***
Юрка пинает камушек на ступеньках, ведущих ко входу в высокое и красивое здание, и, даже не повернувшись на громко открывшуюся дверь и крики остановиться за своей спиной, быстрой походкой, чуть ли не в припрыжку, направляется к зебре. Внутри него клокочет дикая и почти неуправляемая ярость, а ещё огромное желание кому-нибудь напортачить, желательно тому жирному свину, который почти не помещается в своё рабочее кресло. Парень сжимает кулаки в карманах пальто и внимательно смотрит на жёлтый мигающий огонёк, засиявший на светофоре, уже собираясь перебежать на другую сторону дороги, но его резко останавливают. Он оборачивается и смеряет стоящую перед ним девушку, которая крепко держит его за локоть, злым взглядом потемневших малахитовых глаз. Девушка смотрит прямо ему в лицо и не отводит взгляд. Это злит Плисецкого ещё сильнее, и он вырывает свою руку из цепкой девичьей хватки, отходя на шаг назад. — Плисецкий, вернитесь, пожалуйста, в офис и разберитесь с Павлом Игоревичем нормально насчёт Ваших рукописей. Вы их даже не забрали. — Да пусть он их себе в задницу затолкает, она у него большая, как раз сто страниц должно поместиться, — с ядовитой усмешкой выплёвывает Юрий и зябко ведёт плечами: погода снова ухудшилась. Миниатюрная блондинка с короткой стрижкой смотрит на него хмуро и складывает руки на груди, явно не собираясь оставлять его в покое. Юра выдыхает через плотно стиснутые зубы и пытается держать всю накопившуюся ненависть в себе, потому что эта девушка ни в чём не виновата; она просто выполняет свою работу. Самовнушение — классная штука. — Он ведь Вам даже не успел ничего сказать по поводу содержания, лишь сделал замечание насчёт папки, — спокойным тоном говорит она, и от этого голоса его начинает знатно потряхивать. — Если Вы не готовы сегодня к работе, мы пришлём Вам уже правленый вариант рукописей по факсу. Вы согласны? Юрий дышит тяжело, но с каждым вдохом старается набирать в лёгкие как можно больше воздуха. — Хорошо, — согласно кивает Плисецкий и видит, как девушка напротив начинает счастливо сиять от его согласия. Он задумчиво кусает пухлые губы ещё несколько секунд, после чего выдаёт, отворачиваясь: — И перед боссом извинись за меня... пожалуйста. Та быстро-быстро кивает и напоследок кидает тихое «удачного Вам дня», после чего бежит обратно к зданию, а Юрию снова приходится ждать зелёного цвета на светофоре. С тех пор, как Виктор улетел в США, оставив его, Юрия, привыкшего за столько лет к этому раздолбаю, прошло почти три недели. Три недели, как Юрий ходит постоянно слишком злым и подавленным, чтобы что-то делать и жить так, как он это делал вместе с Никифоровым. Теперь ему не нужно ни с кем ходить в магазин за продуктами, когда Виктору приспичит приготовить шикарный ужин просто так, без особого на то повода; не нужно выгуливать Маккачина в дни работы и чрезвычайной занятости его хозяина; нет необходимости читать свои наброски или делиться идеями с тем, кто тебя, по сути, вырастил и воспитал. Он скучает. Юрий до невозможности привык к Виктору, без него жизнь совсем не та, к которой он привык. Но признаваться в этом самому Виктору он, конечно же, не собирается. Тот и так в чужой стране среди миллионов незнакомых людей. Хотя Юра практически не сомневается в том, что тот завёл уже далеко не одного друга, ведь он обладает каким-то необъяснимым свойством притягивать к себе людей. У Виктора много друзей в Санкт-Петербурге, в Москве и вообще по всей России, даже заграницей, с которыми он знакомится по Интернету. Юрий совсем не такой. Он холодный и отчуждённый от социума, ведь Никифоров стоит целой кучки людей, которых другие обычно называют друзьями или приятелями. Но вся проблема вовсе не заключается только в том, что парень эгоист и повесил на своё сердце железные оковы. Он всегда вспоминает слёзы и тихие рыдания Виктора, когда его друг умирает от старости или от проделок судьбы. Ещё спустя год после появления на своей руке чёрных цифр, Юрий дал себе наказание: не