I Promise

      Я скатился по стене, обнажённой спиной касаясь шероховатой поверхности. Из-за неконтролируемой дрожи подкосились ноги, тряслись руки. Фрэнка здесь уже не было, но я всё равно ощущал призрачные следы его прикосновений на губах, на спине, на запястьях. В моих волосах, на шее, и на внутренностях. Мой рассудок затуманен — я явно это осознавал, я хотел принять ту версию, которая нравилась именно мне: пропитанный алкоголем воздух так негативно подействовал на мой мозг. Хотя где-то глубоко в душе я понимал: я всего лишь искал оправдание для своего проступка.       Тревожное воспоминание не давало мне покоя: ответил ли я на поцелуй или нет? Моя ладонь запомнила то, как я сжимал его толстовку на спине, как я неосознанно притягивал его… Стыд заполонил все мои мысли, щёки горели как после алкоголя, но не было того согревающего и спокойного чувства внутри; я опустил голову, натянув капюшон с ушками панды. Отросшая чёлка полезла мне в глаза, я ничего не предпринял, чтобы убрать её.       Каковы же причины произошедшего? Почему я позволил этому случиться? И что же теперь делать дальше? Эти вопросы мучили меня настолько, что я не замечал развивающейся вокруг шумихи, постепенно перерастающей в драку. Ко мне кто-то подходил, кто-то что-то спрашивал, но я не слышал… Не слушал.       Кто-то потянул меня за руку, но я не понимал кто именно: пустота прокралась в голову. Кратковременное моральное истощение — так, пожалуй, я бы описал своё состояние в тот момент. Внутри словно что-то оборвалось, а вокруг — всё изменилось до неузнаваемости. Я ощутил отвращение к разрушительному образу жизни, который ведёт Фрэнк и его (не)друзья. — Джерард, ты живой? — крепкие руки потянули меня за собой — лишь бы подальше от пьяных, сексуально неудовлетворённых подростков. Голос мне смутно показался знакомым, а в ушах раздался звон.       Мой спаситель отлучился куда-то буквально на минуту, потом вернулся — и я окончательно проснулся. Холодная вода стекала по моему лицу. Я хотел было взбеситься и накинуться с претензиями на Бена (к тому времени я уже понял, что это он), но парень молча указал мне следовать за ним, и я, честно, почему-то беспрекословно подчинился.       В комнате, в которую он меня привёл, было темно, но той царившей почти везде вони почти не чувствовалось. Я был благодарен хотя бы уже за это. — Ну ты как? — он уселся на пол, вытянув перед собой ноги. Как только стянул мокрую толстовку и аккуратно отложил её в сторону, я сел у стенки, предпочитая обнимать свои колени. Бен выглядел как никогда серьёзно, хотя и без этого в голове у меня отложился как Мистер Серьёзная Серьёзность, и мне очень нравилось его невозмутимое спокойствие, которое как-то сразу будто лишало всех волнений, которые преследовали долгие годы. Бен всегда умел создавать нужную атмосферу буквально из ничего. — Что-то произошло? — его бархатный голос заставил меня вздрогнуть. Послышались шелест листов тетради, расположившейся на его коленях, и чирканье ручки; я не знал, что ответить. — Всё в порядке, — соврал я. Бен ничего не сказал, но он всё понял и не нуждался в персонально моём ответе, потому лишь кивнул, оторвав на секунду взгляд от своих записей. — А что ты здесь делаешь без Дина? И ты не похож на человека, который любит развлекаться… подобным образом, — я от неловкости засмеялся. — Дин с родителями, а у меня есть дело. — Какое? — я не унимался. — Пьяные люди более разговорчивые. — Я убрал с лица мокрые пряди и вопросительно хмыкнул, и Бен продолжил предложение, словно просто сделал какую-то неудачную паузу: — Я не собираюсь их ни пытать, ни делать им что-либо во вред.       