***
Прощаясь с Мэдисон, я, кажется, даже пустил слезу, услышав её слова о том, что «мы живём в ничтожном количестве километров друг от друга, но можем видеться лишь в редчайших случаях». Чувство вины вдобавок ко всем проблемам навалилось на меня; Фрэнк искренне обнял мою подругу. Дома я не мог найти себе места: ходил то туда то сюда, измеряя шагами свою комнату; разбирал скопившуюся на полу кучу вещей (почти всю выкинул в стирку, лишь познакомившись поближе с запахом, исходящим от неё); неумело пытался прижимать струны гитары, которая из-под моей руки издавала ужасный звон. Даже помогал Донне нарезать бекон на карбонару, за что был вознаграждён первой порцией. За ужином Майки не скрывал своих довольно обоснованных насмешек и не сводил глаз, наблюдая за тем, как я ем. Мама заинтересованно смотрела то на меня, то на Майки, не имея ни малейшего понятия о происходящем. Хотя мне, наверное, казалось, что даже моя мама понимала гораздо больше, чем я. — Фрэнк домой отправился так рано? — спросила она. Я кивнул. Майкс заржал, поперхнувшись из-за этого чаем. Я лишь довольно хмыкнул: так ему и надо. — Завтра Хеллоуин, будете праздновать, мальчики? Мы ответили одновременно: — Конечно. — А зачем? Майки выразительно осуждающе глянул на меня, подняв вопросительно бровь; я, честно, даже не планировал никуда выходить из комнаты тридцать первого — хотел валяться весь день на кровати, накинув одеяло на лицо, и оставить стопы мёрзнуть неприкрытыми, потом слушать нытьё брата и уснуть от усталости только лежать. Весь вечер я сам себе действовал на нервы; зная, что звонить мне никто не собирается, всё равно отключил телефон, спрятав его под подушку. Закрылся у себя в комнате, оставшись наедине со своей томной печалью, ищущей путь к моему беспокойному сердцу. Майкс деликатно стучал каждые полчаса, интересовался, как я и принести ли мне что-либо вкусное. Я игнорировал, находя в темноте взглядом дверь и вновь уставившись в пустоту, за которой был скрыт потолок. Если есть к кому-то интерес, это же совершенно нормально? Это нормально, если к кому-то сильно тянет? Если хочется дольше смотреть на этого человека? Если хочется быть ближе? Это обычное человеческое желание! Необходимо, наверное, просто закрыть глаза и, сделав глубокий вздох, прокрутить в голове фразу с расстановками и осознать всю её бессмысленность и глупость. Спокойная улыбка расплылась по моему лицу, и я повернулся к окну, натягивая одеяло до подбородка и готовясь к сладкому сну без надуманного беспокойства.***
Следующим утром Майкс влетел в мою комнату, словно ураган, снося всё на своём пути; я привстал, потирая сонные глаза и долго не мог понять, как брат смог войти: дверь-то я запирал (но позже вспомнил, что ночью выходил попить). — Рэй звони-и-и-ил! — Майки не мог угомониться: всё бегал вокруг моей кровати, похоже, в поисках моих вещей. — Куда весь твой хлам пропал? Его же дофига тут валялось. На полу, — он оглянулся, решая залезть под кровать. Я за шкирку успел поймать его и усадить рядом со мной: — Спокойно объясни, что происходит. — Собирайся. — Объясни нормально. — Собирайся быстрее! — Да ты слышишь вооб… — Фрэнк! — Ладно, я слушаю, — я послушно замолк, закидывая ногу на ногу и готовясь слушать увлекательный (или не очень) рассказ Майкса. Брат закачал от нервов ногой и на одном дыхании выпалил: — У Фрэнка сегодня день рождения! Мне Рэй только что позвонил! Он нас подвезёт до места, но нам нужно для начала собраться. Он будет тут через полчаса. Я тормозил секунд десять, но потом до меня снизошло озарение — я быстро ломанулся в душ, чтобы просто освежиться, постояв пару минут под холодными струями. Голову приходилось держать так, чтобы не намочить волосы: я не желал тратить драгоценное время на их сушку; Майки старался высмотреть свои носки, нашёл дырявые и принялся аккуратно зашивать их, скрючившись в гостиной под счастливый смех Донны. Я в соседней комнате проводил полотенцем по кончикам волос, чтобы высушить их, и наблюдал, как мама делает небольшие глотки горячего кофе, как хмурится и между её бровей залегает морщинка, но через мгновение разглаживается и вся задумчивость исчезает в мгновение. Я уже натягивал толстовку и чёрные джинсы, брался за подводку, слушая возню Майки и его подколы: — Для своего любимого прихорашиваешься? — Я сейчас тебя для твоего милого так разукрашу, — я швырнул в него первую попавшую игрушку, попадая брату точно в нос и чуть не сбивая его от неожиданности с ног. Глаза подвёл я неплохо, Майки не переставая повторял, что у него какое-то гейское предчувствие насчёт меня и Фрэнка, за что получал толчки в спину и моё раздражённое рычание; мама махнула нам рукой и вернулась к заслуженному отдыху.***