привязываться ни к кому, кроме Виктора, до тех пор, пока он не встретится с соулмейтом. До этого момента он чётко выполнял данное себе обещание, но с того времени, как его оставил единственный близкий человек (хотя и не по своей воле), Юра всё отчётливее чувствует острые коготки чёрных кошек, скребущих рёбра изнутри. Одиночество сжирает его. Когда он наконец перебегает на другую сторону, парень озирается по сторонам, решая, куда ему можно сейчас пойти. В квартиру Виктора пока возвращаться не хочется, там всё равно никого нет; в свою тем более (он был там всего несколько раз за эти недели). Поэтому Плисецкий, тяжело вздохнув и лёгким движением руки откинув чёлку назад, на что проходящие мимо девушки кокетливо заулыбались, направляется прогулочным шагом вдоль улицы, намереваясь зайти в первый попавшийся ресторан или кафе. Пока он бесцельно плывёт сквозь толпы людей, в голове всплывают совсем недавние события, и Юре неожиданно становится жутко стыдно за своё агрессивное поведение. Ну, ему как бы восемьдесят лет, а ведёт он себя как самый настоящий подросток. Но он тут же мысленно оправдывается: такое довольно часто встречается у ждущих долгое время своих половинок. Даже несмотря на весь тот жизненный опыт и мудрость, приобретённые за долгие года жизни, Юрий по характеру и поведению мало чем напоминает взрослого человека. А иногда происходят кратковременные приступы почти неконтролируемой злости, в течение которых парень не может взять себя в руки. Сегодня с ним случился именно один из таких приступов. Обычно они проявляются раз в несколько лет, но за эти месяцы у него их было уже два, и это ненормально. И, наверное, стоит обратиться к врачу, да. Определённо. Когда Юрий покидает мир раздумий, он понимает, что прямо напротив него находится какое-то небольшое кафе с красивой вывеской и расставленными возле входа горшками с цветами. Пожимая плечами (всё равно на него никто не смотрит), он направляется прямиком к заведению. Лёгкий ветерок будто подталкивает его в спину своей невидимой рукой, и он бы даже насторожился, если бы ему не было настолько плевать, что ветерку захотелось поиграть с ним. Только открыв дверь, он слышит, как по помещению разносится мелодичная и приятная трель висящего сверху колокольчика. Находящиеся в кафе посетители не обращают на этот звук никакого внимания, продолжая заниматься своими делами, а Юрий и рад этому. Внутри заведение оказывается довольно просторным и по-домашнему уютным и тёплым со всеми этими светильниками и редкими торшерами около столиков и мягких коричневых диванчиков. Кажется, на приход нового посетителя обращает внимание только вытирающий стаканы бармен, который кидает на миниатюрную фигурку Плисецкого мимолётный взгляд, а затем снова возвращаясь к своему занятию, но Юра не замечает этого, потому что взгляд малахитов глаз прикован к самому дальнему столику. Это место выделяется ярким пятном на фоне всего остального дизайна кафе и довольно громкими возгласами, писками и заразительным детским смехом. Юрке тут же хочется развернуться и уйти: здесь отмечают День Рождения ребёнка, а тут он припёрся со своей гнетущей атмосферой. Но будучи до ужаса горделивым и принципиальным, парень лёгкой походкой направляется к свободному столику, находящемуся не так далеко от отмечающих, и плюхается на удивительно мягкий и удобный диванчик. Взгляд снова соскальзывает на этот столик. Там сидит около восьми детей и парочка взрослых, улыбающихся так широко и открыто, что Юра мысленно завидует им. Он тоже хочет так улыбаться своему ребёнку, держа в одной руке совсем маленькую, а в другой — ладонь соулмейта. И колет где-то в районе окаймлённого цепью сердца. Вокруг торжествующих много разноцветных воздушных шаров, которые держат три аниматора, разодетые в пирата, фею и один — взгляд Юры задерживается именно на нём — в до безумия нелепый костюм мишки. Он пушистый и с огромной головой, и Юру почему-то тянет на улыбку. Нелепо. К нему подходит официантка, милая девушка с искрящимися