Ручка ловко легла между коротких, но сильных пальцев, звякнула, спрятав кончик стержня и буквально поглотив его; при всём желании я не смог бы разглядеть, что написал Бен. Причиной тому было малое количество света, проходящее сквозь небольшое квадратное окошко. Возникла тишина, показавшаяся на пару минут даже напряжённой, когда парень, нахмурившись, задумчиво почесал ручкой за ухом. Я не смог удержаться: — Что ты пишешь? — То, что думаю, — и перед тем, как я успел бы задать очередной свой глупый вопрос, он продолжил: — мои мысли на основе наблюдений. К примеру, Хейли не умеет отпускать или забывать о чём-то. То, как она заявила, что никакой Рэй ей не важен… Она чересчур громко заявила. Это очень отличается от обычной громкости её голоса. И её поступок оказался достаточно заметным, чтобы о нём сразу заговорили. Через свои действия она, я думаю, пытается манипулировать Рэем, заставив его испытать ревность или злость за испорченный вечер. Может, ей важна хоть какая-то реакция от него… — Ого. А это в действительности так? — Я не знаю, лишь предполагаю. Мне нравится наблюдать за людьми и анализировать их поведение. — А что насчёт меня? — я усмехнулся.       Бен с деловитым видом закрыл свою тетрадь, устремив свой взор точно на меня: — Тебе как обычно хочется узнать, что я полагаю о вас с Фрэнком? — Я неуверенно кивнул. — Если учитывать то, что ты зачастую сам втягиваешь Фрэнка в свои игры и становишься инициатором вашего с ним физического контакта, то-о-о… возможно, ты сам подсознательно хотел, чтобы он влюбился в тебя?       Я оцепенел: нет, ну бред какой-то; немного нервная, больше похожая на истерическую, улыбка застыла на моём лице, ведь я же… не провоцировал. А Бен говорил: — Если вы оба были втянуты в это и Фрэнк уже проиграл, то вполне логичным было бы твоё скорое поражение. Или ты, может быть, пока пытаешься держаться? — он взглянул на меня так, словно умел читать мои мысли, а я отрицательно замахал головой: — Мне незачем держаться за то, чего никогда не было. И почему вы все твердите мне об одном и том же? Будто бы мне нравится Фрэнк, хах! — Я не утверждаю, что это действительно так. Я предполагаю. И в следующий раз, когда вдруг будешь недоволен своими друзьями, что те не умеют хранить твою тайну… сначала посмотри, а не ты ли этот секрет всем раскрыл, — он вышел, оставив меня одного наедине с мыслями.       Я вновь ощутил дрожь и хотел сбежать, спрятаться. Я смотрел на свои колени, выпучив глаза и прикусывая губу. А так ли я безгрешен, как считал изначально? Исключать то, что я ревновал, было невозможно, что часто думал — тоже. Что меня тянуло к нему — это я в конце концов принял как само собой разумеющееся, но что же является объективным показателем правды? Что если начало зарождаться то, чего не должно было никогда появиться?       Бен скрипнул дверью и спокойно уселся рядом со мной. — Как я… Как мне понять, что я проиграл? — пол казался мне интересным объектом для изучения в тот момент. — Я думаю, ты сам поймёшь, когда это время наступит. — Я могу сам для себя навязать влюблённость. — А ты не навязывай. — Тебе легко говорить. Если это произойдёт, то… — У тебя хуй отвалится или что? — Бен вопросительно поднял бровь. — Всё может случиться… Если появится взаимность, то это может привести с определённым последствиям, — я кашлянул, дабы скрыть своё смущение.  — И это плохо? — Нет, — я опешил: ведь действительно ничего плохого я сам не смог увидеть, лишь необоснованный вывод, что я окажусь в итоге обманутым. — Так не думай об этом и наслаждайся, — Бен подвинулся ко мне, — я не умею успокаивать или поддерживать людей, но я знаю, как делает это Дин, — его рука накрыла мою и мягко сжала, а большой палец нежно погладил тыльную сторону ладони.       Я тяжело вздохнул, принимая наконец всё происходящее.