про сменную одежду я ничего не говорил, потому что Пэнси на моих же глазах достал из своего рюкзака мою же футболку с Nirvana, которую я ему подарил не так давно. На самом деле я немного умилился с вида розовых щёчек друга, и он, пытаясь скрыть это, торопливо спрятался за дверью. Я грохнулся на кровать и накинул одеяло на голову, тем самым оставив без прежнего тепла ноги. Так я пролежал до самого прихода Пэнси. Он тихо присел на край кровати, видимо, думая, что я сплю. Я слышал, как он немного хлюпал носом и едва касался моей ноги возле конца носка. Фрэнк что-то бубнил себе под нос, и мне даже казалось, что он пел. Потом он чересчур громко чихнул, и когда я активно зашевелился под одеялом, Айеро громко выругался, свалившись на пол. Я вскочил на ноги, совершенно не думая, что у меня закружится голова. Перед глазами сразу же поплыло, и я чуть ли не потерял равновесие, но успел вцепиться в матрас. Пэнси неотрывно смотрел в потолок и лежал «звёздочкой» на полу, и угол моей кровати немного впивался в его бок. Я присел на корточки рядом с другом, и тот смог обратить на меня своё внимание: — Джи, я очень испугался, — он выдавил из себя улыбку. — А ещё у тебя здесь срач, — Фрэнк поднял мою синюю футболку и швырнул мне её прямо в лицо. В следующую секунду парень резко оказался на ногах и задумчиво смотрел в угол, а я уже знал, о чём пойдёт речь: — Знаешь, я был здесь и вчера, и одна вещь всё-таки привлекла моё внимание, — он замолчал, взглянув на меня, — Джи, ты умеешь играть? Я замотал головой, от чего мерзкая чёлка полезла в глаза и в рот: — Нет, я бы очень хотел, но не выходит, и вот, гитара просто стоит как украшение, и Майки всё время хочет её стырить, — на последних словах я поморщился, представляя, как брат лапает мою гитару. — Хихих, а мне можно? Я кивнул. Фрэнк аккуратно провёл по струнам: — Брынь, — и расхихикался, на этот раз уже начиная наигрывать какую-то мелодию, которая мне показалась очень знакомой. — Всё, Джи, спать, — Пэнси отложил гитару и пинками погнал меня на кровать. Он накрыл меня одеялком до моего носа и присел рядом, тепло улыбаясь. — Но я не хочу спать, мама-Фрэнки. — Оу, я теперь мама-Фрэнки? Хорошо, — проговорив это, Айеро сильно раскраснелся. Да что сегодня за день помидорный?! — Джи, тебе надо поспать, я же вижу. А я пока наведу здесь порядок, — он оглядел всю комнату, — и брата твоего проверю. Театрально вздохнув, я всё-таки согласился и подложил ладошки под голову, всё ещё наблюдая за своей новой мамой. Фрэнк на секунду задумался, сведя брови на переносице, и звонко чмокнул меня в щёку. Я понимал, что это просто игра, но мне было почему-то так неприятно это осознавать. Парень ещё немного помялся у двери и скоро покинул мою комнату, а я засыпал с мыслью, что чёртов Фрэнк Айеро не даёт мне умереть от скуки.***
Проснулся я, по ощущениям, через четыре часа, но на самом деле я спал около двух часов, это я узнал из слов Фрэнка, который стоял в дверном проёме, уперев руки в бока. — Мать моя женщина, что с тобой?! — не выдержал я и заржал в голос, потому что Фрэнк стоял с собранными в низкий мини хвост волосами, из которого выбилась большая часть прядей, и в синем (причём самом её любимом!) фартуке моей мамы. — Джи, твоя мама попросила меня за тобой посмотреть, и я — как самая лучшая претендентка — надеюсь получить у неё разрешение на нашу с тобой свадьбу, — парень скрестил руки на груди, а я и не старался скрывать свою широкую улыбку, потому что это было так странно и одновременно смешно, но Фрэнк не заканчивал: — Я уже убрала у тебя в комнате, посидела с Майки, который почему-то во сне бормочет что-то про единорогов, и даже оладушки приготовила, а ты, Джерард Артур Уэй, совершенно меня не замечаешь, — друг обиженно отвернулся, а я поднялся с кровати, тут же заметив лежащую на одеяле пачку глазированных колечек. — Хэй, Фрэнки, ну не обижайся, — я развернул парня к себе лицом, перед этим не забыв раскрыть пачку и достать одно сладкое колечко. Встал на одно колено, чем вызвал полное охреневание у Фрэнка, и попытался натянуть на его безымянный палец слишком сладкую вкусность. Но конечно же, не вышло! Колечко было слишком маленьким, поэтому я, позабыв все традиции, натянул его на кончик мизинца. Я не давал отчёт своим дальнейшим действиям, просто знал, что это игра и хотел её пройти до самого конца. Я подошёл вплотную к Пэнси и немного наклонился, что наши носы соприкоснулись, а его горячее дыхание обожгло мою кожу. Я положил руку на его затылок, сорвав дурацкую резинку с ещё чуть влажных волос. Фрэнк глубоко вздохнул, поднимая глаза на меня. И… и в них было будто море, но у самого зрачка оно было оттенка тёмного ореха, а дальше менялось до цвета зелени. Сами его