карими глазами, пока он расстёгивает крупные пуговицы на пальто и разматывает шарф, спрашивая заказ. Плисецкий заказывает кофе с молоком и клубничное пирожное, на что официантка согласно кивает и с неизменной улыбкой уходит на кухню, по пути взглянув на столик-праздник, как про себя назвал его Юра, и помахав смеющейся девочке лет семи ладошкой. И Юрию очень хочется трагично вздохнуть и подпереть голову руками, как делают герои в советских фильмах в минуты раздумий и печали. Ожидая заказ, Юрий достаёт телефон и открывает заметки, начиная записывать приходящие в голову отрывки диалогов или интересные обороты, которые он потом вставит в текст книги. Стать писателем было для него совершенно спонтанным решением. За столько лет он научился очень многому, работал на разных работах, даже когда-то преподавал бальные танцы, но однажды, просто написав роман размером чуть больше ста страниц, парень проснулся знаменитым. Ну, потому что Виктор, конечно, прочитал его труды и отнёс без ведома автора в издательство. Теперь же за его авторством насчитывается семь книг, ставших отчего-то очень популярными в стране и даже за её пределами. Кофе и пирожное нравятся ему, о чём он оповещает подошедшую со счётом официантку. Та начинает сиять ещё больше, и Юра одаривает её мягкой полуулыбкой. Если честно, то он хочет, чтобы его соулмейтом оказалась милая и хозяйственная девушка с тоненькой ручкой и большими открытыми глазами, в которых Юрий читал бы все её мысли. Он хочет заботиться и защищать, быть опорой для человека, родственной душой которого является. Потому что ему надоело быть тем, о ком Виктор так печётся столько лет. Он уже давно не маленький, хоть и выглядит даже младше восемнадцати. Юрий водит пальцем по ткани рубашки, под которой скрыты чёрные цифры, и не сразу замечает, что на смену милой официантке приходит кто-то другой. И только подняв взгляд, он чуть не вскрикивает от неожиданности и дёргается назад, утопая в мягкой обивке дивана. Прямо напротив стоит тот самый медведь с дурацкой улыбкой-полосочкой на морде и блестящими большими бусинками вместо глаз. Юрка смотрит на него немного ошарашенно, разглядывая костюм до мелочей, и только потом замечает в зажатой лапе верёвочку и витающий в воздухе ярко-розовый шарик. В горле как-то резко пересыхает, но не успевает Юрий что-нибудь просипеть, как этот огромный косолапый зверь начинает говорить своим басистым и невероятно глубоким голосом. — Имениннице не нравится, что кто-то грустит в её День Рождения, поэтому... вот. И, чёрт подери, протягивает свою лохматую лапищу вместе с воздушным шариком прямо Юрию, на что тот тупо хлопает длинными ресницами и просто не может нормально осмыслить, что от него хотят. Он переводит взгляд на ту самую именинницу и машет неуверенно на её приветствие. — Я не возьму, — отрицательно качает головой парень, ощущая внутри что-то непонятное, но такое... тёплое? Аниматор на его слова никак не реагирует, продолжая стоять с протянутой рукой, хотя девочка с заразительной улыбкой на них уже даже не смотрит, наверное, подумав, что Юрка уж наверняка примет её подарок. Но теперь он окончательно отходит от шока и включает свой обыденный режим сучки, поэтому только одаривает неизвестного в костюме недовольным взглядом. — Я же сказал, что не возьму, — холодно отзывается Юрий, кладя в папочку деньги за кофе и десерт. — Себе лучше оставь, он идеально дополняет этот идиотский костюм. Ох, был бы здесь сейчас Виктор, Юрий бы точно отхватил за такое поведение, ну а пока его нет, он не собирается строить из себя святошу. Он не может видеть лицо аниматора, а только это дурацкое выражение счастья на пушистой морде медведя, но парень предполагает, что оно исказилось в какой-нибудь отвратительной гримасе. Юрий уже тянется рукой к лежащему рядом шарфу, отвернувшись от незнакомца, как его запястье резко обхватывает здоровенная лапа, а перед удивлённо расширившимися глазами оказывается незнакомое лицо, выражающее полное спокойствие. Плисецкий смотрит на