Мы ехали без привычной в машине Рэя музыки. Криста сидела впереди, хотя я знал (точно знал), что Фрэнку она не особо приятна, хотя сегодня была как важная часть Торо: не отлипала от него ни на секунду, забирала всё его внимание, слово; любой его взгляд, не направленный на дорогу, предназначался только ей; их руки были постоянно сцеплены, и казалось, что они (Рэй и Криста) функционируют, словно единый организм. Рэя таким я не видел никогда, и даже почувствовал от этого горькую грусть. Майки тоже не был способен смириться с тем, что его друг будет теперь таким всегда, каждую секунду. Брат потянул Рэя за торчащую кудряшку и еле сдержал смешок, но тут же получил грозный взгляд Кристы, предупреждающий о том, что больше так делать не стоит. Я, нахмурившись, скрестил руки на груди, тихо прошептав самые неприличные ругательства, какие только знал. Майкс произнёс: — Если любовь делает с людьми подобное, то… Не становись таким, Джи, — за километр была видна его обида, направленная на Рэя. — Может, ты обратишь внимание, что, помимо вас двоих, есть ещё мы? Может, соизволишь музыку включить: мои уши вянут от вашего сопливого курлыканья? Рэй выразительно посмотрел на Майки, горько усмехаясь, включил музыку и продолжил разговаривать с Кристой. — Эгоист.***
Вокруг людей было много — и я почти никого из них не знал. Мельком заметил Бэна, парочку девушек, которых видел в школе — больше никто из присутствующих мне не был знаком. Голубки пытались найти место, где можно было бы уединиться, Майки пошёл в совершенно другую сторону от них; обиженный и обозлённый, он высматривал, где можно чем-то перекусить, спрашивал, буду ли я чипсы, и бросил меня одного. Я ощутил запах алкоголя — кто вообще устраивает тусовки посреди белого дня? На моё плечо опустилась рука подвыпившей Хейли, сжала толстовку, потянула за собой, туда, где людей совсем нет. — Они ушли? — Угу. — Вот же… — Хейл?.. — Я хотела вломиться к ним в самый ответственный момент и вылить на них содержимое тех просроченных консервов, чтобы жизнь сладкой не казалась, — он проговорила это совершенно безэмоционально, уставившись в стену. Я приобнял её, не зная, как иначе её поддержать. — К чем мне он вообще сдался? К чему вообще мне парни сдались?! — Хейли воскликнула, отходя от меня и подзывая к себе кого-то: — Элиза, иди ко мне, милая! К ней подбежала пышная девушка, с губами, накрашенными ярко-красной помадой. Их поцелуй вызвал одобряющую реакцию у окружающих. Я молчал. Хейл крикнула: — А что? Девочки любят девочек и мальчиков!***
Фрэнк стоял в стороне от всех, держа в руках банку газировки и наблюдая за всем происходящим вокруг ужасом: — Если я веду себя так уёбищно, когда напьюсь, то напоминай мне никогда не пить больше, — он улыбнулся, моментально оказываясь около меня. — Рад видеть тебя, Джи. Я долго искал тебя здесь. — Ну… Я… я… Просто получилось так. Извини, — я изучал от неловкости его лицо: его глубокие ореховые глаза, морщинки вокруг и испачканные в сладкой воде губы… Я посчитал нужным обнять Пэнси. Вышло это всё так же смущающе и неудобно: я сдавил ему рёбра, кажется, и руки, и понятия не имел, что я сотворю мгновением позже. — Я не знал, что у тебя сегодня день рождения, — Фрэнк обвил свои руки вокруг моей талии и, похоже, даже несмотря на боль, наслаждался моими объятиями. Я продолжал: — я не приготовил тебе подарок. Извини. Друг не понимающе взглянул на меня, привычно улыбнулся, махнув рукой — да не надо. — Хотя, знаешь… — он хитро хихикнул, прикрывая рукой рот, — ты можешь кое-что подарить мне… — Фрэнк поставил газировку на пол, покрутил головой, убедившись, что в округе никого. Я начал смутно понимать, о чём именно он говорит, но стоял, как вкопанный. — Джи, позволишь? Я не успел ни согласиться, ни возразить, как тёплые и покусанные губы Фрэнка накрыли мои, мягко целуя. Рука сильно сжала волосы на моём затылке, потянула их вниз, управляя движениями моей головы. Мой ступор не проходил, у меня не выходило противостоять: не слушались руки, мои мозги словно закипели. Я закрыл глаза, потому что в таких ситуация все всегда делают именно так. Сердце необъяснимо сдавило: я не только позволил ему углубить поцелуй, но я позволил самому себе наслаждаться этим, позволил ему быть ещё ближе ко мне, позволил себе наклониться, чтобы ему было удобнее меня целовать. Я позволил ему влюбиться в меня. Я позволил ему то, что никому раньше не позволял. Я позволил… или я сам надеялся на это?..