зрачки были расширены. Море плескалось, довольно резкий переход цветов через секунду смягчился, а я мог только думать, что у этого парня чертовски красивые глаза. Взяв себя в руки, я приблизился к самым губам Фрэнка и быстро приложил к ним два свои пальца. Это была просто имитация поцелуя. Я касался губами только своих пальцев, что разделяли нас с Пэнси, но прикрыл глаза, потому что было очень неловко при этом видеть лицо парня, выражающее набор самых разных эмоций. — Кхм-кхм, ладно, почему-то я совершенно не удивлён, — послышался немного хриплый голос Майки, а я даже не собирался отстраниться и чуть улыбался в «поцелуй». Что же он подумал? — Кстати, Фрэнк, спасибо за оладьи. Только когда дверь хлопнула, я позволил себе открыть глаза и отпустить друга. Видеть его лицо в тот момент было просто бесценно. Округлившиеся глаза, чуть приоткрытые губы и вопросительно вскинутые брови. — Не смотри на меня так! Ты первый начал эту игру! — я плюхнулся на кровать, накинув одеяло на голову. — Игру? — растерянно переспросил Фрэнк. — Майкс. Он думает, что мы сосались, — почти грустно сообщил я то, что и так было очевидным, но представив лицо брата, когда он нас увидел, не смог сдержать тихих смешок. — Но мы ведь реально чуть ли не сосались! Блять! Он теперь думает, что мы с тобой… кхм… —…геи? — предположил я, но Фрэнк лишь громко шмурыгнул носом. — Что мы вместе. Меня это совсем не радует. Хотя… — Что? —…Майки над тобой будет чаще из-за этого издеваться, — он улыбнулся. — Злюка ты! — Иди уже оладушки есть, а потом будем все вместе ужин для твоих родителей готовить.***
Вечер прошёл поистине шикарно, если не считать странных взглядов Майкса и сегодня необычайно ворчливого отца, что было совсем неудивительно, так как Фрэнк сидел напротив. Но хотя бы он не кидался на него и не пытался испепелить, за что я уже был премного благодарен. Над ужином мы провозились несколько часов. В перерывах между готовкой мы дурачились: кидались мукой, прятали единорога Майки и Фрэнка, играющего на гитаре, от моего брата и просто общались. В итоге я узнал, что Фрэнк любит синий цвет и что он научился ТАК готовить из-за того, что его мама практически никогда не бывает дома, сутками пропадая на работе. Когда яблочный пирог уже был отправлен в духовку, мы с Фрэнком долго смеялись, безрезультатно стараясь вытряхнуть муку из волос и одежды, а Майкс долго гипнотизировал взглядом свою мягкую игрушку, похоже, надеясь, что та неожиданно оживёт. На самом деле он просто переваривал полученную от Пэнси информацию про «поцелуй». (Да, после нескольких обидных «педики!» мой друг всё-таки не выдержал и объяснил моему брату всю ситуацию, на что тот ответил: странные вы какие-то… а ещё на педиков очень похожи. В принципе, другого ответа от Майки я и не ожидал.) Когда пришла мама, ужин был уже готов, а все мы, вымотанные и грязные, с улыбками выслушивали похвалу в свой адрес. Дональд молча ел, немного кривя губы, ведь он не мог признать, что «недоносок» и его «женоподобный сын» вообще способны что-либо делать, кроме как жаловаться на жизнь. Донна долго уговаривала Фрэнка остаться у нас ещё на день. На этот раз перед этим самым разговором она позвонила Линде — матери Фрэнка — и спросила у неё разрешения, чтобы её сын ещё раз прогулял школу и цитирую: потратил своё просто бесценное время на каких-то там лохов — что поделать, мой друг казался ей и вправду потрясающим (в отличие от своих сыновей, н-да). Пэнси и сам был не против: он ненавидел школьную пятницу, а его оценки позволяли ему иногда даже не появляться на уроках. К слову, отец никак не мог поверить, что у Фрэнка почти по всем предметам стоит отлично; мама же была приятно удивлена и попросила парня подтянуть и меня, ведь я, как сказала она, просто безнадёжен во всём, кроме рисования. Приняв все лекарства и убедившись, что температура у меня не поднималась выше 38, я отправился спать. Так как кровать у меня была немаленькая, то было решено: Пэнси спит со мной, и это не обсуждается. Парень недолго мялся, стесняясь раздеваться передо мной, но вскоре лежал рядом, до подбородка натянув одеяло. Но уснуть не вышло, поэтому мы просто разговаривали, наверное, до полуночи. Фрэнк заснул первым, отодвинувшись на самый край, что чуть ли не падал с кровати, как и я. Во сне он перетянул одеяло на себя, несмотря, что я, больной и уставший, лежал рядом; мне не хотелось его будить, поэтому я просто подвинулся к нему поближе, почти вплотную. Я слышал его размеренное дыхание и, готов было поклясться, даже стук сердца. Но было то, что само ускорило моё сердцебиение… Я задержав дыхание смотрел в темноту перед собой и думал, что всё дерьмо, пока Фрэнк во сне бормотал моё имя… Вот такие вот сраные единороги.