аниматора снизу вверх, не в силах даже что-то сказать или выдернуть из мягкого захвата свою руку от удивления, а парень, снявший с головы медвежью морду, спокойно передаёт ему верёвочку с воздушным шаром. И Юрий отчётливо чувствует, как в нём буквально прожигают дыру этим странным взглядом тёмных глаз. Взгляд совершенно холодный, будто замораживает всё внутри, но в то же время обжигает. Так странно, но так завораживающе. Пока Юрий не может выдавить изо рта хотя бы один членораздельный звук, парень, который, судя по всему, азиат, неторопливо водружает на свою голову морду весёлого мишки, вновь становясь смешным и нелепым клоуном для развлечения детей. Юре хочется сказать, чтобы он снял это безобразие с себя, но из горла по-прежнему ничего не удаётся вырвать, и он, если честно, безумно рад этому сейчас, потому что какого вообще хрена ему есть дело до этого странного парня? Аниматор возвращается к гудящему столику в конце зала, а он так и продолжает сидеть, не сдвинувшись с места, и тупо пялится на розовый воздушный шар, весело развевающийся от слабых потоков воздуха вверху. И как-то резко становится до жути стыдно и неловко за своё поведение, поэтому Юрка быстро хватает свой плащ, наматывая на ходу шарф на тонкую шею, и когда встречается прямо возле выхода с той самой симпатичной и милой официанткой, то только слабо кивает ей на прощание, едва различив беглое «Приходите ещё!» и быстро выбегая на улицу. Его худощавую фигуру тут же обдаёт холодным ветром. Щёки отчего-то жутко горят, а сердце в груди учащённо стучит. Юра пытается успокоиться и привести мысли в порядок, ведь сейчас это необходимо, как никогда. Какого хрена ему вообще стало так неловко за свои слова перед кем-то вроде этого парня? Он ведь просто отказался от этого грёбанного шарика, потому что не хотел его брать. Но ведь взял же. Он поднимает взгляд на розовый кружок над своей головой и прожигает тот ненавидящим взглядом, искренне считая, что причиной всех его бед является это нечто. Когда юный на вид писатель бредёт по серым улицам весеннего Санкт-Петербурга, то старается ни о чём особо не думать. Не думать. Не думать. Именно, не думать... ...Вот почему ему практически не было стыдно перед своим, можно сказать, начальником (хотя он никому не подчиняется, чтоб вы все знали!), когда он орал на него, но перед этим идиотом в этом идиотском костюме не менее идиотского медведя так по-идиотски повёл себя? Есть ли здесь какой-нибудь логичный ответ? Наверное, нет. Плисецкий цедит парочку матов сквозь зубы и утыкается покрасневшим от ветра носом в колючий шарф, начиная идти быстрее и редко пиная попадавшиеся под ноги камни. Вот ещё, будет он тратить своё драгоценное время на мысли о всяких там странных азиатских медведях! И ему надо над сюжетом романа вообще думать. И он уж точно не пойдёт больше в это кафе, к тому же, Юра уже и не помнит адрес. Вот прям из головы вылетело. Моментально. И этот ещё дурацкий шарик вокруг него парит, не даёт сосредоточиться. Чтоб его. И почему только не отпустит, пусть летит себе, может, к кому-то в руки и попадёт. Но Юра только покрепче сжимает верёвочку, даже наматывает её себе на палец, что б уж наверняка, и снова старается абстрагироваться от всего на свете. ...А взгляд у парня всё равно странный, да.***
Но Юрий, конечно же, возвращается в это самое кафе, ну, потому что его адрес просто всплыл в воспоминаниях, а в холодильнике ничего путного не оказалось, а кушать хочется, поэтому вот. Это происходит спустя чуть больше недели. Он добирался до этого места добрый час и сейчас пробегается взглядом по растениям и окнам, не давая себе ни секунды для слабости, сразу толкая дверцу в заведение. Здесь просто подают хороший кофе, ничего более. Над головой звенит колокольчик. Он выдыхает вместе с этим звуком. В этот раз посетителей в разы больше. Впрочем, это его почти не удивляет, ведь погода стала намного лучше, и всё больше и больше людей тянется на прогулки на свежем воздухе, после которых чаще всего разыгрывается аппетит. Юра окидывает помещение беглым взглядом на наличие свободных мест и с удивлением замечает, что место возле окна, где он расположился в прошлый раз, пустует. Уже что-то хорошее. Плисецкий направляется прямиком к столику, по пути встречаясь взглядом с той самой девушкой, обслуживавшей его в первый раз. Она застенчиво улыбается и немного опускает голову вниз, неся заказ куда-то в противоположный конец зала. Кажется, девушка его узнала, что вполне ожидаемо, потому что он обладает весьма запоминающейся внешностью. Юрий приподнимает уголки губ в ответ, чувствуя какую-то лёгкость на душе, когда присаживается на диванчик и берёт в руки меню. Может, это здесь атмосфера такая располагающая к светлому настроению. В последнее время одиночество пробирается в каждую клеточку его тела и души с каждым днём всё больше и больше, не оставляя места для чего-то иного. Тёплого и ласкового, что не грызло бы днём и ночью, заставляя сворачиваться калачиком в холодной постели и безрезультатно пытаясь согреться под одеялом. Руки вечно холодные, поэтому пальцы парень теперь предпочитает прятать в тёплых рукавах свитеров или толстовок, хотя их тепло длится недолго: стоит только вытянуть слегка отогревшиеся руки из плена ткани, как они тут же становятся ледяными. Да даже горячий какао и чай не помогают. Под глазами залегли тени, ведь из-за работы над новым романом он практически не спит, вечно сидя возле ноутбука. А в прежде ярких зелёных омутах погасло нечто, что Плисецкий теперь безрезультатно пытается отыскать на дне радужки, подолгу разглядывая своё бледное отражение. Только в моменты практически каждодневных общений с Виктором по скайпу он словно оживает. Становится прежним, вновь дерзит и кидает язвительные шуточки направо и налево, отвечая на улыбки улыбками, а на смех — смехом. Виктор не дурак и видит его состояние, поэтому становится грустным и вялым, на что Юрка только отмахивается и говорит, чтобы тот не вздумал разводить сырость по пустякам. Они могут просто молчать, слушая спокойное дыхание родного человека на другом континенте. Они общаются, когда в России уже поздний вечер или даже ночь, поэтому Юра почти всегда отрубается, будто бы не зная, что Виктор подолгу смотрит на его спящее и ещё совсем детское лицо. Вздыхает и говорит, что он его очень сильно любит, только после этого отключаясь. Но Плисецкий не спит, на самом деле, а каждый раз с замиранием сердца слушая этот приглушённый бархатный шёпот и кусая нижнюю губу в кровь, потому что так хочется сказать в ответ. Одиночество его душит, липнет к лёгким и оседает там же, чтобы невозможно было нормально жить. Чтобы невозможно было прожить эти чёртовы пару месяцев, а там должно всё наладиться. Ведь соулмейт. Он встретит своего соулмейта и наконец сможет вдохнуть полной грудью, не чувствуя тупую боль внутри и сковывающие цепи. По крайней мере, он на это очень сильно надеется. А пока он блаженно откидывается на спинку диванчика, прикрывая веки и чувствуя себя совершенно расслабленным. Ему этого не хватает уже достаточно долго, если честно, поэтому парень даже подумывает здесь подремать. Потому что хорошо и спокойно. Но разве его жизнь когда-либо была простой? — Вы уже готовы сделать заказ? — раздаётся мужской голос над головой. Юра вздрагивает и тут же открывает глаза, впериваясь ответным взглядом в холодный взгляд напротив. Сердце замирает на месте. Он сразу же как будто уменьшается в размерах под этими льдинами и вновь не в состоянии сделать хотя бы один маленький глоточек воздуха, потому что тонет. И задыхается. Чёртчёртчёртчёртчёрт проносится в голове с поразительной скоростью, пока Юра шокировано разглядывает высокого парня прямо перед собой. На нём красуется форма официанта, и он замечает на бейдже «Отабек Алтын». Сглатывает и не знает, что делать. Мысли почему-то так не вовремя размазываются по черепной коробке, не желая склеиваться воедино и выдавать своему хозяину какую-нибудь хорошенькую идею по поводу того, как смыться отсюда. Потому что это тот самый мишка, в смысле аниматор в до глупости дурацком костюме медведя, который в прошлый поход в это кафе подарил ему идиотский розовый шарик. И он сам тогда себя вёл по-идиотски. Впрочем, ничего не меняется. Официант, судя по всему казах, смотрит на него внимательно, не отводя глубоких карих глаз и держа в красивых руках блокнотик и маленький исписанный карандаш. И Юра почему-то не может не смотреть на эти руки. Но в какой-то момент (минуты через две сплошного молчания между ними), незнакомец вопросительно изгибает бровь и приподнимает уголок губ в слабой усмешке. Плисецкий тут же чувствует, как всё внутри от этого дёргается, обрушиваясь вниз. Странно. — Ну так что? — переспрашивает официант. Юрий ловит себя на мысли, что ему нравится то, как звучит его голос. Он незаметно для незнакомца сжимает руки в кулаки и, прочистив горло и подперев голову рукой, будничным тоном отвечает: — Чай с жасмином и ваши фирменные пирожные. Сразу же хочется прикусить себе язык, потому что он, вообще-то, шёл сюда нормально пообедать, а не перекусить. Но изменить свой заказ или добавить в него что-нибудь горячее ему до жути неловко, поэтому Юра только быстро отворачивается от чёркающего что-то в блокнотике официанта и пытается согнать с лица эту глупую гримасу, наверняка поселившуюся там. Он спиной чувствует, что парень ушёл обслуживать других клиентов, и не может сдержать в груди облегчённого вздоха. Достав через ещё одну минуту телефон, Юрий открывает вчерашний черновик и задумчиво перечитывает его, изредка внося изменения или убирая что-то лишнее. Вокруг шумно, но в то же время спокойно и тихо. Так атмосферно и тепло, что чувствуешь себя необыкновенно хорошо в этом месте. Это будто встретить рассвет под тёплым одеялом и с чашкой горячего какао в руках. Будто объятия с родным и дорогим сердцу человеком. Это так по-домашнему. Он пишет лишь дома, в квартире Виктора или у себя, потому что только там он чувствует себя в безопасности и скрытым от всего мира, готового в любую минуту обрушиться на хрупкие плечи какими-нибудь непростыми событиями и трагедиями. Но в этом кафе его тонкие бледные руки сами так и тянулись что-нибудь написать или напечатать, а раз вдохновение накатывает неожиданным лёгким весенним ветерком, то Юра не видит причин отказывать своему желанию творить. Изредка мимо его столика проносятся неугомонные дети, которые наконец смогли выпросить у своих родителей деньги на всякие вкусности из автоматов, стоящих возле кассы и витрины с выпечкой. Он даже не обратил должного внимания на это в прошлый свой поход. Туда можно было пойти при желании и выбрать всё, что душе пожелается. Необычное и крайне удобное заведение. Минут через десять тот же самый парень приносит его заказ, аккуратно ставя перед Плисецким чашечку с ароматным чаем и весьма аппетитное на вид пирожное, посыпанное шоколадной крошкой. Юра ещё раз кидает мимолётный взгляд на бейдж на груди официанта, кажется, навсегда запоминая его имя, и откладывает смартфон в сторону, принимаясь за еду. Но он чувствует на себе слишком долгий взгляд Отабека, но когда поднимает на него взгляд, тот мгновенно разворачивается и уходит. Юра ничего не спрашивает, потому что Юра думает, что это всё глупо. Гулко стучащее в собственной груди сердце невозможно глупое тоже. Съев пирожное и запив всё вкусным чаем, Юрий начинает собираться, в уме прикидывая, сколько страниц он может написать за сегодняшнюю ночь и стоит ли пользоваться тональником, чтобы скрыть от Виктора его уже слишком отчётливые синяки под глазами. Заплатив и оставив щедрые чаевые, он направляется к выходу, чуть ли не попадая в маленький ураганчик из весёлой ребятни, на которую поочерёдно шикают сидящие за столами родители. Принимая извинения от маленького мальчика с растрёпанными каштановым волосами и редкой россыпью веснушек на слегка пухловатом лице, Юра ловит на себе странный взгляд этого самого Отабека, стоящего возле барной стойки как ни в чём не бывало. Их глаза встречаются, но почему-то первым в гляделки проигрывает именно Плисецкий, зардевшийся и смущённый окончательно. Ухмылка на чужих губах становится чуть шире. Когда он выходит на улицу, то тут же натыкается на топтавшуюся у входа в кафе девушку, ту самую, которая обслуживала его неделю назад. Она снова мило улыбается ему и машет своей маленькой ладошкой, а Юра почему-то не знает, куда себя деть в этот момент. В этом месте атмосфера как-то странно на него действует, заставляя чувствовать себя полным дезориентированным глупцом. — Ты ведь Юрий Плисецкий, верно? — спрашивает девушка. Юрий неуверенно кивает, будучи немного в замешательстве от её вопроса, но та этого даже не замечает, тут же начиная сиять как солнышко и хватая его руки своими, чуть сжимая. — Вау, я так и знала, что не ошиблась, а то мне Сашка говорит, что быть такого не может и всё я ей наврала! Меня, кстати, Аня зовут, и мы с моей девушкой твои фанатки! У Юры, кажется, начинает кружиться голова от этой громкой, невероятно милой и энергичной представительницы прекрасного пола, у которой есть девушка. Ещё один человек, которого он встретил за всю свою жизнь, повстречавший своё счастье. Цифры на руках начинают гореть неприятно, но он стойко это игнорирует и пытается не пропустить ни слова из всего того, что сейчас вырывается изо рта неожиданной знакомой. — Я прочитала все твои книги — мы ведь можем на «ты»? — и подсадила на них свою девушку. Я очень сильно жду презентацию твоего нового произведения, ведь я просто уверена, что это будет очередным шедевром. Господи, я так плакала с последней книги! — всё говорила и говорила Аня, продолжая сжимать его холодные руки своими, тем самым согревая. Ему, на самом деле, очень приятно, что люди ценят то, чем он занимается, но встретить своего фаната вот так вот просто он совсем не ожидал. Юра отвечает на её нескончаемые вопросы, а энтузиазма в ней не убавляется от слова никак, но в один момент она резко замолкает, выпуская, наконец, его руки, и хлопает себя ладошкой по лбу. А Юра только и может что смотреть на неё шокировано. — Вот же блин! Я, кажется, телефон забыла в кафе. Сейчас вернусь, стой на месте и никуда не уходи! — она улыбается так широко и так искренне, что юноша не может не ответить ей тем же, смотря на хрупкую фигурку, только что скрывшуюся за дверью кафе. Юрий поднимает голову и смотрит в чистое слишком голубое небо, щурясь и ощущая ласковые прикосновения ветра к коже на шее и лице. Он не привык заводить знакомых, а тем более друзей, людей, которые врываются в твою жизнь и категорически отказываются её покидать, прочно обосновавшись где-то в районе груди. У него есть Виктор и этого, на самом деле, ему хватало все эти годы. Но... Сейчас Виктор не с ним, сейчас сам Виктор нереально запутался и страдает от этого, а Юрий и не может ему помочь, потому что он здесь, и сам не может заглушить в себе холод. И отталкивать от себя Аню почему-то вот совсем уж не хочется, да и вряд ли она сама отлипнет. Фанаты так просто своих кумиров не отпускают. — А вот и я! — девушка возвращается довольно быстро, отчего-то держа руки скрещенными позади себя. Она осторожно подходит к Юрию и с загадочной улыбкой и смешинками в глазах резко протягивает одну руку вперёд, и Юрка от это немного пятится, но застывает на месте, когда взгляд натыкается на весело развевающийся шарик прямо перед своим лицом. Анна хихикает. — Отабек сказал, что ты чересчур грустный, а его подарок должен поднять тебе настроение. Правда, он душка? — она по-быстрому впихивает в его ладонь ниточку. — Да... — заторможено отвечает Юра и медленно переводит свой взгляд на окна кафе, через которые натыкается на ответный взгляд смотрящего прямо на него официанта. Сердце в груди замирает настороженно. Аня берёт его под руку и ведёт куда-то, не прекращая щебетать, а Юра, потупив взгляд и крепко сжимая нить с шариком пальцами, пытается скрыть своё полностью покрасневшее лицо. Виктор бы посмеялся сейчас. Но он может думать лишь об одном. Да блять.